Мои довольно тревожные размышления были прерваны, когда Пиррахис толкнула меня в плечо.
– Ешьте.
Легко сказать. Как я ни старался, но висеть на проводе и одновременно есть не представлялось возможным. Проблему решила Пиррахис. Прицепившись к гирлянде одной рукой, она обхватила меня за плечи другой, и при этом у нее осталось еще четыре, чтобы перебирать принесенные роботами угощения. Пожалуй, шесть рук – не так уж плохо.
Пение продолжалось, оно стало еще громче, и Пиррахис пришлось наклониться к моему уху.
– Можете есть вот это, – сказала она, протягивая комок розового теста. – Фрукты тоже, но только после того, как я извлеку семена. Жидкость не пейте. Остальное вам нельзя.
«Пюре» оказалось теплым и мягким и немного отдавало чесноком. Чтобы не показаться невежливым, я проглотил пару комочков. Есть хотелось, но я все же тешил себя надеждой, теперь совсем призрачной, что в скором времени увижу перед собой сочный бифштекс с жареной картошкой, пластинками красного спелого помидора и, может быть, бутылкой пива.
– Слушайте, – сказала вдруг Пиррахис.
Я поднял голову – к нам быстро пробирался меньший внук Великой Матери. Вид у него был такой, словно он действительно хотел о чем‑то поговорить.
Я не ошибся. Оказавшись рядом, Кофиштетч важно сообщил:
– Я решил проблему порядка боя. Теоретически. При условии, что мы получим разрешение. Слушайте внимательно.
Он мог бы этого и не говорить. Я уже слушал. Мальчишка устроился возле меня и наклонился поближе.
– На вашей планете более двадцати кораблей. Один из них намного больше других, поэтому его атаковать не будем. Нападем на какой‑нибудь поменьше. Сначала пошлем две волны боевых машин. Я думал, что, может быть, для первой волны использовать воинов Других. Отвлекающий маневр. Этим он меня удивил.
– У вас есть их воины?
– Конечно. Когда мы захватили эту станцию, то обнаружили нескольких раненых, но живых. Потом большинство умерли, а другие, немногие, выжили даже после допросов. Позднее, когда их вывели из‑под контроля Других, Великая Мать отдала их мне. – В его голосе послышалась гордость. – Я изучаю, как они устроены, чтобы руководить неразвитыми существами, когда наступит Эсхатон. Может быть, когда‑нибудь ты их тоже увидишь.
Выслушивать его разглагольствования я уже не мог, а потому попытался перевести разговор на интересующую меня тему.
– Это было бы очень мило, но ваш план…
– Да, план битвы. Я решил не использовать органических воинов. Выйдя из‑под контроля, они становятся трусливыми, да и в их боевые навыки я не верю. Поэтому мы используем две волны наших боевых машин. Потом ты и твой… помощник, – он взглянул на Пиррахис, – ударите третьей волной. К тому времени боевые машины уже нейтрализуют те силы Других, которые там окажутся. Не думаю, что их много. Другие не ждут нашего появления на твоей планете. Вам будет предоставлена свобода действий. – Я ловил каждое его слово, но тут он охладил мой восторг. – При условии, что Великая Мать даст такое распоряжение. Полагаю, она сейчас обсуждает это с Джабертапричем.
Кофиштетч вытянул шею, посмотрел в сторону и с тревогой добавил:
– Похоже, он готовится выступать! Мне надо идти! Поговорим позже. Если все получится.
Мне бы, конечно, хотелось большей определенности, но все равно сердце уже начало набирать ход. Пиррахис смотрела на меня с любопытством. Она все слышала, но если и хотела как‑то прокомментировать наш разговор, то не успела, потому что пение внезапно прекратилось по сигналу, которого я не заметил. Все замолчали. Замерли даже роботы. Великая Мать заговорила.
Поприветствовав «почетного гостя» – я заметил, что мы с Пиррахис в эту категорию не попали, – она сказала:
– Я пообещала показать ему кое‑что и сдержу свое обещание. Только вот не знаю, – старуха кокетливо посмотрела на Берта, – помучить ли его еще немного, или предъявить сюрприз сейчас.
В аудитории зашептались: одни говорили «сейчас», другие – «пусть подождет».
Великая Мать вытянула шею и посмотрела куда‑то вниз – к ней подплыл Кофиштетч, – а потом рассмеялась.
– Мой меньший внук просит показать сюрприз сейчас. Джабертаприч? Вы согласны?
Берт в отличие от многих оставался серьезным, но это не помешало ему уловить общее настроение.
– Меня устроит любое решение Великой Матери, – дипломатично ответил он.
– Конечно. Хорошо. Та, которую вы сейчас увидите, Джабертаприч, оказалась очень большой дурой. Она явилась сюда после начала боя, и мы не дали ей уйти. – Великая Мать сделала драматическую паузу и отдала приказ: – Введите пленную!
Глава 34
Головы всех присутствующих повернулись к выходу в зал, те хорши, которые висели поблизости от него, подались в стороны, освобождая место для появившейся из коридора процессии.
Первой в зал вплыла боевая машина, державшая на прицеле тех, кто следовал за ней. Их было двое – «рождественская елка» и прикованное к ней цепью существо с длинными веретенообразными руками и ногами и головой, напоминающей те жутковатые тыквы‑фонари, которые всегда выставляют у домов в Хэллоуин. Шествие замыкала еще одна боевая машина, похоже, готовая в любой момент открыть огонь по пленнице.
Я узнал ее сразу.
Одна из Других. Одна из тех, кого Чудик называл Возлюбленными Руководителями. Тех, кто в этот момент решал, стоит ли им уничтожить всех, кого я знал и любил, или достаточно превратить их в послушных рабов.
Только когда Пиррахис положила руку мне на плечо, я понял, что меня трясет. Я кивнул ей, показывая, что все в порядке, но дрожь не унялась.
Появление пленницы произвело схожее действие и на других. Конечно, большинство хоршей уже видели ее, но не Берт. Рот у него открылся, шея вытянулась, руки застыли в неестественном жесте.
Великая Мать захлебнулась смехом.
– Ну, Джабертаприч, – сказала она, довольная устроенным спектаклем. – Как вы себя чувствуете? Хотите поговорить с ней? Задайте ей несколько вопросов. Каково быть пленницей?
Берт немного оправился от шока и медленно покачал головой. А вот Другая оказалась не такой сдержанной. Повернув страшную голову к моему другу, она прошипела злобным, словно пропитанным ядом голосом:
– Пусть твоя Великая Мать сожрет мое дерьмо. Вы все будете визжать от боли, когда придет Эсхатон, и мы подчиним вас и ваших прислужников.
Пленница говорила на прекрасном языке хоршей гораздо лучше, чем, например, Берт, и я сразу понял почему: на ее голове‑тыкве, в том месте, где начиналась тонкая шея, виднелась такая же, как у меня, шишка. Когда же она подалась вперед, я заметил, что и цепь, соединявшая ее с роботом, впаяна прямо в плоть. Что ж, хорши не церемонились с врагом.
Великая Мать угрожающе вытянула шею, и я подумал, что сейчас между двумя женщинами начнется словесная перепалка, но тут слово взял Берт.
– Пленница, – сказал он. – Великая Мать назвала тебя дурой, но ты даже еще большая дура. Вы не победите. Мы, хорши, сильнее, храбрее и умнее вас. Даже низшие существа, которые встанут против вас, и те умнее. – Он повернулся к Великой Матери: – Я могу выступить?
Она величественно нагнула шею, и Берт заговорил. Я замер в напряженном ожидании. Что он скажет?
– Почтенная Великая Мать и все вы, хорши, с вами говорит Джабертаприч, ваш соотечественник с планеты Две Восьмых…
Признаюсь, я ожидал другого. Берт взял слово не для того, чтобы поболтать. Он произносил речь! Я бы даже не удивился, узнав, что последние часы этот сукин сын заучивал ее наизусть. Меня его ораторские способности не привлекали, а потому я полуприкрыл глаза, ожидая, когда же этот хитрец перейдет к делу. Что касается хоршей, то они затихли, слушая своего соотечественника с открытыми ртами.
Берт, похоже, вознамерился изложить всю историю родного Гнезда.
– Когда Другие пришли на нашу планету, он жестоко убили многих из хоршей и…
Что ж, все это я уже слышал. Как оставшихся в живых выселили на превращенную в тюрьму планету и что там с ними случилось. Однако присутствующие глотали его откровения, как щука наживку. Они шипели и стонали, когда он говорил о тех опытах, которые проводили Другие над хоршами его Гнезда, а заключительная часть, посвященная спасению колонистов, была встречена восторженными криками.
Я и сам едва удержался от проявления радости, потому что Берт перешел к тому, что мне хотелось услышать.
– Наше маленькое Гнездо получило наконец свободу. Как и те существа, которые находились в плену вместе с нами. О них, Великая Мать, я и хочу рассказать.
Вот теперь я уже слушал со всем вниманием.
– Некоторые из вас видели Влажного, которому мы помогли вернуться на его планету, чтобы сражаться с Другими, поработившими ее. Ему повезло, немного повезло, потому что его планета все еще существует. Но не все так удачливы.
Вы все знаете этих больших существ с шестью руками. – Он повернулся в сторону Пиррахис. – Некоторые из них были здесь, когда вы доблестно захватили эту станцию. Их судьба самая незавидная. Долгое время им пришлось быть слугами Других, а их планета давно перестала существовать.
Планета вот этого двурукого, чье имя Дэн, пока еще свободна, но, возможно, ее ждет та же участь. Другие уже начали проникать туда. Дэн хочет вернуться домой и помочь отразить их нашествие.
Он помолчал, взглянул на меня с выражением, которого я не понял, и продолжил:
– Это не очень развитые существа, Великая Мать. У них грубые и примитивные машины. Им недостает мудрости. Они не отличаются миролюбием. Они единственные из всех, кого я знаю, кто делит себя на нации, имеющие свои законы и обычаи и даже воюющие между собой. – Хорши, явно шокированные такой дикостью, зашумели, но Берт только повысил голос: – Тем не менее они не заслуживают того, чтобы стать рабами Других. Не их вина, что у них такие негибкие руки, а мозг заключен в костяную коробку. Они не звери. В некоторых отношениях их мозг работает не хуже нашего. Поэтому, почтенная Великая Мать, я прошу вас помочь ему и… – он заколебался, но ненадолго, – я прошу кое о чем еще. Я хочу отправиться с ним и сделать все возможное, чтобы не допустить несчастья с его планетой. Великая Мать, вы позволите мне это?
Когда Берт закончил свое выступление, собравшиеся хорши словно очнулись от гипноза. Наши соседи вытянули шеи, с любопытством разглядывая меня и Пиррахис. Потом один из них хлопнул судком по металлической бляхе на животе. Другой повторил его жест. И через мгновение уже все собрание ритмично колотило себя этими тарелками, словно зрители на хоккейном матче, требующие гола. А потом они запели, сначала один или двое, затем все, в унисон.
Не думаю, что это была та же песня, что в начале, но к словам я не прислушивался. Я смотрел на Берта.
Парень устроил мне сюрприз. Он не только не выдал меня, как беглеца и вредителя, испортившего ценную машину, но и… Да, что это за чушь о том, чтобы отправиться на Землю вместе со мной? В моем плане ничего такого не было.
Пиррахис трясла меня за ногу. Я недоуменно посмотрел на нее.
– Нас призывает Великая Мать, – прошептала она. – По‑моему, она хочет, чтобы мы подошли к ней.
Все, даже Великая Мать, смотрели на нас. Когда я подтянулся поближе, старуха наклонилась и уже внимательно посмотрела мне в лицо. А я смотрел на пленницу. Теперь, когда нас разделяло всего лишь несколько метров, я видел, что жилось ей в последнее время нелегко. Испачканная и разорванная одежда, свежие шрамы на тыквообразном лице. Когда Пиррахис усадила меня, пленница загремела цепями и злобно зашипела. Великая Мать даже не взглянула на нее.
– Я устала от присутствия этой твари, – ни к кому не обращаясь, произнесла она. – Уберите ее!
Стеклянные роботы потащили Другую к выходу, а Великая Мать повернулась к Берту:
– Вы действительно намерены это сделать? Рисковать жизнью ради каких‑то низших существ?
Он избегал моего взгляда. – Да.
Она вздохнула.
– Пусть будет так. Мой меньший внук разработал план, которому мы и последуем. – Еще один вздох. – Вы очень смелы, Джабертаприч.
В этом она была права. Но даже не догадывалась, насколько смел Берт.
Часть восьмая
ДОМОЙ!
Глава 35
Когда Великая Мать сказала «Пусть будет так», она вовсе не имела в виду, что так будет прямо сейчас. Или даже по окончании веселья. Кофиштетч исчез сразу же, пообещав ждать нас у телепортатора, но прошло еще минут пять, прежде чем пара «рождественских елок» явилась, чтобы унести меня и Берта. За нами последовала Пиррахис. Нас провожали громкие, веселые голоса. Грянула песня. В общем, я был рад, что не остался.
Сначала мы направились в комнату Берта за его персональным роботом. Я же воспользовался случаем, чтобы прихватить сумку с трофеями. Берт мрачно посмотрел на меня, но ничего не сказал. И к телепортатору мы прибыли еще раньше, чем Кофиштетч и его войско.
«Рождественские елки» занялись настройкой машины, и мне наконец выпала возможность задать Берту мучивший меня вопрос.
– Зачем? Зачем вы идете со мной?
Он повернулся ко мне. Но тут же отвел глаза и, глядя в никуда, сказал:
– Я хочу вернуться в свое Гнездо. Чушь какая‑то.
– Ну, так забирайтесь в машину и отправляйтесь. Теперь он уже посмотрел на меня.
– И что я скажу Великой Матери? Что отпустил того, кто уничтожил машину хоршей, украл их вещи и даже не знает, что со всем этим делать? Нет, Дэн. Я не могу отправиться домой, хотя и очень этого хочу.
– Но… – начал я, но тут появился Кофиштетч, и мне не хватило времени, чтобы переубедить Берта.
Мальчишку сопровождала внушительная боевая группа: четыре смертоносные машины и громадное, жуткого вида существо, к шерсти которого прицепились четыре или пять существ поменьше. Я видел их на картинках, но впервые во плоти: это были те самые персонажи комиксов, получившие на Земле клички Счастливчика и Скромняги.
– Я обещал вам показать мои игрушки, – с гордостью заявил Кофиштетч. – Вот этот большой – солдат Других, а маленькие использовались ими для более тонких работ. Воина можно не бояться. Он освобожден от контроля Других и никому не причинит вреда.
Кофиштетч позволил нам повосхищаться своим «зверинцем», потом жестом отправил пленников обратно и начал раздавать приказы роботам.
Наконец дошла очередь и до нас. Протянув руку к экрану телевизора, на котором уже возникла Земля, он сказал:
– На твоей планете двадцать пять кораблей Других. Я выбрал вот этот.
Я посмотрел на экран. Светящаяся точка, на которую показывал хорш, находилась в заливе Акаба. Ну и местечко.
– Почему?
Мой вопрос почти смутил юного стратега.
– Поблизости нет других. И мне понравились очертания суши.
– Нет, – твердо сказал я и тут же добавил: – Пожалуйста. Помните, Джабертаприч говорил о разных нациях? Так вот, это не та страна, которая нам нужна. – Я ткнул пальцем в Восточное побережье Штатов. – Лучше сюда. Можно дать увеличение?
«Рождественская елка» тут же исполнила мою просьбу, и я увидел четыре или пять красноватых пятнышек между Флоридой и Ньюфаундлендом. Одно находилось совсем неподалеку от Лонг‑Айленда. До штаб‑квартиры Бюро рукой подать. Я показал на выбранную точку.
– Вот это, пожалуйста.
– Ну хорошо, – недовольно согласился Кофиштетч и отдал указание роботу, стоявшему возле телепортатора. – Итак, время пришло. – Его лицо прояснилось. – Помните порядок боя! Первыми идут эти две машины, им уже даны указания. Потом еще две– для зачистки. Потом вы, Джабертаприч с… э‑э… Дэном. Желаю всем удачи.
– Подождите, – вмешалась Пиррахис. – Я тоже иду с ними. И Джабертапричу понадобится его персональный робот.
Кофиштетч сердито посмотрел на нее.
– Глупо вносить изменения в план боя перед самым его началом, – пожаловался он.
– Но так будет лучше, – попытался сгладить намечающийся конфликт Берт. – Пусть мой робот идет со второй волной, и тогда мы…
– Нет, Джабертаприч, – твердо заявила Пиррахис. – Я пойду перед вами. Мы не знаем, какая там будет обстановка.
Кофиштетч посмотрел на Берта, тот кивнул, и «главнокомандующий» сдался.
– Ладно. Ну, теперь вы готовы? Первая волна! Вперед!
Такого тихого начала боя я еще не видел. Первые две машины вошли в кабину телепортатора, и дверь закрылась. Потом она открылась, и в кабину вступили еще две боевые машины и «рождественская елка» Берта. Дверь закрылась.
Пиррахис подошла к телепортатору. Я проверил оружие. И в последний момент кое‑что вспомнил.
– О, Кофиштетч! Вы собирались сказать, для чего нужен этот узел.
Он мигнул, вспоминая, потом бросил взгляд на уже открывающуюся дверь телепортатора.
– Вы нарушаете график. А этот узел… ну конечно же, он нужен для Эсхатона. Вперед!
Глава 36
Мы покинули один мир и вошли совсем в другой. Прежде всего там – в тесном помещении размером с большой фургон, металлические стены которого были покрыты всевозможными дисплеями и панелями, – воняло. Это был запах горелого мяса, который бывает в дешевой закусочной, где допоздна пили и ели, но так и не проветрили к утру. Еще там пахло оплавленным железом. И разрушением. Выглядело все соответственно. Бой, похоже, закончился. Машины первой волны уже превратились в груду дымящегося мусора. Окинув взглядом помещение, я заметил незнакомого Дока с моей сумкой, испуганного Чудика в углу и пару мертвых солдат Возлюбленных Руководителей. Было очень жарко и душно. И очень шумно.
Источником шума был не только хнычущий Чудик, с ужасом взиравший на живого хорша, Берта. И не потрескивающая боевая машина. Шумела Пиррахис. Мне было непонятно, отчего она ревет во весь голос. То ли от страха, то ли от боли? Я выругался про себя и шагнул к ней, отыскивая взглядом какую‑нибудь страшную рану, причиняющую ей такие муки. Но никаких ран не было видно. Не прекращая орать, Пиррахис указала на незнакомого Дока, прикрывшего голову моей сумкой‑сеткой. Я совершенно не понимал, чего Пиррахис хочет от него, но он, похоже, понял. Несмотря на рану – его маленькая рука была сильно обожжена, – Док прохромал к контрольной панели, и его пальцы забегали по разноцветным кнопкам.
Потом он что‑то сказал Пиррахис, и она сразу же прекратила кричать и, подойдя к Доку, обняла его. Осмотрев обожженную руку, Пиррахис повернулась ко мне.
– Врарргерфужу, – так по крайней мере мне послышалось, – требуется помощь. Боюсь, он может потерять руку! Я попытаюсь что‑то сделать.
– Конечно, – сказал я, – но из‑за чего вы так кричали? Пиррахис уже бережно ощупывала пострадавший орган, поэтому ответила, не поднимая головы.
– Не хотела, чтобы Другие поняли, что произошло. Поэтому, как только мы нейтрализовали его металлической сеткой, я отключила скрамблер и начала кричать– что здесь взрывы, что вода прибывает. Пусть Другие думают, что произошел какой‑то инцидент, – пояснила она. – А потом мы выключили передающую машину и коммутатор. Правильно?
Это было даже лучше, чем просто правильно. Мне следовало бы самому об этом подумать.
– Спасибо, – только и сказал я. Пиррахис взглянула на меня.
– Да, конечно. Но, Даннерман, что нам делать теперь?
План действий все еще не сложился. Разумеется, прекрасно было уже то, что я оказался на Земле, но до Арлингтона еще далеко.
Я задумался.
Боевые машины хоршей проделали отличную работу. Насколько я мог судить, ни одна из панелей управления не была повреждена, но как обернуть этот успех к своей выгоде? На подлодке находились два солдата Возлюбленных Руководителей, оба были убиты. Из четырех машин хоршей три превратились в металлолом – Скромняги дорого отдали свои жизни. Личный робот Берта, похоже, не пострадал. Цел был и Чудик, переставший хныкать и молча переводивший взгляд с меня на Пиррахис и обратно.
Мне нужно было узнать кое‑что о нем, поэтому я обратился к Пиррахис:
– Первым делом убьем Чудика, чтобы не доставлял нам никаких проблем.
Пиррахис, удивленная моим предложением, замерла. Чудик не удивился, продолжая испуганно глазеть на нас. Даже цвет хвоста не изменился. То ли он умело притворялся, то ли не понимал языка хоршей, на котором мы говорили.
Пиррахис начала было возражать, но я оборвал ее:
– Хватит об этом, – и, указав на раненого Дока, спросил: – Он может управлять этой штукой?
Она как‑то странно посмотрела на меня и что‑то помяукала. Док промяукал в ответ.
– Да, может. Врарргерфуж исполнял здесь обязанности инженера. Он знает все, но не знает, куда двигаться.
Еще один хороший вопрос. Вот если бы посмотреть карту. Я спросил об этом. Он снова мяукнул.
– Локаторы отключены, – сообщила Пиррахис. – Они являются частью системы связи. – Пока я обдумывал наше положение – не двигаться же вслепую, – она добавила: – Но он говорит, что может перестроить систему связи только на прием. Это потребует некоторого времени.
Я облегченно вздохнул.
– Тогда пусть так и сделает.
– Он тяжело ранен, Даннерман. Похоже, мне не удастся спасти его руку.
И тут заговорил Берт. Перед этим он о чем‑то беседовал с «рождественской елкой».
– Дэн, мой робот знаком со многими устройствами Других. Возможно, он сумеет помочь.
Я взглянул на Пиррахис.
– Может? Она кивнула.
– Тогда скажите, чтобы занялись делом. Пожалуйста.
Робот подошел к панели управления, Пиррахис принялась объяснять Доку, что происходит, а у меня появилась возможность поговорить с Бертом. Все это время он стоял молча, поглядывая по сторонам, и, похоже, чувствовал себя лишним.
– Берт, послушайте, мне очень жаль, что я втянул вас в это. Он повернулся ко мне, но сказал только одно слово: – Да.
Делать что‑то с убитыми было уже поздно. Уцелевшая машина копалась в том, что осталось от трех других, но, судя по всему, они уже не подлежали восстановлению.
А вот Чудик все же взял себя в руки. Глядя на меня своими кошачьими глазами, он сказал:
– Sprechen sie Deutsch? Понимаешь по‑русски? Parlez‑vous…
– Перейди на английский, – посоветовал я. Он сразу же переключился.
– Должен спросить, почему вы здесь? Понимаете ли вы, какая судьба ждет вас за то, что вы привели хорша на корабль Возлюбленных Руководителей?
– Сначала пусть нас поймают, – сказал я.
Мне доставляло удовольствие говорить на своем языке, пусть даже и с этим существом.
– Конечно, поймают, – уверенно ответил он. – И тогда ваше положение будет ужасно. У вас остался всего один шанс предотвратить самое худшее и избежать наказания. Уничтожьте хорша и его машину. А также ваше собственное оружие. Сейчас же. А потом…
– Хватит. – Но…
– Я сказал, заткнись. Поговорю с тобой позже. А если не затихнешь, то отдам хоршу.
Угроза не подействовала. Я повернулся к нему спиной и обратился к Берту:
– Вы можете сказать своему роботу, чтобы он напугал этого болтуна? Убивать не надо, но пусть сделает так, чтобы его не было слышно.
Берт удивленно качнул головой.
– Так вы не хотите его убивать?
– Конечно же, нет, Берт. Какой толк от мертвеца? Я хочу, чтобы его допросили. И неужели вы подумали, что я могу убить того, кто даже не вооружен?
Некоторое время он молча смотрел на меня, потом сказал:
– Я не был уверен.
Глава 37
Доку и «рождественской елке» понадобилось не так уж много времени, чтобы включить все системы, и скоро все дисплеи ожили. Золотистая точка на экране указывала наше положение. Других поблизости не оказалось, и я решил, что это хорошо. В верхней части экрана виднелось то, что я счел побережьем.
Я нахмурился, пытаясь определиться. В давние времена, когда мы проводили лето в Нью‑Джерси у дяди Кабби, родители иногда брали меня с собой на рыбалку, пользуясь яхтой хозяина. Жаль, что тогда карты меня не интересовали. Очертания побережья были мне не знакомы.
И тут я заметил, в чем дело. Мы привыкли к тому, что на наших картах север всегда вверху. Очевидно, Возлюбленные Руководители смотрят на это дело иначе. Я предполагал, что суша должна быть к востоку и – стоило мне изогнуть шею и попросить Дока расширить обзор – все стало на свои места. Вот он, остров с вилкой на одном конце, похожий на раскрытую пасть аллигатора, и узкая полоска воды за ним.
– Лонг‑Айленд, – объявил я. – Отлично! Слева от нас должен быть Нью‑Йоркский залив. Нам туда! Скажите Доку, Пиррахис.
Она отреагировала не сразу, а сначала как‑то странно посмотрела на меня. Берт смотрел на меня так же, и я понял, что пользуюсь английскими названиями. Когда я объяснил, что Нью‑Йоркский залив – это одно из самых оживленных мест на Земле и что мы без проблем установим нужный контакт, хорш вытянул шею.
– Сначала ответьте мне на один вопрос, Дэн. Что вы будете делать, когда попадете туда?
– Позвоню в Бюро, – сразу же ответил я. – Надо, чтобы эту лодку взяли под контроль, пока Другие не догадались, что здесь происходит и по…
Я замолчал, оборвав себя на полуслове – то, что я сказал, показалось мне неверным. Прежде чем я успел сообразить, что именно не так, Берт сказал:
– А потом?
Откровенно говоря, о «потом» я еще не думал. Особенно о том, что это «потом» будет значить для него и Пиррахис.
– Что потом? Пусть Бюро решает, что делать дальше.
– Вы имеете в виду, – задумчиво продолжал он, – что передадите этот корабль и нас вашей организации, занимающейся шпионажем. Нас будут допрашивать и, несомненно, постараются скопировать образцы техники. Как Других, так и хоршей.
– Примерно так, – согласился я.
Он вздохнул, выпустив воздух, и я понял, что мой друг недоволен. Больше он ничего не сказал, а лишь кивнул Пиррахис, которая заговорила с Доком.
Врарргерфуж дотронулся до сенсоров на панели, и субмарина развернулась и начала набирать ход. Изображение на дисплее повернулось. Мы шли домой.
* * *
Все складывалось хорошо. Наконец‑то все шло как надо. Похоже, я даже мог рассчитывать получить наконец свой бифштекс, выспаться в настоящей постели и, может быть, увидеть Пэт…
Но не все сразу.
Воздухоочистители избавили помещение от вони и гари, стало тише и спокойнее. Чудик, устрашенный нависшей над ним боевой машиной, что‑то бормотал себе под нос. Пиррахис и другой Док о чем‑то негромко разговаривали, предоставив управление подлодкой «рождественской елке». Берт молча стоял у панели управления, следя за меняющейся на дисплее картиной, хотя, на мой взгляд, думал он о чем‑то другом.
Заметив, что я смотрю на него, Берт повернулся:
– Я решил, что приказ убить то маленькое существо был какой‑то уловкой, а не выражением реального намерения.
– Верно, Берт. Это был трюк, – признался я. – У нас, агентов Бюро, много таких трюков, но имейте в виду, я не собираюсь дурачить вас. В Бюро узнают, сколь многим мы обязаны вам и Пиррахис, и я не сомневаюсь, что там вас поймут.
– Буду очень признателен, – тихо сказал он.
От его слов мне стало тошно. Я почувствовал себя так, как, наверное, чувствовал себя Берт, когда меня обрабатывали машины хоршей. Одиночество. Депрессия. Безнадежность. И все из‑за меня.
Но что тут поделаешь? Чтобы отвлечься, я попытался сменить тему:
– Послушайте, Берт. Мне нужно спросить вас кое о чем. Что имел в виду Кофиштетч, когда говорил, что узел поможет при Эсхатоне?
Мой вопрос ничуть его не взбодрил. Берт пожал плечами.
– Возможно, его как‑то используют, когда наступит Эсхатон.
– Да, но ведь физическая материя его не переживет, не так ли? Ведь предполагается, что при Великом Сжатии все вернутся к исходному пункту, да?
Он снова пожал плечами.
– Не знаю. Соотечественники не поделились со мной этим знанием.
Пиррахис тоже ничего не знала, как и раненый Док. Чудик если что‑то и знал, то молчал. Подумав, я решил, что, наверное, еще не скоро получу ответ на этот вопрос.
А тем временем мысли все чаще поворачивались к другому.
К Пэт. Все чаще к ней. Я все острее ощущал, что каждая уходящая минута приближает меня к тому моменту, когда я смогу увидеть Пэт и прикоснуться к ней.
Но хотя все это казалось прекрасным, прекрасного в этом ничего не было. Реальность уже вбивала в мой мозг иголку сомнения. У Пэт уже есть один Дэн Даннерман. Что же ей делать со мной?
Мы уже подошли к заливу, когда реальность кольнула меня еще одной иголкой. Пиррахис сказала, что, по словам Врарргерфужа, лодка может всплыть, и я смогу выбраться через люк, а потом…
Да, что мне делать потом? Размахивать руками, чтобы привлечь внимание кого‑то на проходящем пароме и добраться на нем до берега? Воспользоваться фонариком – если здесь найдется что‑то вроде фонарика – и отправить сообщение с помощью азбуки Морзе – если я ее вспомню?
Кому?
И как быть с вопросом безопасности?
Что мне нравилось на этой подводной лодке, так это дисплей. Я уже видел широкое устье залива с Кони‑Айлендом на одной стороне и Сэнди‑Хуком на другой; видел пятнышки островов Эллис и Либерти; видел даже острые пирсы, вдающиеся в Гудзон с обоих берегов. Я видел и кое‑что еще: какие‑то движущиеся объекты, возможно, танкеры или прогулочные пароходы, но что мне было до них? Наверное, где‑то неподалеку рыскают патрули береговой охраны, выискивая подводные лодки вроде нашей; я не сомневался, что человечество уже догадалось об угрозе, исходящей из‑под воды.