Жестокому обращению
(Руководство по предупреждению насилия над детьми / Под ред.
Н.К.Асановой. М. 1997.)
«Аня, привлекательная, белокурая, маленькая пятилетняя девочка, находилась на лечении в педиатрической больнице в связи с тяжелым ожегом бедра, с которым почти месяц была дома без лечения…
У девочки отмечалась необычная форма мастурбации; она ставила себе клизмы, явно испытывая удовольствие от этого, вводила палец в прямую кишку, а затем размазывала фекалии по себе, кровати, стене. Она также наносила себе повреждения, кусала губы до крови, ковыряла пальцем в носу, в связи с чем неоднократно отмечались трудно останавливающиеся носовые кровотечения, обкусывала ногти до того, что начиналось нагноение ногтевых фаланг.
Аня находилась на опеке у родственников в течение полгода, так как ее мать была помещена в тюрьму за воровство. С момента ее пребывания в семье родных она проявляла трудное поведение, упрямство. Утром девочка не хотела вставать из постели, плакала. Она категорически отказывалась пользоваться туалетом, задерживала мочу; отмечались энурез и энкопрез. За столом вела себя, как ребенок, которого «никогда не кормили», хватала пищу руками, прятала ее под одеялом в постели. Временами она казалась неадекватной, разговаривала сама с собой.
У девочки также проявлялись необычные приступы, похожие на эпилептические, когда она внезапно начинала биться головой о стену, потряхивая конечностями. При этом отмечалось общее напряжение тела, мычание и отсутствие какой-либо реакции на обращение к ней. Эти эпизоды также сопровождались недержанием мочи и кала. Появление таких приступов по времени совпало с получением ожога.
В клинике у нее были выявлены аденоиды и двусторонний гнойный отит. Какого-либо необычного поведения… не проявлялось. Данные ЭЭГ отвергли эпилептическую природу приступов.
…Бабушка по линии матери сообщила подробную историю развития девочки. Она рассказала, что мать Ани – ее дочь – была очень трудным ребенком с раннего детства; ее часто наказывали физически – «драли как сидорову козу». В подростковом возрасте она встретила молодого мужчину – беженца из Абхазии (будущего отца Ани) – занимавшегося торговлей, заявила, что хочет выйти за него замуж. Несмотря на протест родителей, в возрасте шестнадцати лет она забеременела. Отец Ани злоупотреблял алкоголем, часто не ночевал дома. В браке с самого начала были трудности, ссоры, доходящие до драк. Несмотря на это, от брака родилось три дочери; Аня была младшей из них. Родители развелись, когда ей было два года. Беременность и роды протекали у матери без осложнений. В младенческом возрасте Аня была раздражительной, крикливой, плохо спала ночами. Ходить, говорить начала своевременно. Через год после рождения Ани молодая семья переехала жить в другой город, далеко от родителей матери, возражавших против этого отъезда. Они считали, что дочь была невнимательна к детям, могла «забывать» о них, оставлять без присмотра. Когда Ане было два года, им удалось уговорить дочь, чтобы она с детьми вернулась домой, оставив мужа. Аня по возвращении матери была помещена в ясли - детский сад.
В этот период мать Ани нередко пренебрегала детьми, оставляла их на несколько дней, проводя время в компании мужчин. Часто дети оставались с бабушкой и дедушкой. Наконец, они стали опекунами детей, когда мать была осуждена за воровство. В период сепарации от матери девочке было три с половиной года. Из всех дочерей она была наиболее любимой матерью, и, в свою очередь, была привязана к ней.
С момента разлуки с матерью поведение девочки изменилось. Ее часто называли «плохой», «несносной девчонкой». Бабушка и дедушка говорили, что она ведет себя, как мать, «такая же упрямая и непослушная», «как мальчишка»… Аня стала плаксивой, крикливой, «невыносимой», мочилась в штаны «назло», отказывалась есть, а если ела, отмечалась рвота съеденной пищей…
Из истории развития девочки было очевидно, что она подвергалась жестокому обращению и пренебрежению. Было ясно, что пренебрежение ребенком со стороны матери сопровождалось плохим обращением м пренебрежением со стороны опекунов. Они объясняли ожог тем, что Аня обожглась, когда купалась в ванне, открыв кран с очень горячей водой. Однако на самом деле это было невозможно без ожога других частей тела ребенка. Девочка на вопросы врачей о том, как это случилось, не отвечала.»
Энурез – недержание мочи.
Энкопрез – недержание кала.
Ситуация 4
(Лэндрет Г.Л. Игровая терапия: искусство отношений. М. 1994.)
«Пол был очень близок с дедом. Они почти везде ездили вместе на старом пикапе. Когда Полу было четыре года, дедушка умер, и хотя, казалось, нельзя было сказать, что эта потеря сильно травмировала мальчика, он все же сильно скучал по деду. Через два месяца после смерти деда Пол настоял, чтобы мать взяла его на кладбище навестить «По-По». На кладбище Пол вбежал на могильный холмик, опустился на четвереньки и стал говорить с «По-По» сквозь отверстие в надгробном камне. По-видимому, это отверстие было предназначено для вазы с цветами. Поговорив с «По-По» несколько минут, Пол готов был идти домой. Две недели спустя, Пол опять настоял, чтобы мама взяла его на кладбище поговорить с «По-По». Таким образом, в последующие два года это стало привычной схемой: раз в две недели часовая поездка на кладбище, чтобы поговорить с «По-По». В течение последующих двух лет у Пола развился навязчивый страх смерти. Поступив в шесть лет в школу, Пол не мог научиться читать, вел себя агрессивно по отношению к другим детям и был очень пуглив».
Ситуация 5
Рассказ Шерил
(Изард К.Э. Психология эмоций. СПб. 2000.)
«Периоды депрессии начали случаться у меня в старших классах. В это время я перевелась в новую школу, где никого не знала, и неожиданно для себя оказалась в одиночестве. В то же время меня начали одолевать расстройства, связанные с приемом пищи, это было самым началом моей долгой борьбы с ними. Почти два года я страдала анорексией, а затем – уже ближе к окончанию школы и в первые годы учебы в колледже – булемией. Мое отношение к еде и проблемы, связанные с приемом пищи, шли рука об руку с моей депрессией. Именно эти проблемы с едой, когда я то беспрерывно ела, то голодала и принимала слабительное, довели меня до того, что я сознательно нанесла себе увечья.
Это было в марте 1983 года, последний год учебы в школе. Я как раз вернулась из Флориды, куда мы всей семьей ездили на весенние каникулы. Злоупотребление мочегонными и слабительными препаратами истощило меня и физически, и психически, но не смогло подавить моего влечения к еде, которое тогда было просто безудержным. Помню, я решила тогда, что вареная сгущенка поможет мне утолить голод. Я сварила сгущенку и съела за один присест целую банку. На этот раз я не стала вызывать у себя рвоту, как делала это обычно, наказывая себя за обжорство. Я пошла спать и на следующее утро проснулась с ужасным чувством вины. Я ощущала себя жирной свиньей, я ненавидела себя. Я чувствовала, что дошла до последней черты, понимала, что мне нужна помощь. Мне хотелось умереть. Помню, я решила тогда, что уморю себя голодом, но потом передумала.
Я не знала, что мне делать, я была в отчаянии. Я металась по своей комнате, как зверь в клетке. За эти несколько часов во мне скопилось столько ярости и физического напряжения, что я почти перестала соображать. Мне хотелось как-то проучить, наказать себя за то, что не умею владеть собой. Я схватила со шкафа металлическую вазочку и принялась бить ею себя по лицу. Я била себя по лицу до тех пор, пока у меня не распух правый глаз. Тогда я начала наносить удары по левой скуле. Наверное, только после сотни ударов я сочла, что достаточно наказана за свое отвратительное обжорство.
Пока я лупила себя по лицу этой вазочкой, я испытывала множество эмоций. Во-первых, я пережила чувство воздаяния. Я действительно была убеждена в том, что заслужила наказания за свое низкое, недостойное поведение. Другим чувством была злость. Я злилась на себя за то, что не умею совладать с собой, и еще потому, что не смогла покончить с собой. Я злилась на весь мир, на людей, потому что чувствовала, что они отчасти виноваты в моих страданиях, - ведь мое навязчивое желание похудеть объяснялось тем, что людям нравятся стройные девушки. Я вспоминала своих одноклассниц, которые, хотя и не ограничивали себя в еде, были изящными и стройными. Я ненавидела их за то, что они такие, какой хотелось быть мне, и ненавидела себя за то, что не могу выглядеть так же, как они. Именно потому, что я чувствовала, что заслуживаю страшного наказания, мне хотелось оставить на своем лице ссадины и синяки, чтобы каждый раз, когда я буду глядеться в зеркало, они напоминали бы мне о моем обжорстве, служили бы предостережением. И еще это был способ сообщить людям о том, что мне плохо. Таким образом я неосознанно искала внимания и поддержки людей, взывала к их помощи. Еще одним чувством, которое я испытала, когда наносила себе увечья, была надежда. Я думала – может быть именно таким образом я научу себя контролировать свои желания!
Признаюсь, теперь я стыжусь того, что наносила себе увечья. Я никому не рассказываю о том периоде своей жизни, так как боюсь, что люди сочтут меня сумасшедшей.
Я чувствую, что только сейчас я начала немного любить себя. После той невероятной ненависти, которую я испытывала к себе, это чувство кажется мне чрезвычайно приятным. Теперь я точно знаю – для того, чтобы выжить, мало чувствовать любовь близких людей, нужно самому любить себя.»
Анорексия – отказ от еды.
Булимия – страсть к еде и последующей рвоте.
Приложение 2