— Утром увидишь.
— Тогда утром и буду переживать, — ответила она, снова целуя его в спину и лаская, чувствуя его отклик. — Сегодня мой день рождения.
— Уже за полночь. Твой день рождения был вчера.
— Плевать.
Она почувствовала, как Северус набрал воздуха, чтобы ответить, и быстро прикрыла ему рот свободной рукой, чувствуя, как ладонь гладят его губы. Внезапно он ее лизнул. Удивленная, она попыталась отдернуть руку, но Снейп поймал ее запястье, немного повернул голову и втянул пальцы в рот, горячий и влажный.
Под рукой быстро увеличивался его член, жесткий стержень, облаченный в удивительно нежную кожу. Гермиона гладила его, ощущая вены и бороздки — и шрамы тоже — так, словно трогала впервые. Она задела головку и нежно ее обвела, Северус оторвался от ее пальцев и застонал, вжимаясь в ее руку. Она погладила его губы, легко тронула шрамы на его спине, заставляя его вздрогнуть. Вторая рука снова опустилась на твердый член, она замедлила движения, а он раздвинул ноги, позволяя ей сжать в ладони яички.
Гермиона поцеловала его в шею, а он задрожал, и это была не только дрожь наслаждения. В этот момент профессор казался невероятно уязвимым, и она не могла поверить, что он без сопротивления отдается ее рукам.
Чего же ему стоило довериться ей вот так?
Ее рука снова скользнула по его горлу, погладив пульсирующую под кончиками пальцев жилку, и остановилась на шрамах от змеиных зубов. Северус сглотнул, и она нежно сжала эрегированный член, чтобы отвлечь внимание. Она могла сделать что угодно, и он не успел бы ее остановить.
Осознание этого еще больше ее будоражило.
Не желая злоупотреблять, она отпустила Северуса, тот повернулся и уставился на нее. Он казался несколько разочарованным ее внезапным отступлением. Гермиона скользнула в его объятия и позволила ему контролировать ситуацию.
После продолжительного поцелуя он вздохнул и хмыкнул.
— Не такая уж ты и пьяная, а?
Она ухмыльнулась.
— Ты меня видел пьяной и даже, было дело, напоил, так что сам-то как думаешь?
— Ведьма, — пробормотал он, даже не пытаясь притвориться, что расстроен ее выходкой.
— Какие-то претензии? Ты ужасно чутко спишь, а я, конечно, не в стельку пьяная, но и не такая уж трезвая, чтобы бесшумно передвигаться. К тому же комнаты напичканы кучей охранных чар и мерами безопасности. Ты проснулся сразу же, как я вошла в класс Зельеварения, а уж когда оказалась в спальне, ты точно не спал.
Вместо ответа Северус просто поцеловал Гермиону, полностью подтверждая ее слова. Тихо посмеиваясь, она помогла ему снять штаны, лениво думая, а спал ли он вообще, и не потому ли улегся в кровать, что она велела ее дождаться. Его пальцы скользнули между ее ног, рот опустился на сосок, и вопросы потеряли всякое значение.
Когда он, наконец, в нее вошел, стало ясно, что они слишком долго поддразнивали друг друга. Его движения были быстрыми и жесткими, а дыхание тяжелым. Гермиона яростно извивалась под ним, вцепившись в ягодицы, чтобы притянуть его глубже и сильнее, покусывая за шею и плечо. Он вздрогнул и повернул голову, накрыв ее губы своими, грубо впился в них почти до кровоподтека и зарычал ей в рот:
— Не шею.
— Прости, — сумела выдохнуть Гермиона, запоздало понимая, что у него есть очень веские причины не любить подобные игры.
Не обращая внимания на извинения, он снова ее поцеловал. Темп движений Северуса становился все более хаотичным, рваное дыхание выдавало, что он уже близок к оргазму.
Снейп переместил вес, пытаясь освободить одну руку, чтобы прикоснуться к ней, но правая нога не могла поддерживать его в этом положении, и ему нужны были обе руки, чтобы удерживать тело над ней. Он издал разочарованный звук, а Гермиона выгнула спину, прижимаясь к нему теснее.
— Не.. имеет... значения... — задыхаясь, выдавила она, — я почти все...
— Почти… — глухо ответил он с закрытыми глазами, тяжело дыша, кусая губы и дрожа от напряжения, борясь с неизбежным. Вцепившись ему в волосы, она притянула Северуса к себе и жадно впилась в его рот, всасывая нижнюю губу, чувствуя, как он быстро и жестко двигает бедрами.
— О боже, Северус, — простонала она, разрывая поцелуй и запрокинув голову назад.
Ее голос, хрипло зовущего его по имени, оказался последней каплей.
Снейп издал глубокий горловой стон и конвульсивно содрогнулся, все его тело напряглось, и он закричал в бурном оргазме. Этот бессмысленный жаркий звук и его кульминация довели ее до предела, и Гермиона растворилась во взрыве удовольствия.
* * *
Жизнь потекла своим чередом. Неделя за неделей проходили в странном подобии семейной жизни. Когда у нее не было занятий, Гермиона читала или спокойно работала у себя в кабинете, проверяя работы студентов, составляя задачи для экзаменов или планируя будущую программу. Северус большую часть времени преподавал. Немногое свободное от уроков время он тратил на работу с документацией либо варил зелья в лаборатории для Больничного крыла или собственных запасов. Вечера они обычно проводили вместе, уютно сидя рядышком на диване перед огнем — читали или беседовали, а потом отправлялись в постель.
Однажды утром, уже собираясь выходить, Гермиона просматривала корреспонденцию и вдруг наткнулась на письмо, которое заставило ее выругаться:
— Твою ж мать!
— Что? — рассеянно спросил Снейп, застегивая рубашку. Первое занятие у него начиналось почти через час.
— Мой арендодатель снова повысил арендную плату.
— Ты платишь аренду весь год? — спросил зельевар, поворачиваясь к ней. — Ты же почти все время живешь здесь, кроме двух месяцев летом.
— И именно поэтому он поднял цену — хочет, чтоб я съехала, — кисло ответила Гермиона.
— Так съезжай. До конца июня квартира тебе все равно не понадобится. Зачем без толку тратить деньги на то, чем не пользуешься?
— И что я буду делать в июне? Найти жилье во время сезона отпусков просто невозможно.
Северус поколебался, отвернулся, сосредоточенно продевая ремень в брюки, и произнес нарочито спокойным тоном, не глядя на нее:
— Помнится, большую часть этого лета ты провела в трейлерном парке.
Гермиона замерла, глядя ему в спину.
Он же не серьезно...
Стараясь говорить твердым голосом, она медленно ответила:
— Ну да...
Он пожал плечами, все еще отводя взгляд.
— Ну тогда есть логичный выход. — Он поправил ремень, мастерски демонстрируя полнейшее безразличие.
— И ты не против?
— Не сомневаюсь, ты и так будешь все время там отираться. В любом случае, я хотел разобраться с трейлером и расчистить место.
Несколько неловкое молчание нарушил Крукшанкс. Он уселся у ног Северуса и замяукал, глядя на волшебника. Профессор посмотрел на кота и поднял бровь.
— Возможно, я даже смогу сделать дверцу для кошки, — поджав губы, добавил он.
Пытаясь не рассмеяться, Гермиона подошла ближе и взяла его лицо в ладони.
— И я не буду мешать?
Снейп закатил глаза.
— А как же! Ты будешь ужасно мешать. Без раздражающей всезнайки, которая там постоянно ошивается, я бы то и дело бы закатывал дикие вечеринки с кучей друзей, но раз ты собираешься все время торчать у меня, придется покончить с разгульной жизнью.
— Ты слегка перестарался с сарказмом, Северус.
— А ты перестаралась с вопросами. Если бы я был против, разве предложил бы? Или ты думаешь, что я делаю это исключительно по доброте сердечной? — с тяжелой иронией спросил профессор, глядя на нее сверху вниз. — Запасные ключи в верхнем ящике моего стола. В эти выходные я начну разбирать вещи.
— Спасибо, — мягко сказала она.
— Мне пора на занятия. — И Снейп направился прямо к двери.
Гермиона могла бы расстроиться, что он так быстро ушел, если бы не два обстоятельства.
Во-первых, до того, как он отвернулся, она заметила на его лице явное облегчение и слабую улыбку. А во-вторых, перед тем как выйти, он на мгновение нежно коснулся ее руки.
* * *
В конце октября Гермиона заметила, что настроение Северуса изменилось, и не в лучшую сторону. Он стал заметно более вспыльчивым и раздражительным, а его бессонница перешла все мыслимые пределы. Он спал всего один-два часа сна за ночь. Просыпаясь, Гермиона часто не находила его рядом. Тогда она сворачивалась клубочком с Круксом и Картой Мародеров и наблюдала, как зельевар беспокойно бродит по замку. Как-то раз, пребывая более или менее хорошем настроении, он даже извинился — по-своему, то есть прямо не сказал, что сожалеет, но все же каким-то образом передал свое смущение. Гермиона с трудом мирилась с происходящим.
Они стали чаще спорить. Гермиона понимала причины этого настроения и старалась не реагировать, когда он доставал ее, но Снейпа это только подстегивало. Он словно вернулся в былые времена, изощряясь в злобных насмешках.
— Он специально лезет в бутылку, — жаловалась Гермиона Луне перед Хэллоуином. — Я знаю, что он не в себе, но скандалами ничего не решить, а меня они очень расстраивают. Он становится все более язвительным и злым.
Луна задумчиво кивнула, потом наградила Гермиону одним из своих самых рассеянных взглядов, и неопределенно ответила:
— А с кем ему еще сражаться?
— Что? — непонимающе переспросила Гермиона.
— Ты прекрасно знаешь, что он не станет делиться своими чувствами. Споры хотя бы безопасны: если даже он вспылит, не навредит никому. Ты знаешь еще кого-нибудь, кто так злится, когда чувствует себя уязвимым? Он доверяет только тебе. Он ведь не может начать придираться к кому-то еще, не выдав, как ему больно.
Геримона немного обдумала эту идею. Странным образом она имела какой-то смысл, это походило на логику Северуса.
Вспомнив их последние склоки, Гермиона вздохнула.
— Он сам себя ненавидит, когда пытается прогнать меня, чтобы найти очередной повод чувствовать себя ничтожеством. Просто не верит, что заслуживает счастья.
— Видимо, нет, — согласилась Луна. — Насколько далеко он заходит во время этих ссор?
Гермиона поняла, о чем на самом деле ее спрашивает подруга и покачала головой.
— Не слишком далеко. Злобствует, но на личности не переходит, не думаю, что он зайдет так далеко. Он понимает, что я могу точно так же уязвить его в ответ, если не сильнее. Он просто хочет... не знаю, то ли отвлечься, то ли наказать себя, может и то, и другое, но от этого не легче.
— Сразу после Хэллоуина он придет в норму, — с улыбкой ободряюще сказала Полумна. — Надеюсь, ты сумеешь заставить его повиниться за свое мерзкое поведение. Я слышала рассказы об этом, меня эти истории всегда очень смешат.
Гермиона подавила ухмылку.
— Это не так уж весело, как ты думаешь. Гарри дуется, а Рон смотрит, как побитый спаниэль. Северуса я воспитывать не пробовала, но уверена: он поймет, что я делаю и тогда или разозлится, или еще больше уйдет в себя и отдалится. К тому же, у него и так есть за что чувствовать себя виноватым... Не хочу играть с ним в эти игры.
— Ну тогда остается только ждать. Можешь попробовать дать ему отпор, но вы только снова поссоритесь. Глупые ссоры никому из вас не нужны, они становятся просто смешными. Или просто оставь его в покое. Он как-то справлялся все эти годы. Может он чувствует себя неловко, потому что ты все это видишь.
— Может быть. Спасибо, Луна. Мне просто хотелось выговориться.
— Проорись на него — вам обоим полегчает.
В конце концов, Гермиона решила последовать второму совету Полумны и покинула Снейпа.
Как ни странно, подтолкнул ее к этому решению Крукшенкс. В середине очередной распри полуниззл зашипел, привлекая внимание, а затем одарил Северуса полным неодобрения взглядом и вышел вон.
— Может, это и к лучшему, — тихо сказала Гермиона, глядя, как кошачий хвост исчезает за дверью. — Не думаю, что нам с Круксом стоит бывать здесь, пока все не уладится. Увидимся завтра?
— Как скажешь, — ровно ответил Северус абсолютно не злым голосом.
Он вернулся к своему показательно бесстрастному состоянию, которое она ненавидела.
— Я хочу, чтобы тебе полегчало, Северус, а делаю только хуже. Так что я собираюсь ненадолго уйти, дать тебе время прийти в себя и решить, чего ты хочешь. Но я не стану держаться в сторонке, так что образумься поскорее, я хочу видеть человека, а не маску.
Не успела Гермиона покинуть его апартаменты, как дверь в лабораторию громыхнула так сильно, что дрогнул пол.
Она поморщилась. Надеюсь, я поступаю правильно.
После этой ссоры Северус ее избегал. Она могла бы принять это на свой счет, но он избегал вообще всех, еще более подчеркнуто, чем обычно. Когда у него не было занятий, он скрывался в лаборатории, и явно не нуждался ни в чьей компании. Пароль в свои комнаты он не менял, но решение Гермионы осталось прежним.
Снейп должен был сам сделать следующий шаг.
Естественно, на празднике Хэллоуина без зельевара не обошлось. Он не стал демонстрировать свои чувства, прося избавить его от этой обязанности, но весь праздник просидел, молча гоняя еду по тарелке. Краем глаза наблюдая за ним, Гермиона видела напряжение в его сгорбившихся плечах, и заметила, что он наклоняет голову так, чтобы волосы — уже требовавшие мытья — скрывали его лицо. Видимо, его окончательно прижало. Она сомневалась, что он спал последние пару ночей.
Впрочем, Грейнджер тоже не высыпалась — скучала по своему профессору.
Той ночью Гермиона проснулась, уловив какое-то изменение в комнате. Инстинкты ей шептали оставаться на месте и не открывать глаза. Она напрягла слух, пытаясь понять, что происходит, но не услышала ничего. Ее преследовало чувство, что она здесь уже не одна. Крукс ушел охотился, но вряд ли это могло быть животное. И Гермиона поняла, кто это. Только два человека в Хогвартсе умели входить в запертые помещения без спроса, и лишь один из них мог войти тайком.
— Северус, что ты делаешь? — устало спросила она. — Я думала, ты хотел побыть один.
Тишина становилась все более гнетущей. Она слышала как, отсчитывая секунды, тикают часы в спальне. Прошло три с половиной минуты, и только тогда он отозвался.
— Я тоже, — еле слышно произнес Снейп.
Открыв глаза, Гермиона моргнула, позволяя зрению приспособиться к темноте. Сквозь занавески проходило достаточно лунного света, и она увидела маячившую у двери тень.
— Давно ты там стоишь?
Вновь последовало напряженное молчание, хотя и не такое долгое, как в первый раз.
— Я не знаю, — смущенно признался Северус.
Вместо того, чтобы использовать Люмос, Гермиона махнула палочкой в сторону окна, раздвигая шторы. Теперь она видела зельевара более четко, он прислонился к стене и уставился в пол. Приподнявшись, она наблюдала за ним, пока не стало ясно: он так и не собирается смотреть на нее или что-нибудь говорить.
— Зачем ты пришел? — прямо спросила Гермиона.
Снейп беспокойно переступил с ноги на ногу, и его голос звучал так горестно, каким Гермиона никогда его не слышала.
— Я хотел извиниться.
Она хотела уже спросить, за что именно, но решила, будет слишком подло и мелочно заставлять его произносить это вслух. В конце концов, это не только его вина, и сейчас он пытается загладить ошибку.
Гермиона в ответ промолчала.
Снейп слегка повернул голову. За спутанными прядями волос она уловила блеск его глаз, прежде чем он снова уставился на пол.
— Мне так жаль, Гермиона.
Казалось заманчивым проигнорировать его в ответ, и, возможно, именно это профессор и заслужил, но Гермиона не могла быть так жестока. Она подозревала, что сейчас он — как и она сама — вспоминает Лили. Много лет назад она отвергла извинения Северуса, несмотря на все его попытки объяснить, что он не хотел обидеть ее и унизить.
Если Гермиона повторит то же самое... это его окончательно сломает.
— Ты и должен сожалеть, — тихо выдавила Грейнджер. — Ты вел себя как настоящий ублюдок.
— Знаю, — тяжело сглотнул он, — мне нет оправданий. Скажу одно — мне очень жаль.
Снейп был по-настоящему расстроен. На мгновение он поднял руку к лицу, но потом безвольно ее уронил.
— Я не умею… — добавил он безнадежно.
— Извиняться? Да, не умеешь, — прямо сказала Гермиона, и он вздрогнул.
— Нет, я не об этом… Я о нас. Если, конечно, есть “мы”. Я не умею… взаимодействовать с людьми. Я ни с кем не… не жил ни с кем, с подросткового возраста. Когда я один, никого не волнует, что я говорю или делаю, мои чувства никого не касаются. Я к этому привык. Но когда рядом ты, это сбивает с толку, потому что я не понимаю, что происходит, и в душе начинается разброд. Я не знаю, что должен думать, что чувствовать, но я ненавижу Хэллоуин. Как я ни пытался его пережить, ни один из привычных способов не сработал. Мне оставалось лишь бессильно наблюдать, как я с каждым днем превращаюсь в настоящую сволочь, и не могу остановиться, потому что я такой и есть. Я все проебал. Черт, я все не о том...
— Ты напился что ли? — выпалила она, не успев прикусить язык.
Северус был настолько сам не свой, что ей сразу вспомнился последний Новый год и его бессвязный, косноязычный и полный боли рассказ.
Профессор издал сдавленный звук, напоминающий горький смех.
— Нет. — Он помолчал и измученно вздохнул. — Я пойду. Я делаю все только хуже. Даже не знаю, что пытаюсь сказать.
— Ну, ты такой не один, — произнесла Гермиона.
Его усилия, хоть она того не хотела, ее тронули.
Он так старался объяснить, что именно чувствует, хоть сам этого не понимал. Когда дело дошло до отношений, Снейп оказался еще меньше искушен, чем она сама.
Пытаясь держаться твердо, Гермиона попыталась ответить:
— Нет никаких правил, Северус, насчет того, что ты должен думать, или чувствовать. Даже если бы они были... Мы с тобой не совсем обычные люди. Меня это тоже сбивает с толку. Я знаю, ты ненавидишь Хэллоуин. Знаю, почему, по крайней мере, основные причины. Я даже не возражаю, когда ты срываешься на мне, ведь с тобой рядом я, а не кто-то другой. Но ты вообразил, что должен быть таким злым и отстраненным, потому что я от тебя именно этого жду. Ты хочешь наказать себя и оттолкнуть меня, потому что в одиночестве чувствуешь себя безопаснее. Это трусость. Это несправедливо по отношению ко мне, и недостойно тебя.
Про трусость Гермиона упомянула нарочно.
Она видела воспоминания Гарри о той ночи, когда умер Дамблдор, знала, как Снейп отреагировал на оскорбление. Она отдавала себе отчет, что это все еще один из его триггеров, но к реакции Снейпа оказалась не готова — он дернулся всем телом и задохнулся. Гермиона ждала, что он взорвется от ярости и, может, даже попытается её ударить, поэтому держала свою палочку наготове.
Но Гермиона совсем не ждала, что он очень тихо сдавленным голосом скажет:
— Пожалуйста, не надо.
— Чего не надо?
— Не используй... это против меня. Пожалуйста.
— Я не понимаю.
Последовало долгое молчание. Когда Северус снова заговорил, его голос звучал удивительно ровно, пусть немного хрипло и грубо.
— Люди используют мои чувства против меня дольше, чем ты живешь на свете. Я больше не могу это терпеть, особенно от тебя. Ты знаешь меня лучше всех. Ты можешь сломать меня с помощью этих знаний. Да, я… я — трус. Часть меня ужасно напугана, потому что я не могу это контролировать, не знаю, какого черта я вообще творю, и не смогу остановиться, даже когда все покатится под откос. Так и произойдет, ведь я уничтожен. У меня нет… — я не могу быть тем, кого... ты заслуживаешь.
Глаза ее защипало от слез...
— О, Северус, — тихо промолвила Гермиона. Она встала с кровати, подошла к нему, убрала с его лица волосы и попыталась заставить его на нее посмотреть. — Не устаю твердить, что ты гораздо лучше, чем думаешь. Но даже если это было бы не так — мне не важно. Мне не нужен идеальный мужчина. Если бы я его вдруг повстречала, то умерла бы от скуки за месяц. Одна моя подруга сказала, что мне нужен человек, с которым я смогу спорить, который сможет угнаться за мной и бросить мне вызов. Она была права. Мне нужен кто-то сложный, умный и смелый. Ехидный мерзавец, — добавила она, улыбаясь. — Меня тоже все это пугает, но... в хорошем смысле. Ты не уничтожен, не говори так. Да, у тебя есть проблемы, но и у меня тоже. Если наши отношения начнут рушиться, мы попытаемся построить их заново.
Профессор закрыл глаза, чтобы не смотреть на нее, но жесткие линии его лица немного смягчились.
— Как сейчас, я полагаю.
— В общем, да, — небрежно поддержала она.
Уголок его рта дернулся, и он, наконец, открыл глаза. В тусклом свете было выражение его лица было почти не разобрать, но стало понятно, что он слегка расслабился.
— Невыносимая гриффиндорка, — с надеждой и слабым намеком на вопрос пробормотал он.
— Упрямый ублюдок, — парировала она.
Северус печально улыбнулся. Встав на цыпочки, она нежно поцеловала его в губы.
— Пойдем спать. Нам обоим надо выспаться. Странно, что ты не убил на этой неделе ни одного студента.
Он послушно последовал за ней, молча разделся и стал ждать, когда она заползет обратно под одеяло и вытянется, позволяя ему к ней прижаться. Повернувшись к нему лицом, она обняла его и крепче притянула к себе. Он молча уткнулся ей в шею. Гермиона закрыла глаза, наслаждаясь знакомым теплом его тела, запахом, по которому так скучала, и вскоре заснула.
22.01.2017
Глава 17
"We open up a quarrel
between the present and the past
We only sacrifice the future;
it's the bitterness that lasts..."
— Mike & The Mechanics, 'The Living Years'.
Через неделю Гермиона обнаружила, что Северус наконец-то пришел в себя. Он легче засыпал и пребывал в менее мрачном расположении духа, больше не спорил с ней, даже в шутку, и вообще вел себя почти безупречно. Грейнджер изрядно повеселилась, заметив что зельевар пытается подлизаться к Крукшанксу: дать ему взятку в виде копченой рыбки.
Но когда профессору полегчало, Гермиону уже саму захлестнула ноябрьская депрессия.
Кошмары вернулись, но она старалась не подавать вида, хоть прекрасно знала, что Снейпу известно — в это время года с ней всегда творится неладное. Некоторое время Северус позволял ей страдать: всякий раз, когда она просыпалась среди ночи, он старательно изображал спящего, а также притворялся, что не замечает ее растущую усталость. Гермиона обратила внимание, что профессор на самом видном месте в лаборатории разложил ингредиенты для зелья Сна_без_сновидений, но варить не стал, и она промолчала.
Наконец однажды ночью она очнулась в слезах от одного из самых страшных кошмаров. Никаких ужасов, ничего такого, что могло бы заставить ее кричать — только боль и горе, и тихий голос внутри, воющий, что это не ее вина. Северус тоже не спал.
Он крепко сжимал ее в объятиях, и все твердил, видимо, уже давно, еще до того, как она проснулась:
—...нет, Гермиона, они не правы. Я знаю — все, кто слышал, что ты сделала со своими родителями, пришли от этого в ужас, но ничего постыдного в желании защитить близких нет. Ты не единственная, кто пошел на такие радикальные меры. На самом деле они испугались силы твоей магии, тому, как хорошо тебе все удалось. Они боятся тебя. Твои родители струсили, потому что они тебя не понимали. Все маглорожденные на это обречены. Просто в твоем случае обстоятельства были исключительными. Damnant Quod non intellegunt — непонятное всегда осуждают. Ты спасла им жизнь, не смей в этом сомневаться. Твои родители были в опасности, я это знаю наверняка. Я не смог бы их защитить, даже если бы попытался. Ты была права, когда приняла свое решение, и если у людей не хватает мозгов это понять, это их проблемы, не твои. Ты была права, а они нет...
Он продолжал говорить, иногда повторяясь, его мягкий голос гулко раздавался в темноте. Гермиона закрыла глаза, слезы ее струились по щекам, пока она слушала его тихие заверения. Наконец, рыдания ослабели, и она снова смогла дышать.
— Хотела бы я, чтобы все были такими же умными, как ты, — тихим дрожащим голосом сказала она.
Северус внезапно замолчал, удивившись тому, что она не спит, и через мгновение ответил:
— Тогда мир был бы поистине жутким местом.
Гермиона неуклюже шмыгнула носом. Она выдавила улыбку и попыталась вытереть глаза, но слезы никак не переставали течь. Длинные пальцы ласково промокнули влагу.
Это нежное действие противоречило голосу, который сухо прокомментировал:
— Знаешь, ты вовсе не симпатичная, когда ревешь.
— Знаю, — ответила Гермиона, почти смеясь. Она взяла у него платок и села высморкаться. — Это только всё усугубляет.
Он фыркнул и раздраженно вздохнул.
— Даже не начинай. Ты прекрасна, намного красивее, чем думаешь. Особенно без этих опухших глаз и красных пятен… — посмеиваясь, добавил Снейп, аккуратно убирая с ее лица влажные волосы.
— Осторожно, слизеринец, — удалось выдавить ей сквозь слезы, — это прозвучало почти как комплимент.
— Вообще-то, это и был комплимент. Кажется, эмоции совсем затуманили тебе разум, — протянул он с ехидной усмешкой, а потом обнял ее и притянул к груди, нежно целуя в висок.
— Спасибо. Мерзавец.
Гермиона тесно прижалась к его теплой коже, закрывая глаза. От слез у нее разболелась голова.
— Я правда была права?
— Да, — тут же отозвался Снейп. После паузы он сухо добавил: — Хотя обрати внимание, кто именно тебе это говорит. — Он прижался щекой к ее волосам. — Вопросы морали всегда очень сложны. Нет простого ответа, Гермиона, нет двух одинаковых ситуаций. Я не знаю всех обстоятельств, как не знаю, о чем именно ты думала, когда принимала решение. Но ты заботилась только об их благе. Могу тебя заверить, если бы ты этого не сделала, они умерли бы в течение полугода. Сама знаешь, Орден не мог защитить всех. Я считаю, что ты была права.
— Тогда почему мне до сих пор так плохо?
— C предательством всегда так, — с особой интонацией произнес Северус. Уж он-то точно знал! — Дорога в ад вымощена благими намерениями. Твой поступок мог стать первым шагом к темной стороне, вот почему многих это так напугало.
— Но не тебя? — нерешительно спросила она.
Он тихо усмехнулся и поцеловал ее волосы.
— Нет. Если кто-то и способен противостоять соблазнам Тьмы, это ты. Без тебя мы потеряли бы Поттера. Ты ведь понимаешь, как близко он подошел к краю... Facilis descensus Averno — легок спуск в ад. Но я знаю тебя, Гермиона. Ты никогда ничего не делаешь, не учитывая всех возможных последствий, никогда не действуешь из дурных побуждений, и всегда совершаешь осознанный выбор. Из всех путей, ожидающих тебя, ни один не ведет во Тьму.
— А ведь я бы могла проделать это и с тобой.
Он открыто рассмеялся.
— Не смеши меня. Ни Темный Лорд, ни Альбус Дамблдор не смогли пробиться сквозь мои щиты. Как бы ты ни была талантлива, сколько бы ни практиковалась, все равно не представляешь для меня угрозы. Меня ты не сможешь поразить Обливиэйтом или воздействовать Легилименцией. Разве я уже не упоминал, что ты бы ничего подобного не сделала? Сама перестанешь нести чушь или придется накачать тебя успокоительным?
— Я имею право переживать.
— Только не по этому поводу. Потому что, во-первых, это совершенно нелепо, а во-вторых, я тебе запрещаю.
Гермиона улыбнулась.
— Запрещаешь?
— Да, — твердо ответил профессор. — А теперь спи.
Она послушно прижалась к нему и попыталась уснуть, но сон никак не шел. Судя по дыханию Северуса, он тоже бодрствовал. Не открывая глаз, Гермиона начала медленно водить кончиками пальцев по его обнаженной груди, прослеживая шрамы...
Когда она коснулась его соска, он тихо произнес:
— Ты не собираешься спать, так ведь?
— В таком состоянии спать совсем не хочется, — честно ответила Гермиона. — Сделай так, чтобы мне стало легче, Северус, пожалуйста.
— Ты расстроена...
— Да. А я не хочу расстраиваться. — Гермиона посмотрела на него и погладила по лицу; пальцы заколола щетина. — Давай займемся любовью? — попросила она.
Северус не ответил, и она отдернула руку. Тогда он перевернулся на бок, опираясь на локоть, привлек ее к себе и нежно поцеловал. Ей это было и правда необходимо, поняла Гермиона, отвечая на поцелуй. Любил ее Снейп на самом деле или нет, он мог заставить ее чувствовать себя любимой, а сейчас она отчаянно этого хотела.
Он был нежен как никогда. Похоже, он не нуждался в подсказках, чтобы понять, чего именно она хочет. Ртом и пальцами он долго исследовал каждый дюйм ее кожи. Поначалу ласки даже не казались откровенно сексуальным, просто медленными, нежными и утешительными. Он гладил ее, оставляя повсюду сладкие поцелуи. Постепенно прикосновения изменились, хотя Гермиона не смогла бы объяснить, как именно. Ее желание усилилось, ласки становились все настойчивее. Она задрожала, распаляясь, прошептала его имя, и Северус отыскал ртом ее грудь, а потом начал сосать и дразнить затвердевшие соски.
Все так же неспешно он опустился вниз и зарылся лицом между бедрами. Он терзал ее языком, и дразнящие движения становились все более уверенными. Гермиона запуталась пальцами в волосах Северуса и сдалась на милость его изощренного рта, теряя остатки связных мыслей.
Когда Северус поцеловал ее вновь, она почувствовала на его губах мускусную сладость и ответила ему со всей страстью, на которую была способна. Снейп нежно прижал ее всем весом к постели, остановился и посмотрел на нее сверху вниз. По его глазам Гермиона понимала, что достаточно одного лишь ее слова, и он остановится. Доставит ей удовольствие и проигнорирует собственное удовлетворение, по крайней мере, сегодня. Она обвила ногами его талию, скользнула руками вверх по спине, ощущая израненную кожу, стиснула плечи, и тогда он наконец в нее вошел.