— Он правда считал, что гибель Сириуса все упрощает? — слабо спросила Гермиона.
— Да. К тому времени Блэк уже стал опасен — то и дело развлекался своими партизанскими вылазками наружу, подставляя под удар весь Орден. Помнишь, как Люциус Малфой его увидел? Если бы Сириуса выследили и раскрыли наше убежище... все было бы кончено. Блэк был безрассудным и импульсивным — а это для бойца прямая гибель. К тому же, он чрезмерно сильно влиял на Поттера, сбивал с пути истинного. Так или иначе, его следовало устранить.
— Как...
— Старайся об этом не думать, — посоветовал Снейп. — Лично я никогда не спрашивал.
Гермиона какое-то время обдумывала сказанное.
— Неужели он все это спланировал? — наконец, спросила она, сомневаясь, что вообще хочет знать.
— Понятия не имею, — невесело отозвался Северус. — Может, и не все, но намного больше, чем ты думаешь.
— Я с самого начала подозревала, что что-то здесь не так, — задумалась Гермиона. — Я знаю, какими сильными были учителя, прежде всего ты, Минерва и Филлиус — не говоря уж о самом Альбусе — но защита Философского Камня была достаточно слаба, три первокурсника ее на раз взломали.
— Да, — жестко кивнул профессор. — Любой из нас мог в одиночку наложить охранные заклинания, способные остановить кого угодно, в конце концов, Камень можно было просто оставить в Гринготтсе — сама знаешь, какая там система безопасности. Даже если бы хранилище взломали, его содержимое оставалось под гораздо большей защитой, и ничего подобного бы не произошло. Это было испытание способностей Поттера — Дамблдор не рассчитывал на тебя или Уизли. Думал, попытка захватить камень в любом случае будет неудачной только потому, что моя Метка не подавала признаков жизни. Директор верил, что Темный Лорд еще не вернулся, и играл вами, а заодно и всеми остальными.
— Тогда ты уже знал?
— Нет. Никто не знал. Даже его соратники не поддержали бы его. Я догадался позже. — Он лег на спину и оперся на локоть, повернувшись к ней лицом. — Я абсолютно уверен, что директор не имел ни малейшего представления о секретах Тайной Комнаты и был слеп — как все мы, — Снейп невесело улыбнулся. — Полагаю, в какой-то момент он даже стал думать, что Наследник Слизерина на самом деле я.
— Что? — изумилась Гермиона. — Почему? Даже Гарри никогда тебя не подозревал!
Он фыркнул.
— Понятия не имею, может, у него начался старческий маразм. Правду сказать, все с трудом верили, что декан Слизерина не знает наследника основателя, или месторасположение чертовой Комнаты. В любом случае, это тянулось недолго... Но Дамблдору хватило: с тех пор он больше всего боялся потерять контроль над ситуацией. Думаю, все началось, когда он стал копаться в прошлом Тома Риддла. Вряд ли он знал в деталях, что происходило в третий год вашего обучения, пока все не закончилось. Ему просто повезло, удачное стечение обстоятельств. Если бы он это планировал заранее, непременно добился бы успеха. — В глазах Снейпа таилась горечь: та ночь, и последующие события действительно причинили ему боль.
— А как насчет... Турнира Трех Волшебников? — Гермиона заставила себя задать этот вопрос.
Северус почти болезненно скривился.
— Честно говоря, понятия не имею. Он знал, что на этот раз Темный Лорд вернется, Метку не подделаешь. Убей меня — не знаю, как он допустил последнее испытание. Мы вообще не контролировали ситуацию! В этом идиотском лабиринте бродящий в одиночку Поттер был уязвим как никогда, даже учитывая, что мы патрулировали окрестности. На нас словно затмение нашло. Откуда там было взяться портключу! В предательство никто не верил. Я ненавидел Грюма, презирал его и, если честно, боялся, но заподозрить в нем фальшивку мне и в голову не приходило — было много других способов добраться до парнишки.
— Где был ты?
— С Дамблдором на дальнем краю лабиринта. Он держал меня при себе, как канарейку в угольной шахте, — угрюмо ответил Снейп. — Я понял — что-то происходит, а потом мы обнаружили, что Поттер исчез. Директор и вида не подал, что все полетело к чертям, но я-то помню — он так хватался за мою руку, даже синяк остался. И он постоянно спрашивал меня, что я чувствую. Я впал в ступор, когда понял, что Лорд вернулся, — добавил Северус. — Отчасти от жуткой боли, а отчасти из-за осознания происходящего. После стольких лет, когда я уже начал надеяться, что я могу снова стать свободным ощутить боль Призыва... Ну а потом все покатилось в тартарары.
— Ты пошел к нему, когда все закончилось, — медленно сказала Гермиона. Ее там не было, но она видела воспоминания Гарри, и помнила странное выражение на лице Северуса, когда он ушел по поручению директора. Гермиона не знала таких слов, которые могли бы его описать. — Он — Дамблдор, я имею в виду — никогда ведь не просил тебя об этом, да? — озадаченно спросила Гермиона.
Профессор покачал головой.
— Нет, и хорошо, что нет. Мне кажется, ради него я не смог на это пойти, только ради себя.
— Не представляю, откуда в тебе столько мужества. То есть, я знаю, какой храбрый ты, но...
— Я и сам не понимаю, — тяжело промолвил Северус. — Я никогда в жизни не испытывал такого страха, как когда шел вниз к воротам, чтобы аппарировать к нему.
— Что произошло? — Гермиона придвинулась ближе.
— Я не все помню. В те краткие моменты, когда мне было позволено говорить и я еще мог разговаривать, я объяснил, почему задержался. Говорил, Дамблдор мне доверяет и думает, что я все еще его послушный шпион. Пришлось убеждать, что я могу продолжать служить своему Лорду в Хогвартсе и посвящать его в планы Ордена. Я отлично подготовился: он ворвался в мою голову, но увидел только то, что я хотел ему показать. Убедить-то я его убедил, но от наказания меня это не избавило.
— А Дамблдору, конечно, было насрать? — без обиняков спросила Гермиона.
— Ты стала такой циничной, — вздохнул Снейп. — Дело не в том. Да, первой его реакцией при виде меня было облегчение и радость, что его план сработал. И действительно, уйти и заняться моими ранениями он мне позволил только после того, как выслушал мой доклад, но не со зла... Просто на войне не место сантиментам, ни один командир не может себе этого позволить. Он не мог допустить, что его беспокойство или мой страх могут помешать мне выполнить миссию. Никто не рассчитывал, что я выживу. Поэтому архиважнейшей его задачей было выжать из меня по максимуму до того, как меня раскроют. Я его не виню. Это было необходимо.
— Разумеется, — тихо сказала Гермиона.
— Ну вот, теперь ты расстроилась, — Северус протянул руку и осторожно коснулся ее щеки. — Не надо. Я выбрал свой путь по собственной воле и получил по заслугам. В конце концов, не так уж плохо все закончилось. — Северус поднял голову, задумчиво осмотрел комнату и взгляд черных глаз обратился на Гермиону. — Нет, не так: пожалуй, это самый лучший исход, — и склонившись, нежно ее поцеловал.
16.03.2017
Глава 19
"So lift your eyes if you feel you can
Reach for a star and I'll show you a plan
I figured it out
What I needed was someone to show me."
— Air Supply, 'Lost In Love'.
В первые же декабрьские выходные персонал замка принялся украшать Хогвартс к Рождеству. Эту часть своих обязанностей Гермиона любила больше всего. А вот Северус был не рад. Год назад всеобщей повинности он избежал, но в этом году Минерва его прижала — видимо, всё ещё имела на него зуб за тот случай, когда портреты заступились за него в учительской. Снейп неохотно подчинился. Гермиона наблюдала за ним: профессор делал вид, что помогает Флитвику передвинуть дерево на нужное место, а сам исподтишка тыкал палочкой в сторону ели, которую украшала Макгонагалл. После его махинаций украшения либо пропадали, либо меняли цвет. Гермиона, прищурившись, смотрела на него, пока он не почувствовал ее взгляд, и скорчила ему укоризненную мину. Он поднял бровь и — сама невинность! — уставился на нее в ответ, словно не понимая, что она имела в виду.
Просто агнец непорочный, ехидно подумала Грейнджер, но Снейп поневоле приостановил свою подрывную деятельность.
По правилам, украшениям следовало быть нейтральными, понемногу цветов всех факультетов и сусальное золото, чтоб порадовать глаз. Но сложно было не заметить: над всем доминировали красные и золотые тона, а серебра было совсем чуть-чуть. А из зеленого вообще только елка и падуб. Заметив сию несправедливость, Гермиона последовала примеру Снейпа и поменяла цвета нескольких безделушек. Это немного смягчило угрюмый вид профессора, которым она имела удовольствие любоваться весь день.
Сложно сказать, что именно для Северуса означало Рождество, подумала Гермиона.
Вместо того, чтобы собственноручно украшать башню своего факультета, как другие деканы, он позволил взять дело в свои руки студентам. Праздничные мелодии ему нравились, но не слишком — когда Гермиона, немного стесняясь, подобрала коллекцию синглов, он забраковал почти все и оставил в плейлисте лишь несколько треков. Как ни странно, он благоволил к рождественским песнопениям, но ко многим из классических шлягеров он оставался равнодушным, а некоторые и вовсе не переносил. В прошлом году профессор свое жилище не украшал, припомнила Гермиона, но тогда они не часто виделись. Возможно, причина крылась в несчастном детстве. Хотя взять того же Гарри, которому тоже не очень-то весело было в юные годы — каждый год Поттер безумно радовался наступлению этого светлого праздника. И насколько счастлив был Гарри, настолько же Северус был склонен полностью игнорировать торжество.
Гермиона совершенно не знала, что ему подарить. Со остальными решилось просто. На самом деле, виновато думала Грейнджер, сложнее всего было уделить внимание каждому, потому что она то и дело витала где-то в облаках. Ко дню рождения профессора Гермиона уже выбрала сюрприз, и это оказалось на удивление легко, но этот подарок она берегла на потом. Северусу должно было исполниться пятьдесят — важное событие, по мнению Гермионы. Сам-то Снейп дням рождения придавал не больше значения, чем Рождеству, а ей ужасно хотелось это изменить. От него она подарков не ждала, но, без сомнения, он чувствовал себя обязанным что-то придумать, и это его еще больше раздражало.
Они провели вместе столько времени, а она всё еще порой не могла его раскусить.
Задача усложнялась тем, что Гермиона и так все время что-нибудь покупала профессору, если случайно замечала, что он в чем-то нуждается или если знала, чего бы ему хотелось. Вскоре после начала занятий она увидела, что у него почти закончился лосьон после бритья, и купила бутылку нового, запах которого ей понравился. Снейп промолчал, но в следующий раз, когда флакончик закончился, сам купил такой же. Когда она ходила за покупками в книжный, то, как правило, выбирала книги, которые нравились им обоим. Иногда профессор делал то же самое для нее. В целом, ему ничего особенного не требовалось и не хотелось, он вообще спокойно относился к мирским благам.
Проще всего подарить какую-то приятную мелочь, но Гермиона была воспитана иначе: она верила, что подарки для особых случаев должны быть более значимыми. Порой воспитание слишком усложняло ей жизнь.
Длинный день, наконец, закончился. Гермиона с радостью ускользнула обратно в тишину и покой подземелий, и с облегчением растянулась в кресле у камина, рассеянно поглаживая Крукшенкса, забравшегося ей на руки. Через несколько минут явился Северус и сердито зыркнул на нее, но Гермиона только лениво улыбнулась в ответ.
— Судя по выражению твоего лица, мы сегодня вечером ничего украшать не будем? — поддразнила она.
— И завтра тоже, и вообще никогда! — рявкнул Снейп.
— А-а. Я-то всё гадала, будем или нет.
Гермиона считала, что просто грех игнорировать такой праздник, однако не слишком переживала.
Северус пристально глянул на неё, и она улыбнулась, похлопав по дивану рядом с собой.
— Иди сюда.
Он уселся рядом, и Гермиона аккуратно, чтоб не спугнуть мурлыкающего кота, придвинулась ближе.
— Не надо так хмуриться, — пробормотала она, мягко разглаживая складки меж его бровями кончиком пальца. — Морщины будут.
Он тихо фыркнул.
— Какая невероятная трагедия.
— Представь себе, — рассеянно ответила Гермиона, поглаживая пальцем его брови. — Пока мы с тобой снова не встретились, я и не подозревала, что твоя внешность просто маскировка, — добавила она, прослеживая желобок между носом и ртом. — Зачем тебе это?
— Так уж повелось… Мы были бедны, а родители обо мне нисколько не заботились, — просто ответил он, легко целуя кончик пальца, ласкающий его губы. — Просто не обращали на меня внимания, денег всегда не хватало. В Хогвартсе стало получше: чистая школьная форма, дыры на одежды починены, я стал соблюдать гигиену и хорошо питаться — но этих мер было недостаточно, да и поздно уже. Зубы у меня всегда были кривыми. Во-первых, они изначально росли криво. Во-вторых, меня регулярно — почти регулярно — били в челюсть. А потом пришла пора отрочества, она-то и доконала мою кожу и волосы. Ближе к совершеннолетию, когда ситуация стала выправляться, я рассудил, что в отталкивающей внешности есть свои плюсы. Глядя на меня, люди думали “что за грязный урод”, и переставали обращать внимание. Они меня недооценивали. Всеобщей любовью я, мягко говоря, не пользовался, так к чему себя приукрашивать? Я решил, что не стоит стараться. Во времена моей педагогической карьеры ничего особо не изменилось. Меня не волновало отношение других, и это стало частью моего образа. Это было отчасти превентивной мерой от чужого любопытства. Эдакий барьер между мной и окружающим миром. У меня по-прежнему не было стимула заботиться о внешности, а уж что с волосами творят испарения кипящих котлов в полусыром подвале, ты сама знаешь. Даже стресс не нужен.
— Звучит логично. Но все равно ужасно… — вздохнула она. Снейп снова фыркнул и обнял ее за плечи. — Северус?
— Да?
— Я хотела тебя спросить, — неуверенно начала Гермиона.
— не может быть! — отозвался зельевар.
— Ну… — Гермиона не знала, как он отнесется к вопросу. Глубоко вдохнув, она выпалила то, что крутилось у нее на уме уже несколько месяцев: — Я о Лили. Я… на нее чем-то похожа? Ну, я имею в виду… — она замолчала, так как не до конца была уверена, что именно имела в виду.
Снейп издал неопределенный звук. Обернувшись, Гермиона поняла, что он искренне изумлен столь неожиданным вопросом. Нахмурившись, профессор перевел взгляд на камин. В его глазах заплясало отражение пламени.
— Возможно, в какой-то степени, — наконец, медленно, взвешивая каждое слово, произнес он. — Своей добротой, дружелюбием, милосердием. Умом — хотя смею предположить, твой образ мыслей более академический и острый. Но в остальном — нет, ты на нее совсем не похожа. Она была смелой и снисходительной, как и ты, но намного спокойнее. И она… она была не такой сильной, как ты. Она была более… хм… заботливой в домашнем смысле, ну как Молли Уизли, но иногда довольно-таки поверхностной. И чего у нее точно не было — так это твоего темперамента, — добавил он, показательно вздохнув. — И в то же время она была не такой… управляемой, хотя в чем-то более уверенной. Честно говоря, я никогда не думал об этом.
— Никогда-никогда?
— Нет, — жестко сказал он, сжимая ее плечи. — Я никогда не сравнивал вас, по крайней мере, сознательно.
— Ну я не это имела в виду. Мне так кажется, — честно добавила Гермиона. — Мне просто… интересно. Она так долго была важнейшей частью твоей жизни.
— Прошлой жизни, — тихо акцентировал Снейп, и Гермиона улыбнулась в ответ.
— Не переживай, я не буду комплексовать, обещаю. Это просто банальное любопытство.
— О, ну в это я легко могу поверить! Не удивительно, что твой фамильяр именно кот.
Услышав эти слова, Крукшанкс лениво приоткрыл один глаз и смерил профессора презрительным взглядом, подергивая хвостом.
— Осторожно! Ты же его обидел.
— И в мыслях не было. Отличная попытка, Шкура. — Профессор протянул руку и почесал рыжее кошачье ухо. Полуниззл тут же сдался и замурлыкал. — Он знает, как меня подловить.
— Не он один, — ехидно пробормотала Гермиона, и была вознаграждена совершенно порочной улыбкой.
— Ты тоже будешь мурлыкать, если тебя почесать в правильном месте?
— А ты попробуй.
После тщательного и внимательного исследования данного вопроса Северус вынужден был признать, что нет, Гермиона все же не мурлычет. Но он извлек из нее столько разнообразных звуков, что мог бы вогнать в краску любого слушателя. Сонная и удовлетворенная, Грейнджер лежала в объятиях любовника, слушая его медленное дыхание. Пресыщенно вздохнув, она лениво потянулась и снова расслабилась, поудобнее устраивая голову на плече зельевара.
— У тебя занятия через пару часов. Как ты их проведешь в таком измотанном состоянии?
Он сонно хмыкнул и поцеловал ее в макушку.
— О да, не стоит преподавать, когда я так измотан, — согласился он, зевая. — Ведь это приводит меня почти всегда — я говорю "почти", обрати внимание — в хорошее настроение. Студенты растеряются и впадут в прострацию.
— Вполне логично. Даже я не могу представить тебя в хорошем настроении. А у студентов и вовсе от страха коленки задрожат.
— Не вредничай. В конце концов, это ты источник сего зла.
— Хм… Тогда мне надо срочно загладить вину.
— Так и знал, что ты хочешь меня убить.
— Ты же был не под Империусом, милый, у тебя к нему иммунитет, — ответила она, зевая, — и не сказать чтоб сильно сопротивлялся. Снейп не ответил, Гермиона улыбнулась, прижимаясь теснее, и жалобно протянула: — А ты правда не собираешься украшать дом на Рождество?
— А ты правда помнишь, что в сентябре тебе исполнилось тридцать, а не тринадцать? — саркастически поинтересовался Северус, театрально вздохнул в традиционно мужской страдальческой манере, нашарил под подушкой волшебную палочку и уселся на кровати. Гермиона приподнялась на локте, и с веселым недоумением принялась наблюдать за серией странных сложных движений профессорской палочки, которые она никак не могла распознать.
Сначала вроде бы ничего не происходило, но через несколько мгновений мрак в углах комнаты стал темнее, а огонь заплясал ярче и жарче. Воздух тоже нагрелся, ушла характерная для подземелья сырость. Ноздри защекотал запах смолы и хвои, древесного дыма и почему-то глинтвейна. Гермиона удивленно моргнула, но странные тени на периферии зрения не исчезли. И вдруг ее озарило: каким-то удивительным образом Снейпу удалось создать рождественскую атмосферу без внешней мишуры.
Столь тонких и сложных заклинаний она, кажется, в жизни не видела.
Гермиона только и смогла вымолвить:
— Никогда бы не подумала, что тебе так хорошо даются такие чары.
Прозвучало довольно-таки критично, но удовлетворенное фырканье профессора свидетельствовало, что он нисколько не обиделся.
— Да я просто любитель. У меня на это ушло лет пять.
Гермиона разулыбалась.
— Ты пять лет потратил на рождественские заклинания?
Он нахмурился.
— Я не лишен сентиментальности. Просто вкус у меня куда лучше, чем у большинства.
Гермиона еле сдерживала смех.
— Могу себе только представить невероятное изумление мирового сообщества, узнай они, что Северус Снейп таит в себе такие таланты.
— Да кто тебе поверит, — кисло пробормотал профессор, и Гермиона расхохоталась в ответ.
Может и зря — хоть Северус теперь и больше позволял подшучивать над собой, он всё еще этого не одобрял, однако Гермиона не сдержалась. Снейп держался так настороженно, что она боролась с желанием кинуться ему на шею и растрепать волосы.
— Можешь сколько угодно возражать, но я снова и снова буду повторять, что ты очень милый.
И эту тайну знаю только я, внезапно осознала она.
У нее возникло странное собственническое чувство — быть той единственной, кто знает его с этой стороны, единственной, кому он всецело доверяет.
Потянувшись, она поцеловала Северуса. Он впал в угрюмость и на поцелуй не ответил, но Гермиона не обратила внимания на перемену настроения, опрокинула его на спину и пристроилась поудобнее рядом. Он сдался и обнял ее, бормоча под нос что-то похожее на “невыносимая”.
Гермиона улыбнулась и закрыла глаза.
* * *
Несколько ночей спустя Гермиона проснулась в постели одна, дрожа от холода. Она несколько раз моргнула, прогоняя сон, всматриваясь в шевеление теней возле двери.
— Северус? — сонно позвала она.
— Не хотел тебя будить, — мягко отозвался зельевар.
— Ничего страшного. Куда ты собрался?
— Поболтать с мертвецами.
Спросонья она не сразу сообразила.
— А! Портреты.
— Да. Я хотел дать тебе поспать, но если ты хочешь присоединиться...
— Очень.
— Оденься, там прохладно.
Кивнув, она выскользнула из постели и дрожа натянула одежду.
— А если нас застукает Минерва, мы сможем сказать, что я пришла, чтобы открыть тебе дверь — она-то не знает, что тебе не нужен пароль, — заметила Гермиона, влезая в джинсы.
— Именно, — ответил Снейп, — но нам это не потребуется, она очень крепко спит.
— Пожалуй, даже спрашивать не буду, откуда тебе это известно… — Профессор возмущенно вскинул на неё глаза, и Гермиона улыбнулась: — Прости.
— Ты готова? — подчеркнуто терпеливо спросил Северус.
— Почти. Мне бы только причесаться.
— Твои волосы в полном порядке.
— Ага, у меня воронье гнездо на голове!
— Ничего удивительного, — язвительно заметил зельевар, впрочем, тут же смягчив колкость, — Заметь, я никогда не жаловался. Ну, теперь-то мы можем идти? Не хотелось бы потратить на это всю ночь, надо и поспать немного.
— Тогда неплохо было бы пораньше спохватиться! — пробормотала Гермиона, торопясь вслед за ним по пустынным коридорам.
— Поспорь мне еще.
Гермиона промолчала и отправилась за Снейпом в кабинет директора. Северус казался немного напряженным — и можно было понять почему: последний раз он приходил сюда около десяти лет назад, когда это был еще его кабинет.
Горгулья у подножия лестницы подняла голову и уставилась на них, перевела взгляд на Северуса, шагнула в сторону, почтительно поклонилась и хрипло каркнула:
— Директор...
— Спасибо, — кивнув, негромко ответил Северус.
Реплика прозвучала резко официально — обычно это означало, что профессор чувствует себя не в своей тарелке. Они начали подниматься по лестнице, и Гермиона коснулась его спины, ощутив под рукой жесткие мышцы. Оказавшись перед дверью, Снейп тяжело сглотнул, а потом выпрямился и взялся за ручку.
Он загораживал собой дверной проем, Грейнджер не видела, что происходит внутри, зато слышала слабые перешептывания.
Вскоре раздался ясный голос:
— Северус?
На мгновение воцарилось абсолютное безмолвие. Профессор шагнул вперед, ей удалось проскользнуть следом и закрыть дверь. Оглядевшись, Гермиона увидела, что все портреты стоят у края своих рам и склоняются перед ним в тишине. А затем, один за другим, они разразились аплодисментами.
Хлопки, поначалу редкие, переросли в овации, многие начали выкрикивать приветствия и поздравления. Гермиона пристально наблюдала за Снейпом. В его глазах читалась неясная боль. Грейнджер поняла — это реакция на первое признание, первую благодарность, которую он никогда раньше не получал — сама она не заговаривала об этом, потому что не знала как, а больше никому и дела не было. Именно в тот момент она приняла решение: сделать все, чтобы мир признал его заслуги, неважно, сколько прошло времени.
— Приятно вас видеть, — сияя, приветствовал их Дамблдор.
— Я бы сказал: любопытно вас видеть, — ехидно заметил Финеас. — Так вот почему вы так защищали ее, Северус?
— Нет, — коротко произнес профессор, — я просто не так предубежден, как вы.
— Что вовсе не сложно, — с улыбкой вмешалась Дилис, не дав ему возразить. — Альбус прав — мы рады вас видеть. А теперь, когда вы оба здесь, расскажите нам всё!
Северус облокотился на подоконник и осмотрелся. Похоже, он немного расслабился. Немного помедлив, он вдохнул поглубже и начал свой рассказ с того момента, как покинул Хогвартс в роковую ночь. Гермиона, уже зная заранее историю, слушала вполуха, больше интересуясь выражением лица Снейпа и наблюдением за аудиторией — от его слов они то ахали, то с ужасом таращились на него, то грустили. После рассказа о Битве Северус перешел к описанию своих странствий. Единственным звуком в темной комнате был его голос. Краем глаза Гермиона заметила серебристое мерцание — у дверей кабинета собрались призраки Хогвартса. Явился даже Пивз — необычайно смирный, он вел себя безукоризненно.
К тому моменту, как эпопея подошла к своему завершению, Северус почти охрип, но держался хладнокровно и сдержанно перед молчаливыми зрителями.
— И какова же ваша роль во всем этом, моя дорогая? — тихо спросил Дамблдор у Гермионы.
Когда профессор рассказывал о Битве, в глазах директора блестели слезы, но сейчас от них и следа не осталось.
Грейнджер посмотрела на портрет Дамблдора, изо всех сил пожелав его возненавидеть — и поняла, что не сможет. Она взглянула на Северуса и увидела, что он, как никто, ее понимает.
— Я первая узнала, что он жив! — ответила она, непроизвольно улыбаясь своим воспоминаниям. — Буквально врезалась в него на станции Ватерлоо. Он, конечно, тут же сбежал, но я стала его искать и выследила.
— И тем самым навлекла на себя неприятности, — вкрадчиво произнес Северус, — перевернула всю мою жизнь и запугала всех вокруг, чтобы вернуть меня сюда.
Гермиона возвела очи горе и заметила, как некоторые портреты прячут улыбки — видимо, достаточно хорошо знали Снейпа и понимали его настроение. Финеас наградил ее высокомерным взглядом, но Дилис открыто рассмеялась, а Дамблдор прикрыл лицо рукой.
— А теперь? — поддразнил Альбус.
Северус и Гермиона просто молча воззрились на него, и Дилис захохотала:
— Моя дорогая девочка, ты слишком много времени проводишь с Северусом. Даже бровь у тебя приподнимается абсолютно так же как у него, хоть и не столь выразительно.
— После войны у вас тут маловато поводов для веселья, как я погляжу, — сухо заметила Гермиона и услышала фырканье Снейпа.
— Вы даже не представляете, — язвительно процедил Финеас.
— Ни за что не поверю, что лично вам есть до нас дело, — огрызнулась Гермиона.
— До вас, конечно, нет, — прохладно изрек Найджелус, — но директоров — выходцев из Слизерина — было всего двое, и Северус — один из них. Вряд ли в ближайшие несколько столетий другой слизеринец сможет занять этот пост. Естественно, меня волнует его карьера. Вот только жаль, что ему недостает вкуса...
— Финеас... — Северусу было достаточно сказать лишь слово, оно даже не прозвучало достаточно угрожающе, но бывший директор мгновенно умолк.
"Мне бы так!" — некстати подумала Гермиона.
— Счастлив за вас обоих, — серьезно заверил их Дамблдор. — Признаюсь, удивлен — но счастлив. Теперь, когда я наконец-то вижу вас после всех этих лет… это… логично.
— Понятия не имею, о чем вы, — отрезал Снейп.
— И я! — поддакнула Гермиона.
Дамблдор расплылся в улыбке.
— Нет, конечно же, нет! Тем не менее позвольте вас поздравить. После всего, что ты пережил, Северус, ты как никто заслуживаешь счастья. И вы тоже, Гермиона. Истинное счастье теперь редкость.
— Да вы просто созданы друг для друга, мисс Грейнджер, — улыбнулась Дилис.
— Мне тоже так кажется, — сухо произнесла Гермиона и улыбнулась, когда Снейп насмешливо взглянул на нее. Часы на столе тихо отщелкнули время, и она моргнула. — Боже, Северус, уже пять утра, через четыре часа тебе на занятия.
— Пора идти, — согласился Снейп, повернулся, напоследок оглядев портреты, парочке из них кивнул.
— Удачи вам обоим! — мягко напутствовал Дамблдор. — Как всегда, можешь рассчитывать на конфиденциальность. Так ведь, Финеас? — многозначительно добавил он.
— Естественно! — вознегодовал портрет. — Я ни за что не предам собрата-слизеринца.
— При случае конечно же предашь, но на сей раз тебе лучше воздержаться! — рявкнула Дилис и улыбнулась. — Больше не задерживайся с визитами, мальчик. Без тебя все не так. А ты не позволяй ему слишком много, дитя, — подмигнула она Гермионе, отчего та почувствовала себя несколько тревожно — услышав подобное от женщины, которая мертва уже почти два столетия.
Пробормотав что-то вроде вежливого прощания, Северус обернулся к двери и удивленно застыл при виде призраков. Видимо, раньше он их не заметил. Они тихо склонились перед ним, подобно портретам, и пробубнили в унисон: “Директор”. Даже Пивз, обратила внимание Гермиона. Полтергейст заметно нервничал. Впрочем, для него это было обычное поведение.
После долгой паузы Северус церемонно кивнул в знак признательности, и призраки просочились сквозь стену. Провожая их взглядом, он тряхнул головой, отвернулся и быстро вышел из комнаты. Гермиона побежала за ним по лестнице и нашла его внизу. Он стоял глядя в пространство.
Гермиона подошла к нему, горгулья за его спиной бесшумно скользнула на место.
— Северус?
— Я в порядке. Ночь выдалась долгая — только и всего.
— Да уж. Пойдем.
Он потряс головой.
— Мне нужна сигарета.
— Ладно. Пойду, разожгу камин — слишком холодно. Не задерживайся.
* * *
В спальню Снейп вернулся спокойным. Одежда его намокла от снега и слабо пахла дымом.