Даже сейчас его движения были почти мучительно медленными и нежными, но сильными. Глядя в бесконечные темные глубины его глаз, пока он двигался над ней, Гермиона подчинилась ритму его тела, полнее, чем когда-либо, отдаваясь ему, и на самом пике оргазма услышала, как он шепчет ее имя в момент собственной кульминации.
* * *
Как-то в середине ноября, во время тоскливых дождливых выходных, Гермиона занималась проверкой студенческих работ. Профессор расхаживал по комнате, непрестанно бормоча что-то себе под нос, и страшно ее отвлекал.
Наконец она не выдержала и вздохнула.
— Северус, чем ты занимаешься? Ты можешь делать это где-нибудь в другом месте?
Он поднял голову, моргнул, а потом съехидничал, видимо, чисто автоматически:
— На случай, если ты забыла, я у себя дома. — Он приблизился. — Просто пытаюсь переделать охранные чары.
— Зачем? — полюбопытствовала Гермиона.
— Затем, что мне надоело возиться с паролями. К тому же, они не слишком-то надежны, — пояснил зельевар. — Я хочу, чтобы заклинания были настроены на конкретных людей, а не просто на слова.
— Не думаю, что в Хогвартсе такое возможно. Ой, подожди... Тебе это под силу, не так ли? Все время об этом забываю...
Он ухмыльнулся.
— Какая у тебя память девичья.
— Ой, я тебя умоляю! Я вовсе не против, что ты можешь входить ко мне, когда тебе заблагорассудится — поверь, ничего нового ты там не обнаружишь, — сухо ответила Гермиона. — Хочешь сказать, что еще в прошлом году пробирался туда тайком, чтобы порыться в ящике с моим нижним бельем или что-то в этом роде?
— Не пори ерунды, — пренебрежительно ответил зельевар, с искоркой веселья в глазах.
— Так это сложно — изменить охранные чары?
— Нет. Но я не занимался этим раньше, поэтому понадобится некоторое время. Я даже не понял, что говорю вслух, — Снейп, по своему обыкновению извиняться не собирался.
— Это ведь была латынь! Кроме тебя, я больше не знаю никого, кто может по-настоящему на ней изъясняться! Ну, может, еще президента Бартлетта из “Западного крыла”"Западное крыло" — популярный американский сериал о внутренней жизни администрации Президента США, который наполнен блестящими остроумными диалогами, серьезными злободневными вопросами и ненавязчивым желанием сделать этот мир немного лучше..
— Угу, — промычал Снейп, подошел к одной из книжных полок и принялся листать какой-то томик. — Я всегда удивлялся, почему мало кого заботит изучение латыни, ведь большинство заклинаний либо на латыни, либо калька с нее. С чарами все гораздо проще, если понимаешь их подлинное значение и смысл действия. А при создании новых заклинаний это совершенно бесценно.
— Всегда смотрю как переводятся новые заклинания! Я начинала изучать этот язык, но погрязла в грамматике и сдалась, — призналась Гермиона. — У меня нет способностей к лингвистике. А ты говоришь на многих языках, так ведь?
— На нескольких, — рассеянно пробормотал профессор, быстро просматривая страницы. — Я долго путешествовал и много чего нахватался. Но на большинстве из них я не могу говорить свободно. Ах, вот в чем дело… — он замолчал, сосредоточившись на чтении, и Гермиона улыбнулась, вернувшись к своим эссе — они с Северусом и правда были очень похожи в некоторых отношениях.
Профессор оторвался от книги примерно через час, откидывая волосы с лица. Гермиона пока работала время от времени косилась на него, но смотреть оказалось не на что: в основном он тыкал в дверную ручку палочкой, бухтел что-то себе под нос, кажется, на той же латыни, и рисовал сложные схемы вокруг дверного проема.
Однако никакого видимого эффекта эти действия не производили.
— Кажется, получилось.
— Да? — заинтересовалась Гермиона, отложила перо и подошла к нему.
— Думаю, да.
Стоя неподвижно, он указал палочкой на дверь.
— Revelio! — И вокруг дверного проема засияли руны, переливающиеся слабым синим светом. Северус критически изучил результат, установил кончик палочки в замочную скважину, руны замерцали и изменили свой цвет на зеленый.
— Слизеринская охрана? — улыбнулась Гермиона.
— дерзить изволишь? — пробормотал он. — Нет.
Руны раскалились почти добела, а затем снова охладились до синевы. Снейп заткнул палочку за пояс.
— Одолжи мне на минутку свою палочку, я должен убедиться, что чары тебя признают.
— Что будет с тем, кого они не признают? — недоверчиво спросила Гермиона, передавая ему палочку.
Северус хмыкнул, но стоило ему взяться за ее палочку, он утратил дар речи. Глаза его расширились... потрясенный, он выронил гладкую деревяшку и выругался.
— Что случилось? — удивилась Гермиона. — Ты в порядке?
— Да, — отрешенно ответил он, разминая пальцы. — Это было... неожиданно.
— Тебе больно? — спросила Грейнджер, вспоминая случаи, когда ей приходилось брать в руки чужие палочки — не все они реагировали спокойно.
— Нет, это... это не больно.
Видимо, Снейп все еще никак не мог прийти в себя. Сглотнув, он настороженно посмотрел на стройную лозу, осторожно дотрагиваясь до нее еще раз. Когда его пальцы сомкнулись на рукояти, он вздрогнул, но удержал палочку.
— Странно...
— Что странного? — раздраженно потребовала Гермиона. — Что случилось?
— Понятия не имею, — отрезал Снейп. Он осторожно взял палочку покрепче, прикрыл глаза и снова задрожал. — Можно я попробую заклинание?
— Валяй!
Он огляделся и взял ее кружку из-под утреннего кофе.
— Aguamenti.
Совершенно озадаченная, Гермиона наблюдала. Заклинание, кажется, сработало в обычном режиме тут же наполнив чашку водой с коричневатым оттенком, но Северус нахмурился и пробормотал:
— Еvanesco.
— Не стесняйся, объяснишь, когда тебе будет удобно! — съязвила Гермиона.
— Прости. Я... не знаю, что случилось. Она как будто... признала меня.
— Моя палочка тебя признала?
— В каком-то смысле, но не так, как это обычно бывает. Она не работает должным образом, я не ощущаю слияния с ней, но... есть что-то. Какое-то чувство... Не могу точно его описать. Как будто выражение признательности, что ли.
— Странно. Такое случалось раньше?
— Нет. Опять же, не в моих привычках хватать чужие палочки, — рассеянно ответил профессор, все еще хмурясь. — Готова поэкспериментировать?
— Ты забыл, с кем разговариваешь? — засмеялась Гермиона, и Снейп улыбнулся в ответ.
— Ах, да. Нет мне прощения.
— О каком эксперименте ты говоришь?
Зельевар осторожно положил палочку Грейнджер на стол и вытащил свою, положив их рядом.
— Из чего сделана твоя палочка?
— Виноградная лоза и перо феникса.
Снейп нахмурился.
— Я думал, она содержит сердечную жилу дракона...
— Это была сердцевина моей старой палочки. Малфой сломал ее, когда нас похитили. А новая изготовлена из такого же дерева, но с другим ядром — мистер Олливандер очень этим заинтересовался.
— Жаль, такая гипотеза пропадет.
— Какая гипотеза?
— Сердцевина моей палочки — сердечная жила дракона. Я подумал, что у них могло быть одинаковое ядро, но, видимо, это не так. — Он пожал плечами. — Возьми мою палочку, пожалуйста. Не думаю, что она причинит тебе боль. Твоя мне не навредила...
— Но твоя палочка, наверное, будет более агрессивна, чем моя, если можно так сказать. Хотя вряд ли она поведет себя хуже, чем палочка Беллатрикс. Та как будто укусила меня в первый раз, когда я до нее дотронулась. Мне пришлось ею пользоваться, когда мы сбежали, — добавила Гермиона, и Северус кивнул.
— Знаю. Я присматривал за вашей троицей, когда мог. В конце концов, это было в моих интересах — если бы ваш план провалился, эту работу пришлось бы выполнить мне. — Он неприятно улыбнулся. — Белла пришла в ярость, узнав, что ее палочку украла именно ты. У нее даже пена изо рта пошла. А уж когда ей рассказали, что ты притворялась ей, чтоб попасть в хранилище… — Снейп тихо усмехнулся. — С ней едва не случился припадок! Я с великим трудом сдержался от смеха. На вашем месте я бы действовал иначе, но это... окрыляло.
— Я расстроила эту сумасшедшую сучку? Надо же, досада какая! — невозмутимо прокомментировала Гермиона, и профессор снова усмехнулся, небрежно перемещая на столе палочки.
— Твоя палочка из рябины, да? — спросила она.
— Да, ее еще называют “летучая рябина”. Она растет на корнях другого дерева — в моем случае, на осине.
Скорее любопытствуя, чем боясь, Грейнджер взяла в руку тонкую темную деревяшку, резко выдохнув при контакте. Прикосновение ее шокировало, но, как и сказал Северус, боли не причинило. На самом деле... Гермиона удивленно подняла брови, поняв, насколько это не больно, и вздрогнула.
— Хм. Ну это, безусловно... интересно.
— Вот именно.
Определенно, это была какая-то форма признания. Раньше, когда обе палочки выбирали Гермиону, она испытывала тепло и некое ощущение приветствия, связь. Сейчас было по-другому. Признание — как верно назвал это Северус, и она с ним согласилась. Гермиона могла почти почувствовать кончиками пальцев его магию — темнее и холоднее, чем ее собственная. Очень странное ощущение, но, конечно, не неприятное — скорее наоборот.
Сердце Грейнджер забилось быстрее.
Взяв кружку из-под кофе, она уронила ее на пол и направила палочку на осколки.
— Reparo!
Нет, несомненно, эта палочка не подходила ей полностью. Она делала свое дело, но не идеально. Казалось, волшебный жезл нехотя ей уступал, и Гермиона подавила смешок.
— Безусловно, это твоя палочка. Она словно делает мне одолжение.
Снейп тихо фыркнул.
— С твоей я чувствовал то же самое.
Грейнджер осторожно отложила волшебный предмет.
— И что это значит?
— Понятия не имею, — признался зельевар. — Я мало знаю о волшебных палочках.
Внезапно вспомнив, что хотел сделать вначале, он вновь осторожно поднял её палочку и повернулся к двери, установив наконечник в замочную скважину. Руны опять замерцали зеленым, затем раскалились, и вновь охладились до синевы. Вернув палочку Гермионе, он достал свою и постучал по дверному проему. Руны потемнели и бесследно растаяли.
— Может, Олливандер знает? — спросила Гермиона, но по глазам Снейпа поняла: он не горит желанием делиться открытием с производителем палочек.
— Может быть, — неохотно ответил профессор.
— Ой, ну не смотри на меня так. Схожу попозже в библиотеку, посмотрю, что получится выяснить.
— Ах, да. В минуты кризиса или скуки Гермиона Грейнджер всегда идет в библиотеку, — протянул зельевар.
— Ты прямо как Рон — в смысле, его красноречивая версия.
— А вот это было обидно.
* * *
Поиски в библиотеке ничего не дали.
Тогда Гермиона решила поинтересоваться у Минервы.
— Не знаете ли вы случайно об истории волшебных палочек?
— Почему ты спрашиваешь? — спросила Макгонагалл.
— На днях произошло кое-что необычное, когда я коснулась чужой палочки… — Гермиона осторожно передала некоторые детали.
Минерва вдруг улыбнулась.
— А хозяин палочки — твой таинственный волшебник?
— Но откуда?! Невилл? Ах, он...
— Не вини его. Я чересчур хорошо умею влезать людям в душу — впрочем, ничего особенного он не сказал. Ты слишком скрытная, моя дорогая, — укорила ее директриса.
Гермиона выдала лучшее подобие снейповской ухмылки.
— А как же!
Вся соль была в том, что в этот момент сам Северус сидел в своем обычном углу, видимо, находя сей разговор чрезвычайно забавным. Гермиона порадовалась, что уже успела рассказать ему о своем разговоре с друзьями: тот взрыв, который последовал бы, узнай он об этом случайно, ей не хотелось даже представлять. К облегчению Гермионы, Снейп воспринял ситуацию с юмором и одобрил ее слизеринские методы.
— Да. Это была его палочка. Моя сделала то же самое, когда он коснулся ее. Это что-то значит?
— Может, ваши палочки родственны друг другу? — предположила Минерва.
— Нет, мы думали об этом. Они сделаны из разных пород дерева, и у них разные ядра.
— И вы говорите, она вам не подошла...
— Нет, мы можем пользоваться палочками друг друга, но они не работают должным образом. У нас слишком разная магия.
— Вы эксперты в одних и тех же областях?
— Совсем нет, практически не пересекаемся.
Эту версию они уже обсуждали. Основные таланты Гермионы лежали в области Заклинаний, Трансфигурации, Арифмантики и Целительства — она могла лечить нарушения здоровья и общие заболевания. Во всех этих сферах Северус был слабее. Его собственные навыки были более агрессивными — Проклятия, Защита от темных искусств, Темная магия, Окклюменция и Легилименция, и, конечно же, Зелья. Врачевательские способности профессора ограничивались лишь лечением ран. Совпадали их таланты лишь в области Целительства и Заклинаний, хотя казалось, даже эти предметы были аккуратно между ними разделены.
Гермиона осторожно поделилась, чем могла.
— Интересно, — задумчиво сказала Минерва. — Может быть, его палочка тебя признала, потому что у тебя есть все, чего не хватает ему, и наоборот, словно вы две половинки единого целого.
— Глупая сентиментальность, — подал из угла голос Снейп.
Гермиона заподозрила, что он почти так же поражен этой теорией, как она сама, в особенности потому, что это мнение выразила Макгонагалл, одна из самых, по его мнению, черствых женщин.
— А что же вы думаете? — бросила ему вызов Минерва. — Не сомневаюсь, у вас есть теория, которая пристыдит нас всех.
Он равнодушно пожал плечами.
— Возможно, это простое совпадение. Не хочу тратить время на догадки, мне это совершенно не интересно.
— Не обращай на него внимания, Гермиона. Мерлин свидетель, всем остальным интересно. Вы полные магические противоположности?
— Насколько мне известно, да, — неловко ответила Грейнджер, осознавая, сколько усилий прикладывали остальные преподаватели, чтобы всякий раз игнорировать Северуса. — Детально мы наши способности не анализировали, но во всем, с чем приходилось сталкиваться, мы, похоже, противоположны.
— Может быть, это потому что вы — пара, — предположила Минерва. — Если Патронусы могут меняться из-за неразделенной любви, нет никаких причин, чтобы палочки не признавали настоящее чувство.
— Как трогательно, — фыркнул профессор Зельеварения. — Меня сейчас стошнит.
Видимо, его зацепило упоминание Патронусов, догадалась Гермиона. Опять же, ни о какой любви у них и речи еще не заходило, и замечание Минервы прозвучало совершенно не к месту.
— Хватит, Северус, — огрызнулась директриса. — Уж вы-то лучше всех в мире должны знать, какую силу имеет любовь!
Воцарилась зловещая тишина. Гермиона в жизни не видела у Снейпа такого ледяного взгляда. Под глазом дернулся нерв, но выражение лица осталось безучастным. Макгонагалл сама смутилась от своих слов, и, безуспешно попытавшись выдержать его взгляд Снейпа, посмотрела в сторону.
Наконец профессор заговорил, отрывисто и сурово:
— Не все, что говорил Дамблдор, было истиной. Как ни странно, он часто ошибался.
— Вы намерены отрицать, что Гарри спасла именно любовь? — недоверчиво уточнила Минерва. — Вы же видели это собственными глазами!
— Что бы вы там себе ни напридумывали, — прорычал он, — я этого не "видел"! Я был занят другими делами.
— Не придирайтесь к словам! Вы знаете, что я имею в виду. Я только диву даюсь, что вы с этим спорите!
— Хотел бы я сказать, что просто не понимаю, как слепо вы в это верите, но не могу. Отлично понимаю! Вы не допустили ни тени сомнений, не дали себе труда подумать, просто тупо поверили россказням Дамблдора.
— Не вам судить!
— Не мне? — со странным блеском в глазах переспросил Снейп. — А ну-ка, посмотрим: Темный Лорд лично отвечал за сотни смертей, если не за тысячи; его приспешники убили намного больше. Вы и правда думаете, что Лили Поттер была единственной, кто принес себя в жертву, пытаясь спасти своих близких? Даже я никогда не верил, что она настолько святая. Многие покорно отдали жизни, надеясь дать родным хоть немного времени, чтобы бежать. Но от смертельного заклятья это никого не спасло! Что бы ни сохранило в живых вашего бесценного Поттера, это не любовь его матери, — ехидно сообщил Снейп, вложив в свой голос максимум злобного презрения.
У Гермионы просто глаза на лоб полезли. Такое ей ни разу не приходило в голову! Северус был прав! Объяснения Дамблдора она наивно приняла за чистую монету. Удивительно, что Снейп вообще заговорил об этом в присутствии других людей. Он редко упоминал Лили, даже наедине с Гермионой — хоть по имени, хоть косвенно. Минерва выглядела столь же ошарашенной: несколько коротких фраз Северуса только что перевернули с ног на голову один из самых незыблемых постулатов Ордена.
— Но что же тогда? — слабо спросила Гермиона. Она на самом деле хотела получить ответ, а также попытаться разрядить весьма напряженную обстановку. — Почему смертельное заклятие не сработало? У вас должна быть какая-то теория!
Северус глубоко вздохнул, явно пытаясь взять себя в руки.
— Доказательств нет.
— Даже если и так...
— Непростительные заклятия есть проклятия намерения, а также силы, — сухо ответил профессор. — Просто произнести слова вслух недостаточно. Вы не можете надеяться, что смертельное заклятие подействует, если не хотите на самом деле причинить смертельный вред. Важная составляющая успеха — серьезные причины желать жертве смерти. Темный Лорд хотел, чтобы Поттер умер, потому что боялся его и видел в нем конкурента — "Он отметит его как равного себе". Но в момент наложения проклятия — и только в тот неповторимый момент! — он воспринимал мальчика практически как свое второе “я”. Возможно, это все объясняет. Или, если хотите, вините звезды, которые встали в определенном порядке, или давайте скажем, что все решила судьба-злодейка, — добавил он ехидно. — Почем мне знать?
— Дамблдор сказал, что Темный Лорд не мог коснуться Гарри из-за этой любви, — медленно сказала Гермиона. — Это была неправда?
— Нет, это вполне могло быть правдой. Большую часть времени Темный Лорд избегал физических контактов. Он уже настолько стал нечеловеком, что любая чистая эмоция могла причинить ему вред. Мы никогда не узнаем наверное.
— И как вы тогда объясните, что в Финальной битве всех нас спасла жертва Гарри? — вызверилась Минерва. Похоже, происходящее она воспринимала как личное оскорбление.
С лютым блеском в глазах Северус обернулся к ней.
— Мне-то откуда знать? Понятия не имею, что там происходило! Я тогда, знаете ли, был ужасно занят: старался не истечь кровью до смерти, — выплюнул он. — Прискорбно, но Финал пришлось пропустить — мое сердце едва начало биться заново!
Он встал. Каждая линия его тела наполнилась яростью; его сила, казалось, заполнила комнату, что вдруг стала темнее и холоднее, чем раньше.
— Вы там оказались по своей вине! — гневно выпалила директриса. — Вы выбрали эту судьбу, когда склонили голову перед Волдемортом! Заслуженная награда предателю, Снейп!
В воздухе заискрила первобытная магия. Глаза Северуса стали опасно пустыми; в них больше не отражалась его личность, только горечь, дикая боль и ярость. Из них исчезло все человеческое.
— Да как вы посмели, Минерва, — выкрикнул кто-то. — Если бы не Северус, мы все были бы мертвы, или мечтали о смерти. Без него мы все бы потеряли. Это признает даже Гарри! Он спас нас всех, а взамен получил только ненависть. Он не предатель! Он решил умереть за нас, и вот чем мы отплатили ему! — В этот момент Гермиона поняла, что этот пронзительный крик был ее собственным, и поспешно замолчала.
Минерва уставилась на нее, как и Северус, который, по крайней мере, уже выглядел нормальным, хоть и крайне потрясенным.
— Хорошо сказано, моя дорогая, — заметил новый голос, зазвучавший из портрета на стене.
Гермиона узнала одну из бывших директрис школы. За ней стояли другие главы Хогвартса — столько, сколько могла вместить рама картины.
— Дилис, — тихо сказал Северус.
Женщина покачала головой.
— Я много лет Дилис, Северус Снейп! — принялась она отчитывать зельевара. — А ты здесь уже почти полтора года и ни разу ни с кем из нас не пришел словечком перемолвиться!
— Она только и делает, что жалуется на ваши плохие манеры, — протяжно произнес какой-то мужчина. Его голос недаром показался Гермионе знакомым: вперед вышел Финеас Найджелус Блэк. — Вижу, вы популярны, как никогда.
— Честь Слизерина обязывает, — ответил Северус с особенно кривой улыбкой.
— Северус… — Директора отошли в сторону, освобождая место, и на самом краю картины встал Альбус Дамблдор. — Мой мальчик... как приятно тебя видеть.
Северус сглотнул, и маска чуть дрогнула.
— Директор, — охрипшим голосом сказал он.
— Дилис тебя за дело бранит, — заметил Дамблдор, его глаза даже сейчас блестели. — Ты действительно должен был нас навестить. Потерять тебя было поистине ужасно, нет слов выразить облегчение, которое мы испытали, когда услышали, что ты жив.
— Вы были единственными, кто его испытал, — пробормотал профессор, но отнюдь не искренне: Гермиона отчетливо видела его неуверенность.
— Что за бред, — огрызнулась Дилис. — По крайней мере та грозная молодая леди пытается постичь истину. Приятно видеть, что хоть кто-то готов принять правду!
— Добрый день, мисс Грейнджер, — удивительно ласково поздоровался Финеас.
— Какой вы необычно вежливый, — подозрительно произнесла Гермиона, косясь на портрет.
Одна из бывших директрис хихикнула.
— Может быть, Финеас вспоминает, что случилось, когда он последний раз вас обидел при Северусе? — бодро предположил Дамблдор, слегка улыбаясь. — Заклятье немоты длилось три недели.
Тут наконец, обрела дар речи Минерва:
— Достаточно, — немного запыхавшись, выдавила она. — Прошу вас не вмешиваться.
— О, перестань! — прищурилась Дилис. — Мисс Грейнджер совершенно права, и ты это знаешь. Оставь Северуса в покое. Ты понятия не имеешь, через что он прошел. Прекрати провоцировать мальчика и отпусти его.
— Дилис, ведите себя прилично, — голос Северуса звучал так, будто ситуация его забавляла. Казалось, он почти пришел в себя, по крайней мере, внешне.
— Мальчика? — ехидно уточнила Гермиона. — Да ему почти пятьдесят!
— А мне было сто восемьдесят семь, когда я умерла, и что? — с улыбкой отмахнулась Дилис. — Кроме того, впервые мы увидели Северуса тощим одиннадцатилетним пареньком, стоящим навытяжку перед отчитывающим его директором — первый раз из многих последующих, хочу заметить.
— Перестань смущать его, Дилис, — беспечно произнес Дамблдор. — Ты прекрасно знаешь, что ничего не выйдет. Тем не менее, Минерва, Гермиона права, и ты это знаешь. Пусть прошлое остается в прошлом. Несомненно, у этих двоих есть дела поважнее, чем смотреть, как ты идешь на поводу у своего буйного нрава, а мне нужно кое-что с тобой обсудить. Северус, мы ждем тебя в ближайшее время, чтобы услышать твой рассказ обо всем, что случилось. И никаких отговорок. Хорошего дня, Гермиона.
Вскоре оба они оказались в коридоре, все еще шокированные произошедшим.
Прислонившись к стене, Гермиона сделала несколько глубоких вдохов.
— Они явились только за тем, чтоб защитить тебя, правда?
— Может и так, а может, решили прикрыть Макгонагалл — они поклялись помогать ей на посту директора, а я уже был на волосок от того, чтоб ее проклясть. Меня защищать без надобности — ведь там была ты, — тихо ответил он, все еще разрываемый на части бурей эмоций. — Не думал, что ты такая фурия, когда злишься, — с легкой улыбкой добавил он.
— Меня застали врасплох, — призналась она. — Но Минерва зашла далеко. Слишком далеко.
— Вовсе нет, — устало возразил Снейп.
— Еще как, но спорить не стану, — беззаботно сказала Гермиона, зная, что все равно не сможет переубедить его. — Как думаешь, Альбус знает, или ему просто нравится быть загадочным?
— Версия неплохая, но полагаю, он просто что-то подозревает. С тех пор как я вернулся, они все пытались за мной следить. Думаю, заметили, сколько времени мы проводим вместе. Не переживай, ни один из них не проболтается..
Удивительно, но когда Северус говорил о портретах, голос его звучал... почти ласково. Видимо, большую часть своего директорского года он провел практически забаррикадировавшись у себя кабинете, пытаясь спрятаться от всех, кто его ненавидел. Он был вынужден общаться только с портретами своих мертвых предшественников, которые поощряли и поддерживали его, что и привело к этой странной полу дружбе.
— Ты действительно заткнул Финеаса на три недели?
— Да.
— Что он сделал? Ой, подожди… Кажется, я догадываюсь, как он меня назвал.
Неудивительно: Северус всегда ненавидел слово “грязнокровка” и для этой ненависти у него были чертовски веские причины.
— Дилис всегда так с тобой разговаривает?
— Да, — сухо ответил профессор. — Ее портрет всегда проявлял ко мне интерес. То, что я стану постоянным посетителем кабинета директора, стало очевидно почти сразу. А еще она проводит много времени в Больничном крыле, где я тоже был частым гостем.
— Хочешь сказать, ты обзавелся личным фан-клубом?
Он фыркнул.
— Похоже на то. Я везунчик.
— Ты как, в порядке? — более мягко спросила Гермиона.
Снейп задумался, не соврать ли в ответ, но просто пожал плечами; остатки неконтролируемой ярости все еще угадывались в его взгляде.
— Думаю, да.
— Давай-ка сегодня ужин приготовлю я. Ты заслуживаешь перерыв.
06.02.2017
Глава 18
"In the night I hear you speak
Turn around, you're in my sleep
Feel your hands inside my soul
You're holding on and you won't let go."
— Michael Bolton, 'Steel Bars'.
После сцены в учительской Северус отправился прогуляться, чтобы успокоиться, и на какое-то время исчез. Пропал с карты Мародеров и не показывался несколько часов. Вернулся он с таким лицом, что казалось, на самом деле целью его "прогулки" были поджоги или взрывы — просто чтобы выпустить пар. Гермиона лишь надеялась, что ничего ценного он не уничтожил. Какой бы выход он ни нашел, теперь Снейп казался спокойным, пребывал в очень тихом настроении и, видимо, не склонен был разговаривать. Гермиона похозяйничала в его ноутбуке и включила негромкую инструментальную музыку. Взяв книгу, Грейнджер пристроилась с ним рядом, чтобы подождать пока зельевар расслабится.
Позже ночью, под покровом темноты, он заговорил, хотя сначала ей пришлось его расшевелить.
— Почему ты не захотел увидеться с портретами, когда вернулся в школу? Раньше я как-то об этом не думала, но они вроде бы… настроены к тебе дружелюбно.
— По-своему, да. Даже Финеас, если к нему привыкнуть. Они поддержали меня в трудную минуту, — Северус вздохнул. — Честно говоря, я не хотел снова встречаться с Дамблдором. Прошло столько лет, а я никак не пойму, какие чувства к нему испытываю. Я его ненавижу, — добавил он, спокойно констатируя факт, — но на самом деле все не так однозначно.
— Могу представить, — мягко сказала Гермиона, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Мне кажется, ты в этом не одинок, многие из нас думают так же. С одной стороны, он был весь из себя такой добрый старый волшебник с сияющим взглядом, который всем сердцем болел за детей, а с другой, он ведь нами просто манипулировал и совершенно сознательно творил чудовищные дела. Понимаю, ему пришлось несладко, но зачем так откровенно врать. И как-то мне не очень верится, что он относился к тебе так же хорошо, как к нам.
— Так и есть, — Северус вздохнул, закрывая глаза. — Ко мне он был совершенно равнодушен. О, поначалу-то он все улыбался и подмигивал, всячески демонстрируя свое дружелюбие — как и всем, но никогда не пытался мне покровительствовать. Хотя нет, вру. В самом начале, на первом курсе, он попробовал. Но когда понял, что толку не выйдет, и в итоге меня все равно будут таскать к нему на ковер почти каждую неделю, он моментально бросил эту затею. Наигранные улыбки и разочарованные гримасы, что заставляют тебя ежиться от стыда, хотя вроде ты ничего такого не сделал, только это я от него видел.
— Я понимаю...
— Дамблдор так и не научился справляться со мной, но урок усвоил. Он позаботился о том, чтобы не повторить те же ошибки с Поттером. К тому времени Альбус уразумел, как стать несчастному мальчугану светом в окошке. А когда я был школьником, он не мог даже притвориться заботливым. Именно это и довело меня до предела. Да, у меня было много причин выбрать темную сторону, но в тот день, когда я впервые решил присоединиться к Лорду, то сделал это в основном из-за Дамблдора. Мне было всего шестнадцать...
— Визжащая Хижина...
— Да. Дамблдор не догадался, а ты сразу сообразила. Тогда меня пытались убить, а он сделал вид, будто это просто мелкое хулиганство. Он приходил ко мне в Больничное крыло…
— Ты сильно пострадал?
— Физически нет, — мертвым голосом ответил Снейп, — но вид трансформирующегося Люпина перепугал меня до смерти. Я спасся благодаря Поттеру. Раньше мне снился в кошмарах именно эти события, потом их сменили другие воспоминания, похуже. Мой Боггарт долго был оборотнем. Почти весь день я проводил в ступоре, а по ночам орал до хрипоты. Дамблдор навестил меня, и я, как полный придурок, решил было, что он за меня переживает, но директор явился, чтобы сказать только одно: “Поклянитесь молчать о произошедшем, мистер Снейп”. Он просто хотел удостовериться, что я не сдам его драгоценных гриффиндорцев.