Вскоре представился шанс провернуть это дело, причем с неожиданной стороны.
Однажды утром в воскресенье я проснулся, и до меня донеслось подозрительное журчание. Я пошел в ванную и с ужасом увидел, как из унитаза льется желто-коричневая жижа. Запашок в ванной стоял такой, что я сразу понял, каково было жертвам газовой атаки во Вторую Мировую. Сон слетел моментально, я схватил телефон, начал звонить Лидии Анатольевне. Она всегда говорила, что если возникнут какие-нибудь проблемы с квартирой, надо сразу извещать ее.
Когда приехала Лидия Анатольевна в сопровождении двух сантехников, я, весь в поту, собирал тряпкой второе ведро канализационного содержимого. Сантехники деловито осмотрелись, отсоединили трубу, отчего на кафельный пол полились реки дерьма, и сунули туда гибкий металлический трос. Один сантехник совал трос в канализационную трубу, а второй крутил ручку на конце этого троса.
Я впервые видел, как работают сантехники. Трос достал из недр канализационного стояка детский памперс, который от пребывания в трубе превратился в жуткий объект, похожий на полуразложившийся труп инопланетного эмбриона.
Лидия Анатольевна при виде пришельца разразилась громкими и забористыми ругательствами в адрес выше живущих соседей.
– Я знаю, кто это сделал! – вопила она, сотрясая прической. – Это Дёмины с пятого! У них есть ребенок, больше некому! Сволочи! Лень им на мусорку памперсы выбрасывать! Они что, думают, что унитаз – еще одно мусорное ведро? Ну я им устрою!
Она унеслась вверх по лестнице, сверху донеслись разгневанные голоса. В этот момент вышел Гор, поздоровался тихим голосом и ушел вниз. Через десять минут хозяйка вернулась, разгоряченная и удовлетворенная.
– Ладно, Кирилл… Мы пошли, а тебе придется тут убраться… Резиновые перчатки ведь у тебя есть? Вижу, что есть… Ну, давай, я побежала, дела есть. Если что, звони, как сегодня, хорошо? Вот и умничка.
С этими словами Лидия Анатольевна ушла вместе с сантехниками и тросом, а я остался наедине с ведром и вонючим озером в ванной. За час мне удалось привести ее в удовлетворительный вид, я побрызгал освежителем воздуха и проветрил квартиру.
И тут заметил на подставке для обуви знакомую связку ключей. Лидия Анатольевна забыла ключи! В связке есть ключи от квартиры Гора! И Гора сейчас нет дома!
Сердце у меня застучало так сильно, будто я собирался прыгать с самолета без парашюта. А если вернется Гор, когда я буду в его квартире? А если вернется Лидия Анатольевна? А если меня застукают соседи?
От этих мыслей я аж вспотел, словно меня уже поймали на взломе и краже. Я помялся возле дверей, озираясь по сторонам. Было тихо, никого. Я уже было решил не забираться в квартиру Гора и позвонить Лидии Анатольевне, когда мне представилось лицо Даши – восхищенное и недоверчивое.
«Кирюша, ты поймал маньяка?! Не могу поверить, сейчас во всех газетах про тебя пишут! Родители похищенных детей тебе подарки шлют! Ты не побоялся, я в тебе ошибалась, думала, ты слабовольный».
Дальше воображаемая Даша говорила «Возьми же меня, мой мужчина, я вся горю», но рациональная часть моего воображения заявила, что это перебор. Но даже без этих последних слов, отношение Даши ко мне определенно изменится. Она ведь экстремал, и если я докажу ей, что такой же экстремал в душе, это сблизит нас как никогда…
В общем, Даша Комиссарова, сама этого не подозревая, подвигла меня на дело, совершенно мне не свойственное.
Я сбежал вниз по лестнице и изучил обстановку. Ни Гора, ни его драндулета поблизости не наблюдалось. Эверестоподобной прически Лидии Анатольевны – тоже. Телефон мой молчал, значит, хозяйка еще не хватилась потери, а если и хватилась, то не поняла, где это произошло.
Немного смущал глазок на двери бабы Гали, так и представлялось, как странная бабка смотрит в него. Ведь ее дверь и дверь Гора располагались друг напротив друга, и то, что я вхожу к Гору, из ее глазка было бы отлично видно.
На дворе стоял солнечный, пусть и прохладный, осенний день, было светло и не страшно, так что я решился на маленькую авантюру. Быстро подобрал ключ – он был похож на мой собственный – и открыл дверь квартиры Гора.
Как ни странно, когда я уже вошел в прихожку, сердце перестало трепыхаться. Я и раньше замечал, что трясусь и переживаю перед экзаменом, но когда экзамен уже начался, на меня снисходит олимпийское спокойствие.
Прикрыв дверь, я осмотрелся. Ничего особенного не было, квартира как квартира, две маленькие комнатушки, ванная, совмещенная с туалетом, кухня. Из мебели стояло то, что когда-то поставила Лидия Анатольевна: шкаф для одежды, кровать, кресло и тумбочка с телевизором.
Кровать была аккуратно заправлена. Такое ощущение, точно на ней и не спали. Телевизор не был включен в розетку, из чего можно заключить, что Гор его смотрит редко или не смотрит вовсе. В шкафу хоть шаром покати, лишь внизу лежит здоровенный рюкзак. В рюкзаке – туго свернутая одежда. Кухня была пустынна и печальна. Похоже, Гор ничего не готовил в ней, только заваривал чай в чайнике. И, наконец, под кроватью лежал массивный чемодан.
Короче, стало ясно то, что и без того было понятно: Гор – фрик в высшей степени. Я нигде не заметил компьютера или лэптопа, на котором бы работал программист. Возможно, он находился в чемодане, но открыть мне его не удалось – нужен был ключ.
Следов маниакальной деятельности не обнаруживалось. Разочарованный, я походил по квартире, наугад открыл шкафчик над газовой плитой. На полке стояло блюдечко, на котором лежали три заскорузлые картофелины. Я пригляделся и – в ужасе отскочил назад, чуть не свернув стол.
Картофелины оказались чем-то вроде маленьких, размером с апельсин, засушенных человеческих голов. Глаза и рты у них были зашиты грубыми нитками; редкие, но настоящие человеческие волосы свисали вдоль лиц, а у одной головы были даже заплетены косы.
– Что это за хрень? – вырвалось у меня.
До меня вдруг дошло, что я уже долго нахожусь в этой странной квартире. Я подскочил к выходной двери, вспомнил, что не закрыл шкафчик, вернулся и захлопнул дверку. Потом выглянул в глазок – на площадке пустота. Я выскочил из квартиры, трясущимися руками запер дверь. Из груди вырвался вздох облегчения, когда я очутился у себя дома.
Впечатлений, казалось, хватало до конца жизни. Я долго бегал по комнате, думая о происшедшем и гадая, как поступить дальше. Что это за головы у Гора? Искусственные они или настоящие? А может быть, это детские головы?
Когда постучали в дверь, я подлетел до потолка – до того был напряжен. Это была Лидия Анатольевна. Она вспомнила, что забыла у меня ключи, и вернулась. Я с облегчением отдал ей связку.
После обеда позвонил Даше. Мне необходимо было выговориться, поделиться впечатлениями с кем-нибудь.
– Надо поговорить, – сказал я.
– Что-то случилось? – спросила Даша. – У тебя голос странный.
Я сглотнул.
– Ну… в общем да, случилось. Надо поговорить… не по телефону.
– Ясно, приходи в «Версаль». Я буду через четверть часа.
Разговор подействовал на меня благоприятно, я сразу расслабился. Даша, при всех ее недостатках, человек четкий и конкретный. Иногда я думаю, что она – больше мужик, чем я…
«Версаль» – уютная кофейня в двух кварталах от меня, возле универа. Даша тоже живет от кофейни поблизости. Там часто сидят студенты.
Я оделся и вышел из квартиры. На лестнице мне попался Гор. То ли мне почудилось, то ли нет, но Гор окинул меня пристальным взглядом. Словно как-то узнал, что я побывал у него в гостях… Хотя откуда ему это знать? Он ничего не сказал.
В «Версаль» мы с Дашей пришли практически одновременно. Заняв столик у окна, из которого открывался вид на одну из главных улиц города, мы подробно обсудили мое сегодняшнее приключение.
– Ой, да глупости! – выслушав мои подозрения, воскликнула Даша. – Настоящий маньяк никогда не выглядит как маньяк! Твой сосед – просто чудик. Программисты – они такие. А головы – это типа оберегов или амулетов. Я слышала, есть такие… Как же они называются… Тсантса или как-то так. Твой Гор – обычный фрик, сейчас таких развелось выше крыши. Вот ты тоже живешь один, так значит и тебя подозревать в киднеппинге? Посмотри на себя со стороны. Живешь один, друзей почти нет. И девушки тоже.
– Как девушки нет? – вырвалось у меня.
Даша рассмеялась.
– Ну хорошо, не сердись. Есть у тебя девушка. Наверное.
Судя по жару, опаляющему мои щеки, физиономия у меня горела как галогеновая лампа. Я не мог выдавить ни слова.
Даша взялась за лацканы моей куртки и слегка притянула к себе через столик.
– Ну ладно, есть у тебя девушка. Какой ты все-таки забавный, Кирюша!
И она поцеловала в губы. Злость и растерянность как ветром сдуло. Если б я не был зажат между столиком и диваном, воспарил бы над полом.
Остаток дня мы провели вместе. Правда, Даша больше никаких поцелуйно-обнимательных действий не совершала и не давала повода совершать их мне. Но мне все равно было очень приятно. Вечером мы сходили в кино, и домой я возвращался поздно.
Пока мы сидели в кинозале, погода по-осеннему быстро испортилась, полил дождь, похолодало, на тротуарах моментально скопились лужи. Накинув капюшон, я трусил по темному, мокрому двору к своему подъезду.
И почти возле подъезда встретил закутанную в тряпки бабу Галю. Хромая, она шла к дому, баула у нее с собой не было, зато под руку она вела мальчика лет шести. Мне бросилось в глаза, что ребенок идет в тонкой вязаной шапочке, мокрой от дождя, а лицо у него сонное и пустое, словно он под наркозом.
– Здравствуйте, баба Галя! – набравшись смелости, крикнул я.
Бабка, как и прежде замотанная в платок, резко затормозила. Ребенок тоже остановился, глаза у него были полуприкрыты.
– Здравствуй, молодой человек, – прошептала бабка. Говорила она, словно сильно простыла и потеряла голос. – А я с внучком гуляю.
– Погода-то не очень, для прогулок! – поражаясь собственному фамильярному тону, продолжил я беседу.
– Погода не очень, – согласилась бабка и повторила: – А я с внучком гуляю.
– Так ваши дети приехали? – поразился я. – Сын из Владивостока? Или дочь из Мадрида?
– Дети приехали, – покивала бабка.
– Ну это ж хорошо! – обрадовался я. Теперь будет кому приглядеть за полоумной одинокой женщиной.
Если бы не общение с Дашей и не ее внезапный поцелуй, я бы обратил внимание на странности. Бабка просто повторяла мои слова. Ребенок вел себя как обдолбанный торчок. Но в жилах у меня бурлили гормоны счастья, и мне было в тот вечер плевать на странных соседей и их проблемы.
Взбегая по лестнице, я неожиданно подумал, что, наверное, бабка Галя стала ведьмой и ведет домой очередного похищенного ребенка, чтобы сварить из него суп. Помнится, я даже улыбнулся при этой мысли. После всех сегодняшних событий я не сомневался, что никакой страшной загадки здесь не найдется. Просто у меня слишком богатая фантазия.
Бабка с ребенком зашла к себе через минуту, я слышал, как хлопнула дверь. Перед сном я почитал лекции и лег спать.
Среди ночи в полусне я услышал детский плач, который резко оборвался, словно его выключили. Я встал и побрел в туалет. Из вентиляционного окошка в ванной сочился жемчужный дымок, который, казалось, светился в темноте. Я включил свет, и дым пропал.
«Померещилось», – подумал я и, спустив воду, вернулся на постель. Завтра понедельник, день тяжелый, надо выспаться.
В последующие дни все мои сомнения вернулись с удвоенной силой. Насколько я понял, к бабке никакие гости не приезжали; во всяком случае я ни разу не встретил на лестнице ни дочь из Мадрида, ни сына из Владивостока. Вообще никаких посторонних людей не видел. Ребенка я тоже больше не встречал. Бабка перестала выходить на улицу даже по ночам.
Другой мой странный сосед тоже не располагал к доверию. По ночам у него что-то жужжало, а с балкона было видно, как в комнате что-то искрит.
Я чувствовал себя между этими двумя чудиками зажатым среди безумцев. Был риск и самому слететь с катушек.
На занятиях я был невнимателен; одногруппники объясняли это бурным романом, но Даша понимала, что причина в другом. Я врал ей, что всё о`кей.
В конце концов, я пришел к самому нормальному и логичному выводу: рядом со мной творится что-то ненормальное, и мой долг, как гражданина, заявить в полицию.
В пятницу я долго бродил вокруг полицейского участка, убеждая себя войти. Никак не мог заставить. Всё-таки нет к полиции доверия в нашей стране… Сейчас заявление заставят писать, а я ничего внятного написать-то и не смогу. Не признаваться же, что я тайком проник к соседу в квартиру? С бабкой же вообще одни догадки и мистика.
Я так и не решился войти в участок. Повернулся и побрел прочь, ненавидя себя за слабоволие.
Возле участка на скамейке сидел старичок, он задрал штанину и поправил деревянный протез. Пока он этим занимался, прислоненная к скамье трость упала.
– Подай-ка палочку, сынок, – обратился ко мне старичок.
Меня передернуло при виде протеза. Что это, боязнь протезов? Разве есть такая фобия?
Я подал трость, старичок поблагодарил меня, и я двинулся дальше. По спине бегали мурашки. Мне вспомнилась ночь, балкон и бабка в темном дворе… Вместо руки у нее была какая-то стальная трубка… Хотя нет, это мне показалось!
Кляня себя за нерешительность, я дошел до дома. Возле подъезда стоял Гор и, как выяснилось, ждал меня.
– Привет, сосед! – тихо сказал он и изобразил легкую улыбку. – Я вот тут подумал, мы почти ровесники, надо бы пообщаться. Заходи ко мне в гости.
В животе у меня что-то перевернулось, и в груди появилось зыбкое чувство, как бывает, когда смотришь вниз с большой высоты. Чего это он вдруг? Как-то пронюхал, что я забирался к нему домой? Но как?
Деревянными ногами я последовал за Гором в его квартиру. В ней ничего не изменилось – все та же пустота и минимализм, будто никто здесь и не живет.
– Можешь не разуваться, – сказал Гор, когда мы вошли в прихожую. – Видишь ли, Кирилл, я оставляю специальные ловушки на случай непрошенных посетителей. Смотри…
Я застыл в страхе. Гор наклонился и поднял с пола у двери тонкий волосок. Он продолжил ровным, равнодушным тоном:
– Такие же ловушки я ставлю на всех окнах, поэтому всегда в курсе, когда ко мне приходят без моего ведома.
Он впился в меня темными глазами. Меня даже затошнило от ужаса. В лучшем случае Гор сдаст меня ментам как грабителя, повесит на меня пропажу какой-нибудь ценной вещи… Я по телику видел такие штуки. В худшем – прибьет на месте. Он-то точно не простой человек. Простой человек не ставит ловушки на случай непрошенных гостей.
– Ты, конечно, думаешь, что я – тот самый маньяк, что похищает детей?
– А ты – не он? – уточнил я.
Гор рассмеялся. Удивительное дело, он ухитрялся смеяться беззвучно. Но веселился явно от души: лицо у него стало веселым, добрым, как у ребенка, получившего новую игрушку.
– Нет, я не он. Неужели ты думаешь, что настоящий маньяк тебе признается? Должен сказать, сосед, яйца у тебя есть, это факт. Не побоялся выяснить, что я из себя представляю, а теперь разговариваешь со мной в открытую. Но нет, я не маньяк. Скорее даже наоборот. Я за ним охочусь.
Я перевел дух. Нет, Гор не мог быть маньяком. И ведет себя вполне адекватно. Но и на охотника за преступниками не слишком походит. Я скептически поджал губы.
– Да ну? Получается, ты у нас тайный агент, что ли?
Гор не смутился.
– Нет, я – частное лицо. И не хочу, чтобы кто-то знал о моей деятельности. Но ты не оставил мне выбора – залез ко мне в квартиру, сегодня долго ходил возле полицейского участка… Пока ты не наделал дел, я решил тебе кое-что объяснить. Я занимаюсь расследованием похищений детей и думаю, что похититель живет рядом. И еще… Похититель не совсем человек.
Я усомнился. Как это «не совсем человек»? Но тут ожили все страхи, что мучили меня вот уже почти месяц. Гор был первым, кто озвучил то, что я чувствовал подсознательно.
Гор вытянул из заднего кармана джинсов фотографию ребенка. Я мгновенно узнал того мальчишку, которого под руку вела баба Галя. На меня снова напала дурнота.
– Так это она? Она детей похищает? Я видел, как баба Галя шла с ним…
– Она, – твердо сказал Гор. – По-другому быть не может. Я недавно убедился в этом окончательно. Ты, наверное, заметил, как она изменилась в последнее время? Стала другой? Странной и…
– Страшной, – шепотом договорил я. – Заметил, еще как! Думал, в маразме бабка.
– Она не в маразме. Она вообще уже давно мертва, если на то пошло.
Я уставился на Гора, а он – на меня. Наступила идиотская пауза, затем я захохотал высоким нервным смехом.
– А кто она, зомби, что ли?!! Что за херню ты несешь? У тебя шизофрения, это точно!
Я повернулся, чтобы уйти. Мозги у меня кипели, в груди булькал смех, но колени подгибались. Мне хотелось и смеяться, и рыдать одновременно. Это и есть истерика?
– Марионетка, – сказал Гор вслед. Он не сделал ни малейшей попытки меня остановить.
Но я остановился сам.
– Кто?
– Марионетка. Не зомби. Это другой вид нежити, который они создают.
– Кто «они»? И как создают?
Гор сделал приглашающий жест. Мол, зайдем в комнату. Я уже был не в том состоянии, чтобы критически мыслить. Как робот, повлекся за Гором, уселся на кровати. Гор примостился на краешке стула.
– Я понимаю, Кирилл, как это звучит. На твоем месте я бы тоже так реагировал. Но мне не повезло, мне пришлось столкнуться с нежитью в детстве, и тогда я потерял дорогих людей. Поэтому мне приходится верить во всю потустороннюю чепуху – хотя это не чепуха – и бороться с ней. Я поклялся сам себе еще десять лет назад, что посвящу жизнь борьбе с ними. И, надо сказать, кое-чему я научился.
Гор на секунду отвел взгляд своих пронизывающих глаз в сторону. Лицо у него стало грустным, почти плаксивым. Но это состояние долго не продлилось.
– Послушай, Кирилл, меня внимательно. Ты попал в эту скверную историю, потому что тебе не повезло поселиться рядом с марионеткой. Ну а еще ты сам виноват – полез ко мне. Так что у меня нет особого выбора: либо посвятить тебя в свои дела, либо убить.
– И что ты выбрал? – задал я наитупейший вопрос в своей жизни.
Гор снова беззвучно рассмеялся.
– С будущим покойником я бы не откровенничал, – сказал он. – И я не убийца. Я за тобой следил, между прочим. Ты следил за мной, а я – за тобой. Ты – человек зажатый, но в тебе есть крепкое ядро. Такие, как ты, становятся героями на войнах, но остаются размазнями в мирное время.
– Я не размазня, – буркнул я.
– Конечно, нет. – Гор, сидя на стуле, наклонился ближе ко мне, и я невольно повторил его движение. Теперь мы сидели, как пара заговорщиков. – Кирилл, я расскажу тебе кое-что, но и этого хватит, чтобы ты лишился сна на несколько ближайших дней. А покой ты потеряешь до конца жизни.
И тогда Гор рассказал мне вещи, которые звучали как бред сумасшедшего. Но подсознательно я понимал, что это не бред.
– Есть древние знания, – сказал Гор, – о том, как оживлять умершее или никогда не жившее. О третьем состоянии материи, не живом и не мертвом. Это состояние называют нежитью. Undead по-английски. Никто не знает, насколько древние эти знания и кто их открыл впервые. Ну, или почти никто не знает. А те, кто знает, не живет долго.
В детстве на меня и мою сестренку напала нежить. Это была химера, одна из разновидностей нежити. Сестренка погибла. Я ухитрился выжить. Представляешь, что я пережил? После этого год пролежал в психлечебнице. Никто мне не верил, даже родители. Но я всегда знал, что психика у меня в порядке. А потом мне довелось опять столкнуться с нежитью. Я победил. С тех пор занимаюсь охотой за нежитью и теми, кто ими управляет.
– А кто ими управляет?
– Одно тайное общество, если можно так выразиться. Они называют себя «Кукловодами». О них, к сожалению, я знаю мало. Знаю, что они похищают людей и как-то выделяют из них квинтэссенцию, которая и оживляет предметы и мертвецов. Квинтэссенция получается из человеческого тела, если человека убить мучительно, особым способом. Одно существо умирает, дав квинтэссенцию, другое воскрешается, получив квинтэссенцию, понял? С помощью этой квинтэссенции Кукловоды создают марионеток из умерших людей. Марионетки – это вроде киборгов, конгломерат мертвой плоти и искусственных частей.
– Искусственных частей? – шепотом спросил я. В ушах шумело. – Значит, баба Галя – марионетка? И у нее протезы вместо рук?
«Гор говорит правду, он не врет, всё правда!» – кричал истеричный голосок внутри меня.
– А сама баба Галя умерла? То, что я видел, было… было…
Меня замутило. Гор кивнул.
– К сожалению, да. Много людей умерло и много еще умрет. Те дети, что были похищены, уже мертвы. Жаль, я не успел вычислить марионетку раньше! Сейчас в живых никого нет, у Кукловодов не бывает иначе.
Во мне что-то лопнуло. Я повалился на пол, меня начало трясти. Изо рта вырывалась икота и судорожный смех. Я осознавал, что бьюсь в истерике, но не мог ничего поделать. В какой-то момент смех перешел в рыдания, причем это случилось плавно и незаметно, будто так и надо.
Гор выглядел смущенным.
– Зря я тебе рассказал, – прозвучал его тихий и ровный голос.
Я неожиданно взял себя в руки. Вытирая лицо и кашляя, я умудрился подняться с пола и привалиться к кровати.
– Нет, не зря, – услышал я свой голос. – Если уж я оказался в фильме ужасов… по крайней мере, я не один… Чем я могу тебе помочь?
Гор не мигая смотрел на меня целую минуту. Потом кивнул, не мне – себе. Он словно что-то решил про себя.
– Ты можешь помочь. Мы должны захватить Кукловода, ведь это он виноват во всем, а не наша соседка… Сегодня ночью он должен явиться за квинтэссенцией. Они всегда так поступают. Пропало уже девять детей, а этого как раз достаточно для одной порции… Я уверен на девяносто пять процентов, что Кукловод припрется сегодня ночью. По времени всё совпадает.
Я не спросил, что совпадает по времени. Гору виднее. Он сразу собрался, изготовился, как змея перед броском, ноздри раздуваются, глаза горят.
– Сегодня он придет? – уточнил я.
– Да. Будем караулить по очереди. Я мог бы один, но вдвоем веселее. Тем более, завтра суббота, занятий у тебя нет. Других планов, надеюсь, тоже нет?
Я покачал головой.
Гор достал из кармана ключик и открыл металлический чемодан. Внутри были отделения. В одном лежал миниатюрный лэптоп, в другом – какой-то прибор, похожий на большую матовую лампочку, в третьем находились стальные штыри с крючьями на концах. Были еще какие-то предметы. Гор приподнял пластину, где все это лежало, и в чемодане открылось второе дно.
Я увидел три пистолета вроде Макарова, с глушителями. И обоймы.
– Стрелять умеешь? – спросил Гор.
Я открыл рот, чтобы ответить, но Гор перебил:
– Шучу. Понятно же, что не умеешь. Там разрывные пули, так что я тебе их не дам, извини. Стрелять буду я, а твое дело – дежурить возле двери и детектора.
– Какого детектора?
Гор достал матовую лампу.
– Вот этого. Он среагирует на нежить. Во всяком случае, должен среагировать. Отвратительный прибор, работает из рук вон плохо. Я его каждую ночь включал, да так и не засек твою бабку…
– Так вот что искрило в твоей квартире!
– Заметил? Молодец. Детектор – дерьмо. Старая добрая тсантса лучше.
Слово показалось мне знакомым.
– Что – лучше?
– Тсантса, – повторил Гор. – Сушеные головы. Ты их видел. В кухонном шкафу. Там у меня тоже стоят ловушки, так что я в курсе, что ты туда заглядывал.
И я вспомнил: Даша говорила о тсантсе.
– Они настоящие, что ли? Зачем тебе сушеные головы?
– Настоящие. Приготовленные по специальному рецепту. Между прочим, это головы настоящих людей – представителей одного дикого племени. Я их купил у одного знакомого шамана. Они съеживаются в процессе обработки. Мне они нужны для работы. Когда поблизости вырабатывается квинтэссенция, они оживают, начинают скакать на тарелке. Что-то вроде детектора.
Меня в который раз замутило. Гор этого не заметил, выкладывая приборы из чемодана и думая вслух:
– Лучше использовать старую добрую тсантсу, чем эти бесполезные детекторы. Надо сказать Кривому, что его лампочка – полный отстой.
– У тебя есть помощники? – спросил я, справившись с дурнотой.
– Типа того. Вот только пользы от них маловато. – Гор поглядел на меня. – Надеюсь, от тебя будет больше, Кирилл.
Я тоже на это надеялся. Когда увидел всё это оборудование Гора, в особенности оружие, сомнения пропали начисто. Без сомнений, Гор занимается ловлей нежити, и без сомнения, эта нежить существует. Я не сошел с ума, слава богу, и Гор тоже нормален, насколько может быть нормален такой человек.
И вот потянулись долгие часы ожидания. Стемнело быстро: уже после шести вечера окна затянула синяя мгла, которая стремительно почернела. Гор закрыл шторы и включил настольную лампу на кухне. Ее не очень яркий свет разгонял темноту, в квартире воцарился зловещий полумрак.
Я сел на стул возле двери, в мои обязанности входило прислушиваться к звукам на лестничной площадке и в случае чего подскакивать к глазку. Обо всем сообщать Гору.
– А что мы будем делать с Кукловодом? – спросил я шепотом. Почему-то не хотелось говорить в полный голос в полутьме. Или я заразился от Гора привычкой говорить тихо. – Его вообще можно убить?
– Это такой же человек, как и мы, – так же тихо ответил Гор. – И я собираюсь задержать его, а не убить. Разрывные пули нужны для нежити, если она будет с ним.
У меня на голове зашевелились волосы. И не только на голове.
– С ним будет нежить?
– Не исключено. Кукловоды пользуются ими как телохранителями. Да и о самой бабке Гале не забывай. Она сейчас – кукла и подчиняется кукловоду. Если что, она из нас шиш-кебаб сделает за милую душу.
– А что мы скажем… Ну, потом? Если набегут соседи, менты…
– Придется врать, и врать виртуозно. Никакой мистики, все должно быть рационально и объяснимо, запомни это, Кирилл. Никакой мистики. Иначе запрут в дурдоме. Как меня когда-то.
Я поежился, представив себя в смирительной рубашке. Гор заварил чай и принес мне чашку и печенье на блюдце. Сам уселся на стуле. В какой-то момент выяснилось, что он спит сидя на этом стуле. Вот это нервы! Я негромко позвал его, и он тут же открыл глаза.
– Уже десять, – сообщил он, глянув на экран потрепанного мобильника. – Я тебя сменю. Можешь поспать на кровати.
Я думал, что не усну никогда. В голове крутились разные бредовые идеи. Что, если плюнуть на всё и уехать к родителям? Ну эту мистику к чертям! Что, если Гор – всё-таки шизофреник или параноик?
Но нет. Я видел бабку, ее страшную трансформацию, видел протез, видел ребенка. Да и дети просто так не исчезают. В этом есть смысл. Но мозг не желал принимать жуткие объяснения Гора!
Бабка мертва, но ходит по ночам, дети умирали в соседней квартире, – какие ужасы творились за стенкой, а я и не подозревал!
Я то проваливался в сон, то выплывал из него. Иногда мне казалось, что в полутемной комнате кто-то ходит. Я подскакивал – никого не было.
Часа в три ночи я вышел в прихожку. Гор сидел на стуле, закинув одну ногу на другую, и протирал платочком пистолет.
– Я сменю, – сказал я.
Гор молча поднялся и ушел в спальню, не забыв прихватить пистолет. Я сел на стул, привалился к двери. Не прошло и получаса, как на лестнице впервые за долгое время послышались шаги. Я припал к глазку, надеясь, что это кто-то из соседей сверху. Дёмины, к примеру.
Но нет, это был незнакомый. Площадка слабо освещалась лампочкой над дверью бабы Гали, лестница тонула в темноте. И из этой темноты медленно поднимался человек. Он был в куртке с капюшоном, наброшенным на голову, нижняя часть лица закрыта полосатым шарфом. Руки в карманах. Прежде чем выйти на площадку, он оглядел все три двери.
Кукловод это или кто-то другой? Звать Гора или подождать?
Человек на лестнице постоял, затем вынул ключ и бесшумно открыл дверь бабы Гали. Меня подкинуло с места. Я бросился в спальню будить Гора, но столкнулся с ним в дверях.
– Тихо! – предупредил он. – Он? Зашел?
– Да!
– Ждем, пока выйдет, потом выскакиваем и бросаемся на него. Ты держись сзади. Я постараюсь ранить его в ногу, если что-то случится со мной, не мешкай! Бей его по голове!
Гор протянул мне телескопическую дубинку.
– А если он вооружен? А почему бы не взять его в квартире у бабки?
– Во-первых, он не ожидает нападения. Во-вторых, Кукловоды редко пользуются обычным оружием. Нежить – их оружие. Поэтому в квартиру нам лучше не соваться, там бабка-кукла, а с ней справиться будет сложнее. Пусть лучше сначала выйдет. Когда мы его оглушим, тащи его в эту комнату.
Я обливался потом. Но кивнул с готовностью. Гор одобрительно хмыкнул.
Он прильнул к глазку. Сердце у меня начало биться в грудной клетке так, что сотрясалось всё тело. Ладони взмокли, и дубинка выскальзывала, приходилось периодически вытирать ладони о штаны.
Как я ни готовился, но момент атаки пропустил. Гор вдруг распахнул дверь и вывалился на площадку. Я выскочил следом, вращая глазами и выставив вперед дубинку. Я тотчас заметил ночного визитера в куртке, он выходил из квартиры бабки.
Реакция у Кукловода была отменная. Едва завидев нас, он метнулся назад в квартиру. В проеме двери расплылось жемчужное сияние. Пистолет с глушителем в руках Гора чихнул, – куда попала пуля, я не увидел.