145. Итак, если небо движимо сопряженной с ним душой[510], а то, что приводит в движение движимое, по мнению Фомы, является полностью неподвижным[511], то оказываются как пепел развеяны[512] те его философы, которые говорили, что небесная душа, небо и небесные тела вечно движимы умом отделенных сущностей, и научили его писать, что «небесное тело движимо, как было показано, разумной сущностью »[513], и что «небо, в силу своего движения, будучи причиной происходящих внизу становлений рождений и движений, поскольку оно движимо разумной сущностью, является как бы инструментом разумной сущности »[514]. Что это за борьба суждений, и что за помешательство? По общему признанию, зло неустойчиво и непостоянно, а порождением его является ложь. Этот Фома, совершенно отлученный себе на горе от благодати, потому что хулил ее, разумеется, лишился истины и беззаконно встал на сторону Аристотеля и его [Iβ 40v] языческого сборища, будучи жалким образом, и притом совершенно, отлучен от благодати по причине нечестия в отношении нее, естественно, лишившись истины и вопреки установившимся обычаям встав на сторону Аристотеля и его язычникской [ философской ] фратрии, какие только ереси не высказывает, и притом не скупясь, и в каких только Божественных [вопросах], несчастный, не спотыкается!
< Рассмотрение неопределенного высказывания Фомы о том,
что «умопостигаемое является совершенством мыслящего» >
146. В соответствии с ними он утверждает и такие [положения]: «Умопостигаемое является совершенством мыслящего »[515]. У тех, кто находит удовольствие в паралогизмах (спекулятивных умозаключениях) и даже во лжи, есть характерная особенность: неопределенным образом выставлять посылки. И кроме того, именно из-за неведения относительно [вещей] Божественных часто рождается такое вот зло, когда [человек] по причине надменного намерения не хочет смириться и осознать собственное неведение, и спросить и узнать у святых то, что он желает [знать], но, гордясь на потеху демону, без Святого Духа, Который просвещает ум, говорит то, что свойственно Духу и вынужденно срывается в пропасть еретических мыслей. Итак, смотри, он утверждает: «Умопостигаемое является совершенством мыслящего »[516]. Однако какое умопостигаемое, он не уточнил, хотя именно он прибавляет, что «более низкая умопостигаемая сущность не может быть совершенством более высшей »[517]. Поэтому согласно такому суждению, — если только он хотел быть последовательным самому себе, — он должен был сказать: «Более высокое умопостигаемое является совершенством более низкого мыслящего »; однако он не уточняет, а погрешает против определенности и простоты.
147. Поэтому он и «мыслящий» не уточняет [словом] «ум», но просто так утверждает: полагает не размышляя, когда говорит: «Умопостигаемое является совершенством мыслящего »[518]. Ни одно [из слов] Все не определено, а поэтому все это вздор. Он ведь не знает (в самом деле, откуда [ему знать]? разве он имеет руководство Святого Духа?), что мыслящий ум ни теми умопостигаемыми [предметами], которые ниже его самого, ни теми, которые [Iβ 41r] по отношению к нему выше, не может быть сам по себе доведен до совершенства, если не получит духовной помощи от неизреченного единения с Богом он с помощью неизреченного Божественного единения не достигнет духовного равновесия, так как без происходящего от веры действия (ἐνέργεια) происходящей от веры энергии (действия) [Святого] Духа ум не может быть очищен, а нечистый ум не только не может обладать совершенством благодаря умопостигаемым [предметам] умопостигаемого, но напротив, разрушается и гибнет даже [наоборот] претерпевает разрушение и гибель. И примером тому являются [философствующие] язычники и сам Аристотель, которые умом своим придались умопостигаемому, а [в результате] низвергли себя в бесчисленные пропасти ложных мнений.
148. Тот же, кто желает узнать точно, какой ум принимает совершенство от умопостигаемого, пусть благосклонно выслушает святую Церковь, которая [устами Василия Великого] говорит: «Когда ум смешивается с Божеством Духа, делается уже тайнозрителем великих созерцаний и видит Божественные красоты »[519] «Ум, который смешан с Божественностью Духа, именно он тут же оказывается эпоптом величайших [умопостигаемых] зрелищ и созерцателем Божественных красот ». И еще: «Когда ум обратится к Божественной стороне [силы, действующей в уме] и воспримет благодатные дары Духа, он сделается способен к восприятию Божественных [вещей] [520] »[521] «Когда ум приникнет к более Божественной части и воспримет благодатные дары Духа, тогда он становится способным воспринимать более Божественные [вещи]».
149. Поэтому ум, который не обратился к Божественному и не воспринял то [, о чем сказано выше,] поскольку он непричастен просвещающему Духу, из-за этой непричастности он не может ни сделаться тайнозрителем великих созерцаний, ни увидеть Божественные красоты обрел способность приникнуть к более Божественному и воспринять такие вот [красоты], — поскольку он непричастен озаряющему Духу, — не может по причине непричастности Духу стать ни эпоптом величайших [умопостигаемых] зрелищ, ни созерцателем Божественных красот. Ясно, что такой ум сам по себе несовершенен. Следовательно, неверно говорить, что «умопостигаемое является совершенством мыслящего »[522] без благодати; вследствие чего и Фома, по своему обыкновению опровергая собственные слова, как он привык, говорит: «Философ в первой книге “ Метафизики ”[523] утверждает, что наш ум [Iβ 41v] так расположен к очевиднейшим из вещей, как око летучей мыши к солнцу »[524].
150. Как же ум, будучи именно таким, один, посредством умопостигаемого достигнет совершенства? Итак, что же все-таки об этом говорит Василий Великий? «К Духу [Святому] стремится все живущее добродетельно, словно бы орошаемое [Его] веянием и получающее [от Него] помощь [в достижении] свойственного им самим по природе Завершения, Которое других делает совершенными других, а Само ни в чем не имеет нужды» [525]. «К Духу [Святому] стремиться все, что живет в соответствии с добродетелью, так как оно орошается [Его] веянием и получает [от Него] помощь сообразно свойственному им самим по природе Завершению [526], Которое делает совершенными других, Само же ни в чем не имеет нужды » Так на каком [тогда] основании Фома утверждает, что «душа мыслит, отправляясь от представлений »[527]? Действительно, так оно и есть, но [только] для душ язычников и твоей собственной [души, Фома,] потому что они не имеют веры и нечисты для язычникских [философствующих] душ неверных и нечистых, равным образом и для твоей, [Фома,] чистые же благодаря священной вере души мыслят, не благодаря восприятию представлений отправляясь не от представлений[528], но благодаря восприятию света[529] Святого Духа, так как Дух обучает и обнажает [от прочих представлений] ум, чтобы он зрел [дела] Божественные и Бога и сообразно им совершенствовался.
151. И снова Василий Великий говорит: «Приблизиться к Утешителю может только ум, очистившийся от безобразия, которое запечатлел в нем порок, возвратившийся к свойственной ему красоте, возвративший царскому образу его изначальную красоту в чистоте. И Он, как солнце, если найдет твое око чистым, в Себе самом покажет тебе образ Невидимого (Сына). А в блаженном созерцании образа увидишь неизреченную красоту Первообраза (Отца) [530] , благодаря которой сердца восходят и преуспевающие [Iβ 42r] достигают совершенства »[531]. «Должно, чтобы ум был очищен от позорных дел, которые он изваял в себе посредством порока, чтобы он возвратился к собственной красоте и словно царскому образу в чистом виде вернул первоначальный [свой] образ, только таким способом можно приблизиться к Утешителю. Он же, словно солнце, приняв очищенное око [твое], покажет тебе в Себе Самом образ Невидимого [532](Иисуса). А в блаженном созерцании образа ты увидишь неизреченную красоту Первообраза (Отца), ради которой происходит восхождение сердец, совершенство преуспевающих
152. Однако Фома, страдающий неверием [учениям] святых хворая неверием в то, что свойственно святым, и доверяя больше [философствующим] язычникам и Аристотелю, безоговорочно утверждает, что «душа мыслит, отправляясь от представлений »[533] и что «умопостигаемое является совершенством мыслящего »[534]. А утверждая: «Более низкая [умопостигаемая] сущность не может быть совершенством более высшей »[535], он, словно чтобы опровергнуть собственные [слова] ради уничтожения собственных [слов], наперекор говорит: «Вполне оправдано, чтобы подобие материальной вещи [в уме отделенной сущности] называлось совершенством ума отделенной сущности, так как оно является ее собственной формой (forma, εἶδος) собственным ее эйдосом »[536]. Он даже и не замечает, насколько это нелепо.
< О причащении и совершенствах разумных иерархий >
153. Для умов (νόες), которые называются Умы же, называемые Престолами, Херувимами и Серафимами, низшими чинами являются Господства, Власти и Силы заботятся о чинах: Господствах, Властях и Силах, которые находятся ниже них самих[537]. Итак, если более высокие чины (например, Херувимы) не имеют совершенства от таких [чинов, как, например, Господства], поскольку те находятся ниже, но при этом [Херувимы] они (то есть Господства) находятся ниже, с другой стороны они (то есть Херувимы) имеют совершенство от [возникающих в их умах]подобий материальных вещей, как заявляет Фома, то очевидно, что подобия материальных вещей выше не только Господств, Сил и Властей, но также некоторым образом и [выше] Престолов, Херувимов и Серафимов. Что может быть неразумнее этого? Святые, говоря о совершенстве, во всяком разумном творении присваивают их уму три чина: обращение возвращение к Богу и воскресение, внимание к самому себе и [священное] воздержание, передача озарений тем, кто находятся ниже. Если же [Iβ 42v] необходимо подражание Богу необходимо богоподражание, — а оно является совершенством для разумных сущностей[538] — то почему те, кто находятся выше, не будут принимать совершенство и от тех, кто находятся ниже, передавая Божественные озарения и тем самым устремляясь к подражанию Богу при самой передаче Божественных озарений и при устремлениях к богоподражанию?
154. Между прочим, и великий Дионисий говорит: «Каждый чин иерархического строя порядка в свою меру согласно своей собственной мере, возводится к к соработничеству с Богом (πρὸς τὴν θεάν συνεργίαν) Божественной синергии (содействию), благодатью и данной от Бога силой совершая то, что естественным и вышеестественным (ὑπερφυῶς) образом присуще Богоначалию, Им вышесущностно (ὑπερουσίως) совершается и в иерархическом порядке (ἱεραρχικῶς) священноначально открывается для того, чтобы боголюбивые умы могли подражать [Ему]»[539]. И еще: «Просвещающим умам, как более прозрачным, поскольку они способны и как следует, и притом в полноте счастья, могут и причащаться свету, и передавать [его другим, должно], в полноте счастья преисполняясь священным блеском, [словно благодатным ливнем] проливать на тех, кто достоин света, весь изливаемый на них свыше свет »[540].
155. И снова: «О том же, что цель всякой иерархии непременно связана с богоподражательным богоуподоблением и что всякая иерархическая деятельность делится на священное приобщение причащение и передачу беспримесного несмешанного [как неразбавленное вино] очищения, Божественного света и совершенствующего [опытного] знания, думаю, сказано поведано нами уже достаточно »[541]. И еще [Божественный Дионисий говорит]: «Низшие порядки небесных сущностей в строгом чине получают боготворящие знания (θεουργικαὶ ἐπιστήμαι)[542] научаются боготворящим [опытным] знаниям от вышестоящих тех, кто превосходит [их], [Iβ 43r] те же, что выше всех, озаряются в меру позволенного откровениями от Самого Богоначалия, насколько дозволено при посвящениях в таинства, получают озарения »[543]. И еще: «Первый порядок, озаренный в меру дозволенного будучи, насколько дозволено, озарен от богоначальной Благости богословским [опытным] знанием, — как боговидная иерархия — передает его и тем, кто следуют за ним »[544]. И еще: «Следовательно, Это есть то, что в целом богоприличествующим образом узаконено Божественным чиноначалием, чтобы вторые причащались богоначальным озарениям через первых »[545].
156. Если же узаконенное Богом подражание Богу (τὸ θεομίμητον) состоит в том, богоподражание таково и узаконено Богом для того, чтобы воспринимать и передавать [богоначальные озарения] низшим, то очевидно, что все это оно является для [участвующих в нем] них и совершенством. Так почему же те, что находятся выше, не воспринимают соответствующего совершенства и от низших? Следовательно, ложью, свойственной [лишь] языческим учениям, будет сказать неверно даже и на основании эллинского [философского] мнения говорить, что высшие не воспринимают подобающего совершенства от более низших. Поскольку, в целом, полному совершенству свойственно происходить из этих трех: из восприятия озарений от тех, кто выше, из сохранения и сбережения того, что воспринял ум, и из щедрой передачи этих таких вот [озарений]. [Все это совершается], впрочем, [только], однако посредством причастия Духу, поскольку сказано: «Ибо без Меня, — говорит Спаситель, — не можете делать творить ничего »[546].
< Неверное положение Фомы об уподобоении Божественной природе >
157. «Насколько выше некая отделенная сущность, настолько больше ее природа подобна Божественной природе, и поэтому она (природа) менее сложна (minus contracta, ἧττον σύνθετος)»[547]. Действительно, лукавство — нелогично, а порок — постыден. Этот благородный [муж], пообещав, что будет говорить сказать против [философствующих] язычников, явно [Iβ 43v] противится Церкви Божией, удаляется далеко отбегает от истины, становится на сторону язычников[-философов] и борется в защиту их, к тому же [делает это] в [рассуждении о] божственных предметах и догматах посредством Божественных предметов[548] и догматов.
158. Сверх того, любой из нас может более отчетливо увидеть глупость только что приведенных слов [Фомы]. Отделенные сущности являются разумными и духовными, они не соединены соплетены [соединены] с телами, вследствие чего и называются отделенными сущностями. И мы также являемся разумными и духовными сущностями; мы подчинены им в иерархическом порядке и они возводят нас к Богу; мы с ними составляем одну Церковь Божию в различных чинах и степенях, однако мы с телами соединены. Мы же и разумными, и духовными сущностями являемся, и священноначальствуемыми[549] и возводимыми ими (отдельными сущностями) к Богу, однако мы и они — одна Церковь Божия, в различных чинах и степенях, за исключением того, что мы соединены с телами. Так вот, среди наших святых есть и великий, и более великий, или более возвышенный; равным образом есть между нами ними некое большое различие и в отношении познания Бога, и в отношении наслаждения Им, однако ни один не низок умом так, чтобы по этой причине полагать, что более возвышенный [святой как человек] менее сложен, чем тот, кто ниже, так как «высшее», «большее» и «меньшее» «более возвышенное», «более великое» или «более низкое» сказано здесь в отношении добродетели, добродетель же — не сущность, а то, что созерцается в сущности (περὶ τὴν οὐσίαν ὁρᾶται).
159. Вследствие чего душа — это одна природа, а добродетелей в ней много. И священный Павел говорит: «Звезда от звезды разнится отличается, но чтобы ты не сказал, что [отличается] по сущности, прибавил: в славе славой »[550]. Таким образом, говорит он, и святые друг от друга отличаются святые от святых отличаются, — друг от друга, конечно, — однако ясно, что не по природе, а по славе, которую они принимают от Бога, вследствие различия их [Iβ 44r] добродетели. И лицо Моисея было прославлено — просвещено Божественным блеском; воспринимаем и мы это просвещение, по благодати, в сердцах наших, как говорит Павел: «Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца »[551]. И его (Павла) просвещенность несоизмеримо чрезмерно больше нашей, но из-за этого он по [своей] разумной природе не является менее сложным или еще в чем-то иным [по отношению к прочим людям] более отличным [от других], так как отличается он [от нас], как было сказано, [только] добродетелью и данной от Бога славой.
160. Почему же Фома предполагает замечает различие состава в тех духовных и отдельных ипостасях из-за различия их положений? Если ты скажешь, что более высокий чин менее сложен в [своих] мыслях, то [это не свойственно поистине священной речи], так как то, что ты говоришь, содержит в себе большую глупость, безрассудство и неподчинение Священным Писаниям. Откуда же это у тебя? Если ты взял это из Божественного Писания, то там нет по отношению к разумной и ангельской сущности [понятия] «высшее» «более возвышенное» и «низшее» «более низкое», разве что в отношении их чина и положения, и притом, как было сказано, в отношении их добродетелей и принятых от Бога [дарований].
161. Следовательно, безрассуден тот, кто в умопостигаемых и бестелесных умах изобретает различные составы и по невежеству притягивает к их природе понятия «высшее» и «низшее» и для выигрыша времени, по невежеству, беспрестанно придумывает в отношении их природы [понятия] «более высокое» и «более низкое». А думать, что, какая бы то ни было, тварная природа хоть как-нибудь подобна Божественной природе [в непосредственном смысле сущности], и притом [подобна] каким-то образом, не [Iβ 44v] знаю, какое сумасшествие не превосходит! Ведь Божественное Писание в первую очередь говорит об остсутствии подобия между Божественной природой и творениями. ставит на первое место то, что Божественная природа не подобна творениям И а именно, Божественный Давид спрашивает утверждает: «Кто между сынами Божиими уподобится Господу »?[552] И в других [местах]: «Нет между богами [такого], как Ты, Господи!»[553] — называя богами небесные силы, — быть может, как пророк, предвозвещая опрометчивость Фомы, который среди небесных сил изобретает множество природ и по-язычески и как верящий стихиям[554] полагает, как язычник и безбожник, что в природе Божией (то есть в Его сущности) существуют многочисленные подобия небесных сил[555].
162. Если одно — подобно природе Бога, а другое — более подобно, как полагает Фома, а многочисленные подобия природе Бога — различны, то в природе Бога явно созерцается «большее» и «меньшее». Что может быть нечестивее этого? О горе! Кто познал «Того, Кто положил тьму покровом Своим »?[556] Кто хотя бы издали увидел Вышесущностного, «суды Которого — бездна »[557] и «пути неисследимы »[558], чтобы хотя бы мысленно рассмотреть подобие природы тварных с нетварной природой? Кто из тварных уподобится Господу, Который беспредельное множество раз беспредельнократно беспредельно превознесен и превосходит природу? Никто, никоим образом! Нечестив тот, кто так мыслит, но еще [Так вот] нечестив тот, кто полагает [как Фома], однако [вдвойне] нечестивее тот, кто об этом [еще] и пишет.
163. Послушайте богоявителя (θεοφάντωρ) (феофантора) Дионисия, который учит, что́ должно мыслить относительно Божественного подобия, чтобы знать, до чего дошел достойный сожаления Фома: «[И] если, поскольку Бог [всегда] Один и Тот же, так как Он есть Тот же, кто-нибудь назовет Его Бога Подобным, то, поскольку Он весь [Iβ 45r] полностью целиком непоколебимо и нераздельно [непостижимо] подобен Себе Самому, нам не должно считать недостойным Божественное имя пренебречь богоименованием «Подобный». Однако богословы говорят, что все превосходящий Бог, как таковой, никому не подобен »[559]. Видишь, что он говорит? — «Как таковой », что означает «по сущности». «Но Сам дарует, —говорит [далее Дионисий], — Божественное подобие »[560]. Однако даруемое есть то, что Он дает по благодати, а не по природе. Говорит же Златоглаголющий [Иоанн]: «Одно — царь, а другое — дар царя »[561]; «не Божественность источается, а дар »[562].
164. Источается не то, что по природе, а то, что по благодати. Ведь если бы источалась природа, то все мы были бы богами по природе (а не по благодати причастию), — а это величайшая нелепость, потому что мы бываем большими или меньшими, — и к тому же «больше» и «меньше» созерцалось бы в Божественной природе. Ничто не может быть нелепее или нечестивее этого. Тем же, что великий [Дионисий] сказал: «Богословы говорят, что все превосходящий Бог, как таковой, никому не подобен, но Сам дарует Божественное подобие »[563], он явно представил различие между совершенно непричастной и недоступной для приобщения сущностью [Божией] и происходящей оттуда доступной для причащения силой или даром. А желая показать это еще яснее, он прибавляет: «Существует сила Божественного подобия, которая возвращает к Причине все произведенное »[564]. Ты ясно видишь, как одно является Причиной всего, а другое — силой Божественного подобия? Ибо она возвращает все произведенное к Причине, она есть и дар Причины, и передача, и приобщение, и благодать, и [Iβ 45v] единение [с Богом].
165. «Однако богословы говорят, —утверждает [великий Дионисий], — что все превосходящий Бог, как таковой, никому не подобен, но Сам дарует Божественное подобие тем, кто в посильном подражании возвращаются к Нему »[565]. А затем прибавляет: «Который выше всякого — и определения, и слова. И к тому же существует сила Божественного подобия, которая возвращает к Причине все произведенное »[566]. И, продолжая, говорит: «Нужно ли что-нибудь говорить об этом? Ведь само богословие ставит на первое место то, что Он ничему не подобен и ни с чем не сопоставим, поскольку Он отличается от всего, и что самое удивительное, оно утверждает, что и вообще нет ничего подобного Ему »[567]. А далее, говорит: «Одно и то же является и подобным Богу, и неподобным: подобным — вследствие возможного подражания Неподражаемому, а неподобным — из-за того, что все, вызванное Причной [к бытию], ущерно в сравнении с Ней и беспредельно и несравненно [Ей] уступает из-за того, что вызванные Причиной к бытию далеки от Причины и в отношении беспредельных и несравнимых мер уступают [Ей]»[568].
166. Ты слышишь, что тварная природа беспредельно и несравненно уступает нетварной в отношении беспредельных и несравнимых мер отстает от нетварной природы? Почему же ты, пообещавший говорить против [философствующих] язычников, дерзаешь и говоришь посреди Церкви Божией: «Насколько выше некая отделенная сущность, настолько ее природа более подобна Божественной природе »?[569] Итак, вот такие несообразности и нечестивые дела явно получаются у тебя, Фома, из-за того, что ты не желаешь подчиняться священнонаставникам и делать различие между Божественной сущностью и Божественным действием (энергией, ἐνέργεια) Божественной энергией (действием), между тем, что в Боге доступно причастию и что непричаствуемо Божественной причастностью и непричастностью, между сокровенностью Божественности и присущей соответствующей Ей явленностью. Поэтому ты премного и погрешаешь против веры весьма и весьма.
< Неверное утверждение Фомы о том, что «в отделенных от материи сущностях
ум, мышление и мыслимое не различаются »>
167. [Iβ 46r] Снова Фома говорит: «В отделенных от вещества (materia, ὕλη) материи сущностях ум, мышление и мыслимое не различаются (non differt intellectus, intelligere, et quod intelligitur, οὐ διαφέρει ὁ νοῦς, τὸ νοεῖν καῖ τὸ νοούμενον)»[570]. Поистине, ничто не ведет так к неразумию и многочисленным зломысленным ересям ересям многочисленных злоречивых мнений, как то, чтобы не следовать Божественным Писаниям и не повиноваться святым, которые им учат не следование Божественным Писаниям и не сопутствие научающим им святым. Фома потерпел страшное тяжкое кораблекрушение, так как волны многих ересей его захлестнули, он потонул во тьме неведения, потому что следует не священному Писанию, но Аристотелю и [философствующим] язычникам, поэтому и говорит: «Этому, похоже, соответствует и изречение Философа в ΧΙ Книге “ Метафизики “, что в отделенных от вещества материи сущностях ум, мышление и мыслимое не различаются »[571].
168. Видите, с кем соглашается тот, кто пообещал писать против язычников? Открыто и бесцеремонно отказывается от догматов священной Церкви, а последователям Аристотеля и подобным ему язычникам верит, привязывается к ним, пишет о них и даже сражается в их защиту тот, кто прежде говорил: «Истину возвещает гортань моя, а уста лживые для меня — мерзость »[572]. Разве не [имеет он в виду] при этом, что мерзость для него — уста святых, а его гнусная гортань разве не возвещает, как истину, слова Аристотеля? Никто до сего дня не читал столь зломысленных и беззаконных [слов]! Неужели в таких-то обстоятельствах он явно не отвращается от уст святых, а его гнусная гортань [разве же] не заботится, словно об истине, о словах Аристотеля? До сегодняшнего дня еще никто не видывал, [чтобы] столь велики [были] беззакония злоречивых мнений.
169. «В отделенных от вещества материи сущностях ум, мышление и мыслимое не различаются »[573]. Следовательно, все, что мыслит отделенная сущность, является ей тождественным, а отделенная сущность мыслит [Iβ 46v] Бога, мыслит и те чины, что выше ее, мыслит то, что однородно ей самой, мыслит то, что ниже ее, мыслит и подобия материальных вещей, которые, как Фома он сам говорит, подобны беспредельности. Почему же при таких многочисленных различиях размышлений ум и мыслимое не различаются? Ведь и ангел мыслит землю, хотя и другим способом, нежели мы, равным образом [он мыслит] и небо. Так вот, если ум и мыслимое не различаются, то ум и земля, как нечто мыслимое, не различаются, равным образом ум и небо [не различаются]; а что от него [а именно от ума] не отличается, то не отличается и одно от другого. Следовательно, [парадоксально выходит, что] земля не отличается от неба.
170. Ведь и сам Фома, делая вид, что находится в затруднительном положении[574], говорит: «Актуальный Активный ум, согласно учению Аристотеля, есть актульно мыслимое. Однако трудно понять увидеть, каким образом одна отделенная сущность отождествляется с другой сущностью, когда она ее мыслит »[575]. Увы тебе и учению Аристотеля, увы и самому Аристотелю, так как отделенная сущность, мысля многое и оставаясь одной, в силу крайней необходимости и сама будет причастна различиям, а такого бы даже сочинители мифов не допустили.
171. Снова Фома он (то есть Фома) говорит: «Отделенная сущность мыслит саму себя согласно своей собственной сущности, и в этом случае поэтому ум, мышление и мыслимое тождественны »[576]. Если она мыслит только саму себя, а не другие [вещи объекты], то даже и тогда суждение, что она мыслит только саму себя, не содержит в себе с необходимостью, что ум, мышление и мыслимое тождественны, так как всегда между умом и мыслимым стоит мышление мыслительный процесс (τὸ νοεῖν), то есть ход мысли мышление. При этом и к тому же умом является движущий, [Iβ 47r] ходом мысли мышлением — движение, а мыслимым — то, на что ум мысленно направляется. И в самом деле, одно есть ум, другое — мышление, а третье — мыслимое; подобным образом одно есть желающий, другое — желание, а третье — предмет желания, «если только мы в трезвом уме »[577], как сказал Григорий Великий. А также заметь: умы трех людей, будучи единой природы, как умы друг от друга не отличаются. Однако мышлением отличаются, и притом во много раз; действительно, одно мышление у язычников[-философов], а другое, которое во много раз возвышеннее, у христиан. Также и небесные чины называются обобщенно умами, но одно мыслят Херувимы, а другое — ангелы, которые священноначальствуют над нашими делами. Равным образом и мыслимое, на которое мышление направляется, для них нисколько не тождественно.