123. «Ум, утверждает он, совершенствуется не в движении не по причине движения, а благодаря пребыванию вне движения из-за того, что находится вне движения »[414]. Затем, страдая непостоянством, которое естественно присуще лжи которое, естественно, содержит в себе ложь, он говорит: «Что касается мыслящей [части нашей] души, мы совершенствуемся с помощью знания и рассудительности, как показывает Философ в седьмой книге “Физики” [415]»[416] Что касается размышляющей души, то мы совершенствуемся с помощью [опытного] знания и рассудительности, как показано Философом (Аристотелем) в седьмой книге “ Физики ”». Кто же, в конце концов, мог смог выдумать, как Фома, что мыслящая размышляющая душа, равным образом мышление размышление или [какая-либо] мысль мышление существуют вне движения? Если мы совершенствуемся касательно мыслящей размышляющей души, то очевидно, что совершенствуемся мы по причине движения ума. Следовательно, и в этих случаях утверждение Фомы не является истинным неистинно. Снова, тот, кто привлекает несчастно погибающего от несчастнейшей гибнущей премудрости философа, который считает, что ум не в движении по причине движения совершенствуется с помощью [опытного] знания и рассудительности, утверждает: «Аристотель в первой книге “ Метафизики ”[417] говорит, что на почве чувственного восприятия возникает память, от многочисленных воспоминаний — один опыт, а из множества опытов складывается единое целостное понимание (acceptio, περίληψις)[418] схватывание [умом], которое и есть [опытное] знание ума »[419].
124. [Iβ 34r] Однако представить себе лишенное движения понимание всего, о чем сказано выше, при том, что оно так многочисленно, помыслить схватывание (постижение умом) такого множества, сказанного без движения, невозможно, как и сам Фома сказал: «Пассивный (παθητικός; у Фомы — потенциальный, possibilis) ум [420] движим другими умопостигаемыми [предметами] благодаря видам (species, εἴδη), отделенным от представлений (phantasmata, φαντάσματα) которые отделяются от представлений »[421]. И еще: «Деятельный ум (ὁ ἐνέργειᾳ νοῦς), деятельность которого создает в пассивном (possibilis, но παθητικός) уме умопостигаемые виды (species, εἴδη) есть некая деятельная способность души» [422] Активный ум, через активность которого в нем (то есть в потенциальном уме) создаются умопостигаемые виды, есть некая активная способность души ». Однако Только Аристотель и Фома представляют себе деятельную активную способность неподвижной. Вот Смотри, здесь[423] Фома говорит: «Мышление есть действие (actus, ἐνέργεια) энергия (действие) мыслящего »[424], а в других [местах] утверждает: «Мыслить означает что-то претерпевать, как говорится в третьей [книге] “ О душе ”»[425]. До такой степени он непостоянен и единодушен с язычниками[-философами].
125. Опять говорит он: «Пассивный (παθητικός; у Фомы — потенциальный, possibilis) ум [426] движим благодаря видам (species, εἴδη), отделенным от представлений которые отделяются от представлений »[427]. Затем, противореча себе, он утверждает: «Ум ничего не может мыслить без представлений, как говорит Аристотель в третьей книге “ О душе ”[428]»[429]. Однако святыми, которые утверждают, что ангеловидное мышление [в человеке] чуждо вне всякого представления и всякого вида[430], он (я говорю о Фоме) пренебрегает и, будучи чужд священной Церкви, не доверяет им, когда они (святой Дионисий Ареопагит и преподобный Максим Исповедник) говорят, что «и в наших душах можно обрести неделимое и невещественное мышление, когда они сводят всевозможные свои помыслы к единой чистоте разума, потому что тогда они продвигаются неким подобающим им путем и чином к превышающему мышление Единению» [431] и в наших душах можно обрести неделимое и нематериальное мышление, когда они сводят всевозможные свои помыслы к единой разумной чистоте, ибо тогда они продвигаются неким подобающим им путем и чином к превышающему мышление Единению ». Если «Бог творит при помощи собственной премудрости »[432], как утверждает и Фома, и «Бог », по его словам, «творит посредством желания »[433], «а Божественное [Iβ 34v] желание устремляется к желанному »[434], как и сам он (Фома) говорит, то очевидно, что и Божественная премудрость устремляется к желанному. А если они таковые вот [вещи] устремляются, а устремление свойственно движению, то не ясно ли, что буйствует в помешательстве Фома, полающий, то разве не очевидным образом и буйствует, и неистовствует Фома, полагая, что «Бог во всех отношениях неподвижен »[435], словно бы некто не имеющий [в себе] Бога и устремляющийся против истины?
126. Снова Фома утверждает: «Как показано Философом в восьмой книге “ Физики ”, что ум совершенствуется не в движении по причине движения, а из-за того, что он находится вне движения »[436]. И еще: «Движение же [только] препятствует уму мыслить »[437]. Затем, изменив свое мнение и перестав горестно взывать к Аристотелю, становится на сторону Платона и говорит: «Согласно положению Платона [438], мышление происходит через прикосновение ума к умопостигаемой вещи »[439].
127. И еще он прибавляет: «Следовательно, одна отделенная сущность (substantia separata, χωριστὴ οὐσία[440])[441] может мыслить другую через ее сущность (per eius essentiam, κατὰ τὴν ἐκείνης οὐσίαν), мысленно прикасаясь к ней по причине ее сущности, всякий раз как мысленно прикасается к ней »[442]. Прикосновение же явно происходит благодаря жизни и движению по причине образа жизни и движения, о чем и сам прочитавший говорит согласно положению Платона[443], а даже не Аристотеля. Таким образом, он следует за языческими [философами], проявляет свой языческий образ мысли и бездумно стремится к противоположностям. он следует язычникам[-философам], показывает себя [по-философски] язычникомыслящим и, не подумав, устремляется к противоположностям. Он говорит: «Отделенная сущность не воспринимает знания от чувственных вещей »[444]. Затем: отделенные сущности знают не только [другие] отделенные сущности, но и виды (species, εἴδη) эйдосы материальных вещей [445]. И еще: «Отделенные сущности знают виды эйдосы возникших и обреченных на уничтожение тел как виды эйдосы результатов собственных [действий] собственных результатов, и еще лучше однако гораздо лучше [они знают] виды эйдосы небесных тел как собственных инструментов »[446].
128. Какое знание не воспринимает отделенная сущность от чувственных [вещей]? Если всеобщее Божественное, то оно нам не принадлежит, «так как мы отчасти знаем »[447]; однако — нечто Божественное и Бога. И когда мы имеем дело с чувственными [вещами], мы скорее познаем виды (εἴδη), которые являются являемы уму в чувственных [вещах] как в субстрате. Это и есть то, о чем говорит Павел: «Cквозь тусклое стекло, гадательно »[448]. А если ты утверждаешь, что они не воспринимают частичное знание, то почему ты, снова противореча самому себе, говоришь, что «отделенные сущности знают виды (species, εἴδη) эйдосы материальных вещей »?[449] И снова: «виды эйдосы возникших и обреченных на уничтожение тел как виды эйдосы результатов собственных [действий] собственных результатов »[450]. Так вот, если виды материальных вещей, возникших и обреченных на уничтожение тел, являются результатами [действий] отделенных сущностей, — а отделенная сущность не знает и не воспринимает знание от чувственных [вещей] — то ты явно вводишь такие [сущности], которые не знают результатов собственных [действий] собственных результатов. А это кажется чистым вымыслом.
< Неверное утверждение Фомы о том, что в отделенных сущностях
нет актуального и потенциального ума >
129. Ибо деятель творящий прежде всего имеет результат в уме, а он приводит в движение все дело. Следовательно, безумием охвачен тот, кто только из вида (ἀπὸ τοῦ εἴδους) (то есть эйдоса) воспринимает знание, а из результата, в котором прочно утвержден вид (εἶδος), — нет. Поэтому он, допуская неразумную предпосылку, [Iβ 35v] делает еще более неразумный вывод и говорит: «Так как отделенные сущности воспринимают знание не от чувственных вещей, в них нет актуального (ὁ ἐνέργειᾳ νοῦς) и потенциального (ὁ δυνάμει νοῦς) ума. Поэтому и Аристотель, вводя в третьей книге “ О душе ”[451][понятия] актуального и потенциального ума, утверждает, что они должны существовать [именно] в душе, [а не в отделенных сущностях]»[452]. О! какое бесстыдство! Он приводит в качестве свидетеля и третейского судьи [философствующего] язычника (Аристотеля), хотя пообещал говорить против язычников[-философов]. Кто из святых убедил тебя научить тому, что слишком далеко от ума и мысли, о аристотелик и верный языческой философии человек, чуждый данного Богом знания который чужд знания Бога?
130. Если у отделенных сущностей ум не потенциальный, но актуальный, то очевидно, что у них нет преуспеяния в познании, и к тому же они ни в чем не сомневаются, а то, о чем они не знают, никогда даже на ум им не приходит; и Божественного посвящения от тех, кто выше, они не воспринимают и не переносят [его] на тех, кто ниже[453], так как они знают все, и притом прежде его возникновения порождения[454], что священной Церковью признано особеннейшим [свойством,] принадлежащим только Богу. Поэтому, если ты признаешь в ангелах только актуальный ум и утверждаешь это, ты оказываешься многобожником таким вот образом говоря, ты и оказываешься многобожником, так как признаешь в ангелах только актуальный ум. Если отделенные сущности не имеют потенциального ума, то почему же они стремятся к учению каким образом они обучаются, как воспринимают озарения от тех, кто выше?[455]
131. Суетными стали мысли твои[456] [Фома]. Покорно следуя Аристотелю и язычникам[-философам], [а] не великому Дионисию и святой Церкви, он утверждает: «Так как отделенные сущности воспринимают знание не от [Iβ 36r] чувственных вещей, в них нет актуального и потенциального ума »[457]. Однако это не только не является необходимым [следствием] из высказанной посылки, но и представляет собой явную ложь. Мне хочется [Одно только] хочу сказать, что тебе, христианину и ученику Христа, не следует так усердствовать во лжи, особенно относительно Божественных предметов, но я вижу, что ты скорее ученик Аристотеля, а протому в твоей лжи нет ничего удивительного. так напирать на ложь, и к тому же относительно Божественных [вещей]. Все-таки видишься ты мне скорее учеником Аристотеля, а посему нисколько не дивлюсь твоей лжи.
132. Если бы Аристотель утверждал истину, он был бы одним из тех, кто принадлежит нашей святой Церкви. Но из-за того, что он любит ложь, желает делать выводы о вышенебесном и незримом на основании зримого и находящегося долу и как бы на основании мертвого строить догадки о живом, не следует за [боговидцем] Моисеем, не повинуется пророкам и пренебрегает Божественным Писанием и словами Божественного Логоса, Самой Премудрости (αὐτοσοφίας τοῦ Θεολόγου) самопремудрости Богослова, Церковь Божия справедливо отвергает его, гонит прочь и предает его слова анафеме. И даже те [выводы], что кажутся истинными, она не принимает, воспевая непосредственно словами псалма: «Елей грешника да не умастит главу мою »[458]. Горе Увы тебе и прочим последователям Аристотеля. Ты не слышал, о человек, как святая Церковь говорит священную Церковь, Которая говорит, что ни одно [создание] не является самодостаточным самосовершенным и действительно ни в чем не нуждающимся, кроме Бога?[459] Ты не слышал, что вообще все небесные силы, и даже сами Херувимы, Престолы и Серафимы, Богом [Божественно] очищаются, просвещаются и совершенствуются?[460] «[Божественным] очищением, просвещением и совершенствованием для небесных сил, утверждает [Дионисий Ареопагит], является причастность богоначальному [Iβ 36v] знанию »[461].
133. Итак, как говорит великий Дионисий, очищением для них является переход от неведения к знанию[462]. Так почему же там нет и ума, который происходит от потенциального и актуального? Почему, о человек, ты говоришь не то, что свойственно Богу и Церкви, а то, что [близко] Аристотелю и язычникам[-философам]? Когда любое Если всякое неведение сменяется знанием или может могло смениться знанием, это, кончно, означает, что ум, подверженный неведением, переходит от потенциальности к актульности то совершенно ясно, что когда ум испытывает неведение, он устремляется от потенциальности к актуальности. Но Фома пишет: «в третьей книге “ О душе ”[463], утверждает он (я говорю о Фоме), Аристотель, вводя [понятия] актуального и потенциального ума, утверждает, что они должны существовать [именно] в душе, [а не в отделенных сущностях]»[464]. И снова горе тебе, пустословящему вселед за Аристотелем! И опять, увы тебе, несущий из-за Аристотеля такую вот нелепицу.
134. Только один Бог есть чистая актуальность (ἐνέργεια καθαρά), а все после Него словесные и разумные творения, имеют разум, действующий потенциально и актуально а все те как разумные, так и разумные творения, после Него обладают умом, действующим потенциально и актуально[465]. Заметь, что говорят уста твои и о чем заботится твое сердце, и постыдись противоречивости своих слов разногласия (то есть двоякого мнения) того, о чем ты говоришь. О мышлении отделенных сущностей ты делаешь вывод, что оно является непрерывным и постоянным (continuum et semper, συνεχὲς καὶ ἀεί)[466], так как оно, по учению философов, приводит в движение небесные тела[467]. Называя язычников «философами», и к тому же следуя их словам, а священнонаставников — «многими»[468], и даже не обращаясь к речам их, ты, хотя и утверждаешь, что пишешь утверждающий, что пишешь против язычников[-философов], говоришь: «Движение небесных тел постоянно [Iβ 37r] и непрерывно »[469]. Но разве не видна в движении небесных тел, — как в постоянном движении их, так и в непрерывности [его] — потенциальность и актуальность? И это совершенно очевидно, если только по причине слепоты не померк для тебя чувственный свет.
135. А солнце[470] перемещается постоянно и непрерывно, и притом всегда перемещается потенциально и актуально. Ибо перемещаясь с востока, оно, можно сказать, актуально будет перемещаться и в западной части; и притом, перемещаясь актуально с востока, оно этой (западной частью) обладает потенциально; и наоборот, когда оно перемещается актуально в западной части, тогда оно уходит, перемещаясь к востоку, и притом, перемещаясь на западе, оно обладает этим перемещением (к востоку) потенциально. Тем самым вполне отчетливо доказывается, что постоянство и непрерывность движения отделенных сущностей, согласно которому они движут небесные тела, всегда заключает в себе потенциальность и актуальность. Следовательно, лжец — тот, кто говорит, что в отделенных сущностях нет актуального и потенциального ума[471]. Поэтому, Аристотель, Фома и все ваши последователи, сгиньте, прочь отсюда, живо!
136. Еще Аристотель и ученик его Фома говорят, что «актуальный и потенциальный ум должны существовать [именно] в душе, [а не в отделенных сущностях]»[472]. Однако ум, переходя от потенциальности к актуальности, находится в движении, так как без движения ум никогда не смог бы перейти от потенциальности к актуальности. А если ум посредством движения оказывается в них (а именно, в потенциальности и актуальности) и в то же время должен существовать в душе, которая, по словам [Аристотеля и Фомы] «именно в состоянии покоя, а не в движении [473] душа становится разумной и знающей »[474] то следовательно, в душе должно пребывать безрассудство и [Iβ 37v] незнание[475]. должно, чтобы в душе существовало безрассудство и отсутствие [опытного] знания, так как, по словам их (я говорю об Аристотеле и Фоме), душа становится рассудительной и [опытно] знающей не посредством движений, но из-за того, что находится вне движения. А это совершенно нелепо содержит в себе великую нелепость и обнаруживает безрассудство говорящих. К тому же из этого язычники, которых Фома называет философами, то есть Аристотель и сам Фома, о мышлении отделенных сущностей выводят, что оно непрерывно и постоянно[476], так как приводит в движение небесные тела, движение же небесных тел непрерывно и постоянно[477], а непрерывность и постоянство не только небесным телам, но и разумным и отделенным сущностям передает движение, одному телесное, а другому разумное.
137. Однако же, согласно язычникам[-философам] и Фоме, движение не придает ни рассудительности, ни [опытного] знания[478]. Следовательно, без рассудительности и знания не с помощью рассудительности и [опытного] знания отделенные сущности движут небесные тела, так как они движут их посредством мышления, а мышление не лишено движения. Ведь согласно Григорию Богослову, одно есть движущее, другое — движение и третье — движимое, точно так же, как одно есть желающий, другое — желание, третье — желанное, равным образом одно есть ум, другое — мышление, третье — мыслимое[479]. Действительно, умом является то, что приводит в движение, мышлением — движение, а мыслимым — то, к чему ум устремляется посредством мышления. Поэтому полагать, что душа становится рассудительной и [опытно] знающей[480] не в движении посредством движений, безрассудно.
< Неверное утверждение Фомы о том, что
у ангелов нет представления >
138. Снова он говорит: «Душа [Iβ 38r] мыслит, отправляясь от представлений, а отделенная сущность — нет »[481]. Однако так говорить свойственно только [философствующим] язычникам, мышление же христиан, будучи по вере смешано с благодатью, оказывается выше всякого присущего материи представления. Между прочим, и Василий Великий утверждает: «Пока некто рассматривает красоту, обнаруживающуюся в [вещах] видимых, он называется неким физиком или даже фисиологом, — например, язычники, которых Фома называет философами, — а когда он, превзойдя это, — как, например, христиане, сыны веры, — предстанет Самому Богу »[482] и от красоты существующего взбежит к действительной и горячо любимой красоте, зрелищу которой свойственно открываться только чистым сердцам, тогда он, достигнув вершин богословия, сможет сделаться тайнозрителем (ἐποπτικός) может стать достигшим более высоких вершин богословия и эпоптом[483].
139. «Посему говорит: “ когда предстану пред Тобой — пред Богом — и приближусь умом к самому созерцанию Тебя, тогда чрез озарение познанием (διὰ τοῦ κατὰ τὴν γνῶσιν φωτισμοῦ), восприиму тайнозрительное действие (ἐποπτικὴ ἐνέργεια)”» обрету я посредством гностического озарения доступную лишь посвященным (а именно эпоптическую) энергию (действие) »[484], где между мышлением и мыслимым не существует ничего воспринимаемого чувством, нет свойственного вещественному представляения или хоть чего бы то ни было и присущего материи, и притом [присущего] каким-либо образом, представления, а сердце пребывает духоносным и ум — полностью очищенным и охваченным Божественным эросом; о чем язычники[-философы] и Фома, не получив представления даже во сне, измышляют [ни с чем] не сообразные [вещи] фантазируют то, что не подобает: ангелов они по недоброжелательству лишают умного представления, а душе предоставляют только материальное [представление]; и даже [Iβ 38r] великого Дионисия не желают слушать, который говорит Тимофею: «Только посредством совершенного и абсолютно чистого исхода (ἐκστάσει) из себя самого из всего сущего, то есть все отбросив и от всего освободившись, ты будешь возведен к вышесущностному сиянию Божественного Мрака» [485]. «Благодаря свободному и абсолютно чистому из себя самого и из всего исступлению, ты, все отбросив и освободившись от всего, будешь возведен к вышесущностному Лучу Божественной тьмы »
140. Но те, кто не очищен верой, далеки от такого познания и не способны выслушать [рассуждения] о таких вот [вещах]. Потому-то великий [Дионисий], наставляя Тимофея, и прибавляет к сказанному: «Однако смотри, чтобы никто из непосвященных [в таинства] не услышал об этих [вещах]; таковыми же я называю тех, кто погряз в сущем »[486]. И в самом деле, такие [люди], будучи неочищенными и чуждыми тому, что соответствует природе, рассуждают на основании мнений, и притом своих собственных, и даже не обращаются к тем, кто вследствие веры чист сердцем[487], занят соответствующим природе и на основании воипостасной Истины наставляет, что «[Бог,] благая Причина всего сущего, совершенно и вышесущностно превосходящая [все][488], ясно и истинно открывается только тем, выходит за пределы всего, и того, что нечисто, и того, что чисто, кто превосходит всякое восхождение ко всяким вершинам святости, кто позади оставляет оставляет все Божественные светы, отголоски и небесные словеса, кто вступает “в [Божественный] Мрак, где” [489] , как сказано в Писании, воистину пребывает Тот, Кто запределен всему сущему »[490]. «благая Причина всего вышесущностно превосходит все и открывается без покрова и истинно только тем, кто выходит за пределы всего, и того, что нечисто, и того, что чисто, тем, кто превосходят всякое [священное] восхождение на все святые вершины, тем, кто оставляет позади все Божественные светы, отголоски и небесные слова, и тем, кто погружается “ в [Божественный] мрак, где ” действительно, как утверждает Писание, пребывает Тот, Кто по ту сторону всего ».
141. Потому-то [, что погрязли в сущем, Аристотель и Фома, окутанные] тьмой самомнения и превозношения глумливо твердят: Поэтому они (я говорю об Аристотеле и Фоме), по причине самомнения и превозношения насмехаясь над [Божественной] тьмой[491] (о которой говорит Писание), утверждают: «Душа мыслит, отправляясь от представлений, а отделенная сущность — нет »[492]. Они же ни душе, ни отделеннойсущности не могут воздавать должное, «слепые вожди слепых »[493]. Ведь душа при участии внешних чувств двояко воспринимает и содержит в себе представления: как присущие материи, так и нематериальные. А ангелы же, поскольку они [суть] отделенные сущности, обладают нематериальным представлением. Действительно, никакая разумная тварная сущность не лишена нематериального представления. Поэтому священный Максим говорит: «Божественные силы не воспринимают присущее материи представление »[494]. Прибавлением же [слов] «присущее материи » и такого рода уточнением он яснейшим образом показывает, что они обладают нематериальным представлением. Так и великий Дионисий говорит: «Зло в демонах — это необузданное представление (одержимость разумным влечением вне Бога)»[495]. А словом «необузданное », — что означает зло — он показал, что ангелы, поскольку они благие, имеют представление, [однако] не необузданное не обладают необузданным представлением. Благодаря ему (я говорю об ангельском представлении) и мы, согласно священному Максиму, ангелоподражательно достигнув очищения, прикасаемся к умопостигаемым [вещам], делая это умом, а не присущим материи представлением[496].
142. Именно об этом сообщает и Златоглаголющий [Иоанн]: «Например, когда Он (Господь) говорит: “ Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят ”[497], тогда Он указывает на возможный для нас мысленный взор и мысль о Боге. Так должно понимать и по отношению к ангелам, которые по причине своей чистой и неусыпной природы никогда всегда ничего другого, кроме Бога, себе не представляют »[498]. Они же [Iβ 39v] (я говорю об Аристотеле и Фоме), будучи из-за неверия и тучи страстей[499] нечистыми и имея нечистые уста, и не видят, и не говорят, в каком состоянии они (то есть ангелы) находятся по природе, и говорят, не опираясь ни на деятельность своего собственного разума, ни на веру и учение богоносных отцов, а [следуя одному только] безрассудству и непомерному самомнению. разве что на основании деятельности их собственного ума, и притом не на основании веры и учения святых и богоносных отцов, а на основании безрассудства и ужасного самомнения.
О том, что небо не одушевлено
143. Как человек, который намеренно хочет показаться непостоянным в словах, Фома говорит: Словно некий [человек], который умышленно желает показать непостоянство [своих] суждений, Фома говорит: «Если все, что движет само себя, живо и одушевлено, следовательно, небо одушевлено, и не другой, конечно же, душой, но разумной »[500]. Затем тот, кто заявил, что небо одушевлено, так как оно является самодвижущимся, снова изменив свое мнение, утверждает: «Отделенные сущности, по учению философов, постоянно приводят с помощью ума в движение небесные тела »[501]. Видите! Он явно пренебрег учением священной Церкви и следует за внешними философами, и притом, подтверждая их слова, говорит: «По учению философов »[502], а не по учению Христа и Его учеников. При этом он, не краснея, бесстыдно называет пустословов и еретиков философами И к тому же с бессовестным лицом он еретиков и болтунов называет философами, однако ни одного из тех, кто принадлежит Церкви [Божией], философом не именует; равным образом и всю святую священную Церковь он часто называет «многими »[503], чтобы неприметно унизить тайно выставить чернью тех, кого Христос и Господь наш, упросив Своего Отца[504], неизреченно объединил и сделал одним. Но [Iβ 40r] Фома об этом не вспомнил, так как из-за тьмы безверия его разум утерял проницательность.
144. И снова: «Итак, давайте исследуем, какой душой, по мнению Аристотеля, одушевлено небо. Ведь в одиннадцатой книге “Метафизики” [505] [Аристотель] доказывает, что в движении неба можно созерцать то, что движет, являясь полностью неподвижным, и то, что движет, само двигаясь. То, что движет, являясь полностью неподвижным, движет как желанное – желанное для желания ума в одиннадцатой книге “ Метафизики ” доказывает, что в небесном движении можно созерцать [одно] движущее, которое полностью неподвижно, а другое движущее, которое и само движется, однако [при этом] то, что движет, является полностью неподвижным; как например, [таковое] движет то, что желанно для [сильнейшего] разумного желания Следовательно, и то, что приводится в движение этим неподвижным, то есть небо (будучи одушевленным), желает и мыслит более благородным образом, чем мы »[506]. И еще: «Небесному телу, которому предназначено быть движимым сопряженной с ним душой »[507]. Она же (душа), как он сам утверждает выше, является неподвижной, что, говорит он, соответствует мнению Аристотеля, — не мнению Церкви: «В одиннадцатой книге “Метафизики” [508] [Аристотель] доказывает, что в движении неба можно созерцать то, что движет, являясь полностью неподвижным »[509].«он в одиннадцатой книге “ Метафизики ” доказывает, что в небесном движении можно созерцать [одно] движущее, которое во всех отношениях неподвижно».