Когда Ньютон покинул Анину комнату, он не теряя ни секунды телепортировался к дубовой двери с грифоном и трижды громко постучал.
– Всё-таки передумал? – раздался у него за спиной голос Корвича.
– Да, – ответил Ньютон повернувшись.
Пепельноволосый широко улыбнулся и протянул ему руку. Ньютон крепко сжал её, и потоки энергии перенесли обоих в тёмное подземелье. Здесь у костра сидели несколько почти одинаковых человек в длинных плащах с капюшонами. Лишь двое разительно отличались от остальных – самурай Наоки и Англичанин. Но эти двое, как и «плащи», никак не отреагировали на появление Ньютона, и лишь когда Корвич позвал их по именам, проходя мимо костра, они послушно встали и зашагали следом.
Ньютон тоже шёл с ними куда-то в темноту, то и дело оглядываясь на костёр – единственный источник света в этом месте. Затем кто-то из троицы незаметно коснулся плеча Ньютона, и его вновь подхватил поток.
Оказавшись на вершине исполинской горы, дрейфующего где-то посреди необъятного серого океана, над волнами которого стелился тёмный туман, прячущий солнце, Ньютон обернулся и увидел перед собой всю троицу.
– Рад, что вы присоединились к нам, господин Залевски, – Англичанин расплылся в улыбке и отвесил Ньютону лёгкий поклон.
Наоки тоже едва заметно кивнул.
– Да, да, да, – зачастил Корвич. – Вот срубим «ядовитый плющ», и тогда будем радоваться, верно, Нао? – он подмигнул самураю, возбуждённо потирая ладони, и затем серьёзно посмотрел на Ньютона. – Как я уже говорил, у меня есть идея. Безумная! Но расчёт беспроигрышный.
– Что я должен делать? – спокойно спросил Ньютон.
– Ууу, какая решительность! А нам с тобой повезло, наследничек, – Корвич тихо отсмеялся, но после подошёл к Ньютону и доверительно положил руку ему на плечо. – Что ж, уверен, ты нас не подведёшь.
Затем он отпустил его, присел на большой плоский камень, доставая из кармана свёрток старой бумаги, и когда остальные тоже расселись в тесный круг, заговорил вновь:
– План таков…
* * *
… наши разведчики сообщили, что несколько часов назад Гуру вернулся. Так что, после того, как мы расстанемся, первым делом ты пойдёшь к нему.
– Ньютон?! – Гуру едва не опрокинул со стола стопку бумаг, когда ученик возник прямо перед ним.
Ученик тоже вздрогнул и с виноватой улыбкой спешно заговорил:
– Простите, Гуру. Я не хотел вас напугать.
– Что ты здесь делаешь? – рассерженно буркнул учитель, прилизывая волосы трясущейся ладонью.
Ньютон заметил, что в своём синем костюме Гуру выглядел похудевшим, а лицо учителя словно посерело, вокруг рта появились старческие складки, которых не было раньше, а под глазами залегли чёрные круги и морщины.
… Энергии умирающего Хосе едва-ли хватило, чтобы поглотить весь артефакт. Так что, скорее всего, Гуру всё же пришлось отдать часть своей собственной. Теперь, после долгого пути он ослаблен и разумом и телом, так что это наш шанс одолеть его!...
– Я часто приходил сюда, – оправдывался Ньютон. – Ждал вашего возвращения и Хосе. Вот и сейчас я зашёл, просто хотел проверить…
– Я же велел никуда не высовываться и ждать, пока я сам не извещу о своём возвращении, – Гуру недовольно вытаращился на ученика, но затем смягчился. – Ну ладно. Просто ты меня напугал. Садись.
… Внуши ему доверие. Будь не принуждённым. Ни в коем случае не дай ему почувствовать, что ты что-то знаешь о нём и его жертвоприношениях…
Ньютон сел за стол и тут же спросил:
– А где Хосе?
– Хосе? – переспросил Гуру и задумчиво нахмурился, словно пытался понять, о ком идёт речь. Во взгляде учителя Ньютон уловил странное запустение. – Малыш Хосе, – наконец произнёс Гуру и скорбно покачал головой. – Он не выжил, – с сожалением произнёс он и моментально вернулся к своим записям.
Ньютон сидел не шелохнувшись. Заметив его потрясение, учитель отвлёкся и посмотрел ему в глаза.
– Ты не виноват в том, что случилось, – наставительно произнёс он. – То, что мы делаем – рискованно. Это знал и Хосе, и кто был до него. Но все они рисковали, потому что верили в то, чем мы занимаемся, – учитель говорил твёрдо и в глазах его появились отблески прежнего вдохновения. – Можно сожалеть о потерях… Ты, Ньютон, будешь сожалеть о случившемся с Хосе до конца своих дней. И я не прошу тебя забывать, потому что это невозможно, можешь мне поверить. Но в твоих силах вынести эту боль ради нашей общей цели, в которую верил малыш Хосе и за которую сражался до последнего.
Ньютон взялся за голову, наклонился, и с минуту молчал. На пол упало несколько слезинок. Затем он выпрямился, поморщился, сдерживая слёзы, и посмотрел на учителя почти с осуждением:
– Он же был просто ребёнком, не думаю что он…
– Ребёнком? – Гуру посмотрел на ученика почти со злостью, вышел из-за стола и в мгновение ока очутился прямо перед лицом Ньютона. – Дети не пробуждаются, Ньютон, – внушительно произнёс он и кивнул куда-то в сторону. – Дети – это те, кто предпочитает жить в иллюзии – сновидцы! Хосе же не был ребёнком. Он знал куда больше, чем большинство людей узнает за всю свою никчёмную жизнь! И именно это привело его в мир снов! Именно поэтому он поверил в Орден и его цели…
Ньютон посмотрел на учителя невидящим взглядом, продолжая слушать его пламенную речь, но с трудом сдерживая порывы ненависти и мысль, которая крутилась в голове: Нет, сволочь! Он поверил тебе лишь потому, что я привёл его к тебе чуть ли не за руку. Я буквально скормил его тебе, и никогда он не верил в твою сраную цель, в отличие от меня – идиота. Он всего лишь был одинок и верил, что кому-то в этом мире есть до него дело!
Ньютону показалось, что Гуру услышал его мысли, и сердце у него ушло в пятки, когда учитель отпрянул назад и подозрительно наклонил голову.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – он посмотрел на Ньютона испытующим взглядом.
Глаза ученика забегали:
– Вообще-то, кажется, я действительно хотел кое-что сообщить…
… Внуши ему доверие! – всё ещё звучал в голове голос Корвича.
– Я слушаю тебя, – серьёзно произнёс учитель.
– В смерти Хосе только я и виноват, – сказал Ньютон. – Тогда в пещере...
Он рассказал ему всю правду. Угрюмое выражение на лице учителя почти не менялось во время рассказа. И лишь когда Ньютон признался, что тайком отыскал Лигу Весов в его отсутствие, Гуру неожиданно всепрощающе улыбнулся, и его глаза заблестели любопытством.
– Они хотят устроить засаду и попросили, чтобы я привёл вас в назначенное место.
– И куда же это?
– Полигон прыжков.
Гуру презрительно прыснул:
– Больше они ничего не говорили? Может, что-то о своём предводителе?
– Вы про Абиаса? – спросил Ньютон и тут же поспешил добавить, заметив на лице учителя напряжение. – Сказали только, что вы его убили и должны заплатить за это.
– И всё?
– Вроде всё.
Учитель долго вглядывался в глаза ученика и, наконец, сказал:
– Хорошо. Спасибо, что предупредил насчёт них.
Ньютон пожал плечами:
– Да как будто бы не за что. А что мы будем с этим делать?
– А разве мы должны что-то с этим делать? – Гуру удивлённо приподнял бровь.
– Я думал, мы воспользуемся эффектом неожиданности и нападём на них первыми. Как вы это сделали тогда на башне.
Гуру тепло улыбнулся:
– Как всегда, быстро схватываешь. Но откуда такое рвение поквитаться с Лигой?
– Но они же наши враги! – разгорячённо сказал Ньютон. – Они набирают силу. И ещё они напали на нас и едва не прикончили! Мы должны с ними поквитаться! Отомстить за Хосе!
– Ценю твой порыв, Ньютон. Но сейчас у нас есть дела поважнее этой войны.
– Если война мешает нам идти к высшей цели, разве есть что-то важнее этой войны? – Ньютон подался вперёд. – Что может быть важнее будущего? Будущего, – Ньютон сглотнул солёный ком. – В которое верил Хосе. И к тому же, – он сжал кулаки. – Корвич должен заплатить. Так или иначе, он тоже причастен…
– Я сказал – война подождёт, – суровым голосом перебил Гуру. – Пусть эти фанатики готовят свою засаду и ждут сколько хотят. А нам нужно обсудить наши искания.
Ньютон повержено опустил взгляд.
– Не раскисай. Мы ещё поквитаемся с Корвичем и его стервятниками, – учитель вернулся на своё место и сел. – Вообще-то я хотел поговорить с тобой о наших делах. Но вижу, как ты расстроен. Тебе нужно отдохнуть и успокоиться.
… Затем он станет говорить с тобой о делах…
Ньютон шмыгнул носом, прочистил горло и сказал:
– Да нет, всё в порядке. Я спокоен. Лучше расскажите как дела с артефактом, – он кивнул на лежащий перед учителем разорванный дневник Биаса. – Вы уже изучили его?
– Не до конца, – ответил учитель и серьёзно нахмурился, почесывая бакенбарды. – Вещь эта очень древняя, состоит практически из неподвижной энергии, которую впитать просто невозможно. Так что приходится в буквальном смысле расшифровывать эти письмена, написанные языком первых, – его бледные губы растянулись в усталой улыбке. – Повезло, что это хотя бы дневник, а не какой-нибудь горшок из глины. Ума не приложу, что бы мы в таком случае делали.
Ньютон тоже улыбнулся.
– Что мне удалось выяснить? – Гуру покровительственно положил ладонь на рукопись. – Это определённо то, что мы искали. Здесь именно те знания, которых нам не доставало. Биас точно был одним из тех древних, кто владел техникой переноса энергии мира снов в реальность.
Ньютон вспомнил улиточную деревню среди пустыни и спросил:
– Он был магом?
– Одним из их предков, – поправил его учитель.
– Так и что, теперь мы сможем соединить мир снов с реальностью? – голос ученика дрогнул от волнения.
– Пока я не нашёл здесь никаких чётких инструкций. Это своего рода летопись, – заметив разочарование на лице ученика, Гуру словно забеспокоился и заговорил с большей увлечённостью. – Но, тем не менее, здесь всё равно больше того, на что я рассчитывал. Здесь нередко упоминается о «вратах», которые «возникают, когда поток «тонкой» энергии разрывает оболочку между мирами».
– Энергия мира снов? – спросил Ньютон.
– Она родимая, – почти с нежностью ответил Гуру. – А если ты не забыл, мир снов питается энергией сноходцев. И я полагаю, что разорвать оболочку между миром снов и реальностью возможно, если выпустить энергию прямиком из наших комнат! Но этот поток должен быть колоссальным!
– Перед нами стоит вопрос: как усилить этот поток?
– Нет. Скорее, как справиться с хранителями, – Гуру посмотрел на ученика, а затем на дневник Биаса. – Здесь должен быть ответ, хотя бы намёк. Как пустить поток из комнаты, через общую территорию, и прямиком в реальность, да так, чтобы хранители этому не препятствовали. Ведь если они вмешаются раньше, чем поток энергии прорвёт оболочки миров, то вряд ли они будут ласковы… – Гуру взял паузу, и затем подытожил. – Так что, прежде чем начать эксперименты с потоком, мы должны как-то «договориться» с хранителями.
– Получить таможенное разрешение? – пошутил Ньютон.
– Вроде того, – Гуру не улыбнулся. Он устало откинулся на спинку стула и посмотрел на ученика. – Ну как, есть мысли по этому поводу?
Ньютон с минуту раздумывал, пока учитель терпеливо ждал.
… Он обязательно спросит тебя, и тогда ты подкинешь ему одну идейку…
– Может, Аня могла бы нам помочь? – предложил вдруг Ньютон.
Казалось, Гуру ожидал услышать какой угодно ответ, но только не этот.
– Просто я решил, – стал объяснять Ньютон. – Раз уж она вроде как «неприкасаемая» для хранителей, она могла бы подкинуть нам пару идей, как с ними «договориться». Да и вы сами не раз говорили, что она «великая»…
Гуру скользил по потолку взглядом, словно взвешивая эту идею, а затем сказал:
– Смею напомнить тебе, Ньютон, что хранители набрасываются на Аню с тем же пылом, что и на остальных, когда у неё в руках артефакт.
– Да, да, я помню. И всё же, по-моему, она с ними на «ты»! – Ньютон усмехнулся, а затем посерьёзнел. – И, кстати, я всё думал: если все сноходцы в Эдеме обретают свои настоящие тела со всеми их дефектами, – он демонстративно поднял левую руку. – Помните? Вы сами говорили… То почему Аня там остаётся прежней?
– А какой же она должна становиться? – учитель недоверчиво прищурился.
– Разве когда я в Эдеме лишился руки, Аня не должна была стать парализованной?
Гуру пристально смотрел на Ньютона с бесцветным выражением лица.
– Я в курсе, – тихо признался ученик, нарушая неуютную тишину, и потупился в пол.– Мы с ней вроде как сдружились, и она рассказала о том, что с ней случилось в детстве, – затем он вновь посмотрел на учителя. – Вот я и подумал, почему в Эдеме она остаётся «прежней». Может это какая-то особая техника, о которой знает только она?
… Ты должен будешь надоумить его на это…
– Интересное наблюдение, – сказал Гуру и задумчиво потёр пальцами, словно стараясь нащупать в воздухе невидимую нить.
– Хотя, – отмахнулся Ньютон, выдержав паузу. – Может это и ничего не значит. Вы спросили моё мнение, и я просто сказал единственное, что пришло в голову. Но наверняка это просто дурацкая мысль, и всему есть логическое объяснение. И к этим самым энергетическим вратам, и к «сердцу» хранителей, – он усмехнулся, потирая ладони о бёдра. – Думаю, есть более подходящий «ключик», чем Аня, которая не желает и носа показывать из комнаты.
Ньютон ожидал, что учитель как-то отреагирует, но теперь тот пребывал в чрезвычайной сосредоточенности.
– С вашего позволения, Гуру, – Ньютон встал. – Я бы отправился к себе.
Учитель посмотрел на него так внезапно, словно успел забыть о присутствии ученика. Ньютон ещё раз отметил про себя, что ни разу не видел Гуру таким измотанным и растерянным.
– Да, – ответил учитель. – Конечно, ступай.
– Вам бы тоже не мешало отдохнуть после дороги…
– Спасибо, Ньютон. Ступай, – дежурно повторил Гуру.
Ньютон зашагал к выходу, но затем вдруг торопливо вернулся:
– Да, кстати, чуть не забыл...
В его руке возникли листы, вырванные из старинной рукописи.
…Ты возьмёшь это и передашь ему…
В глазах Гуру блеснул азарт.
– Может это нам поможет, – Ньютон положил листы перед учителем.
– Что это? – спросил тот, жадно хватая их.
– Это из дневника Биаса, – спокойно ответил Ньютон.
Учитель бросил листы и принялся жадно перелистывать рукопись, пока не нашёл место, в котором недоставало выдранных страниц.
– Как же я не заметил? – растерянно пробурчал он себе под нос, а затем посмотрел на ученика и воскликнул. – Как они у тебя оказались?
– Отобрал у Корвича, после той драки, в пещере. Видимо, он успел их вырвать, пока капался в наших вещах. Я собирался отдать вам, но... – стал оправдываться Ньютон. – Но Хосе упал, и всё стало как-то не до этого… Простите меня. Я сам вспомнил о них, только когда мы вернулись домой.
Учитель не отводил от него холодного каменного взора, а затем всё же произнёс:
– Лучше поздно, чем никогда.
Ньютон виновато кивнул.
– Ступай.
* * *
Едва Ньютон вышел из бункера, как коридор буквально навалился на него мешаниной грязных цветов и теней. Сноходец попытался встрепенуться, но собственные силы не поддавались ему. Он брёл мимо дверей, буквально заставляя ноги двигаться. Подошвы туфель увязали в старых досках, будто в песке.
Он шёл и прокручивал в голове минувший разговор с учителем, пытаясь понять, повёлся ли Гуру на уловку Лиги, или всё же распознал подвох.
Почувствовав изнеможение, Ньютон вдруг понял, что по-настоящему не спал с того самого дня, когда создал для Ани парк с фонтанами. Парк, в котором теперь Корвич, Наоки, Англичанин и целый отряд Лиги Весов поджидает, когда Гуру явится в Анину комнату со своими расспросами, и тогда они выйдут из подпола и атакуют главу Ордена. Ньютону хотелось сейчас отправиться к ним, но он знал, что это слишком рискованно.
Он достал из кармана оберег и стал вглядываться в него плавающим взглядом, от которого всё двоилось…
… – Твоё дело – заманить Гуру к девчонке, а уж там мы не дадим ему уйти, будь уверен. Тебе же лучше не появляться там. Ещё не хватало, чтобы каким-нибудь чудом Гуру взял тебя в заложники. Ты слишком важен. Лучше пережди у себя в комнате, а лучше, вообще в реальности. А когда всё кончится, мы дадим тебе знать…
– А как же Аня?
– Девчонку мы не тронем. И ему в обиду не дадим, если ты насчёт этого беспокоишься.
– Вы убьёте его?
– Нет, блин! Мы его наругаем и в угол поставим! Ты прикалываешься?
– Его нельзя убивать. Не сразу…
– Это ещё почему?
– Сначала я должен с ним поговорить. Мне нужно будет узнать от него, как дальше быть с Аней. Ведь только он может подсказать, как быть с ней в реальности, как позаботиться о ней, когда его не станет.
– Беседу не гарантирую, но Наоки покопается в его памяти, перед тем как обезглавит, и выудит для тебя всё, что сможет. Так пойдёт?
– И я хотел ещё кое-что…
– Я тебе джин что ли?
– Нужно предупредить Аню.
– Вот это ни в коем случае!
– Но Гуру может навредить ей, если действительно поверит, что она избранная…
– Ну тогда иди прямо к нему и сразу расскажи обо всём! Если ты предупредишь девчонку, Гуру на раз-два раскусит западню, когда придёт к ней. И лучше бы тебе вообще с ней не видеться после того, как сходишь к нему…
Жребий брошен. Осталось только ждать исхода игры. Ждать, когда Гуру падёт, и этот кошмар закончится. И тогда у Ньютона с Аней будет и время, и выбор – настоящий выбор.
Ньютон плёлся вперёд. Со стен зашипели хранители. Они сгустились в многорукую тьму и потянулись к нему. Он попытался бежать, но ноги одеревенели.
Где твои мозги? – спросил он себя. Телепортируйся!
Но не успел Ньютон представить свою комнату, как внезапно откуда-то из глубин пустой территории, по трубам, висящим под потолком, пронёсся нарастающий звон. Ньютон не понимал, что происходит, а звон всё нарастал, обретая ритмичные обрывистые очертания.
Хранители рванули к стоящему посреди коридора Ньютону, словно это он был причиной раздражающего звука.
Ньютон почувствовал дыхание и телесную скованность.
Он часто задышал, слыша, как следом за звоном возник приглушённый пульсирующий гул в ушах. Хранители разинули пасти, но Ньютон смотрел не на них, а прямо перед собой, во тьму коридора, где внезапно беззвучно рухнул потолок и сверху хлынула вода, смывающая всё на своём пути.
* * *
Звон доносился из прихожей с периодичными постукиваниями в дверь.
Виктор очнулся, перевернулся на живот и тщательно откашлялся. В пересохшем рту всё ещё стоял вкус воды. Он быстро поднялся на ноги, прошмыгнул в коридор, включил свет и спросил:
– Кто?
– Это Скворцов, – ответил Коля.
Услышал голос старосты, Виктор на секунду растерялся, но затем вспомнил о ещё одной нерешённой проблеме. О таинственном человеке, который пытался достать его в реальности.
– Ты чего там? – спросил Коля.
– Сейчас, – отозвался Виктор и, с минуту провозившись со старыми тугими замками, отпер дверь.
– Витя! Я уж думал!
Виктор буквально втащил Колю из гулкого полумрака подъезда в тёплый свет прихожей, от чего студен растерялся.
– Не ори ты так! – прошипел Виктор и стал лихорадочно защёлкивать замки.
– Да там никого вроде бы нет, – будто оправдываясь, сказал Коля. – Я на всякий случай даже пару раз прошёлся по двору. Ну, знаешь, попытался увидеть, нет ли кого подозрительного на горизонте.
Коля сказал это с особо доверительным тоном, и на лице его показалось недовольство от того, что Витя проигнорировал его особую заботу и бдительность.
Когда Виктор покончил с дверью, староста повесил мокрое пальто и стал внимательно изучать однорукого хозяина квартиры. Виктор тоже посмотрел на Колю и невольно улыбнулся при виде его нелепого оранжевого шерстяного свитера, от которого курчавые рыжие волосы товарища казались совсем огненными. Колю тоже слегка смутили Викторовы треники и растянутая белая майка, ведь они, в отличие от костюма или рубашки, никак не скрывали его худобу, анерексичные ключицы, и впалую диафрагму.
– Ну, как ты? – спросил староста, преодолев оцепенение.
– Кажется, я знаю, кто за мной охотится.
Виктор поманил товарища в кухню.
– Ого! Прямо таки охотится? – с восторженным беспокойством спросил Коля.
– Да.
Не зная, что сказать, а что упустить, чтобы всё не прозвучало бредом, Виктор сперва предложил чай. Набирая в чайник воду несколько долгих секунд, он глядел в мокрое тёмное окно.
– Так ты расскажешь, что это за мужик к тебе приходил? – нетерпеливо спросил Коля, усевшись за пустой стол.
Виктор поставил чайник на плиту и только в этот миг вспомнил, что у него нет заварки.
– История может показаться длинной и сложной, – начал он, глядя на синие газовые огоньки. – Но тебе придётся выслушать, чтобы всё понять.
– Валяй, – Коля просиял комсомольской улыбкой. – Мы же не торопимся.
– Вообще-то, времени у нас не так и много, – Виктор повернулся к нему, и староста посерьёзнел. – У меня его практически нет, так что я буду говорить быстро, а ты, не перебивай и не делай скорых выводов прежде, чем я закончу.
Коля согласно кивнул.
– Всё началось в сентябре, – вновь заговорил Виктор. – Чтобы ты понял, в тот момент, когда я перестал ходить на занятия. Это связанно с моими снами…
– Я помню, – неожиданно произнёс Коля. – Мы ещё сидели в сквере, и ты рассказывал о том, что нашёл способ просыпаться во сне и взаимодействовать с другими людьми. Что-то вроде общего информационного поля, в котором мы все пребываем, когда спим. Что-то вроде того? Я ничего не путаю?
– Так ты всё помнишь?
– Конечно! Это же не так давно было.
А кажется, что прошли годы, подумал Виктор и продолжил.
– Но ты мне тогда не поверил, и это нормально – никто бы не поверил. Но теперь я пытаюсь рассказать тебе это снова и, надеюсь, что когда я глубже изучил этот мир, ты хотя бы перестанешь считать меня психом.
– Я не считаю тебя сумасшедшим, – Коля лукаво улыбнулся.
По глазам старосты и было видно, что он уже помышляет о звонке в дурдом, но обратного пути у Виктора не было. Ведь где-то там, за окном всё ещё мог рыскать убийца, подосланный Гуру.
– В мире снов я повстречал нескольких людей. Я сблизился с ними так крепко, как не сближался ни с кем никогда.
– То есть, ты намекаешь на то, что всё это время ты совсем не болел, а просто контактировал с кем-то из своих снов? – беспечные голубые глаза старосты, выпученные за толстыми линзами, округлились.
– Да, – спокойно ответил Виктор. – И среди этих людей я нашёл того, кто убил моего брата.
– И, по-твоему, этот некий человек из снов теперь и за тобой «охотится», – быстро догадался Коля.
– Возможно не он, а его люди, но суть от этого не меняется…
Староста вдруг показательно откашлялся и поднялся со стула.
– Вить, да у тебя же попросту депрессия, – в голосе Коли сквозило волнение. – Ты же просто изводишь себя! – он вдруг начал по-хозяйски обходить кухню, проверяя шкафы, забитые лишь пыльной посудой. – Как ты вообще живёшь? Чем ты питаешься? – Коля подошёл к плите, отключил конфорку под чайником и посмотрел на Виктора честным открытым взглядом. – Вить, не дури. Ты просто убит горем из-за брата, и сам себя довёл до депрессии. Я уверен – никто за тобой не охотится. Ты всё накручиваешь.
– А как же тот человек, что наведывался в институт? Ты ведь сам его видел и слышал, – веки под широко открытыми воспалёнными глазами Виктора подрагивали нервным тиком.
– Да мало ли кто это мог быть! Может тот мужик из ассоциации инвалидов, или из здравоохранения, или ещё кто!
Виктор горько ухмыльнулся.
– Только не обижайся, Вить, но посмотри, в кого ты превратился! Я говорю это, потому что ты мне друг, и я беспокоюсь…
Пока староста говорил, Виктор мысленно унёсся в прошлое. Маленькая квартира, за окном дождь, мать говорит Артуру эти же самые слова: «В кого ты превращаешься?».На её глазах слёзы, а в руках она сжимает упаковки каких-то таблеток и маленькие бумажные свёртки с сухой зелёной травой, которые только что нашла в куртке сына. Артур «посылает» её, хотя в бессвязной мычащей речи это трудно понять. А Виктор сидит на койке напротив, прячется за книгой, поглядывая, как обдолбанный брат пускает слюни в подушку.
– Отец… Я видел его лицо, Вить…
– А ведь тут ты прав, – тихо произнёс Виктор, возвращаясь в реальность. – Может я и правда стал… Психом? Торчком? – он посмотрел в глаза Коли и тепло улыбнулся. – Я рад, что ты здесь, дружище, даже не смотря на то, что считаешь меня конченным.
– Я ничего такого не говорил, – уверенно заявил староста. – Я сказал, что с тобой…
– Не важно, что со мной, – мягко перебил его Виктор. – Сейчас важно только одно, – он вышел в коридор и махнул старосте, чтобы тот шёл за ним. – Одному человеку, очень близкому для меня человеку грозит опасность.
– Дай угадаю, – Коля вошёл в спальню за хозяином и с опаской оглядел «вампирское логово». – Это всё происки «убийцы твоего брата»?
– Да, – Виктор присел на кровать. – Всё, что тебе следует знать – это страшный и очень сильный человек. Я сделал так, что на какое-то время он переключит своё внимание на неё, но я не могу рисковать и сидеть, сложа руки. Я должен защитить её. И мне нужна твоя помощь.
Староста с изумлением таращился на раскиданные по полу простыни, затем нерешительно спросил:
– И что же я должен делать?
– Я прошу, чтобы ты просто оставался здесь и охранял моё тело.
Коля скептически посмотрел на однорукого «безумца» и, казалось, хотел что-то сказать, но Виктор опередил его.
– Коля, я знаю, что мы не друзья, – торопливо, но тихо, сказал он. – Знаю, кем ты меня считаешь, знаю, что жалеешь о том, что пришёл сюда. Я и сам жалею, что втянул тебя в это. И всё же, я рад, что ты здесь. И я благодарен, что ты меня выслушал, – он улыбнулся, насколько мог, и внезапно в глазах старосты всё же сверкнуло что-то от сноходца –любопытство и вера в нечто непознанное. – Ты можешь уйти, если хочешь, но если ты веришь мне, ну хоть чуть-чуть, веришь хотя бы в то, что для меня это важно, как ни что другое, я прошу только об одном: побудь здесь до утра и стереги моё тело, пока я не вернусь.
Виктор помолчал, затем словно опомнился, упал на четвереньки, достал из-под вороха простыней молоток и, поднявшись, всучил его Коле. Тот внимательно оглядел оружие, вероятно, выискивая следы крови, но тот был лишь слегка осквернён ржавчиной.
– Я сейчас лягу и уйду в мир снов, – проговорил Виктор. – Прошу тебя, не шуми, пока не вернусь, и будь начеку. Если кто-то постучится, сразу буди. Но только в этом случае! Слышишь? – он пристально смотрел на Колю и тот часто закивал – растерянный очкарик со «смертоносным» оружием. – Буди, только если точно будешь уверен, что кто-то пытается вломиться. И да, вот ещё. Если этот человек попытается говорить с тобой – не отвечай! Затаись! И не вздумай отпирать дверь, кем бы он ни представился. Понял?
В глазах старосты всё ещё ютились сомнения, и всё же он послушно кивнул.
– А чтобы ты не скучал, – Виктор метнулся к столу, взял свой недописанный дневник сноходца и отдал его Коле.
– Что это?
– Моя карта снов. То есть – дневник. Здесь я записывал всё о мире снов с самого начала.
Коля взвесил записи и скорчил одобрительную гримасу:
– Не мало. Почти как энциклопедия.
– Здесь не только мои наблюдения, но и весь мой путь с самого пробуждения. Там же ты найдёшь всё о человеке с бакенбардами – убийце моего брата. Его зовут Гуру. В общем, почитай, и ты всё поймёшь, – внезапно в груди что-то колыхнулось, и Виктору сделалось непреодолимо тоскливо глядеть на дневник Ньютона в чужих руках, словно только что он навсегда утратил ещё одну часть себя.
В голове мелькнула странная мысль: Больше я к этому не вернусь. Больше я ничего здесь не напишу.
– Ну ладно, – затем бодрее произнёс он. – А теперь, пожалуйста, оставь меня. Чая нет, но где-то в закромах был кофе и турка. Если любишь, то можешь сварить себе… И если меня не будет до утра, и так никто за ночь не появится, устраивайся на кровати. Я ей не пользуюсь… Только не гаси свет в прихожей. И пусть эта штука будет при тебе, – он указал на молоток и грустно улыбнулся. – Думаю, нам обоим так будет спокойнее.
– Как скажешь, – в конце концов, Коля тоже дружески улыбнулся, уже выходя из спальни. – Отдыхай. То есть, спасай, кого надо. Я присмотрю за тобой, – староста неловко помахал молотком, в другой руке бережно держа помятый дневник, на страницах которого таился путь Ньютона, которым Виктору вновь предстояло стать и, как подсказывало сердце, возможно это случится в последний раз.
Едва дверь легонько прикрылась с той стороны, Виктор отыскал в прикроватной тумбе склянку со стимуляторами и высыпал одну таблетку на ладонь. Его разум был слишком измотан и это грозило очередным забвением. Он боялся, что в таком состоянии не удержит контроль самостоятельно. Поэтому он закинул таблетку в рот, спрятал остальное, погасил свет и лёг на пол. Сноходец глубоко вдохнул, унимая тревогу в груди, и закрыл глаза.
* * *
Мимо него медленно проплывали стены бревенчатого колодца. Сверху была тьма, и снизу – та же тьма. Стен было четыре, затем стало больше, и вскоре они преобразовались в подобие винтовой лестницы. Ньютон парил между ступеней и пролётов до тех пор, пока не вспомнил себя и не подумал об Ане. Тьма и невесомость рассеялись, и он очутился прямо у Аниного дома.
Он затаил дыхание и прислушался. Над увядающими колосьями, в предзакатном коричнево-оранжевом небе порхали редкие птицы. Ветер гнал осенние листья, сорванные с отцветших вишен и постаревшего дуба. Над головой скрипели мельницы, чьи длинные тени протянулись до самого шелестящего леса.
Ньютон вошёл в дом, позвал Аню, но ему никто не ответил, кроме нежного перезвона колокольчиков. Тогда он вышел на улицу и огляделся. Аня должна была ощутить его прибытие. Он с минуту ждал, что она сама явится к дому, но, потеряв всякое терпение, взлетел вверх. В считанные секунды внизу домик стал крошечным, жернова мельниц мелькнули перед его лицом, в ушах завыл ветер, и скоро всё внизу стало пятнистым ковром, сотканным из жёлто-рыжих пятен леса, серых клякс горной гряды у озера, и оранжевой ржи. Ньютон ёрзал в воздухе ногами, сохраняя равновесие, а затем чуть подался вперёд и полетел вперёд, внимательно изучая окрестности.
Лишь приблизившись к озеру и увидев внизу знакомый крошечный силуэт, он почувствовал, как сердце его возликовало, и плавно спустился к деревьям так, чтобы не спугнуть девушку.
На Ане была короткая чёрная куртка с подвёрнутыми до локтей рукавами, так что были видны слегка исцарапанные лесом кисти. Волосы сплетены в привычную косу, в изящные черты лица выдавали сосредоточенность. Девушка пускала «лягушек». Быстро и точно швыряя камни один за другим, словно от этого зависело что-то важное.
Ньютон замер, глядя на неё, и почему-то не спешил подойти. Казалось, он не видел Аню вечность, хотя прошёл всего лишь день. Такой долгий день, какие иногда старят людей так, как не старят годы, потому что содержательность их слишком велика для такого короткого промежутка времени.
Аня не замечала его. Она взяла плоский камень, наклонилась и метнула его вдаль. Лишь когда «лягушка» канула в омут, она выпрямила и увидела Ньютона, идущего к ней по берегу.
Он остановился, не дойдя всего нескольких метров. Девушка тоже замерла.
Они глядели друг на друга. Её лицо окрасил закат, искрящийся в синих глазах, его серьёзное лицо скрывала тень. Озеро дышало прохладой. Ветер покачивал кроны елей и сосен.
Ньютон долго глядел на Аню, её глаза-айсберги, видел этот шрам на виске, выразительные чуть напряжённые губы, чёрные волосы, отливающие на солнце синевой, и впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему дома. Он вернулся, и больше никуда не уйдёт. Он улыбнулся и не успел сделать шага навстречу, как Аня телепортировалась прямо в его объятия.
Ньютон держал её так крепко, словно в последний раз, одной рукой оплетая талию, другой оберегая плечи и нежно, почти не касаясь, гладил волосы и жадно вдыхал Анин запах, чистый и призрачный запах деревьев.
– Ты вернулся! – она согревала его шею своим дыханием и слезами. – Ты здесь…
Аня обнимала его, гладила по спине, будто всё ещё не веря. Будто её день, проведённый в привычном тихом месте, длился так же долго, как его день.
– Конечно, я здесь, – вымолвил Ньютон, обнаруживая в своём голосе то, на что он, казалось, не был способен: нежность, страх за кого-то и отчаянное рвение пожертвовать всем, только бы никогда её не отпускать. Только бы с ней всё было хорошо. Только бы это помогло уничтожить всё зло мира, способное причинить ей боль.
Ни храбрость, ни отчаяние, а почти безумное желание умереть прямо сейчас и навсегда исчезнуть в этом прекрасном идеальном моменте. И пусть место хранит память о них, а они оба станут свободными.
– Я же сказал, что если проснусь, то только с тобой, – сказал он.
Аня мягко отстранилась.
– Но ты же не должен был возвращаться, – произнесла она, всё ещё держа его за руки. – Тебе опасно находиться здесь, ты ведь сам знаешь… Ах!
Внезапно словно нечто невидимое толкнуло Аню, и она вскрикнула, навалившись и Ньютона.
– Что это? – спросил он, помогая ей восстановить равновесие.
– Видимо… споткнулась на камне, – голос Ани звучал неуверенно. – Нужно смотреть под ноги.
Ньютон стал обеспокоенно оглядываться по сторонам. Ты? Споткнулась? Ну, нет, Аня, только не в своём собственном мире. Внезапно все звуки на берегу, за исключением тревожного шелеста листьев, стихли. Оранжево-лиловое небо свернулось густыми сумерками.
– Ты чувствуешь? – спросил Ньютон.
Аня посмотрела сначала на него, а затем во тьму меж деревьев так пристально, будто увидела в ней нечто.
В считанные секунды тяжёлые предгрозовые тучи заволокли небо от горизонта до горизонта и замерли в неподвижности. Над потемневшим озером повис штиль. Ньютон узнал этот штиль, похожий на штиль перепутья в Эдеме. Ясные Анины глаза затерялись в полутьме, и Ньютон не сразу распознал в них тревогу.
– Он здесь, – прошептала девушка. – Гуру. Я чувствую его.
У Ньютона внезапно ослабли колени. Он не ожидал, что учитель явится так скоро и не успел предупредить Аню.
– Где он? Ты его видишь? – спросил он.
Аня вдруг прищурилась и схватилась за голову, издав короткий болезненный стон:
– Он что-то ищет… Он роется в…
Внезапно ветер рванул с такой силой, что слова Ани унесло вместе с беспомощными сухими листьями. Ньютон повалился на камни вместе с девушкой. Над их головами всё засвистело и заскрипело.
Ньютон почувствовал, как буквально потяжелел, и, взглянув на Аню, понял, что это она усилила гравитацию, чтобы устойчивее держаться на ногах и ослабить ураган. Но повсюду трещали ветви, озеро взбушевалось, разбиваясь о скалистые берега, поглощая разбрасываемые ветром лесные ошмётки.
– Останови это! – закричал Ньютон, с ужасом глядя на занимающийся шторм и ревущую воду.
– Я пытаюсь!
Аня сжала кулаки и вся напряглась как натянутый жгут. Ветер сорвал резинку с её волос, коса растрепалась и даже распущенные локоны словно забились в неподвластной Ане истерике. Ньютон тоже пытался остановить бурю, замедляя потоки энергии, но та будто своевольно рвалась куда-то прочь, не замечая никаких преград.
Лишь когда в хаосе и тьме раздался очередной Анин крик, и девушка упала на колени, ветер чуть ослаб, и буря понеслась к противоположному берегу.
– Я не могу ничего сделать! – отчаянно простонала Аня.
– Это всё он? – спросил Ньютон.
– Не уверена!
– Кто же тогда?
– Энергия будто взбунтовалась!
Аня снова схватилась за голову в приступе боли.
– Он что-то ищет! – с надрывом сказала она. – Ему что-то нужно! Что-то во мне!
До Ньютона сразу дошёл смысл Аниных слов. Он никак не предполагал, что Гуру начнёт действовать вот так сразу и искать изнутри, рыться в её подсознании, даже не поговори