– Всё? – резко спросила она.
Виктор отвёл взгляд от пирожного, неловко собирая покупки в шелестящий пакет.
– Всё.
* * *
За обедом Виктор пытался отвлечься от воспоминаний с помощью радио, но то лишь навевало тоску эстрадными песнями и новостями, которые не сообщали ничего исторически ценного. Всего лишь всё намекало на приближение очередного развала ещё одной империи. Так что он скоро отключил плюющийся помехами старый приёмник, и по пути в комнату остановился в коридоре у зеркала, увидев своё отражение.
Девятнадцать лет назад он появился на свет. Они появились. «Связанные», как говорила мама, или «слипшиеся», как говорил Артур…
– Мам, я не хочу с ним гулять! – раздался в голове Виктора тонкий голос брата из прошлого.
– Артур, вы и так совсем не общаетесь, – ответила ему мама, пока сам Виктор прятался за книжкой в углу комнаты и пытался просто исчезнуть. – Погуляйте вместе.
– Пусть сидит дома. Видишь, как ему хорошо?
– Да, мне и тут хорошо, мам, – поддакнул маленький Витя.
– Вы дети и вам нужно гулять на свежем воздухе, чтобы расти большими! Или вы хотите навсегда остаться маленькими?
– Ага, – Артур захохотал. – Маленькими и однорукими.
– Артур! – возмутилась мама.
– Мам, – спокойно позвал её Витя. – Ну, твои растения же не гуляют? И всё равно они растут.
– Витя, но вы же не растения, – женщина схватилась за голову. – И вообще, хватит спорить, вы оба! Я сказала вам – идите погуляйте. И вы сейчас же пойдёте.
На этот раз заговорил Артур:
– Это всё из-за Васька, да? – с чувством превосходства спросил он.
Красивое лицо матери перекосилось, подведённые глаза вспыхнули возмущением, ярко красные губы округлились:
– Что вы себе позволяете, юноша?!
– А чё? – Артур ухмыльнулся. – Или с Васьком уже всё? А жаль… Он хоть на шоколадки не жопился…
– Артур! – вскрикнула мать.
Витя тихонько разулыбался за книжкой, но тут же поник, когда брат сменил насмешливый тон на смирение:
– Ладно, ладно… Мы пойдём, погуляем. Только скажи Витьке, чтобы книжку оставил.
– Это ещё почему? – не поняла мама. – Пусть идёт с книгой, если хочет.
– Да пацаны опять дразнить будут из-за него, – пожаловался Артур, косо глядя на брата.
– Вот как?
– Ну да. Все пацаны, как пацаны, а этот со своими сказками.
– Это фантастика, – обиженно буркнул Виктор.
– Да насрать.
– Артур! – закричала мама. – Хватит выражаться. Тебе восемь лет!
– А когда мне будет лет, как тебе, тогда мне можно будет выражаться?
– Нет!
– Несправедливо, – Артур обречённо вздохнул и скомандовал. – Ладно, Витька, пошли.
Виктору ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Они вместе вышли во двор, и Витя присел на скамейку.
– И чё расселся? – недоумённо спросил его Артур.
– Ты иди, гуляй… А я здесь посижу, – робко ответил Виктор.
– Ты чё? Слышал чего мамка сказала?
– Да, слышал. Но ты же не хочешь, чтобы я с тобой шёл.
– Да насрать, чего я сказал. Пошли давай!
– Неа.
– Я тебе сейчас пенделя дам, если ты меня слушать не будешь! – Артур погрозил кулаком.
– Попробуй. А я маме всё расскажу.
– Ну, ты и жопа! – брат отступил назад и опустил руку. – Жопа говорю, ты!
– Сам такой.
Витя улыбнулся, довольный собой. День был прекрасный – жаркий и солнечный, и к тому же нередко выпадал шанс безвозмездно подтрунить над братом.
– Да ладно, Витька, пошли, – наконец, почти вежливо попросил Артур. – Если Васёк или кто там увидит тебя тут и расскажет маме, мне влетит.
Витя пристально посмотрел на брата:
– Если пойду с тобой, что мне за это будет?
Артур недовольно сжал губы и тихо выдавил:
– Неделю не буду тебя обзывать.
– И при других тоже?
– И при других тоже.
Виктор состроил задумчивое лицо, словно прикидывая предложение, и спросил:
– А поклянёшься?
– Зуб даю.
– Ладно.
Витя поднялся, и вместе они торопливо зашагали мимо бушующей зелени деревьев в соседний двор.
– Куда пойдём? – поинтересовался он.
– На котлован, – ответил Артур.
– Я там ещё не был… А что там?
Зелёные глаза брата прищурились и недобро блеснули.
– Увидишь, – с таинственной улыбкой ответил он, прибавляя шаг.
Рыбаки вытащили Виктора из воды и привели в чувства. Первое, что он увидел, это кровь на истерзанной старым ржавым канатом ноге.
Следующую неделю он пролежал в больнице, в душной залитой солнцем палате, где его дважды навестила мама и ни разу брат.
Виктор из страха не признался маме в том, что произошло на самом деле, но она и так догадалась. К тому же, спасшие его рыбаки сказали ей, что видели, как Артур и другие мальчишки стояли над обрывом.
– Ну ничего, – утешала мама. – Я поговорила с твоим братом. И хоть он не признался, я наказала его. Теперь он навсегда усвоил, что нельзя так поступать… Так, как они поступили с тобой.
Виктор не мог даже представить, какое наказание способно подействовать на его брата. Казалось, того и распятие на кресте не исправило бы от тяги к подобным проделкам и издевательствам. И он совершенно не хотел возвращаться домой, боясь взбучки, которую, скорее всего, ему устроит брат.
Однако Артур даже не поздоровался, когда пришёл поздно вечером домой и увидел вернувшегося с перевязанной ногой Виктора. Он тогда вообще сделал вид, что не замечает его возвращения, хоть они и жили в одной комнате.
Сначала Виктора тревожило такое поведение брата, но после он подумал, что, возможно, Артур сам испуган, расстроен и раскаивается в содеянном. И скоро он если не извинится перед ним, то хотя бы перестанет игнорировать.
Так прошла неделя, затем остаток лета. Начался сентябрь, а братьев по-прежнему разделяла невидимая и глухая стена, к которой Виктор скоро привык и даже радовался ей. Ему вообще стало казаться, что так было всегда. И даже мама отбросила любые попытки сблизить их и больше не заставляла вместе гулять, вместе делать уроки и всё остальное. Она сменила свои поучительные речи о братской любви на рассуждения о том, что мальчики слишком разные, и, в принципе, нет ничего плохого в том, что один всё время где-то гуляет, а другой сидит дома и читает.
Артур отдалился и от матери, которая стала больше внимания уделять Виктору. Не специально – просто так выходило, что один вечно сидел дома, в страхе перед заоконными щербатыми дворами и хулиганами, а другой от заката до рассвета пропадал чёрт знает где.
Так длилось из года в год, из города в город, пока не случилась та потасовка с Лютым и его придурками, когда им было по одиннадцать. Когда Артур ни с того ни с сего впервые за столько времени вдруг заметил грязного и заплаканного брата. К тому моменту оба они успели подрасти.
– Эй, Витька. Ты чего такой измочаленный? – спросил его тогда Артур с такой невозмутимостью, будто «стена» куда-то резко исчезла.
И хоть Виктор удивился этому, но решил подыграть. И тем же вечером вместе они отомстили в неравной схватке. Отомстили сполна и за свою однорукую судьбу, и за издевательства мальчишек.
Виктора тогда весь вечер окрыляла победа. Даже когда Артур уснул и сопел рядом, на соседней кровати, он сам ещё долго не мог уснуть, перевозбуждённый новообретённой силой и радостью, что невидимая стена рухнула, и, быть может, теперь они с Артуром станут настоящими друзьями.
Однако следующим утром, когда Виктор попытался увязаться на прогулку вместе с Артуром, тот остановил его и сказал:
– Не иди со мной.
– Почему?
– Потому что я не хочу гулять с тобой.
– Но… Почему? – с небывалой растерянностью, затмившей обиду, спросил Виктор.
– «Почему, почему», – съязвил Артур. – Да по кочану!
Виктор тогда едва не заплакал от обиды, и только обретённое вчера в акте возмездия мужество и сжатый кулак не позволяли слезам пролиться.
– Мне не нужно, чтобы ты со мной шёл. Ясно тебе? – прошипел Артур.
– Но если Лютый захочет тебе отомстить? Если он поймает тебя где-нибудь? – попытался зацепиться хоть за что-то Виктор.
– Ничё он не сделает, – усмехнулся с проступающей подростковой хрипотцой брат. – Только может папочке пожаловаться.
– А если кто другой? А если они все вместе? Как вчера меня…
– Отобьюсь одной левой, – хохотнул Артур и слегка дёрнул единственной левой рукой. – Что со мной будет?
Когда казалось, что разговор окончен, Артур попытался выйти из комнаты, но Виктор вновь поплёлся за ним, точно маленький назойливый щенок за взрослым псом. Тогда Артур разозлился не на шутку и толкнул брата так, что Виктор больно присел на копчик и сбил при этом хлипкую тумбочку, с которой тут же полетели карандаши, ручки и ножницы.
– Мне телохранитель не нужен, Витька, – строго объявил Артур, и его яркие зелёные глаза сверкнули той же хищной жестокостью, с какой он избивал хулиганов. – Хватит бегать за мной хвостом.
Брат ушёл, хлопнув дверью. Виктор остался один, сидеть на полу и собирать карандаши вместе с остатками гордости.
То был первый и последний их разговор за много лет. Маленькая брешь в стене, которую вскоре заделало время, и всё стало прежним – таким же молчаливым и отдалённым.
Глава 28. Грифон
В сумеречном коридоре дверей Ньютон прикрыл глаза, сосредоточился и попытался войти в архив мира снов, как его учил Гуру. Он представил дубовую дверь с металлической решёткой и железным грифоном на ней.
Хранители настороженно зашипели, но Ньютон старался не обращать внимания и не отвлекаться от поиска.
Среди серебристых нитей энергии, оплетающих всё в мире снов, он увидел около тысячи дубовых дверей с выкованными птицами. Каждая из этих дверей потенциально могла бы принадлежать Корвичу. Ньютон просмотрел около пятидесяти из них, и когда шёпот стражей всё же стал громче, то открыл глаза и увидел вокруг себя стаю хранителей. Они предупреждающе смотрели на него с ободранного потолка и стен, выпячивая вытянутые головы и плечи.
Ньютон ответил им спокойным взглядом и, как ни в чём ни бывало, зашагал от них прочь, мысленно рассуждая. На то, чтобы отыскать нужную дверь из тысячи ему потребуется немало времени и энергии. Чтобы ускорить и облегчить поиск, ему требовались детали. В идеале было бы знать размеры двери, цвет решётки, особенные царапины, да что угодно, лишь бы сузить круг поиска.
Тогда он вспомнил, что Корвич упомянул эмблему Лиги Весов на левой лапе грифона. То, что нужно! Но Ньютон понятия не имел, как выглядит эта эмблема.
Сначала он решил пойти к Ане и спросить у неё, но затем отбросил эту идею. Сердцем он доверял девушке и отказывался верить в то, что она заодно с Гуру и что может что-то от него скрывать. Но разум подсказывал, что если слова Корвича правда, то лучше не вызывать лишнего подозрения раньше времени.
Тогда он телепортировался в бункер.
Гуру с артефактом всё ещё не вернулся, так что его комната пустовала. Ньютон не был уверен, что учитель, бредущий где-то через общую территорию, не почувствует чужого присутствия в своём подсознании, поэтому заранее придумал объяснение – он просто зашёл проверить, не вернулись ли Гуру и Хосе. К тому же, он и правда надеялся, что обнаружит в бункере малыша живого и невредимого. Надеялся, что тот встретит его радостным криком и скажет что-то вроде:
– Ньютон-плутон! Где ты пропадал? Я тебя уже тут заждался!
Но этого не произошло. Ньютона встретили только тусклый свет аварийных ламп на бетонных стенах, развешенные карты, исписанная мелом доска и гора мусора возле массивной двери, которая никогда при нём не открывалась.
Он стал осторожно рыться в бумагах на столе, выискивая нечто, что могло бы привлечь его взгляд. Заглянул в ящики, но обнаружил там только фотографию Ордена на фоне Вавилонской башни.
Ньютон сидел за столом и с искушением поглядывал на сейфы, хотя знал, что открыть их можно только хитрым ключом-клинком учителя.
Тогда он подошёл к горе хлама и стал перебирать диковинные и старинные вещицы, каждую стараясь класть на прежнее место. Провозившись за этим занятием так долго, что отчаяние почти завладело им, он, наконец, решил заглянуть за заветную дверь.
Ньютон поднялся, воровато огляделся, взглядом отодвинул гору использованных артефактов в сторону, освобождая проход, затем взялся за затворный вентиль на двери и на удивление без особых усилий провернул его против часовой стрелки.
Раздался оглушительный грохот механизмов, от которых Ньютон невольно замялся на месте, боясь, что Гуру, плетущийся через общую территорию услышит этот грохот и нагрянет сюда сию минуту. Затем Ньютон снова взялся за вентиль, потянул дверь на себя, но та не поддалась. Что-то держало её. Шагнув назад и ещё раз оглядев дверь, он увидел вверху и внизу по маленькой замочной скважине, которых не заметил раньше, и едва не застонал от досады.
Он бы мог попробовать взломать замки, или снять дверь с петель, но вмешательство такого рода в подсознание учителя показалось ему самоубийством. Поэтому он закрутил вентиль обратно, подвинул гору хлама на место и уже хотел покинуть бункер, но заметил, что из-под дверцы одного сейфа что-то выглядывает.
Подойдя ближе, он увидел, что это клочок бумаги выглядывает через щель. Ньютон осторожно, чтобы не порвать, вытянул листок. Это оказалась записка:
«Они знают о наших планах. Абиас решил не рисковать. Я узнал, чьё тело он займёт. Зайду через пару дней».
Ньютон несколько раз перечитал послание без подписи, затем перевернул записку и едва не запрыгал от радости. На обратной стороне был нарисован чёрным знак Лиги Весов. В том, что это именно он, сомнений не возникло – безглазый силуэт хранителя держал в уродливой лапе маленькие старинные весы.
Запомнив изображение, Ньютон всунул записку обратно в сейф, сомневаясь, запихивать её полностью или оставить, как была. Выбрав второй вариант, он оставил её торчать одним уголком и телепортировался обратно в коридор дверей.
Он вновь сконцентрировался на разуме, задал новое описание. Двери заскакали перед ним, замелькали конвейером, но не успел ни один хранители и шикнуть, как он нашёл её. Одну единственную.
Дубовую дверь, зарешётчатую сверху донизу чёрными стальными прутьями, и в центре решётки был приварен когтистый грифон с массивным клювом и недовольным взглядом. На левой лапе кто-то вытеснил маленький, почти незаметный герб Лиги.
Ньютон телепортировался к двери сквозь серебристые потоки энергии и оказался в тихом, на удивление уютном коридоре, сколоченном из свежего бруса.
Он огляделся по сторонам и постучал в дверь. Когда никто не ответил, он повторил попытку. На миг ему послышался чей-то голос неподалёку, он повернулся на звук, но никого не увидел. Даже хранителей поблизости не наблюдалось. От звенящей тишины этого места ему стало не по себе. Он стоял с минуту, и его не покидало неприятное чувство, будто за ним кто-то следит.
Тогда он сотворил из воздуха чистый лист бумаги, ручку, и наскоро написал записку:
«Корв., надеюсь, это твоя дверь, и, надеюсь, ты выбрался. Если да, то предлагаю встретиться на полигоне прыжков. Думаю, ты знаешь это место. Если нет, я помечу для тебя свою дверь. Нацарапаю в правом нижнем углу над самым порогом своё имя. Думаю, такой двери нигде нет, так что ты с лёгкостью отыщешь её».
Перечитав записку, Ньютон подписался:
«Самоучка».
Он сунул свёрнутый листок под порог как можно глубже, чтобы никто посторонний его не нашёл.
Глава 29. Слово Ани
Аня в синем рабочем комбинезоне неумело латала пробоину в потолке, когда раздался стук в дверь. Девушка улыбнулась и сказала:
– Да входи уже.
Ньютон вошёл в комнату, полную дневного света.
– Что произошло? – спросил он, закрыв за собой дверь.
– Точно не знаю, – ответила Аня, ковыряясь одной рукой в отверстии в деревянном потолке, а в другой держа свежий брусок. – Был сильный дождь. Наверное, доски прогнили.
На полу возле кровати валялись мокрые доски и щепки. Ньютон подошёл к Ане, задрал голову и увидел в кривом отверстии кусочек голубого неба.
– Кажется, и шифер пробило, – сказал он с показным сочувствием.
– Да. Я смела осколки в тот угол. Но ты всё равно смотри под ноги, а то порежешься.
Ньютон усмехнулся, но продолжил подыгрывать:
– Вот дела… Ты не пострадала?
– Нет. Только страшно перепугалась. Спала себе, и тут раздаётся такой грохот! Я думала, сердце разорвётся. Открываю глаза, а из этой дыры льёт, как из ведра, и прямо мне на одеяло!
– Постой, – Ньютон сбросил притворство. – Ты говоришь, когда ты спала?
– Да. Люди же должны иногда спать, Ньютон, – поучительно сказала девушка и стала прилаживать брусок к пробоине. – Не подашь молоток и гвозди?
Ньютон увидел под ногами массивный ящик с инструментами и пригоршню гвоздей.
– Но какой смысл спать в мире снов? – спросил он, подавая всё необходимое. – Это вообще возможно?
– Возможно всё, Ньютон, – Аня улыбнулась.
– И на что это похоже?
– На здоровый человеческий сон, в котором ничегошеньки не запоминается, – одной рукой Аня пыталась одновременно держать заплатку и прицелиться длинным гвоздём, зажатым в пальцах. А в другой руке нетерпеливо подрагивал молоток.
Ньютон задумчиво посмотрел на Анину расправленную кровать. Казалось, ей пользовались чаще, чем той кроватью, что стояла в спальне Виктора в реальности.
– Ты вообще хоть иногда покидаешь мир снов? – нахмурившись, спросил Ньютон, но не услышал ответа.
Аня ударила молотком и испуганно взвизгнула. Гвоздь выскользнул из её никак не предназначенных для подобной работёнки пальцев, и деревянная приладка упала вниз, ударив Ньютона в плечо. Он ощутил удар как лёгкий шлепок детской ладонью.
– Прости, – виновато протянула Аня.
– Спасибо, что не молотком, – он улыбнулся.
– Подашь? – спросила девушка.
Ньютон с удивлением взглянул на брусок у своих ног и спросил:
– Зачем?
Аня скрестила руки на груди. Она всё ещё покачивала молотком и недовольно смотрела на гостя сверху вниз.
– То есть, зачем ты заделываешь дыру… – попытался объяснить своё непонимание Ньютон. – Ну… Вот так буквально. Просто верни всё, как было, или создай новую крышу, новый потолок, и не придётся мучиться.
– Хочу и мучаюсь! – Аня гордо вздёрнула свой мальчишеский подбородок, точно героиня труда с агитационных советских плакатов. – Подай мне гвозди, – она властно протянула руку. – А лучше возьми второй стул и подержи эту доску, пока я буду её приколачивать!
– Да брось ты. Зачем этот спектакль? Ты занимаешься бесполезным делом.
– Ах вот как ты заговорил! – она склонилась над ним. – Ну-ка, учёный, назови мне хоть одно небесполезное занятие из тех, что есть на свете? И только не вздумай упомянуть Орден с его дурацкой миссией.
– Ха! Да я и не думал!
– Вот и славно. Назови что-нибудь земное, и тогда, может, я перестану страдать ерундой и займусь чем-то другим.
– Учить детей. Или студентов, – ответил Ньютон, недолго подумав. – Это полезное занятие.
– Ты видишь здесь где-нибудь детей? – Аня окинула комнату взглядом. – Лично я вижу здесь только одного, безнадёжного неуча. Даю вторую попытку.
Ньютон снова задумался и через секунду обречённо вскинул руками:
– Ну, не знаю! В голову ничего не лезет. Твоя взяла. Нет разницы, чем заниматься – бесполезно одинаково всё!
– Что ж, уже лучше, – Аня игриво подмигнула и выпрямилась. – Поэтому из всех бесполезных дел я выбрала это, – она тряхнула молотком. – Мой дом пострадал от непогоды, и я должна его подлатать. Так что, или помогай, или не мешай.
Ньютон с безнадёжной улыбкой покачал головой, а затем принёс из кухни свободный стул, подобрал брусок, гвозди и поднялся к Ане. Ему пришлось неудобно изогнуть шею, чтобы не удариться темечком об потолок. Он приладил брусок, прицелился гвоздём, остальные три зажал в зубах.
– Давай, – невнятно скомандовал он и Аня, в детском азарте высунув кончик языка, ударила пару раз, но гвоздь не вошёл ни на миллиметр. – Может, сучок? – предположил Ньютон. – Попробуй вот сюда.
Он переместил гвоздь и Аня ударила снова. Гвоздь поддался. Ещё удар, тонкий скрип и по бруску пошла трещинка. Аня врезала по доске в последний раз, и внезапно над их головами что-то безжалостно затрещало.
– Берегись! – крикнул Ньютон, когда сверху посыпался мусор, и, обхватив Аню за талию, оттолкнулся от края ненадёжного стула.
Они вместе повалились на кровать, а трещина под потолком уже через миг превратилась в огромную брешь. Прогнившая несущая балка обрушилась на пол, разломившись надвое, и с ней же добрая половина потолка.
Аня закашлялась, и когда облако пыли рассеялось, громко засмеялась, оглядывая катастрофические увечья своего жилища: разодранный потолок, над которым в голубом небе летели птицы, досками ощетинившийся пол, смятые стулья и неуязвимый скромный молоток вместе с целёхонькой заплаткой среди этих руин.
Ньютон, осыпанный серой пылью, тоже хохотал.
– Пожалуй, ты прав, – отдышавшись, произнесла девушка. – Это самое бесполезное занятие из всех!
* * *
Аня восстанавливала дом, вернув все детали погрома на свои места, будто пазлы. Пока она переодевалась, Ньютон ждал её во дворе, в тени дуба.
Когда девушка показалась на крыльце, на ней была лёгкая короткая куртка, рюкзак, джинсы и сапожки.
Ньютон после возвращения из Эдема принял прежний облик – двурукий и белокожий, без каких либо следов от пережитых приключений. Аня же выглядела загорелой, и на шее её виднелись ссадины от остролиста и несколько комариных укусов.
– Здесь есть озеро неподалёку, – заговорила она. – А есть лес. Выбирай.
Ньютон взглянул на заснеженные горы далеко на горизонте и спросил:
– А там что?
– Скалы, ветер и парочка снежных барсов. Очень голодных, – Аня подмигнула.
– Давай отправимся туда.
– Почему именно туда?
– Не знаю, – честно признался Ньютон. – На самом деле, давай пойдём туда, куда хочешь ты.
– Тогда сначала к озеру, а затем в лес, – девушка поманила его за собой. – У меня закончились травы для чая. Поможешь собрать.
– Как скажешь.
Тропинка огибала хвойно-лиственный лес и сопки. Ньютон шагал за Аней уверенно, совершенно не отставая и не чувствуя усталости несмотря на усиленность всех законов физики в этом месте. От пребывания в Эдеме всё же была польза, подумал он.Ноги его, как и воля, окрепли за время путешествия. Но довольная улыбка на лице Ньютона внезапно сменилась печалью.
– Гуру так и не объявлялся? – спросил он.
– Думаю, – задумчиво протянула Аня. – Теперь о его возвращении ты узнаешь раньше меня.
Ньютон нахмурился:
– Хосе тоже не объявился, – сказал он. – Я заходил в бункер. Думал, что он оставит записку или дождётся меня там. Но там никого.
Аня мягко коснулась его плеча:
– Не переживай. Я уверенна, Гуру вытащил его.
Ньютон не поверил и только вымученно улыбнулся.
Анино озеро совершенно не походило на тот грязный колодец в Эдеме. Оно было намного больше и чище, а каменистый берег, на который они вышли, сплошь усеивали хрупкие белокрылые бабочки. Ньютон сразу узнал капустниц, потому что в детстве не раз был свидетелем их мучительных казней, когда Артур ловил этих беспомощных, беспечных созданий и изощрялся над ними, как только подсказывала ему жестокая детская фантазия. Он отрывал им одну за одной лапки, крылышки, а затем поджигал тушки и с улыбкой смотрел, как те деформируются и лопаются. Как-то раз Артур не сжёг, а лишь слегка «подогрел» одну из бабочек, закинул в рот и с жадным хрустом съел. Он тогда перехватил любопытный взгляд Виктора и с равнодушием сообщил, что на вкус бабочка, как недожаренная семечка. «Только зёрнышко склизкое и горячее».
Белый рой грелся на тёплых влажных камнях и протянулся по длинному берегу, уходящему к деревьям и скалам, которые отражались в поверхности озера.
– Подойди, – позвала его Аня, присев около роя.
Ньютон послушался. Аня взяла его за запястье и провела его ладонью над бабочками, так что он едва касался крыльев. Капустницы стали вспархивать одна за другой, тихо шелестя нежными крылышками и задевая ладонь восторженного Ньютона. Он заворожённо глядел, как всё больше этих созданий взмывает вверх, и вскоре весь берег словно ожил и заплясал.
– Нравится? – спросила Аня.
Улыбка Ньютона и блеснувшие глаза, в которых бесконечно рябили белые крылья на фоне голубого неба, ответили за него. Когда стая стала отдаляться, перелетая на другой берег, они поднялись, и Аня спросила:
– Пойдём по суше или по воде? У меня здесь лодка недалеко.
– Лучше по суше.
– Ты не очень то любишь воду, да? – спросила Аня, когда они зашагали вперёд.
– С чего ты это взяла?
– Ну, во-первых, помню, как ты не мог собраться на той тренировке по телепортации, когда шёл ливень. Во-вторых, видела, как ты смотрел на реку, когда мы выбирались из Эдема. И ещё помню, как ты закричал, когда Хосе попытался тебя затащить в то чудесное озерцо.
– Значит, ты слышала, – с сожалением произнёс Ньютон, и мрачно улыбнулся. – Озеро полное мышиных трупов. Так себе удовольствие в нём купаться.
Он надеялся уйти от темы, но Аня оказалась настойчивой:
– И во время дождя ты всё время вжимаешься сам в себя так, словно растворишься, если вымокнешь чуть сильнее… Ну, так что, поведаешь мне о своих печалях?
Ньютон озадаченно поглядел на неё, пытаясь понять, что ей движет: любопытство или нечто другое.
– Тут особо нечего рассказывать, – ответил он, как можно непринуждённее. – Травма детства. Отец утонул в городском фонтане и с тех пор я не люблю воду.
Аня застыла на месте.
– Прости. Мне жаль, – сказала она и опустила виноватый взгляд. – Если не хочешь, можешь не продолжать.
– Да всё нормально, – с ухмылкой отмахнулся Ньютон. – История смешная. Могу и рассказать.
– «Смешная»? – казалось, Аня не поверила ушам.
– Да. В общем, мне тогда было шесть. Отец возвращался с ночной смены. Видимо, перед этим здорово пригубил с другими работягами… Так вот, по дороге домой он решил освежиться в городском фонтане. Ну, в общем, в нём он и утонул.
– И ты считаешь, что это смешно? – помедлив, недоумённо спросила девушка.
– Ну, – Ньютон сделал задумчивый вид. – Вообще-то, это и правда смешно. Ведь мы жили тогда в маленьком шахтёрском городке, где был один единственный фонтан на весь город. И воды в нём было даже детям по пояс. Мы сами там купались всё лето… А когда «некий» рабочий в нём утонул, фонтан посчитали опасным и нам, то есть детям, запретили там купаться. А потом по решению горсовета фонтан и вовсе осушили. Как то так.
Наконец на Анином лице проступила улыбка, и она громко засмеялась:
– Это просто какая-то нелепица! Ты всё выдумал!
Такой реакции Ньютон не ожидал.
– Да нет же, – попытался спасти положение он, с трудом сдерживая улыбку. – Всё –чистейшая правда. А хуже всего то, что когда стало известно, чей папаша загубил детям единственное летнее развлечение, все друзья на меня ополчились и...
– Врун, врун, врун!
Ньютон не выдержал и тоже засмеялся, подставляя лицо солнцу.
– Тебя не проведёшь.
– А если серьёзно, кем был твой отец? – поинтересовалась Аня.
Ньютон внимательно посмотрел на неё, пытаясь найти в её глазах какой-то подвох, и, не найдя, глубоко задумался.
– Разве это всё не против правил? – тихо спросил он.
– Что именно? – не поняла девушка.
– Говорить о своих реальностях друг с другом? Ты ведь меня этому учила.
Аня отвела взгляд и смущённо поправила прядку волос над ухом.
– Смысл этого правила в том, – тихо заговорила она. – Что не нужно открываться всем подряд. В мире снов это чревато тем, что кто-нибудь захочет использовать это против тебя… Но я тебе, вроде как доверяю. И раз уж мы друзья, подумала, что и ты мне тоже.
Их взгляды встретились. В глазах Ани застыл вопрос. Ньютон долго испытующе смотрел на неё.
– Ладно, – с плохо скрываемым разочарованием Аня пожала плечами. – Можем закрыть тему.
– Нет, нет, – поспешил оправдаться Ньютон, внезапно чувствуя себя виновато. – Я тоже тебе доверяю. Просто я немного удивился... Привык к этим правилам, понимаешь? Так что ты там спросила? Кем был мой отец?
В глазах Ани потеплело, и она кивнула.
– Я не знаю, кем он был, – ответил Ньютон. – Но точно не самым примерным семьянином и мужем, раз уж он бросил маму ещё до нашего рождения.
– Вашего? У тебя есть брат или сестра?
– Брат. Был, – коротко ответил он и помедлил. – Он умер весной.
Поняв, что это не шутка, девушка отвела взгляд и удручённо покачала головой:
– Прости. Мне очень жаль, – она горько вздохнула. – Даже и боюсь, что то теперь спрашивать. Какая же я дура.
– Да брось, – попытался успокоить её Виктор. – Ты же не знала. Да и какая теперь разница?
Берег набирал высоту, выводя их на лесную возвышенность. Не выдержав неловкого молчания, Ньютон заговорил:
– Артур, так звали моего брата. Это он вечно сочинял разные небылицы про смерть отца, – он усмехнулся. – Иногда чтобы вызвать сочувствие у учителей или взрослых, а иногда, чтобы просто поглумиться над ними.
– Артур… – Аня задумчиво нахмурилась и несколько раз беззвучно произнесла это имя одними губами, точно пробуя его на вкус. Затем девушка словно опомнилась и спросила. – А каким он был?