— Кулачёк. — Тоже представилась Сонька. — А находимся мы на дороге между Чапаевкой и Зимовищами. Я-то здесь и находилась, а вот ты откуда свалился, и куда делись чёрные псы?
— Какие чёрные псы? — Вновь заозирался Мыло и подтянул наш МР–5 поближе. — Не видел. Я вообще-то был в болотах, возможно где-то тут, недалеко, не успел сориентироваться. А до этого был около Кривой горы.
— Постой. — Прервала его Сонька и на шаг отодвинулась. — Что значит до этого? Ты что, путешествуешь скачками?
— Я уже ничего не понимаю. — Вздохнул парень и присел рядом с моим телом. — Я был у кривой горы, и там меня захватил контролёр. Очнулся я посреди какого-то болота рядом вот с этим растением. Как он меня спас в таком виде, не понимаю, но больше в округе никого не было. А теперь вот здесь очутился. Поэтому для меня и там и здесь был скачёк…
Тут Мыло заметил меня. Я всё это время беркутом сидел у корней ближайшего дерева и слушал их разговор. Жаль, думал, не заметят, интересно же! Пришлось улететь ввысь. Они о чём-то ещё поговорили, тыкая в меня пальцем, и я прокричал им в ответ приветствие. Вышло по-своему, по-птичьи, но заставило их долго и задумчиво смотреть на меня, парящего в утренних небесах.
Затем Сонька обратила внимание на моё тело, лежащее на спине у ног Мыла. Она не видела моего лица, а потому не узнала сразу, но по мере приближения к телу, шаг её замедлялся, пока она не остановилась совсем. Постояв минуту и всматриваясь в мой затылок, она, вдруг откинув автомат, рванула к бесчувственному телу и, обняв, зарыдала. Я не слышал, я видел, как её сотрясают рыдания, как она, повернув к себе моё лицо, покрывает его поцелуями. Видел изумление на лице Мыла, перешедшее в сочувствие, а затем и в тревогу, когда он понял, что Сонька меня отпускать не собирается, а стискивает всё сильнее и сильнее. Он бросился к рыдающей Соньке и коек как оттащил её от бесчувственного тела.
|
|
Мне вновь захотелось послушать, о чём они будут говорить и пока им было не до птицы, кружащей в небесах, я спустился на землю и запрыгал за дерево, чтобы не обнаружили сразу.
— Я же… Я же… — Рыдала Сонька, тыкая в моё тело пальцем, и не могла закончить фразу. — Как же? Ведь лицо…
— Я не понял, ты знаешь его? — Не выдержал Мыло, поняв, что ничего конкретного Сонька сама не скажет.
— Это Максим. — Смогла выдавить Сонька, а потом её вновь заклинило. — Я же… Я же…
— Понятно. — Пробурчал Мыло, сообразив, что ничего сейчас от рыдающей девушки добиться не сможет. Он сел на землю и начал осматривать окрестности, чтобы никто не подобрался незамеченным, пока Сонька поглощена моим бесчувственным телом. Изредка недовольно смотрел, как Сонька осматривает рану, перевязывает её бинтом и слушает пульс, то и дело норовя сдавить меня в объятьях.
— Что дальше делать будем? — Наконец не выдержал он и поднялся. — Я, если честно, не знаю, куда его нести.
— Я знаю. — Твёрдо заявила Сонька и, вытерев слезы, тоже поднялась, с трудом оторвавшись от моего тела. — Поднимай его, пошли.
— Легко сказать! — Возмутился Мыло. — Он тяжёлый. Может, носилки соорудим?
— А защищать вас кто будет? А дорогу проверять на наличие аномалий? — Резонно, в общем-то, заметила Сонька. — Так что не ной. Бери и пошли.
— Далеко идти-то? — Вздохнул Мыло и подошёл к моему телу, оттягивая неприятный момент.
|
|
— В Зимовищи. — Сонька подобрала брошенный автомат и принялась перезаряжать, критически подсчитывая остававшиеся патроны.
— Хорошо не в Буряковку. — Съехидничал Мыло, но, тем не менее, крякнув, поднял моё тело и направился по дороге. — Аккурат бы к зиме успели.
Я вновь оказался перед выбором. Можно было попытаться прямо сейчас вернуться в своё тело или продолжать быть птицей. В конце концов, я решил, что не знаю, как Соньке объяснить происходящее с нами и у меня вновь больше вопросов, чем ответов. Тем более что я не знал, как почувствую себя в раненном и обескровленном теле. Это сейчас я был полон сил, энергии и обладал какими-то паранормальными возможностями, а что будет, когда я вернусь в своё тело? Я не знал, а потому решил не спешить, просто взлетев в воздух и наблюдая за движением Соньки и Мыла с моим телом на плечах.
Дошли до Зимовищ они к вечеру следующего дня. За это время я успел проникнуться уважением к Мылу. Парень обладал поистине нескончаемой выносливостью, безропотно таща моё не очень-то худое тело. Переночевали в одной из крайних хибар, на которой была ещё цела крыша, запалив костёр прямо в доме. Довольно рискованное мероприятие, если учесть, что стены у дома тоже деревянные. Я практически всю ночь не сомкнул птичьих глаз, ревностно следя, чтобы этот сталкер не приставал к Соньке. Оказалось — напрасно тревожился, парень, видимо помня, как она бросилась обнимать и целовать моё бесчувственное тело, даже не делал попыток пристать, видимо считая, что ему ничего не светит. Правильно считает, глаза выклюю!
|
|
Наутро я расслабился и вновь попался на глаза, не успев запрыгнуть за угол дома. Вновь пришлось срываться под облака и делать вид, что улетаю. Провожали меня долгими подозрительными взглядами, но по-прежнему стрелять не решались, толи боясь привлечь лишнее внимание, толи просто жалели птичку.
Уже к обеду моё тело было доставлено к памятному дереву, у которого когда-то нас с Сонькой встретил Второй в теле Троса. Когда это было? С этими переносами по времени я вообще потерялся в календаре и дело даже не в том, что я не знаю сегодняшнюю дату хотя бы примерно, а в том, что я не могу сообразить, как давно это было? Неделю назад? Две? А может, прошёл уже год? Хотя, здесь я, наверное, погорячился, Второй вроде говорил, что по местному времени пройдёт недели две. Но организм упорно отказывался ориентироваться, словно сбилась какая-то пружинка, настроенная на одностороннее течение времени.
На сей раз, я не решился подлетать ближе, и только смотрел, как Сонька отдаёт Мылу свой «калаш», все съестные припасы, которые купила у сталкеров, когда вышла с болот, как он в чём-то её убеждает, а она отрицательно мотает головой. Смотрел, как после непродолжительного спора Мыло всё-таки разворачивается и, закинув оба автомата за спину, уходит на юг, а Сонька долго смотрит ему вслед. Я тоже проводил его взглядом, пока не убедился, что останавливаться он не собирается, и вернулся к Соньке. Та сидела под деревом рядом с моим телом и явно ждала, когда сработает механизм, впускающий нас внутрь лабиринта или вновь выйдет Второй, но ни того, ни другого не происходило. Прошёл час. Сонька начала нетерпеливо мерить шагами вершину холма то просто ходя туда-сюда, то кружа вокруг дерева, словно ища впускающую внутрь кнопочку. Но ничего не менялось.
Наконец я не выдержал. В конце концов, не могу же я вечно существовать в теле то птицы, то какого-нибудь мутанта, типа чёрного пса. Пора и честь знать, тем более, что мне теперь не придётся раненному и больному ковылять по Зоне, надо будет только пройти сам лабиринт. Не Соньке же меня тащить, в самом деле, постоянно рискуя нарваться на минотавра. Решиться-то я решился, теперь осталось только сообразить, как это сделать.
Попытка передать часть сознания, как я делал это с корягой и чёрным псом, не увенчалась успехом, как и последующая, передать всё сознание целиком. В задумчивости я не замечал, как кружил всё ниже и ниже над своим телом, пока не приземлился на землю. Оказывается, всё это время Сонька внимательно наблюдала за действиями птицы и сейчас, видя её в непосредственной близости, испугалась и попыталась отогнать. Я на всякий случай отскочил на человеческий шаг и, наклонив голову, попытался придать птичьему лицу осуждающее выражение. Сонька удивлённо села на место и больше не мешала мне, когда я вновь запрыгал к своему телу. Остановился возле лица, покосился на напрягшуюся, словно сжатая пружина, Соньку и принялся обсматривать своё тело в надежде, что какая-нибудь умная мысль придёт в голову или увижу что-нибудь необычное, как в случае с болотным градом. Ничего, ни одной зацепки. Я под внимательным взглядом Соньки уже пять раз обскакал своё бесчувственное тело, лежащее под деревом, но решения проблемы так и не нашёл.
Я так задумался, что не заметил, как сзади подкралась Сонька и схватила меня. Трепыхнувшись пару раз, я понял, что это бесполезно и затих, ожидая, что она будет со мной делать. Она, по-видимому, и сама не ожидала, что удастся так легко схватить дикую птицу, а потому растерялась и теперь не знала, что делать дальше. Наконец, так и не найдя применения пойманной странной птице, она подкинула меня вверх.
— Лети птичка. — Сонька проводила меня взглядом. — Ты свободна.
И я поразился простоте решения. Вот же оно, на поверхности. Я должен не покидать тело и разум беркута, а освобождать его тело и разум. Тонкая грань, но разница огромна. «Ты свободна, вольная птица» — Вслед за Сонькой повторил я, закрыл и открыл глаза.
Где-то высоко-высоко в синем небе кружил беркут, и я знал, что в любой момент могу вновь дотянуться до его разума, чтобы воспользоваться острым взглядом и стремительностью полёта. Умения не были птичьи, умения остались при мне. «Ты свободен» — Мысленно повторил я и улыбнулся. Беркут прокричал что-то мне на прощанье и, рассекая высоту, понёсся по своим делам. Сонька некоторое время провожала крупную птицу взглядом, а затем со вздохом повернулась ко мне и вздрогнула, натолкнувшись на мой смешливый взгляд из-под полуприкрытых век.
Громкий радостный визг разнёсся по Зоне. Сонька кинулась ко мне и вновь начала обнимать и покрывать лицо поцелуями. Я, как мог, отвечал и лишь спустя некоторое время понял, что не ощущаю никого дискомфорта от простреленной груди. Трясущимися от накатившегося волнения пальцами я принялся развязывать бинты и Сонька начала мне помогать. Что я ожидал там увидеть? Не знаю, но на месте прострела оказалось именно то, что я видел там последний раз — небольшой коричневый бугорок коросты из смеси грязи, крови и птичьей слюны. Я попробовал пошевелиться — тело отзывалось несколько заторможено от долгого лежания, но боли, тем не менее, не было, и я решился. Зацепив краем ногтя сухую коросту, я резким рывком содрал её, услышав сдавленный всхлип испуганной Соньки.
Мы в две пары глаз уставились на то место, где должен быть след от пулевого ранения. Должен был быть, но его не было. Не было даже шрама.
— Максим, это точно ты? — Спросила Сонька, впрочем, без особой подозрительности, слишком хорошо она меня успела узнать, чтобы не сомневаться. Поэтому ответом я её не удостоил, продолжая удивлённо смотреть на ровную кожу. Как же так? Сперва эта странная тяга к отколовшейся части Первого там, в сибирской тайге, потом перевоплощение в птицу и переброс различных созданий по Зоне, а вот теперь ещё какая-то гиперактивная регенерация тканей собственного тела. Что со мной происходит? Я поймал себя на мысли, что уже сам себя немного боюсь. Чего ещё можно ожидать от моего организма? Одно мне было ясно со стопроцентной уверенностью, я — мутант. Уж не знаю, с какого времени, но чем дальше, тем больше, и неизвестно, как долго я смогу себя ещё контролировать. Поэтому на Сонькин вопрос что будем делать дальше я не колеблясь не секунды ответил, что надо идти в лабиринт ко Второму и пусть он разбирается со свалившимися на нас проблемами и вопросами.
— Но как? — Сонька помогла мне сесть и опереться спиной на дерево. — Я так и не смогла открыть проход.
— Мы уже в нём. — Слабо улыбнулся я, и вяло провёл рукой вокруг. — Оглядись.
Сонька вновь вздрогнула, когда воздух подёрнулся рябью и дерево, к которому я был прислонён, растворилось, а вместо него возникла вырубленная в скале гранитная стена. Мы уже не сидели на вершине холма, с которого открывался великолепный вид на разрушенную ферму и недалекие Зимовищи, а находились в тупике каменных лабиринтов неясного происхождения.
— Но как? — Только и смогла вымолвить Сонька, удивлённо озираясь по сторонам.
— Не знаю, спроси у Второго. — Я, кряхтя, поднялся и принялся разминать руки и ноги. — Но думается мне, что он как-то настроил лабиринт, что проход открывался только в присутствии нас двоих, чтобы избежать нежелательной компании.
— Но мы же и были вдвоём. — Не поняла Сонька. — Единственное, что ты был без чувств.
— Я не просто был без сознания. — Возразил я. — Но давай уже скорее доберёмся до центрального зала, ты же помнишь, здесь нельзя шуметь. Я обещаю, будет свободное время — я тебе всё расскажу.
— Хорошо. — Вздохнула Сонька, и мы двинулись по лабиринту, без труда ориентируясь в хитросплетениях коридоров. Поворот направо, затем налево, опять налево, затем направо. Всё это было, только тогда я просто шёл за шагавшим впереди Сонькиным братом, а теперь идём самостоятельно и, самое главное, знаем, куда идти.
Первым странный запах почувствовала Сонька. Она остановилась и выставила руку, призывая к тишине. Я, не задавая вопросов, подчинился и услышал, как Сонька шумно нюхает воздух. Последовав её примеру, я уловил слабый запах шерсти. Да, уж если не везёт, то по полной программе: сперва болотный град, от которого негде укрыться, а теперь ещё и минотавр. Что там говорил Второй? Если мы унюхали минотавра, то он точно унюхал нас. За достоверность выражения не ручаюсь, но смысл точен. Мы быстро свернули в боковое ответвление, и пошли по нарисовавшемуся в мозгу маршруту, который был, несомненно, длиннее, зато вероятно уводил от учуявшего нас минотавра.
Вновь потянулись повороты: налево, направо, долго прямо и вновь направо. Стены сменились с гранита на рукотворно отлитые из цемента или ему подобного материала, и мы приободрились. Как оказалось, не на долго, потому как буквально сразу по ноздрям вновь ударил едкий запах шерсти. Не медля ни секунды, мы свернули в ближайший поворот, и мозг услужливо вырисовал новый маршрут, уводя нас от приставучего минотавра. На сей раз, мы прошли совсем не долго, когда вновь почувствовали этот мерзкий запах. Да, лабиринт действительно был домом для этого греховного дитя богов, и он знал не только все маршруты, но и как может двинуться жертва, чтобы избежать его внимания. Нам ничего не осталось, как вновь свернуть и идти новым маршрутом. И вновь прошли мы не больше двадцати минут, когда поняли, что наш маршрут известен преследователю. Тем не менее, сменившийся материал стен ясно говорил о том, что мы ещё на чуть приблизились к заветному центральному залу, где нас ждал отдых и, как я надеялся, защита.
Мы вновь запетляли, путая след, и обрадовались, когда ни через двадцать минут, ни через час не появился этот приевшийся уже запах шерсти. Неужели отделались? Бетонные стены сменились на стекловидный голубоватый материал, говоря о близости центрального зала, и мы немного расслабились. Может быть это привело к тому, что мы не учуяли минотавра, а может у того имелись какие-то свои, неизвестные Второму, козыри, но тем не менее, подходя к очередному перекрестку лабиринтных коридоров мы, вздрогнув, замерли, боясь пошевелиться — из-за поворота нарочито медленно, играючи перекидывая из одной руки в другую огромную секиру, вышел минотавр.
В наши планы совсем не входило биться с этим монстром. Да, Тесей когда-то давно сумел победить его, но я ведь не герой древнегреческих мифов? Поэтому мы, выйдя из ступора, развернулись и побежали к ближайшему перекрёстку, чтобы ступить на новый маршрут. Добежать до перекрёстка мы не успели. Не знаю, как ему это удалось, но нам на встречу вновь поигрывая секирой, вышел минотавр. Высокий, около трёх метров ростом, обросший коричневой шерстью гигант с бычьей головой и двумя острыми кривыми рогами — такое существо стояло сейчас перед нами. По остриям огромных половинок секиры пробегали едва заметные оранжевые искорки, тоже, небось, какой-нибудь артефакт. Взгляд минотавра был таким, что мы сразу поняли, что бежать бесполезно.
Сонька, не отрывая взгляд от стоящего метрах в десяти напротив нас и шумно выдыхавшего воздух минотавра, медленно вытащила из кармана куртки пистолет, а я вытянул у неё из ножен на поясе нож. Это, конечно не мой, заточенный «синькой» клинок, но балансировка тоже ничего. Минотавр поскрёб землю под ногами копытом и ринулся в атаку.
Первой в игру вступила Сонька. Вытянув руку с пистолетом, она открыла прицельный огонь, посылая одну пулю за другой в массивное коричневое тело, но пули отскакивали от шерсти, словно от кевларовых пластин и с чавкающим звуком вгрызались в голубоватый пластик стен. Минотавр лишь морщился да продолжал переть на нас. По коридорам начал распространяться неравномерный гул. Десять метров истаяли за пару секунд. Я шагнул навстречу, заслоняя Соньку, и присел, норовя подрезать сухожилия несущегося на меня монстра. А что я ещё мог сделать этим перочинным ножиком? Минотавр просчитал меня как учитель списывающего первоклассника. Он убрал ногу за долю мгновения до того, как я чиркнул ножом по икроножной мышце, но зато и секира, направленная на то, чтобы снести мне голову, просвистела выше. Нож чиркнул о землю, я перекатился через плечо и вскочил на ноги. Минотавр, не обращая на Соньку ровным счётом никакого внимания, развернулся ко мне, оставляя её в тылу, чем она не преминула воспользоваться. Две оставшиеся пули одна за другой полетели в широкую спину, покрытую шерстяной бронёй. С тем же результатом — пули срикошетили и скрылись в голубоватых стенах, вызвав лишь слабый гул. Минотавр вновь поморщился и двинулся на меня, на сей раз медленно и осторожно, покачивая секиру из стороны в сторону.
Я сделал вид, что вновь собираюсь подрезать ему сухожилия, и секира мгновенно понеслась мне навстречу. Прервав ложную атаку, я отшатнулся, наблюдая, как страшное оружие монстра, словно в замедленной съёмке движется перед моим лицом по широкому полукругу, приближаясь к противоположной стене. Этого-то я и ждал — сейчас страшный обоюдоострый топор минотавра либо завязнет в стекловидной массе, либо отскочит, причинив не самые приятные ощущения твари, его держащей. Я ринулся в настоящую атаку, норовя всадить нож куда-нибудь в область сердца, в самый последний момент замечая краем глаза как топор проходит сквозь стену, словно её нет и, не останавливаясь, начинает новый круг. Я понял, что не успеваю дотянуться до груди минотавра, и его страшное оружие раньше доберётся до меня. Закричала Сонька, в отчаянии посылая патроны из новой обоймы в мохнатую спину. У меня был только один выход, суливший призрачную надежду не быть рассечённым надвое — я метнулся к противоположной стене, практически вжимаясь в неё и ныряя вперёд, норовя вновь подкатом уйти из-под атаки, но минотавр, ловко крутанув секиру, ударил меня тупым обухом между лопаток. Я полетел вперёд, ожидая страшного удара о стену, но перед глазами мелькнула синяя вспышка и я, пролетев сквозь неё, упал на пол пустого коридора. Закашлявшись, вскочил, но вокруг не было ни Соньки, ни минотавра — видимо полёт сквозь стену мне не померещился. Чувство направления услужливо прорисовало ближайший маршрут за стенку, и я бросился бежать по извилистым коридорам. Донеслись приглушенные поворотами и расстоянием выстрелы, и я прибавил ходу. Как там Сонька, ведь пули не причиняют минотавру никакого вреда.
Пробежав метров триста и выскочив из-за поворота на прямой участок, выводящий меня к оставленному месту схватки, я застал финал сражения. Сонька лежала на полу, пистолет бесполезной игрушкой валялся в стороне, а над ней возвышался минотавр, уже размахнувшийся своим страшным оружием для удара. Я рванул вперёд одновременно с начавшей набирать ход секирой. Сонька закрылась руками. Я не успевал и я это видел. Видел это и минотавр и, как показалось мне, в его глазах мелькнула злая усмешка победителя.
Из-за стены над Сонькой выскользнул голубоватый шар и секира, набравшая ход, врезалась в него и, высекая искры, отскочила. Минотавр, явно не ожидая ничего подобного, не удержал своё оружие и оно, жужжа, словно рассерженный шмель колоссальных размеров, отлетело в сторону. Шар, словно ничего не случилось, подлетел на уровень глаз опешившего минотавра, и я увидел, как ослепительная молния проскочила между ним и носом зверя. Монстр с головой быка взвыл и бросился бежать, закрывая руками уязвлённое место, а шар подлетел к нам и начал терять свечение, превращаясь в подобие огромного грецкого ореха.
— Спасибо, Второй. — Поблагодарила Сонька, поднимаясь с моей помощью с пола. — Ты вовремя.
Я наклонился, было, к секире, брошенной минотавром, но в голове возникли недвусмысленные образы, что не стоит брать чужое оружие. С сожалением пришлось отказаться от своей затеи и лишь проводить взглядом удивительный предмет с пробегавшими по лезвию оранжевыми искорками когда мы направились вслед за летящим Вторым в его убежище, позаимствованное у минотавра.
Рекогносцировка
Мы сидели уже минут десять в круглом зале на белоснежной кожаной мебели, но только-только начали приходить в себя, оглядываясь вокруг. Обстановка несколько изменилась по сравнению с той, что мы помнили, отправляясь отсюда в сибирскую тайгу. Те же кожаные диваны стояли посреди зала, тот же столик между ними и тот же камин в стене, но вот вместо одной стойки с артефактом в виде грецкого ореха стояло целых три. Одна их них пустовала, на неё и опустился Второй, приведший нас сюда. Две другие уже стояли с артефактами. На диване напротив нас всё так же сидел Сонькин брат (на сей раз видимо действительно Трос), а у спинки дивана лежали наши винтовки и тёплые вещи, словно мы вышли отсюда минуту назад. Была и отсутствующая деталь (если можно так выразиться) — в комнате недоставало кота. Я уже успел соскучиться по этому непростому животному, но спрашивать где он бродит не стал — и контролёру понятно, что выполняет очередное поручение Второго. Я смотрю, у него никто без дела не сидит.
В Сонькином брате, на мой взгляд, ничего не изменилось (за исключением начинки, если можно так выразиться), поэтому я перевёл взгляд на стойки с неизвестными мне артефактами. Коллеги Второго? Один очень походил на ананас, даже размером такой же, а вот второй… Я вздрогнул, когда мой взгляд остановился на нём — на стойке лежал «огурец», подобный которому я уничтожил, бросив в аномалию. Мысль, что это именно тот «огурец» я отмел сразу, ну не дал бы представитель иной цивилизации себя уничтожить.
— Значит, пришли в себя. — Появились в голове образы слов заметившего мой интерес Второго. Да и Сонька пересела поближе к брату и начала его тихонько о чём-то спрашивать. — Вот и хорошо. Давайте знакомиться, это (над артефактом в виде ананаса появилась голубоватая стрелка) — Третий, а это (стрелка над «огурцом») — Четвёртый. Господа, — Вновь потекли образы предложений в моей голове. — Это Сонька, сестра Троса, которого вы уже знаете, и который добыл такую ценную для нас информацию из Припяти, а это — Максим, тот, о ком я вам так много говорил.
Что обо мне можно много говорить? — Мелькнуло у меня в голове, но Второй продолжил, не дав мне заняться самокопанием.
— Я же говорил вам, что это именно он? Ошибки быть не может. Чувствуете ауру Первого? Максим, — Обратился он ко мне. — Позволь нам взглянуть на отколовшуюся часть нашего собрата?
Сонька хоть и шепталась с Тросом, но образы мыслей артефактов видимо улавливала, потому как не успел я к ней обратиться, как она сама скинула рюкзак и достала завёрнутый в рубаху серый брусок. Второй, Третий и Четвёртый синхронно воспарили и подлетев к артефакту, принесённому нами из прошлого и спокойно лежащему на Сонькиной руке, окутали его радужным сиянием. Он тоже воспарил, обёртывающая его рубаха упала на пол и все четверо артефактов поплыли по воздуху к своим ложам. Не долетев пару метров Второй засветился ярче и рядом с тремя высокими подставками возникла четвёртая, на которую и опустили отколовшийся элемент, принесённый нами. Воцарилась тишина, лишь трое разумных артефактов слабо перемигивались, словно ведя неслышный нам разговор между собой. Мне нестерпимо захотелось послушать, о чём они сейчас толкуют и, к своему удивлению, я понял, что действительно вижу, о чём они говорят. Именно вижу. Вот, например тот слабо-зелёный отблеск, переходящий в оранжевое — это моё имя, тёмно-бардовый двукратный всплеск — это Сонька, жёлтое с мелким вкраплением чёрного означает Зону. Я разочарованно вздохнул — оказалось, что я выхватываю отдельные слова из общей массы предложений, и в результате смысл сказанного неуловимо ускользает. Человеческий глаз оказался просто не в силах уловить и обработать всю гамму оттенков, тем более с такой частотой — перемигивались они одновременно.
Из любопытства я ещё какое-то время повыхватывал слова из беседы разумных артефактов, но вскоре заскучал. Ясно было одно — говорят про меня, Соньку, ещё одну отколовшуюся часть и почему-то про фашистов. Последнее меня насторожило, уж не в Великую Отечественную ли нас хотят отправить? Ничего хорошего это разумеется нам не сулило и я решил уточнить у Второго свою догадку.
— Уважаемые! — Легонько хлопнув по столешнице, привлёк я к себе внимание. — Может, хватит между собой беседы вести, вы ведь не одни в зале. Я так понимаю, вы хотите нас отправить во времена второй мировой войны? Вот и поговорите с нами об этом.
Артефакты синхронно мигнули красным. Удивление — сразу понял я и хмыкнул, записывая себе очко. Не всё им нас удивлять, мы тоже кое-что можем!
— Как ты догадался? — Наконец справившись с удивлением послал мне образ вопроса Второй.
— Я думаю, будет правильней, если вы первые ответите на наши вопросы. — И не подумал отвечать я. — Всё же мы рисковали своими жизнями и имеем право знать, ради чего всё это?
— Но я же говорил вам перед отправкой в прошлое. — Вновь удивился Второй. — Это отколовшаяся часть нашего коллеги, а там, куда мы хотим вас ещё направить, находится вторая его часть.
— Можно нам кофе? — Вновь сменил я тему. — Разговор предстоит долгий. И поесть чего-нибудь, жрать охота.
— Конечно. — Если бы второй был человеком, то я бы поклялся, что он вздохнул.
На столешнице появился знакомый нам кофейник, чашки, сахарница и поднос с куриными окороками. Я принялся наводить кофе, с аппетитом косясь на поднос. Сонька с братом тоже подсели к столику, а трое артефактов молча ждали, пока мы насытимся.
— Про отколовшуюся часть ты нам, конечно, рассказывал. — Не стал я томить ожиданием представителей иной цивилизации. — Но ничего не сказал про то, сколько может быть таких частей.
— К сожалению, здесь мы с коллегами можем только догадываться, но думаю не больше трёх. О следующей отколовшейся части достоверно известно становится лишь с нахождением предыдущей. Вот вы принесли нам эту, и теперь мы точно знаем, что следующая часть находилась во времена Второй Мировой войны у фашистов. Ещё есть отголоски от третей части, но об этом пока рано говорить.
— А где в настоящее время находится эта вторая отколовшаяся часть? — С набитым ртом спросил я.
— Это сложно объяснить и ещё сложнее понять. — Несколько помедлил с ответом Второй. — Получается, что нигде.
— Как это? — Удивился я, не донеся надкусанную ножку курицы до рта. Сонька, сидевшая спиной к артефактам, тоже обернулась. Один Трос остался невозмутим, словно всё это уже слышал. Впрочем, так оно могло и быть, ведь он с ними уже почти месяц дела делает.
— Дело в том, что из сорок третьего года прошлого века её забрали. — Стал объяснять Второй. — Но сюда, к нам, ещё не принесли. Вот и получается, что сейчас она нигде.
— Хм. — Попытался почесать я нос, но вспомнив, что руки жирные, заозирался в поисках салфеток. Второй правильно понял мою заминку, перемигнулся с Третьим и на столе возникла стопка влажных салфеток. — Спасибо. Так кто её забрал из сорок третьего года? Мы?
— Хотелось бы верить. — Второй воспарил со своей подставки и подлетел к потолку. Знак неуверенности, неизвестности, понял я. — Дело в том, что за отколовшимися частями нашего собрата охотятся известные уже вам «странники». Зачем, пытался выяснить Трос, но не преуспел в этом. Он вам ещё расскажет свою историю, но всему своё время. Так вот, «странники» наверняка охотились и за этой частью, которую вы принесли, но вы оказались удачливее или проворнее, если хотите. Вы ничего странного не заметили там, в сибирской тайге?
— Как же, не заметили. — Проворчала Сонька. — Ели ноги унесли от группы быстрых зомби.
— Вот! — Воссиял Второй и вновь опустился на своё ложе. — Это доказывает, что «странники» тоже тянутся к отколовшимся частям. Правда как-то коряво и неумело, но то, что они пробивают время, вызывает у нас некоторые опасения. Поэтому нужно торопиться, пока мы в силах ещё повлиять на процесс.
— Так в сорок третьем году нам тоже придётся встретиться с зомби? — Сделал я вид, что не заметил намёка, что пора заканчивать с вопросами. — Или чего нам там ждать?
— Вам наверняка будут мешать. — Согласился Второй. — Но вот кто, этого я не знаю. Силы «странников» растут и что они вам могут противопоставить, остаётся лишь догадываться. Впрочем, думаю, что с нашими возможностями и вашими навыками проблем у вас возникнуть не должно. На этот раз можете с собой брать что хотите: любые вещи, любые документы. Ради этого беспрецедентного случая мы собрались вместе и теперь можем практически всё.
Мне показалось, что в образах Второго, посылаемых нам, промелькнул пафос. Да, цивилизация другая, а амбиции те же. Я хмыкнул и задал следующий вопрос скорее из желания подтрунить над возомнившими себя богами артефактами, нежели на самом деле желая знать ответ:
— А чего не можете?
— Считайте, что всё! — Отрезал Второй. — Ещё вопросы?
— Конечно. — Улыбнулся я и пододвинул чашку с кофе поближе, насытившись мясом. — Зачем вам эти части и где теперь сам Первый?
И вновь я с удивлением заметил смятение в цвете перемигивающихся артефактов. А каких вопросов они ждали? Кто убил Кеннеди? Так мне это не интересно.