Рост городского населения 3 глава

Взгляните также, как флот Соединенных Провинций вме­шался в 1645 г. в военные действия на Балтике, чтобы поло­жить конец войне между Данией и Швецией, которая вредила голландским интересам. Если Соединенные Провинции, несмо­тря на все усилия принцев Оранских, воздержались от всякой завоевательной политики в ущерб испанским Нидерландам, то

отнюдь не от слабости. В интересах ли амстердамских купцов было идти освобождать Антверпен, когда устье Шельды и его блокада находились в их руках? Посмотрите, как делегаты Штатов в Мюнстере увеличивали число требований к францу­зам и уловок против них. «Жалкое зрелище — видеть как сии депутаты с нами обходятся», — писал Сервьен¹⁴². Посмотрите (ради еще одного ориентира), как в 1668 г. Соединенным Про­винциям удалось заключить тройственный союз с Англией и Швецией и остановить внушавшее беспокойство продвижение Людовика XIV в испанских Нидерландах. В- те годы —1669 и 1670, — бывшие решающими для всей истории Европы, Ян де Витт, великий пенсионарий, державший в своих крепких руках голландские силы, и посол Людовика XIV великолепный Арно де Помпонн учтиво вели дискуссии на равных. У меня не со­здается впечатления, если к ним внимательно прислушаться, что у голландца был самомалейший комплекс неполноценно­сти перед лицом представителя Короля Солнца. Он очень спо­койно (и, на наш взгляд, здраво) объяснял не верившему своим ушам послу, почему Франция, в сущности, не в состоянии на­вязать Голландии свою волю.

Нет, нидерландское правительство не было несущест­вующим, это было не столько делом правительства, сколь­ко просто следствием экономического веса. При мирных пе­реговорах в Нимвегене (1678 г.), Рисвике (1697 г.) и в Утрехте (1713 г.) Соединенные Провинции оставались державой, имев­шей вес. Подъем Англии и Франции медленно, но верно шел в ущерб им,все более и более раскрывая их недостатки и их хрупкость, но то была эволюция, плоды которой будут вызре­вать долго.

¹⁴³ Аббревиатура,
обозначавшая
голландскую
Ост-Индскую компанию.

¹⁴⁴ A.N., К 1349, f°50v°.

¹⁴⁵ Ibid.

¹⁴⁶ La Court P., de. Op.
cit.. p. 53.

¹⁴⁷ A.E., С P. Hollande,
46, f° 309.

¹⁴⁸ 17 директоров
Ост-Индской компании.

¹⁴⁹ Boxer С. Op. cit.,

P. 46. Цит. по: Papagno G.

Struttura e istituzioni mil'

espansione coloniale:

Portogallo

e Olanda. — DaW Eta

preindustriale all'eta del

capitalismo. Ed.

G.L. Basini, 1977,

P. 88—89.

ЦАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ ДЕЛОВЫХ ОПЕРАЦИЙ

Тем, что голландские политика и образ жизни не перестава­ли защищать и охранять посреди благоприятных и неблаго­приятных перипетий, через которые им приходилось прохо­дить, был комплекс торговых интересов. Интересы эти распо­ряжались всем, все захлестывали — чего не смогли сделать ни религиозные страсти (скажем, после 1672 г.), ни страсти нацио­нальные (к примеру, после 1780 г.). Иностранные наблюдатели зачастую выражали свое возмущение этим, и они — искренние или нет, объективные или необъективные — помогают нам уви­деть это более ясно.

Действительно, как не поражаться, что голландские купцы, терпевшие придирки со стороны VOC ¹⁴³ и ревниво относив­шиеся к ее привилегиям, своими собственными капиталами приводили в движение или поддерживали соперничавшие с нею Ост-Индские компании — английскую, датскую, шведскую, французскую, даже Компанию Остенде? Что они вкладывали деньги во французское каперство в Дюнкерке, которое при слу­чае обращалось против кораблей их соотечественников?¹⁴⁴ Что купцы пребывали в сговоре с варварийскими корсарами, что оперировали в Северном море (правда, варварийцами эти­ми зачастую бывали не признававшиеся в том голландцы)? Что в 1629 г. после захвата около Гаваны испанских галионов ак­ционеры Вест-Индской компании потребовали немедленного раздела добычи и, добившись этого, положили начало первой слабости своей компании?¹⁴⁵ Точно так же именно с оружием, закупленным у голландцев, португальцы изгнали последних из Ресифи в 1654 г., а Людовик XIV напал на Республику в 1672 г. Во время войны за Испанское наследство выплаты француз­ским войскам, сражавшимся в Италии, производились через Амстердам, к возмущению англичан, союзников голландцев в войне с Францией. Дело было в том, что царил купец, и торго­вый интерес играл в Голландии роль интереса государственно­го. «Торговля желает быть свободной», — писал в 1662 г. Пи­тер де Ла Кур ¹⁴⁶. «Барыш — один-единственный компас, кото­рый ведет сих людей», — восклицал Ла Тюйери, французский посол ¹⁴⁷, в письме к Мазарини от 31 марта 1648 г. Около того же времени, в 1644 г., директора Ост-Индской компании энер­гично утверждали, что «города и крепости, кои де Неегеп XVII^г*^а завоевали в Ост-Индии, надлежит рассматривать не как национальные завоевания, но как собственность частных лиц—купцов, которые вправе продавать их кому пожелают, даже если бы речь шла о короле Испанском или о любом дру­гом враге Соединенных Провинций»¹⁴⁹. Враги Голландии — а имя им было легион — без всякого труда продолжили бы такие перечни, составленные по совести, как если бы пороки других были нашей личной заслугой. Один француз заявлял: «В Гол­ландии интерес государства в делах торговли составляет инте­рес частных лиц, они идут нога в ногу [это то же самое, как ска­зать, что государство и купеческое общество были одним и тем же]. Торговля абсолютно свободна, купцам абсолютно ничего

¹⁵⁰ A. N., М 785, dos. 4.
f«16—17.

¹⁵¹ Van Dillen J.G. Isaac
Le Maire et le commerce
des Indes

Orientates. — «Revue d'histoire moderne», 1935, p. 121—137.

¹⁵² A.N., A.E., B^l, 619.
18 июня 1665 г.

не приказывают, у них нет иных правил, коим надлежало бы следовать, помимо правил собственного их интереса: это уста­новленная максима, которую государство рассматривает как вещь главнейшую для себя. Таким образом, когда частное лицо делает для своей коммерции нечто, противоречащее интересу государства, государство закрывает глаза и делает вид, что не замечает сего; об этом легко судить по тому, что произошло в 1693 и 1694 гг. Во Франции не было зерна, голод был всеоб­щим; то было самое тяжкое мгновение войны, казалось, то был момент роковой для Франции и благоприятный для союзников, объединившихся против нее. Разве существовал более высокий государственный интерес для сказанного голландца и для его созников, чем способствовать гибели Франции, дабы заставить ее по крайней мере принять мир на условиях, кои они пожелали бы ей навязать? Следовательно, никоим образом не поставлять ей зерно — разве не должны они были искать всяческих средств для ее истощения, ежели то было для них возможно? Нельзя сказать, что они не ведали о сем политическом обстоятельстве, ибо издали строжайшие запреты всем купцам и хозяевам кораблей, кои зависят от их власти, отправляться во Францию под каким бы то ни было предлогом. Однако разве помешало сие переписке голландских купцов со сказанными француз­скими купцами, с целью отправить им во Францию [хлеб], ис­пользуя корабли шведские и датские или же свои корабли, замаскированные флагом нейтральных стран, а то и боль­ше того — собственные свои корабли под голландским фла­гом?..»¹⁵⁰

Однако в Амстердаме никто вслух не выражал неодобрения ни такому поведению, ни следовавшим одна за другой спекуля­циям или злоупотреблениям, о которых свидетельствуют с на­чала XVII в. и преступные деяния биржевого игрока Исаака Ле Мэра¹⁵¹. Дела — это дела. Для иностранцев, судей в мораль­ных вопросах, все могло произойти в этой стране, «которая не такова, как прочие». Во время второй англо-голландской вой­ны (1665 —1667 гг.) французский посол граф д'Эстрад дошел до того, что вообразил, что есть «риск увидеть сию страну под­чиненной англичанам. В государстве существует сильная ин­трига в пользу сего» ¹⁵².

ОВЛАДЕТЬ ЕВРОПОЙ — ОВЛАДЕТЬ ВСЕМ МИРОМ

Европа была первым условием нидерландского величия. Вторым его условием был весь мир. Но не было ли второе от­части следствием первого? Голландия завоевала торговую Европу — и вполне логично, что мир был ей отдан почти что в придачу. Во всяком случае, что с одной, что с другой сторо­ны, но именно аналогичными методами Голландия навязала свое преобладание, или, лучше сказать, свою торговую моно­полию рядом с собой или вдали от себя.

Старинные экономики с доминирующим городским центром: Амстердам

Овладеть Европой — овладеть всем миром

 

¹⁵³ Du Mont J. Corps
universel diplomatique du
droit des gens, contenant
un recueil des traitez...,
1726, IV, p. 274.

¹⁵⁴ DaSilvaJ.G. Trafics
du Nord, marches du
«Mezzogiorno», finances
genoises: recherches et
documents sur la conjoncture
a la fin du XVI'

siecle. — «Revue du Nord», avril—juin 1959, p. 146. ¹³⁵ Wallerstein J. The Modern World System, I, p. 211; Jeannin P. Op. cit., p. 10.

¹⁵⁶ Moeder —в значении
«торговли—матери,
кормилицы».

¹⁵⁷ Цит. у

И. Валлерстайна: Wallerstein I. Op. cit., p. 198—199.

¹⁵⁸ BraudelF. Medit..., I,
p. 128; Vazquez de
Prada V. Lettres
marchandes d'Anvers. 1960,
I, p. 48.

¹⁵⁹ Da Silva J.G. Banque
et credit en Italie..., I,

p. 593, note 183.

¹⁶⁰ Ibid.

ГЛАВНАЯ ИГРА БЫЛА СЫГРАНА ДО 1585 г.

В средние века Балтика была своего рода Америкой, до ко­торой рукой подать. И вот начиная с XV в. нидерландские ко­рабли, возившие соль и рыбу, составили там конкуренцию ганзейцам. В 1544 г. в Шпейере¹⁵³ Карл V добился от короля Датского свободного прохода через Зунд для фламандских ко­раблей. Десять лет спустя генуэзцы и португальцы в Антверпе­не вследствие острой нехватки продовольствия в своих странах направляли свои заказы на зерно в Амстердам, ставший с этих лет первым портом перераспределения зерна¹⁵⁴ (вскоре скажут «житницей Европы»), в ущерб городу на Шельде. Успех был огромен: в 1560 г. нидерландцы стянули к себе 70% тяжелых перевозок по Балтийскому морю...¹⁵⁵ С этого времени «за­хват» был осуществлен. Зерно и морские товары (naval stores) — доски, брусья, мачты, смола, вар—стекались в Амстердам, и такая мать-торговля (moeder commercie ^15<5) будет еще погло­щать во времена нидерландского великолепия до 60% оборот­ного капитала Соединенных Провинций и занимать до 800 ко­раблей ежегодно. По мнению Астрид Фриис, поток сырья, при­ходившего из стран Балтийского бассейна, был двигателем экономических и политических перемен XVII в.¹⁵⁷

Тем не менее, как бы он ни был важен, он был лишь частью нидерландской игры. В самом деле, торговля балтийских стран не расцвела бы в полной мере без эксплуатации далекого Пире­нейского полуострова, обладателя металлических монет, все более и более становившихся ключом к торговле на Балтике. Ибо нужно было форсировать торговлю прибрежных стран и оплачивать там превышение закупок над продажами.

Но именно перераспределение прибалтийского зерна обе­спечило успех нидерландских кораблей на Юге. Так, восторже­ствовав на Балтике, они немного спустя восторжествовали в Ларедо, в Сантандере, в Бильбао, в Лисабоне, а позднее —в Севилье. С 1530 г., самое позднее—к 1550 г.¹⁵⁸, фламандские урки обеспечивали самую большую долю морских перевозок между Северной Европой и портами Португалии и Испании. Вскоре они будут перевозить пять шестых тех товаров, которы­ми обменивались Пиренейский полуостров и Северная Атлан­тика: пшеницы, ржи, морских товаров и промышленных изде­лий Северной Европы (которые Севилья реэкспортировала в Новый Свет) в обмен на соль, растительное масло, шерсть, вино и особенно — белый металл.

Овладение этим направлением торговли к тому же совпало с открытием амстердамской Биржи. Еще одно совпадение: сра­зу же после великих зерновых экспедиций в Средиземноморье (1590—1591 гг.) амстердамская Биржа была заново перестрое­на¹⁵⁹, а вскоре затем была основана Страховая палата (1598 г.)¹⁶⁰.

Связь Север — Юг была и осталась жизненно важной для обоих партнеров, настолько, что ее не прервало восстание в Нидерландах (1572—1609 гг.). Взаимоотношения между вос­ставшими провинциями и блоком Испании и Португалии бы­ли, если еще раз воспользоваться выражением Жермены Тилль-

i⁶¹ Tillion G. Les Ennemis complementaires. 1960. иг price A. G. The Western Invasions of the ' Pacific and its Continents. 1963, p. 29.

i" Simancas, E°—569, f ° 84 (s. d.); Rau V. Rumos e vicissitudes do comercio do sal portugues nos seculos XIV a XVIII. — «Revista da Faculdade de Letras» (Lisboa), 1963, № 7, p. 5—27.

¹⁶⁴ Данные Фелипе Руиса Мартина из его еще не изданной работы. 1«Braudel F. Medit..., I, p. 535.

>«Ibid., p. 574. i" Braudel F. Medit..., I, p. 575; Berthe J.-P. Us Flamands a Seville аи XV? siecle. — Fremde Kaufleute auf der iberischen Halbinsel. Hrsg. H. Kellenbenz, 1970, S. 243.

¹⁶⁸ Van Klaveren J. Europaische Wirtschaftsgeschichte Spaniens im 16. und 17. Jahrhundert. 1960; Braudel F. Medit..., I, p. 573 sq.

он (по поводу Франции и Алжира вчерашнего, в 1962 г.), взаимоотношениями дополняющих друг друга противни-

ков¹⁶¹, которые не могут и не хотят друг от друга освобо­
диться. В Испании вспыхивали раздражение, моментами ярость,
даже громко объявлялось о репрессивных мерах. В 1595 г. Фи­
липп II повелел захватить в портах полуострова 400 кораблей
(некогда торговля с врагом не наталкивалась на запреты, став­
шие ныне правилом), т. е. две пятых, как нам говорили, гол­
ландского флота, который в то время будто бы составлял тыся­
чу кораблей¹⁶². Но арестованные парусники, поставленные на
обязательные перевозки, в конечном счете были освобождены
или сами освободились. В 1596 и 1598 гг. испанские порты
снова были для них закрыты, но меры эти невозможно было
применить. Точно так же останутся лишь планами и лелеяв­
шиеся одно время великие прожекты отказать восставшим
в соли Сетубала или Кадиса, дабы поставить их на колени¹⁶³.
К тому же соляные поля приатлантической Франции в Бруаже
и Бурнёфе оставались доступными, и разве не они поставляли
для солонины Севера соль, превосходившую качеством соль
Пиренейского полуострова? Наконец, и это главное, Испания,
которая раньше обеспечивала себя пшеницей, с 1560 г. пребыва­
ла во власти кризиса, дезорганизовавшего ее земледелие¹⁶⁴.
Она была выдана на милость иноземному зерну, которого
к концу XVI в. почти невозможно было найти в Средиземно­
морье. В 1580 г., во время завоевания Португалии, оккупирован­
ная страна буквально умирала с голоду; пришлось-таки обра­
титься к Северной Европе, и платежи, непременно производив­
шиеся в золоте, дезорганизовали вплоть до самого Средизем­
номорья испанскую систему обычных трансфертов в звонкой
монете¹⁶⁵. Имел значение и довод советников Филиппа II,
а именно: упразднить торговлю с восставшими означало бы ли­
шить себя дохода с таможен в размере миллиона дукатов
в год^1б6. В самом деле, у Испании не было выбора, она выну­
ждена была принимать эти неприятные и необходимые обме­
ны. И Соединенные Провинции находились в аналогичном по­
ложении. ™~

Испанское расследование, проведенное в Севилье в 1595 г., вскрыло присутствие в городе едва замаскированных корре­спондентов-купцов Северной Европы¹⁶⁷; их письма были пере­хвачены, скомпрометированы оказались высокие особы Испа­нии, но настолько высокие, что расследователь не посмел о них говорить. В это время бесшумное завоевание голландцами Се­вильи уже свершилось¹⁶⁸. В самом деле, до 1568 г. генуэзские банкиры финансировали севильскую торговлю с Америкой и позволяли купеческим кругам города преодолевать благо­даря кредиту длительное ожидание, какое навязывали нескон­чаемые плавания через Атлантику. После 1568 г. генуэзцы от этой деятельности отказались, они предпочли помещать свои капиталы в займы Католическому королю. Освободился ры­нок, и именно купцы с Севера им завладели: они авансировали не деньги, это было еще за пределами их возможностей, но то­вары, цену которых они возмещали по возвращении флотов. Завязалась дополнительная связь: раз и навсегда Север вклю-

Старинные экономики с доминирующим городским центром: Амстердам

Овладеть Европой — овладеть всем миром

 

¹⁶⁹ Van Klaveren J. Op. cit., p. 116—117.

Голландские промыслы, где вытапливался китовый жир, на вулканическом острове Ян-Майен к востоку от Гренландии. Картина К. де Мана, XVII в. Амстердам, Государственный музей.

чился в испанскую торговлю с Индиями. Испанские купцы в Севилье, которыми все больше и больше управляли, станови­лись комиссионерами либо необходимыми подставными ли­цами, ибо по закону торговля Пути в Индии (Carrera de Indias) была ^ закреплена за одними испанцами. Отсюда и странный инцидент, произошедший в 1596 г. В Кадисском за­ливе во время разграбления англичанами порта были захваче­ны шестьдесят кораблей, груженных товарами, предназначен­ными для Индий. Победители предложили их не сжигать—все вместе они стоили при самой низкой расценке более 11 млн. ду­катов — с условием, что им немедленно будет выплачено воз­награждение в два миллиона. Но потерпеть убытки в этом де­ле рисковали не испанцы: товары-то принадлежали голланд­цам. Не потому ли герцог Медина-Сидония, бывший, впрочем, другом (чтобы не сказать сообщником) голландцев, отверг со­блазнительное предложение? Во всяком случае, корабли сгоре­ли¹⁶⁹.

В общем, первый широкий взлет Голландии вытекал из обе­спеченной кораблями и купцами связи между полюсом север­ным— Балтийским морем и фламандской, немецкой и фран­цузской промышленностью — и полюсом южным, которым была Севилья, великий выход на Америку. Испания получала сырье и готовые изделия; _% голландцы обеспечивали себе, офи­циальным или неофициальным путем, оплату в наличных день­гах. И это серебро, бывшее гарантией их имевшей отрицатель­ный баланс торговли со странами Балтийского моря, было средством вскрыть их рынки и устранить их конкуренцию. Улыбку вызовет у нас граф Лестер, который в 1585—1587 гг.,

п» A.N., К 1349, № 133.

Памятная записка

касательно управления

провинциями

Нидерландов (л. 3 и 4);

Pirenne H. Op. cit., 1973,

III, Р- 60.

i⁷¹ Morineau M. Gazettes

hollandaises et tresors

americains. — «Anuario de

Historia economica

у social», 1969,

p. 289—361.

i«Hamilton E. J.

Monetary inflation in

Castile,

1598 — 1660. — «Economic

History», 6 January 1931,

p. 182 f.

i" Braudel F. Medit..., I,

114 Braudel F. Medit..., I, p. 577—578.

p. 463.

будучи послан Елизаветой Английской в Нидерланды, бывшие тогда под покровительством королевы, додумался всерьез пред­ложить им окончательно разорвать их торговые отношения с Испанией¹⁷⁰.

Вполне очевидно, успех Голландии был построен на основе Балтики и Испании одновременно. Видеть только первую и за­бывать о второй означает не понимать процесса, в котором зерно, с одной стороны, и американский белый металл, с дру­гой, играли свои неотделимые друг от друга роли. Если в по­ступлениях драгоценного металла в Севилью (а затем, после 1650 г., в Кадис) увеличила свою долю контрабанда, то, значит, металлический поток не иссяк катастрофическим образом, как показал то Мишель Морино¹⁷¹. Если Испания, определенно больная, решилась или оказалась вынужденной начиная с 1605 г. выпускать в обращение столько плохой медной монеты¹⁷², так это потому, что плохая монета вытесняет хорошую; такою ценой Испания продолжала свою политическую игру по всей Европе. К тому же в 1627 г. граф и герцог Оливарес, избавив­шийся от генуэзских заимодавцев (или ими покинутый), забо­тясь о финансах Кастилии, стал все больше и больше обра­щаться к услугам португальских марранов. Но ведь эти новые заимодавцы были связаны с купцами и капиталами Северной Европы¹⁷³. То была странная, двусмысленная ситуация, о ко­торой мы уже говорили.

И наконец, дополнительный побудительный толчок, кото­рый должен был поставить Амстердам на первое место. Разве не Испания была его творцом, разорив Юг Нидерландов, где долго шла война, снова заняв 18 августа 1585 г. Антверпен, уничтожив, не желая того, активную силу этого конкурен­та Амстердама и сделав из молодой Республики непремен­ный центр объединения протестантской Европы, да к тому же еще оставив ей широкий доступ к американскому белому ме­таллу?

ОСТАЛЬНАЯ ЕВРОПА И СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ

Если бы мы располагали картами последовательной торго­вой экспансии Голландии, то мы бы увидели, как ее империя ма­ло-помалу расширялась по главным направлениям европей­ской торговли—вдоль Рейна до альпийских перевалов, на имевших решающее значение франкфуртской и лейпцигской ярмарках, в Польше, в Скандинавских странах, в России... В 90-е годы XVI в. в связи с неурожаем зерновых в Средиземно­морье голландские парусники прошли Гибралтарским проливом и, как и англичане, которые опередили их на добрых два десят­ка лет, появились на главных магистралях этого моря, зани­маясь за счет итальянских городов выгодным каботажем. Ут­верждают, что проникнуть во Внутреннее море им помогли еврейские купцы¹⁷⁴, но толкала их туда также и конъюнктура. Вскоре их приняли все гавани Средиземного моря, но особое предпочтение перед прочими оказывали им варварийские пор­ты и Ливорно—странный город, который воссоздали Меди-

Старинные экономики с доминирующим городским центром: Амстердам

Овладеть Европой — овладеть всем миром

 

¹⁷⁵ Navigatio ас
itinerarium Johannis
Hugonis Linscotani in
Orientalem sive
Lusitanorum Indiam...,
1599.

¹⁷⁶ Abbe Prevost. Histoire
generate des voyages, VIII,
p. 75.

¹⁷⁷ Ibid.

чи, — и, наконец, порты Леванта и Стамбул, куда им широко открыли двери подписанные ими в 1612 г. капитуляции. Не бу­дем недооценивать в общем итоге голландского взлета важней­шую долю Европы и более чем заметную долю Средиземно­морья. Успех голландских плаваний в Индийском океане не от­вратил их, как можно было бы подумать, от традиционных торговых операций в Средиземном море. Рапп в недавней статье доказал даже, что Голландия, как и Англия нашли в бога­том Внутреннем море золотую жилу, которую они сумели раз­работать и которая более, нежели их деятельность в Атланти­ке, положила начало их первому подъему.

В любом случае, разве могли голландцы, становясь цен­тром европейского мира-экономики, пренебрегать какой бы то ни было из его периферийных частей? Позволить организо­ваться помимо них другой экономической империи, какова бы она ни была, которая сделалась бы их соперницей?

ГОЛЛАНДЦЫПРОТИВ ПОРТУГАЛЬЦЕВ: ЗАНЯТЬ МЕСТО БЛИЖНЕГО

Если Европа, не слишком это замечая, приняла первый опыт голландского господства, то произошло это, быть может, потому, что поначалу опыт этот был скромен и не вызывал по­дозрений, а с другой стороны, потому, что Европа качнулась тогда сама, совершенно этого не сознавая, в сторону Северной Европы, потому, что крутой поворот вековой тенденции, между 1600 и 1650 гг., разделил Европейский континент надвое: на беднеющий регион—Юг, и регион, продолжавший жить более чем нормальной жизнью, — Север.

Долговременное удержание европейского мира-экономики, конечно, предполагало захват его торговли на дальние рас­стояния, следовательно, захват Америки и Азии. Америка, ата­кованная с опозданием, ускользнула от крохотного противни­ка, но на дальневосточную арену, в царство перца и пряностей, снадобий, жемчуга, шелка, голландцы вступили в полном блес­ке и силе и сумели выкроить себе львиную долю. Там они за­вершили завоевание скипетра над всем миром.

Этому смелому предприятию предшествовали разведыва­тельные плавание: плавание Я. X. Ван Линдсхотена¹⁷⁵ в 1582 г., путешествие Корнелиуса Хаутмана¹⁷⁶ в 1592 г., достойное описания в шпионском романе. Лжепутешественник на борту португальского корабля прибыл в Индию; его разоблачили, бросили в тюрьму. Успокойтесь: роттердамские купцы уплати­ли за него [Хаутмана] выкуп, добились его освобождения из темницы, а по его возвращении снарядили четыре корабля, ко­торые были доверены ему и отправились из того же Роттерда­ма 2 апреля 1595 г. Корнелиус Хаутман, который достиг Банта-ма в Индонезии, возвратится в Амстердам 14 августа 1597 г.¹⁷⁷ Возвращение было скромным: менее ста человек и кое-какие товары на борту трех кораблей, в целом прибыли смехотвор­ные. В экономическом плане плавание не окупилось. Но оно принесло уверенность в будущих прибылях. Следовательно,

i'⁸ См. хороший сводный обзор, которым открывается классическая книга У. Морленда: Moreland W. H. From Akbar to Aurangzeb. 1922, p. 1—44

¹⁷⁹ Simancas, Estado Flandes 619, 1601. I»⁰ Abbe Prevost. Op. cit., VIII, p. 75—76. i»¹ A.N., К 1349.

оно имело вид великой премьеры, которую прославляет сквер­ная картина в Амстердамском городском музее.

Ничего, однако, не было сенсационного в экспансии, кото­рая без излишней спешки пойдет своим чередом и которая к то­му же поначалу стремилась быть скромной, скорее мирной, чем воинственной¹⁷⁸. Португальская империя, престарелая да­ма, которой скоро должно было исполниться сто лет, чувство­вала себя довольно-таки плохо и не способна была преградить дорогу новоприбывшим. Что же касается купцов Соединенных Провинций, то они охотно договаривались даже с врагом, что­бы лучше обеспечить плавания своих кораблей. Именно это де­лал Ноэль Карон, агент «мятежных Штатов» {Estados rebeldes) в Англии, один снарядивший корабль в Ост-Индию, вложив в это дело все свое достояние, свой caudal. По сему поводу он переписывался со знакомым испанским агентом, обосновав­шимся в Кале¹⁷⁹.

Не желание ли покоя заставляло нидерландские корабли на­правляться прямиком в Индонезию? На широте мыса Доброй Надежды открывалось несколько путей: один— внутренний, который шел вдоль побережья Мозамбика и на севере позво­лял поймать муссон и достигнуть Индии; другой^- внешний, или, лучше сказать, «дальнего плавания», который мимо во­сточного побережья Мадагаскара и Маскаренских островов, а затем по проходу, что пересекает сотню островов и островков Мальдивского архипелага, продолжался все время прямо до Суматры и Зондского пролива, чтобы закончиться в Бантаме, великой яванской гавани. При плавании по этому долгому пути использовали не муссоны, а пассаты, торговые ветры (trade winds) английских моряков: этим маршрутом шел Корнелиус Хаутман, который после долгого пути по открытому морю 22 июня 1596 г. прибыл в Бантам. Отвечал ли выбор такого пути желанию обойти Индию, где португальское присутствие было закреплено лучше, чем в других районах? Или же, что весьма возможно, с самого начала присутствовал сознательный выбор в пользу Индонезии и ее тонких пряностей? Заметим, что этот путь уже был путем арабских мореплавателей, ходивших на Суматру и тоже хотевших ускользнуть от португальского над­зора.