Рост городского населения 1 глава

шерстяные, шелковые, золотая и серебряная парча, ленты, кожа с золотым тиснением, сафьяны, замша, рафинадные заводы, различные химические производства; Саардаме—деревне, рас­положенной близко к великому городу, где находилась «самая большая судостроительная верфь в мире». Для всех этих видов деятельности иностранная рабочая сила имела решающее зна-

Старинные экономики с доминирующим городским центром: Амстерда

Соединенные Провинции у себя дома

⁵⁹ Игравшие более

значительную роль, чем

немецкие евреи, сефарды

были прежде всего

португальцами,

имевшими свое особое

кладбище в Оуверкерке.

См.: Le Guide

d'Amsterdam, 1701, p. 38;

см. также библиографию

Вайолет Барбур: Barbour V.

Op. cit., p. 25, note 42.

Относительно

португальских евреев см.

статью Э. М. Коэна:

Koen E.M. Notarial

Records relating to the

Portuguese Jews in

Amsterdam up to

1639. — «Studio.

Rosenthaliana», Janvier

1973, p. 116—127.

⁶⁰ Sombart W. Die Juden und das Wirtschaftsleben.

1911, S. 18; BraudelF. Medit..., I, p. 567 sq. ^et Braudel F. Medit..., I, p. 567.

" Schulin E. Handelsstaat England. 1969, S. 195. " Cm t. 2, с 147. ⁶⁴ Van der Essen L. Alexandre Farnese, prince de Parme, gouverneur general des Pays-Ваз, 1545—1592. IV, 1935, p. 123.

⁹⁵ Boxer C.R. Op. cit., p. 19, note 5.

чение. В Гарлеме именно рабочие, пришедшие из Ипра, из Ондскота, определили подъем текстильного производства в городе. Точно так же в конце XVII в. промышленность Со­единенных Провинций получит дополнительный импульс и расширится вследствие массового прибытия французских протестантов после отмены в 1685 г. Нантского эдикта.

Среди этих потоков беженцев — французских протестантов, протестантов антверпенских или евреев с Пиренейского полу­острова— было немало купцов, зачастую обладателей значи­тельных капиталов. В особенности способствовали успеху Гол­ландии евреи-сефарды⁵⁹. Вернер Зомбарт утверждал, будто бы они ни более ни менее как принесли в Амстердам капита­лизм⁶⁰. Это явное преувеличение. Зато несомненно, что они оказали серьезную поддержку городу, например в сфере век­сельных операций и еще больше — в области биржевых спекуля­ций. В этих делах они были мастерами и даже созидателями. Они также были хорошими советчиками, инициаторами созда­ния деловых сетей, связывавших Голландию с Новым Светом и Средиземноморьем⁶¹. Один английский памфлетист XVII в. подозревал даже амстердамских купцов в том, что они привле­кали их единственно в торговых интересах—«евреи и прочие иноземцы открыли для них свою собственную мировую тор­говлю»⁶². Но разве же евреи, как опытные деловые люди, не устремлялись постоянно туда, где экономика преуспевала? Если они прибывали в ту или иную страну, то это означало, что дела там идут хорошо или пойдут лучше. Если они уезжали, то это означало, что дела тут идут плохо или пойдут хуже. Разве не начали евреи покидать Амстердам около 1653 г.?⁶³ Во вся­ком случае, тридцать лет спустя, в 1688 г., они последовали в Англию за Вильгельмом Оранским. Не означает ли это, что в ту пору Амстердам, несмотря на видимость, чувствовал се­бя не так хорошо, как в первые десятилетия этого века?

В любом случае евреи были не единственными, кто «со­здал» Амстердам. Все торговые центры Европы предоставили свой контингент городу, который собирался стать или уже стал центром мира. Первая роль, конечно, принадлежала антвер­пенским купцам. Антверпен, взятый Александром Фарнезе 27 августа 1585 г. после достопамятной осады, добился при капи­туляции мягких условий, в частности возможности для своих купцов либо остаться, либо покинуть город, забрав с собой свое имущество⁶⁴. Те из них, кто выбрал изгнание в Голлан­дию, прибыл туда, следовательно, не с пустыми руками: они принесли капиталы, компетентность, торговые связи, и это, бесспорно, было одной из причин быстрого старта Амстерда­ма. Жак де Ла Файль, антверпенский купец, обосновавшийся в новой северной столице, не преувеличивал, когда писал 23 апреля 1594 г.: «Здесь Антверпен превратился в Амстердам»⁶⁵. Разве же не была треть населения города к 1650 г. иностранного происхождения или потомками иностранцев? Половина пер­вых вкладов Амстердамского банка, созданного в 1609 г., по­ступила из Южных Нидерландов.

В результате Амстердам будет быстро расти (50 тыс. жите­лей в 1660 г., 200 тыс. —в 1700 г.) и скоро смешает все нацио-

нальности, довольно быстро превратив толпу фламандцев, вал-лонцев, немцев, португальцев, евреев, французских гугенотов в истинных голландцев— Dutchmen. Разве то, что сформирова­лось, не было в масштабе всей страны нидерландской «на­цией»? Ремесленники, купцы, импровизированные мореходы, чернорабочие трансформировали маленькую страну, сделали из нее другую. Но разве также не взлет самой Голландии подал сигнал к успеху, создал его условия?

ПРЕЖДЕ ВСЕГО РЫБОЛОВСТВО

Соединенные Провинции были «Египтом Европы», даром Рейна и Мааса: именно таким образом подчеркнул Дидро⁶⁶ ре­чной и сухопутный аспекты Соединенных Провинций. Но пре­жде всего последние были даром моря. Нидерландский народ «столь сильно склонен к мореплаванию, что можно сказать, во­да более его стихия, нежели земля»⁶⁷. На часто бушующем Се­верном море он прошел свое ученичество в рыболовстве, кабо­тажном плавании, перевозках на дальние расстояния, в мор­ской войне; по словам одного англичанина (1625 г.), не было ли Северное море «академией мореходов и лоцманов голландских мятежников»⁶⁸? Так что прав был Уильям Темпл: «Республика Соединенных Провинций вышла из моря, оттуда же почерпну­ла она свою силу»⁶⁹.

Голландия и Зеландия испокон веков населяли Северное
и соседние моря своими рыбаками. Рыболовство было нацио­
нальным промыслом — по меньшей мере четырьмя «промы-
a.n., к U4V, ш, слами». Первый, у берегов и в пресных водах, обеспечивал раз-
162 v'° sq. (1699). нообразное снабжение «очень нежными сортами рыбы»⁷⁰; то

была «рядовая» ловля, но по стоимости она составляла при­
мерно половину «большого лова» — огромного сельдяного
промысла⁷¹, рядом с которым выглядела относительно скром­
но ловля трески и пикши в Исландском море и на Доггер-
банке⁷² и «охота» на китов, любопытным образом именовав­
шаяся «малым ловом». •*-

Около 1595 г.⁷³ голландцы открыли Шпицберген и тогда же научили баскских рыбаков гарпунить кита⁷⁴. В январе 1614 г. эта ловля была уступлена в качестве монопольной Северной компании «от берегов Новой Земли до пролива Дейвиса, вклю­чая Шпицберген, остров Медвежий и прочие места»⁷⁵. Компа­ния была упразднена в 1645 г.⁷⁶, но Амстердам ревниво сохра­нял контроль и прибыли⁷⁷ от фантастических избиений китов на крайнем Севере, которые изливали на него тонны жира (для изготовления мыла, освещения для бедняков, обработки сукон) и центнеры китового уса. В удачном 1697 г.⁷⁸ «из портов Гол­ландии отправилось 128 кораблей для «ловли» китов, из них во льдах погибло 7, а 121 возвратился в свои гавани, добыв 1255 китов, давших 41 344 бочонка ворвани. Каждый бочонок обыч­но продается по 30 флоринов, что составляет в целом 1 240 320 флоринов. Каждый кит дает обыкновенно две тысячи фунтов китового уса, оцениваемого 50 флоринов за квинтал, что со­ставляет для 1255 китов 1255 тыс. флоринов, а обе суммы, сло-

'^s По случайности ли, но нам не сообщается о 1жидком] китовом жире.

⁸⁰ A.N., А. Е., В¹, 624.
* 27 января—27

мая.— Прим. перев. ** 14 сентября—25 ноября. — Прим. перев.

⁸¹ Accarias de Serionne J.
Op. cit., I, p. 255

⁸² Ibid, II, p. 54.

⁸³ Wilson С Anglo-Dutch
Commerce and Finance in
the Eighteenth Century
1941, p. 3.

⁸* La Court P., de. Op cit., p. 28.

⁸⁵ Цит. no: Wilson С
Profit and Power. A Study
of England and the Dutch
Wars. 1957, p. 3.

⁸⁶ Pinto I., de. Op. cit
p. 263.

⁸⁷ Accarias de Serionne J.
La Richesse de
VAngleterre. 1771, p. 42
44. '

⁸⁸ Argens J.-B., d'. Op
dt.. Ill, p. 193.

⁸⁹ A. N., A.E., B', 619,
переписка Помпонна
(Гаага, 16 мая 1669 г.).
Те 20 тыс. кораблей,

о которых говорил Кольбер,—это попросту преувеличение. В 1636 г. корабельный состав флота включал будто бы от 2300 до 2500 единиц плюс 2 тыс. больших судов сельдяного лова. Ср.: Price J. L. Op. cit., p. 43. Наша оценка (600 тыс. тонн) примыкает к оценке В. Фогеля: Vogel W. Zur Grosse der Europaischen Handelsflotten... — Forschungen und Versuche zur Geschichte des Mittelalters und der Neuzeit 1915 S. 319.

Амстердам

женные вместе, дают в целом 2 495 320 флоринов»⁷⁹. Перечень этот показывает, что в среднем одно китобойное судно добыва­ло в течении кампании десяток китов, хотя в июле 1698 г. толь­ко одно из них доставило в Тексел 21 тушу⁸⁰.

Однако эти богатства мало что значили в сравнении с ло­вом сельди на Доггер-банке вдоль английского побережья в те­чение двух путин: от дня св. Иоанна до дня св. Иакова * и от Воздвиженья до дня св. Екатерины * * ^{8 х}. На протяжении первой половины XVII в. цифры были фантастическими: 1500 рыбо­ловных судов—крупных судов, достаточно просторных, чтобы позволить на борту разделку, засолку и укладку рыбы в бочки, за которыми на места лова приходили небольшие суда, достав­ляя их в Голландию и в Зеландию (даже в Англию, где «гол­ландская» сельдь стоила дороже, нежели выловленная англий­скими рыбаками)⁸². На этих 1500 сельдяных судов (buyssen) на­ходилось 12 тыс. рыбаков и около 300 тыс. бочек рыбы. Копче­ная и соленая сельдь, продававшаяся по всей Европе, была «зо­лотой жилой» Голландии⁸³. Питер де Ла Кур считал, что гол­ландская торговля «уменьшилась бы вполовину, ежели бы у нее отняли торговлю рыбой и товарами, кои от сей торговли зависят»⁸⁴. Как замечал 8 июля 1661 г. сэр Джордж Даунинг, «торговля сельдью связана с торговлей солью; некоторым образом сельдь и соль расширили голландскую торговлю в Балтийском море»^8S. А мы добавим, что торговля на Балтике была подлинным источником голландского богатства.

Тем не менее не переоценивали ли сравнительное место ры­боловства в голландской экономике? После кромвелева Навига­ционного акта и первой англо-голландской войны 1652—1654 гг. сказочный лов сократился более чем на две трети⁸⁶, и— вопреки предсказанию Питера де Ла Кура — без того, чтобы от этого расстроилась голландская машина. Что же касается упадка лова, то объяснялся он снижением доходности, что бы­ло следствием роста цен и заработной платы. Только те, кто за­нимался снабжением судов, еще зарабатывали на жизнь. Но вскоре «выпуски из гавани» (mises hors) сделались слишком до­рогостоящими. Остальное довершила конкуренция иностран­ного лова—французского, норвежского, датского. Впрочем, коль скоро одинаковые причины влекут за собою одинаковые последствия, английскому лову сельди не удалось обрести пол­ного размаха, невзирая на поощрения, объектом которых он был. И тоже по причине слишком высоких издержек⁸⁷.

ГОЛЛАНДСКИЙ ФЛОТ

Истинным орудием голландского величия был флот, рав­ный один всей совокупности других европейских флотов⁸⁸. Французская оценка, относящаяся к маю 1669 г.⁸⁹ и не учиты­вающая «лодки (heu) и малые галиоты [весьма многочислен­ные], что имеют только одну мачту и неспособны ходить в даль­ние плавания», пришла «путем подсчета, каковой полагаю я достаточно обоснованным» (это пишет Помпонн), к цифре в «шесть тысяч» для всех Соединенных Провинций. При 100

Соединенные Провинции у себя дома

тоннах водоизмещения и 8 человеках команды на судно это со­ставило бы самое малое 600 тыс. тонн и, возможно, 48 тыс. мо­ряков. Цифры для того времени огромные, которые мы, ве­роятно, едва ли преувеличиваем.

К количеству добавлялось качество. После 1570 г. голланд­ские судостроительные верфи создали торговый корабль, став­ший сенсацией, — Vlieboot, «флейта», прочное парусное транс­портное судно с округлыми бортами, большой вместимости и обслуживаемое немногочисленной командой: на 20% мень­шей, чем на судах того же тоннажа. То было значительное преимущество, если вспомнить, что в дальнем плавании затра­ты на личный состав (заработная плата, питание) долгое вре­мя были главным пунктом издержек. Голландская скупость разыгрывалась тут вовсю: рацион был скуден ⁹⁰ — «рыба да ка­ша»; даже капитаны «довольствуются... куском сыра либо лом­тем солонины двух-трехлетней давности» ^{9 г}; никакого вина; сла­бое пиво и иногда, при бурном море, немного скупо распреде­лявшегося арака. «Из всех наций, — заключал один француз,— голландцы самые экономные и самые умеренные, всего менее предающиеся роскоши и бесполезным расходам»⁹².

Пространный французский отчет, относящийся к 1696 г., не без некоторой зависти уточнял все преимущества голландского флота перед конкурентами. «Голландцы, занимаясь морской торговлей, ходят почти на одних только транспортах, которые

Старинные экономики с доминирующим городским центром: Амстердам

Соединенные Провинции у себя дома

" А. К, М 785, dos. 4, f- 68—69. ⁹* Ibid.

" У них раскрывали корму, чтобы можно было погрузить мачты. ⁹⁶ Le Guide d'Amsterdam. 1701, p. 81.

в военное время экспортируют вооруженные фрегаты. Это большие корабли, располагающие глубокими трюмами, кои мо­гут вместить много товара; по правде говоря, это плохие ходо­ки под парусом, но, хоть они и грубой и тяжелой постройки, более мореходные, для коих не нужно столько команды (sic!), как для прочих кораблей. Французы вынуждены держать четы­рех или пять человек экипажа на корабле в 20 или 30 тонн для его управления; голландцы держат двух, самое большее трех человек. На корабль от 150 до 200 тонн французы ставят 10-—12 человек, голландцы—всего 7 или 8; французы ставят 18,20—25 человек на корабль в 250, 300 или 400 тонн, а голландцы — только 12—16, самое большее 18. Французский матрос получает 12, 16, 18—20 ливров в месяц, а голландец довольствуется 10— 12 ливрами, и офицеры—соответственно. Для рациона фран­цузских матросов требуются хлеб, вино, сухари, чисто пшенич­ные и вполне белые, свежее и соленое мясо, треска, сельдь, яйца, масло, горох, фасоль, а когда они едят рыбу, надобно, чтобы она была приправлена, да и то они не хотят ее есть, разве что по постным дням. Голландцы же довольствуются пивом, ржаным хлебом и сухарями, зачастую очень черными, но отлич­ного вкуса, сыром, яйцами, маслом, небольшим количеством солонины, горохом, кашей и едят много вяленой рыбы без при­правы каждый день, не различая постный или скоромный, а это стоит намного меньше, нежели мясо. Французы, обладая более пылким и подвижным темпераментом, едят 4 раза в день, гол­ландцы, коих темперамент холоднее, едят всего 2, самое боль­шее 3 раза. Французы строят свои корабли из дуба, скрепленно­го железом, что стоит дорого; большая же часть голландских кораблей, особенно тех, что не ходят дальше, чем во Францию, сделаны всего лишь из сосны и скреплены деревянными шипа­ми, и хоть порой они и больше, стоят они при постройке вполо­вину меньше, нежели наши. У них также и более дешевые сна­сти, они ближе нас расположены к Северу, откуда черпают же­лезо, якоря (anghres) (sic!), коноплю для канатов и веревок, кои они изготовляют сами, так же, как и парусину»⁹³.

В самом деле, другое преимущество голландского судо­строения заключалось в недостижимых для конкурентов ценах на его верфях: как гласит французская переписка, «секрет их в том, чтобы делать повозки [читай: корабли] дешевле, чем де­лают это другие»⁹⁴. Вне сомнения потому, что корабельный лес, смола, вар, канаты, все эти драгоценные морские товары (naval stores) поступали к ним прямо из стран Балтийского моря, включая и мачты, доставлявшиеся специальными кораб­лями⁹⁵. Но также и потому, что они использовали самую но­вейшую технику (механические пилы, мачтоподъемные маши­ны, изготовление взаимозаменяемых запасных частей) и опыт­ных мастеров и рабочих. Настолько, что знаменитые саардам-ские верфи около Амстердама могли взять обязательство, «при условии, что они будут предуведомлены за два месяца, строить каждую неделю остальной части года военный корабль, гото­вый для подъема такелажа» ^9б. Добавим, что в Голландии, ка­кую бы область деятельности мы ни взяли, кредит был легко­доступен, обилен, дешев. Ничего нет удивительного в том, что

97 Мальтийские архивы,

65-26.

»• Dermigny L. Le

Commerce й Canton...,

p. 161, note 4.

«A.N., G\ 1695, f° 52,

15 февраля 1710 г.

ю° Об этой экспедиции

см.: Dumont de

Bostaquet I. Memoires.

1968.

io" A.N., К 1348, №132,

Г 130.

юг Москва, АВПР, 50/6,

д. 537, л. 1, 12/23 января

1787 г.

очень рано голландские корабли стали экспортироваться за границу, в Венецию, Испанию и даже на Мальту для корсар­ских предприятий [мальтийских] рыцарей в морях Леванта⁹⁷.

В дополнение к этому Амстердам стал первым рынком Европы для кораблей, приобретаемых по случаю. Ваш корабль потерпел крушение у берегов Голландии — в течение несколь­ких дней вы можете купить другой и погрузиться на него со своей командой, не теряя времени: посредники даже обеспечат вас грузом. Но зато, если вы приедете сушей для такой покуп­ки, то вам лучше привести своих матросов с собой. Потому что в Соединенных Провинциях в транспортных делах человек был единственным, чего не хватало.

Однако от него, от этого человека, не требовалось быть опыт­ным моряком. Достаточно, чтобы были замещены руководя­щие посты. А с прочим справится какой угодно новобранец. Национальной вербовки, активно проводившейся вплоть до де­ревень внутри страны, было недостаточно. Так же как было ее недостаточно в Венеции и затем в Англии. Значит, иностранец предлагал свои услуги либо их добивались от него насиль­ственным путем. «Ходокам в Голландию», приходившим рабо­тать киркой, лопатой или серпом, случалось оказываться на па­лубе корабля. В 1667 г. на службе Соединенных Провинций будто бы состояло 3 тыс. шотландских и английских моря­ков⁹⁸, а по данным одного французского письма, проводив­шееся Кольбером снаряжение кораблей якобы привело к репа­триации во Францию 30 тыс. моряков, пребывавших главным образом на службе у Голландии⁹⁹.

Достоверность этих цифр не гарантирована, но ясно, что Голландия могла взвалить на себя перевозки по морям мира лишь в той мере, в какой она получала от несчастной Европы необходимую дополнительную рабочую силу. А эта рабочая сила рада была примчаться на зов. В 1688 г., когда Вильгельм Оранский готовился отправиться в Англию, чтобы изгнать от­туда Якова II, команды того флота, что проскочит под носом у кораблей Людовика XIV, были набраны с известной легко­стью: стоило только увеличить плату при вербовке ¹⁰°. Короче говоря, то была не «вялость» Европы¹⁰¹, но нищета ее, позво­лившая голландцам «заложить начало» своей Республики. Еще в XVIII в. нехватка команд, столь острая в Англии, все еще ощущалась в Голландии. Когда во времена Екатерины II рус­ские корабли останавливались в Амстердаме, некоторые из их матросов выбирали свободу; голландские вербовщики хватали их «на лету», и несчастные в один прекрасный день, оказыва­лись на Антильских островах или на Дальнем Востоке, жалоб­но умоляя вернуть их на родину¹⁰².

ИМЕЛОСЬ ЛИ «ГОСУДАРСТВО» СОЕДИНЕННЫХ ПРОВИНЦИЙ?

Правительство в Гааге слыло слабым, непрочным. Из чего следовало бы заключить, что незначительный политический аппарат благоприятствовал подвигам капитализма, даже был