Важнейшие пути антверпенской торговли

Эти пути обрываются в итальянских перевалочных пунктах, как и в великих перевалочных пунктах Лисабона и Севильи. Однако существовали некоторые их продолжения, не указанные на нашей карте,— в Бразилию, к островам Атлантики и побережью Африки. Средиземное море практически непосредственно не затрагивалось. (По данным кн.: Vasquez de Prada V. Lettres marchandes d'Anvers, I, s. d., p. 35.)

212 Ramsay G.D. The
City of London. 1975,
p. 12.

²¹³ Coornaert E. Anvers
a-t-elle ей же flotte
marchande? — Le Navire et
I'economie maritime. P.p.
M.Mollat, 1960, p. 72 sq.
2i* Ibid., p. 71, 79.

21⁵ Ramsay G.D. Op.
cit., p. 13.

216 Pirenne H. Op. cit., II,
p. 57.

21⁷ Ramsay G.D. Op.
cit., p. 18.

218 Guicciardini L.
Description de tons les
Pays-Bos. 1568, p. 122.
21» Vander Wee H. Op.
cit., II, p. 203.

220 Coornaert E. La
genise du systime
capitaliste: grand
capitalisme et economie
traditionnelle a Anvers аи
XVI^е siecle. — «Annales
d'histoire economique et
sociale», 1936, p. 129.

221 Cox O.C. Op. cit.,
p. 266.

ворили о лордах Антверпена²¹²) принадлежали к нескольким семействам его немногочисленного земельного дворянства, и они удерживались у власти столетиями. В принципе эшеве-нам даже запрещалось вмешиваться в дела — запрет довольно любопытный, но настоятельно повторяемый, вне сомнения, по­тому, что он не был действенным. Наконец, Антверпен не имел местных купцов международного масштаба; игрой руководили иноземцы—ганзейцы, англичане, даже французы, но особенно южане—португальцы, испанцы, итальянцы.

Конечно же, следует учитывать нюансы. Да, Антверпен ра­сполагал флотом ²¹³, в общей сложности сотней небольших су­дов водоизмещением от 80 до 100 тонн, но что они значили рядом с иностранными кораблями, голландскими, зеландски­ми, португальскими, испанскими, итальянскими, рагузински-ми, каталонскими, английскими, бретонскими, которые подни­мались по Шельде или останавливались у острова Валхерен?²¹⁴ Что касается лордов Антверпена, то эти достойные особы зача­стую более или менее открыто ссужали деньги² *^s. Они на свой лад служили торговым интересам города. И тем не менее город этот был как бы невинным: именно чужаки его домогались, именно они его наводняли, создавали его блеск. Не Антверпен жадно захватывал мир, как раз наоборот: это мир, выведен­ный из равновесия Великими [географическими] открытиями, устремившийся в сторону Атлантики, ухватился за Антверпен за неимением лучшего. Город не боролся за то, чтобы ока­заться на видимой вершине мира. Он в одно прекрасное утро проснулся на ней.

Итак, осмелимся сказать, что он не сразу полностью спра­вился со своей ролью. Антверпен не выучил еще свое [домаш­нее] задание, он не был независимым городом. Заново включен­ный в 1406 г. в состав герцогства Брабантского²¹⁶, Антверпен подчинялся государю. Несомненно, он мог с ним хитрить, и бу­дет хитрить, намеренно затягивая исполнение не нравящихся городу ордонансов. В сфере религиозных дел Антверпену даже удастся сохранить политику терпимости, необходимую для его подъема²¹⁷. Лодовико Гвиччардйни, наблюдавший город в бо­лее поздний период (1567 г.), почувствовал это стремление к не­зависимости: «Он управляется и руководится почти как воль­ный город»²¹⁸. И все же Антверпен не был ни Венецией, ни Ге­нуей. К примеру, в пору самой оживленной своей активности он пострадает из-за мер в отношении монеты, принятых брюс­сельским «правительством» в 1518 и 1539 гг.²¹⁹ Добавим, что в момент своего взлета то был еще город старинный, средневе­ковый, как о нем было сказано ²²⁰, с опытом ярмарочного го-.рода²²¹. То есть он обладал, вне сомнения, духом радушия и некоторым проворством в ведении коммерческих дел и сде- лок, которые следовало заключать быстро. Но у него было ма­ло либо не было вовсе опыта в морских предприятиях, в тор­говле на дальние расстояния, в новых формах торговых объ­единений. Как же он мог сразу же в полную силу играть свою новую роль? Однако же более или менее быстро ему пришлось приспосабливаться, импровизировать: Антверпен, или импро­визация.

 

Старинные экономики с доминирующим городским центром: до и после Венеции

Неожиданный успех Португалии, или От Венеции к Антверпену

 

²²² Van der Wee H. Op.
cit., 3 vol.

²²³ Ibid., II, p. 128.

²²⁴ Van der Wee H. Op. cit., II, p. 120.

ЭТАПЫАНТВЕРПЕНСКОГО ВЕЛИЧИЯ

Все говорит о том, что новая роль Антверпена зависела от международных, в некотором роде внешних условий. Венеция после нескончаемых войн будет наслаждаться более чем столе­тие (1378—1498 гг.) бесспорным преобладанием. В аналогич­ном положении Амстердам продержался столетие и даже боль­ше. Напротив, Антверпен познал с 1500 по 1569 г. весьма бур­ную историю: слишком много было столкновений, скачков, схваток. Почва его процветания непрестанно колебалась, невзи­рая на ненадежные силовые линии, которые в нем перекрещива­лись и приносили ему многообразные дары и стесняющие и не-одназначные прихоти захватывавшей мир Европы, а возмо­жно, и из-за этих силовых линий. Я бы сказал (перечитав клас­сическую книгу Германа Ван дер Bee²²²), что главной причиной неуверенности в Антверпене было то, что вся экономика Евро­пы, оказавшаяся под воздействием наносивших ей удары конъ­юнктур и неожиданностей, в XVI в. еще не набрала своей крейсерской скорости, того равновесия, которое было бы дол­говременным. Чуть более сильный, чем другие, нажим—и про­цветание Антверпена расстраивалось, приходило в негодность, либо, наоборот, восстанавливалось и усиливалось в мгновение ока. Фактически в той мере, в какой его развитие довольно вер­но воспроизводило европейскую конъюнктуру.

Не слишком преувеличивая, можно сказать, что все происхо­дило так, словно в Антверпене сменяли друг друга три города, схожие и разные, из которых каждый развивался в течение пе­риода подъема, за которым следовали трудные годы.

Из этих трех последовательных подъемов (1501—152.1, 1535—1557, 1559—1568 гг.) первый проходил под знаком Пор­тугалии. На него «работал» перец; но, как показывает Г. Ван дер Bee²²³, Португалия играла свою роль в полной мере лишь в силу сговора между королем в Лисабоне, хозяи­ном пряностей, и южногерманскими купцами, хозяевами бело­го металла,— Вельзерами, Хёхштеттерами и самыми крупны­ми или самыми удачливыми из всех Фуггерами. Второй взлет следует занести в актив Испании и белого металла, на сей раз американского, который в 30-е годы XVI в. дал своим полити­ческим хозяевам решающий аргумент в пользу расширяющейся экономики. Третий и последний взлет был результатом возв­ращения спокойствия после заключения мира в Като-Камбрези (1559 г.) и яростного рывка антверпенской и нидерландской промышленности. Но разве в ту пору форсирование развития индустрии не было последним средством?

ПЕРВЫЙ ВЗЛЕТ, ПЕРВОЕ РАЗОЧАРОВАНИЕ

К 1500 г. Антверпен был всего лишь учеником. Но вокруг него густонаселенные Брабант и Фландрия пребывали в со­стоянии эйфории. Несомненно, торговля ганзейцев была более или менее устранена²²⁴: сахар с островов Атлантики занял ме-

«s Van Houtte J. Op.

cit, P- 82.

2" Doehaerd R. Etudes

anversoises. 1963, I, p. 37

sq., 62—63.

*^2T Braacamp Freire A.

Op. cit., p. 322 sq.

"" Van der Wee H. Op.

cit., I, Appendice 44/1.

сто меда, а роскошь шелков сменила роскошь мехов. Но и на самой Балтике голландские и зеландские суда конкурировали с ганзейскими кораблями. Англичане сделали из ярмарок в Берген-оп-Зоме и в Антверпене перевалочные пункты для своих сукон, импортировавшихся суровыми, окрашивавшихся на месте и перераспределявшихся по всей Европе, в особенно­сти в Центральной Европе²²⁵. Последним преимуществом Антверпена было то, что немецкие купцы, особенно из Южной Германии, во множестве обосновались в городе и именно они, согласно данным новейших исследований²²⁶, были первыми, кто предпочел Брюгге порт на Шельде, более доступный для них. Они поставляли в город рейнское вино, медь, серебро (бе­лый металл), которое создало богатство Аугсбурга и его куп­цов-банкиров.

В этой окружавшей Антверпен среде внезапное прибытие перца, который был доставлен сюда прямо после португальских плаваний, единым махом изменило общие условия обмена. Первое судно с пряностями бросило якорь в 1501 г.; в 1508 г. король Португалии основал в Антверпене Фландрскую факто­рию (Feitoria de Flandres)²²¹ ', отделение своей лисабонской Casa da India. Но почему король избрал Антверпен? Вне сомнения, потому, что главным покупателем перца и пряностей—мы го­ворили об этом—была Северная и Центральная Европа, та Европа, которую до того времени снабжал с юга венецианский Фондако деи Тедески. А также, конечно, потому, что Португа­лия поддерживала давние морские связи с Фландрией. Наконец (и особенно), потому, что если после долгих усилий Португа­лия и добралась до Дальнего Востока, то у нее не было ни вене­цианских ресурсов, ни венецианских средств, чтобы поддержи­вать свой успех и им управлять, т. е. организовать с начала до конца распределение пряностей. Уже для плаваний из Индии в Европу и обратно приходилось авансировать громадные сум­мы, а после первых же ограблений в Индийском океане пряности и перец должны были оплачиваться наличными, серебром или медью. Не обращать внимания на перераспределение означало предоставить другому (как сделают это позднее великие Ост-Индские компании) заботу о перепродаже, бремя открывать кредит розничным торговцам (при сроках платежей от 12 до 18 месяцев). По всем этим причинам португальцы доверились антверпенскому рынку. Разве же не мог он делать для порту­гальских пряностей и перца то, что он делал для английских сукон? В обмен на это португальцы находили в Антверпене медь и белый металл немецких рудников, в которых они нужда­лись для своих выплат на Дальнем Востоке.

К тому же распределение через Антверпен было эффктив-ным для Северной Европы. За несколько лет венецианская мо­нополия была там сломлена, по крайней мере нарушена. В то же время широкий поток меди и серебра переориентировался с Венеции на Лисабон. В 1502—1503 гг. только 24 % венгерской меди, экспортированной Фуггерами, поступило в Антверпен; в 1508—1509 гг. соотношение составило 49% для Антверпена, 13 % для Венеции²²⁸. Что же касается серебра, то в 1508 г. офи­циальное уведомление правительства Нидерландов оценивало

Старинные экономики с доминирующим городским центром: до и после Венеции

29 Ibid., II, p. 125. 30 Ibid., p. 130—131. 31 Ibid., p. 131. 32 Ibid., p. 129. 33 Ibid. 34 Braacamp Freire A. Op. cit., p. 407. 235 Magalhaes-Godinho V. L'Economie de Г Empire portugais aux XVе et XVIе siecles. 1969, p. 471. 236 Nef J.U. Silver production in central Europe, 1450—1618. —«The Journal of Political Economy», 1941, p. 586. 237 Braudel F. Medit..., I, p. 497. 238 Gascon R. Grand commerce et vie urbaine аи XVIе siecle. Lyon et ses marchands. 1971, p. 88. 239 Van der Wee H. Op. cit., II, p. 156.

примерно в 60 тыс. марок²²⁹ вес металла, проследовавшего транзитом через Антверпен в Лисабон: Запад лишался своего бе­лого металла в пользу португальского [торгового] кругооборо­та. Так что немецкие купцы оказались в сердце бума, вознесше­го Антверпен, будь то Шетцы из Ахена, центра производства меди²³⁰, или аугсбургские Имхофы, Вельзеры, Фуггеры. Их прибыли накапливались: с 1488 по 1522 г. Имхофы ежегодно увеличивали свой капитал на 8,75%, Вельзеры—на 9% (с 1502 по 1517 г.), а Фуггеры—в целом на 54,5% (с 1511 по 1527 г.)²³¹. В таком быстро менявшемся мире итальянские фир­мы сталкивались с тяжкими трудностями: Фрескобальди обан­кротились в 1518 г., Гуальтеротти ликвидировали свои пред­приятия в 1523 г.²³²

Очевидное процветание Антверпена завершится, однако, складыванием подлинного денежного рынка лишь с опозда­нием. Такой рынок может существовать, лишь будучи связан с кругооборотом векселей, платежей и кредита во всех европей­ских пунктах и рынках, где производилась ремиссия (особенно в Лионе*, Генуе, на кастильских ярмарках), и Антверпен лишь замедленно туда внедрялся. Например, с Лионом, который тогда руководил всей этой игрой, он оказался связанным толь­ко к 1510—1515 гг.²³³

А затем начиная с 1523 г. для Антверпена начались мрачные годы. Войны между Валуа и Габсбургами в 1521—1529 гг. пара­лизовали международную торговлю и рикошетом создали стеснения для антверпенского денежного рынка, который толь­ко начинался. В 30-е годы расстроился рынок перца и пряно­стей. Прежде всего Лисабон вновь взял на себя роль перерас­пределяющего: Фландрская фактория {Feitoria de Flandres) утратила смысл своего существования и в 1549 г. была ликви­дирована²³⁴. Может быть, как предположил В. Магальяйс-Годинью,²³⁵ из-за того, что Португалия нашла рядом с со­бой—:В Севилье — американский белый металл, тогда как не­мецкие рудники находились на спаде и начиная с 1535 г.²³⁶ поч­ти что прекратили производство [серебра]. Но главным обра­зом потому, чо сказалась реакция Венеции: поступавший с Ле­ванта перец, который Венеция продавала, был дороже лисабон-ского, но лучше по качеству²³⁷ и к 30-м годам XVI в., а еще больше после 1540 г. венецианские закупки на Ближнем Востоке возросли. В 1533 —1534 гг. в Лионе²³⁸ Венеция присвоила 85% торговли перцем. Конечно же, Лисабон не прекратил свои поставки в Антверпен, где потругальский перец по-прежнему будет оживлять рынок: с ноября 1539 по август 1540 г. у ост­рова Валхерен бросили якорь 328 португальских судов²³⁹. Но при новой конъюнктуре перец не был более уже в такой мере двигателем, не имевшим себе равных. Португалии не удалось обеспечить себе монополию на него. Произошел раздел рынка с Венецией почти поровну, и раздел этот каким-то образом за­крепился. И наоборот, ничто не мешает думать, что короткий спад середины XVI в. не сыграл также своей роли в затрудне­ниях Антверпена.

Неожиданный успех Португалии, или От Венеции к Антверпену 149

ВТОРАЯ УДАЧА АНТВЕРПЕНА

240 Hamilton E.J. Monetary inflation in Castile, l$gg — 1660. — «Economic History», 6 January 1931, p. 180. 241 1529 г.—Дамский мир [между Францией в Испанией, заключенный в Камбре при посредничестве Луизы Савойской, матери Франциска I, и Маргариты Австрийской, тетки Карла V. — Прим.перев.], 1535 г.—занятие Карлом V Милана. 242 Braudel F. Les emprunts de Charles Quint sur la place d'Anvers. — Colloques International du C.N.R.S., «Charles Quint et son temps». P., 1958, p. 196. 243 Van der Wee H. Op. cit., II, p. 178, note 191. * Урка—голландское грузовое парусное судно с круглыми обводами. — Прим. перев. 244 Chaunu P. Seville et l'Atlantique, VI, p. 114—115. 245 См. ниже, с. 206. 246 Van Houtte J. Op. cit., p. 91.

Что снова вывело Антверпен на подъем, так это рост им­порта американского белого металла через Севилью. В 1537 г. серебро в Испании было достаточно обильно, чтобы заставить правительство Карла V повысить курс золота: соотношение зо­лото—серебро стало тогда не 1 к 10,11, а 1 к 10,61²⁴⁰. Такой приток богатств придал Испании (следовало бы сказать — Кастилии) новое политическое и экономическое измерение. Габсбурги в лице Карла V оказались одновременно господами Испании, Нидерландов, Империи, Италии, где они прочно до­минировали с 1535 г.²⁴¹ Вынужденный производить платежи по всей Европе, император с 1519 г. был привязан к аугсбург-ским купцам-заимодавцам, подлинной столицей которых Оста­вался Антверпен. Именно Фуггеры и Вельзеры мобилизовыва-ли и доставляли необходимые суммы, без чего не было бы им­перской политики. В таких условиях император не мог обой­тись без услуг антверпенского денежного рынка, образовавше­гося как раз между 1521 и 1535 гг., в трудную пору вялой тор­говли, когда займы государю утвердились в качестве един­ственного плодотворного использования капиталов, которые обычно ссужались под процент, превышающий 20²⁴².

И тогда с Испанией произошло то же, что произошло с Португалией. Перед лицом своей новой задачи по ту сторону Атлантики—эксплуатации и строительства Америки—она обретала необходимый вес и выполняла свой долг с разнообраз­ной помощью всей Европы. Ей нужны были лес, брусья, смо­ла, суда, пшеница и рожь стран Балтийского бассейна; для переправки в Америку ей требовались промышленные изделия, холсты, легкие сукна, скобяной товар Нидерландов, Германии, Англии, Франции. Порой—в огромных количествах: в 1553 г.²⁴³ из Антверпена в Португалию и Испанию было отправлено больше 50 тыс. штук холста. Зеландские и голландские кора­бли с 1530 г. и наверняка с 1540 г. сделались хозяевами связей между Фландрией и Испанией с тем большей легкостью, что корабли Бискайского залива оказались отвлечены в сторону Пути в Индии (Carrera de Indias), и пустоту, создавшуюся в мо­реплавании между Бильбао и Антверпеном, нужно было запол­нить. Так что ничего не было удивительного, если Карл V мо­билизовал в 1535 г. против Туниса, а в 1541 г. против Алжира десятки и десятки голландских урок* для перевозки людей, ло­шадей, боеприпасов и продовольствия... Бывало даже, что ко­рабли с Севера реквизировались ради увеличения флотов Пути в Индии²⁴⁴. Невозможно сказать (но мы к этому еще вер­немся²⁴⁵), насколько такая победительная связь Севера с Пире­нейским полуостровом была важна в истории Испании и всего

мира.

Взамен Испания отправляла в Антверпен шерсть (которая выгружалась еще в Брюгге²⁴⁶, но сразу же поступала в город на Шельде), соль, квасцы, вино, сушеные фрукты, растительное масло плюс заморские продукты вроде кошенили, американ­ского красильного дерева, сахара Канарских островов, Но это­го было недостаточно, чтобы сбалансировать обмен, и Испа-

Старинные экономики с доминирующим городским центром: до и после Венеции

ния уравновешивала свой баланс отправками серебряных мо­
нет и слитков, зачастую перечеканивавшихся на антверпенском
²⁴⁷ Braudei f. Midit..., i, Монетном дворе²⁴⁷. Именно американское серебро и испан-
р. 436-^37 _ские купцы в конечном счете вновь оживили жизнь города.

Юному Антверпену начала столетия, португальскому и немец­кому, пришел на смену «испанский» город. После 1535 г. поро­ждавший безработицу развал в делах сошел на нет. Преобразо­вание шло в хорошем ритме, и все извлекали из этого уроки.

Вид Антверпена около 1540 г. Антверпен, Национальный морской музей (National Scheepvaartmuseum).

Промышленный город Лейден, забросив крытый рынок, кото­рый он создал в Амстердаме в 1530 г. ради продажи своих су­кон в Прибалтийских странах, в 1552 г. открыл другой—в Ант­верпене, имея в виду на сей раз рынки Испании, Нового Света и Средиземноморья²⁴⁸.

248 Van der Wee H. Op. cit., II, p. 179, note 195. 249 Soly H. Urbanisme en Kapitalisme te Antwer- pen in de 15 de Eeuw. (Resume en francais), p. 457 sq.

Бесспорно, на 1535 —1557 гг. привделся наивысший взлет Антверпена. Никогда город не был таким процветающим. Он не переставал расти: в 1500 г., в начале его великого успеха, он едва насчитывал 44—49 тыс. жителей; вне сомнения, до 1568 г. эта численность превысит 100 тыс. человек. Число домов го­рода увеличилось с 6800 до 13 тыс., в общем удвоилось. Новые площади, новые прямолинейные улицы (общей длиной почти в 8 км), создание инфраструктуры и экономических центров усеяли город строительными площадками²⁴⁹. Торжествовали роскошь, капиталы, промышленная активность, культура. Раз­умеется, при наличии и оборотной стороны медали: роста цен и заработной платы, углублявшегося разрыва между богатыми,

Неожиданный успех Португалии, или От Венеции к Антверпену 151

2 50 Wittman T. Op. cit., р.ЗО.

становившимися еще богаче, и бедными, которые делались еще беднее, увеличения численности пролетариата неквалифициро­ванных тружеников — носильщиков, крючников, посыльных... Расстройство потихоньку проникало в могущественные ремес­ленные цехи, где наемный труд начал брать верх над трудом свободным. В цехе портных в 1540 г. насчитывалось больше ты­сячи неквалифицированных или полуквалифицированных рабо­чих. Мастер получил право нанимать 8, 16, 22 работников; мы далеки здесь от ограничительных мер, действовавших некогда в Ипре²⁵⁰... В новых отраслях образовывались мануфактуры: рафинадные заводы (соляные и сахарные), мыловаренные заво­ды, красильни; их владельцы нанимали голытьбу за смехотвор­но низкую заработную плату, самое большее — 60% заработка квалифицированного рабочего. Нет никакого сомнения, масса неквалифицированных рабочих ограничивала возможность за­бастовок, остававшихся оружием квалифицированных рабо­чих. Но за отсутствием забастовок возникали и будут возни­кать волнения, насильственные мятежи.

Второму процветанию Антверпена мощный удар нанесет испанское банкротство 1557 г., которое затронет все страны, ка­кими владел император, плюс Францию, которую эти страны окружали; крах в Лионе наступит одновременно с крахом коро­левских финансов Генриха II в 1558 г. Тогда в Антверпене пре­секся кругооборот серебра, который поддерживал рынок. Он никогда более не восстановится сколько-нибудь удовлетвори­тельным образом, и немецкие банкиры окажутся впредь вне испанской игры, их место займут генуэзцы. «Век Фуггеров» за­вершился.

ПРОМЫШЛЕННЫЙ ВЗЛЕТ

251 DoffingerP. Op. cit., 417-418. См. гравюру на с. 101—102. 252 Van der Wee H. Op. cit., II, p. 228—229. 253 Ibid., p. 238.

Однако же антверпенская экономика вновь оживится, но в совсем ином плане—то будет ее третий взлет. Сразу же после мира в Като-Камбрези (1559 г.), развеявшего призрак войны между Валуа и Габсбургами, возобновилась торговля с Испа­нией, Францией, Италией, странами Балтийского бассейна, где наблюдалось любопытное возвращение ганзейцев (именно в эту эпоху строится в Антверпене великолепный Ганзейский дом²⁵¹). Невзирая на периодически возникавшую угрозу войны между Францией и Англией, между Данией, Швецией и Поль­шей, несмотря на захваты и конфискации кораблей в Ла-Манше, Северном или Балтийском морях, антверпенская тор­говля оживилась, не обретя, однако, вновь своего предкризис­ного уровня²⁵². К тому же возникли препятствия со стороны Англии. Ревальвация фунта стерлингов в начале правления Елизаветы повергла экономику острова в глубокий кризис, ко­торый объясняет неприязнь англичан к ганзейцам и нидерланд­ским купцам. В июле 1567 г. после долгих колебаний англичане избрали Гамбург перевалочным пунктом для своих сукон, и этот город, открывший им более легкий доступ на немецкий рынок, нежели Антверпен, очень быстро оказался способен ап­претировать и продавать сырцовые английские сукна²⁵³. Для

²⁵⁴ Van der Wee H. Op
cit., p. 186.

²⁵⁵ Verlinden Ch.,
Craeybeckx J.,
Scholliers Е. Mouvements
des prix et des salaires en
Belgique аи XVI' s.~
«Annales E. S. C»,

1955, p. 184—181

²⁵⁶ Lothrop Mottley J. La
Revolution des Pays-Bos аи
XVI' siecle, II, p. 196

²⁵⁷ Ibid., Ill, p. 14.
^2SS Lothrop Mottley J.
Op. cit., Ш, ch. I.

²⁵⁹ Braudel F. Midit..., I, p. 438, note 6. Последний обзор вопроса см.: Phillips W. D., Phillips C. R. Spanish wool and dutch rebels: the Middelburg Incident of 1574. — «American Historical Review», april 1977, p. 312—330.

Антверпена то был серьезный удар. К тому же Томас Грешэм, слишком хорошо знавший антверпенский рынок, заложил в 1566 г. первый камень Лондонской биржи {London Exchange). И в этом плане Англия тоже жаждала независимости от Ант­верпена, это было в некотором смысле бунтом сына против отца.

Именно в таких условиях Антверпен стал искать и нашел свое спасение в промышленности²⁵⁴. Капиталы, не находя себе более полного употребления в торговой деятельности или в го­сударственных займах, обратились к мастерским. В Антверпе­не и по всем Нидерландам произошел необычайный подъем производства сукон, холста, обойных материалов. Даже в 1564 г. можно было при взгляде на город биться об заклад по поводу будущей его судьбы. В самом деле, то, что вызовет его падение, была не экономика сама по себе, а обширные со­циальные, политические и религиозные смуты в Нидерландах. Кризис неповиновения—ставили диагноз политики. На са­мом деле—религиозная революция, вышедшая из глубин, с подспудно сопровождавшими ее кризисом экономическим и социальными драмами дороговизны²⁵⁵. Рассказывать об этой революции, анализировать ее не входит в нашу задачу. На наш взгляд, важно было то, что Антверпен с самого начала был захвачен беспорядками. Эпидемия иконоборчества на про­тяжении двух дней, 20 и 21 августа 1566 г., сотрясала город по­среди всеобщего изумления²⁵⁶. Все могло бы еще окончиться ми­ром при условии компромисса и уступок правительницы Марга­риты Пармской²⁵⁷, но Филипп II избрал путь силы, и через год, почти день в день после антверпенских бунтов, герцог Альба прибыл в Брюссель во главе экспедиционного корпуса²⁵⁸. По­рядок восстановился, но война, которая вспыхнет лишь в апре­ле 1572 г., уже подспудно началась. В Ла-Манше и в Северном море англичане захватили в 1568 г. бискайские сабры (zabres), груженные тюками шерсти и серебром, предназначавшимся герцогу Альбе, плюс контрабандным серебром, которое пере­возчики прятали^{2 5 9}. Связь морем между Нидерландами и Испа­нией была практически прервана.

Конечно, Антверпен умрет не сразу. Еще долгое время он
будет оставаться важным центром, средоточием разных отра­
слей промышленности, финансовым опорным пунктом для
испанской политики, но деньги и векселя для оплаты войск на.
испанской службе на сей раз будут поступать с Юга, через Ге­
ную, и именно в Геную, в силу такого маршрутного отклоне­
ния политического серебра Филиппа II, переместится центр
Европы. Падение международного значения Антверпена отме­
чалось вдалеке и как раз на средиземноморских часах. Я сейчас;
объясню это.;

ОРИГИНАЛЬНОСТЬ АНТВЕРПЕНА

Относительно кратковременный успех Антверпена пред­ставлял, однако, важное, а отчасти и оригинальное звено исто­рии капитализма.

Неожиданный успех Портзталии, или От Венеции к Антверпену 153

Конечно, Антверпен в большой мере проходил школу у своих иностранных гостей: он скопировал двойную бухгалте­рию, которой его, как и остальную Европу, обучили итальян­цы; для международных расчетов он, как и все (хотя и с опреде­ленной осторожностью и даже скупостью), пользовался вексе­лем, включавшим его в кругообороты капиталов и кредитов от рынка к рынку. Но при случае он умел изобрести и свои соб­ственные решения.

260 Van der Wee H. Anvers et les innovations de la technique financiere aux XVIе et XVII' siecles. — «Annales E.S.C.», 1967, p. 1073. 261 Ibid., p. 1071. 262 Van der Wee H. Op. cit., p. 1073, note 5.

В самом деле, около 1500 г. городу приходилось в зауряд­ном кругу своей повседневной жизни изо дня в день реагиро­вать на ситуации, которые его захватывали врасплох и служили поводом «громадных напряженностей»²⁶⁰. К этому времени Антверпен в отличие от Брюгге даже не располагал настоящей банковской организацией. Возможно, как считает Герман Ван дер Bee, вследствие запретительных мер герцогов Бургундских (1433, 1467, 1480, 1488, 1499 гг.), которые буквально уничтожа­ли любую попытку в этом направлении. В силу этого купец не мог в Антверпене, как на Риальто, «внести» свой долг или свой кредит в книги какого-нибудь банкира, компенсируя таким образом поступления и издержки. Точно так же он почти не бу­дет делать займов, как то делалось на большей части денежных рынков, продавая вексель, выписанный на корреспондента во Флоренции или где-нибудь еще, даже на ярмарки Антверпена или Берген-оп-Зома. Однако же звонкой монеты не могло хва­тить для всех расчетов, требовалось, чтобы вступала в дело «бумага», чтобы играли свою роль, облегчали течение дел фик­тивные деньги, остающиеся в то же время тем или иным спосо­бом прочно привязанными к крепкому основанию денег налич­ных.

Антверпенское решение, вышедшее из практики брабант-ских ярмарок²⁶¹, было весьма простым: расчеты по дебету и кредиту производились обязательствами, обязательствен­ными расписками (cedules obligatoires), т. е. векселями. Купец, который их подписывал, обязывался выплатить такую или дру­гую сумму в определенный срок, и векселя эти были на предъ­явителя. Желая получить кредит, я продаю тому, кто его при­мет, обязательство, которое подписал. А должен мне некую сумму, он подписал один из таких векселей, но я могу его пере­дать В, каковому я должен эквивалентную сумму. Таким обра­зом, долги и кредиты поступают на рынок, создавая дополни­тельное обращение, имеющее то преимущество, что оно тает, как снег на солнце. Долги и кредиты взаимно аннулируются — это чудеса сконтро (scontro), клиринга (clearing), компенса­ции, или, как говорили в Нидерландах, rescontre. Одна и та же бумага переходила из рук в руки вплоть до того момента, как она аннулируется, когда кредитор, который получает обяза­тельство в уплату, оказывается первоначальным должником, это обязательство подписавшим²⁶². Именно ради того, чтобы гарантировать такую игру индоссаментов, сделалась всеобщей старинная практика платежных распоряжений, которая уста­навливала ответственность «уступающих обязательство креди­торов вплоть до последнего должника». Эта подробность имеет свое значение, и в конечном счете слово assignation (пла-

Старинные экономики с доминирующим городским центром: до и после Венеции!54

Неожиданный успех Португалии, или От Венеции к Антверпену

15: