– Приехали. «Вотреверс‑Мьюз».
С водителем рассчитывалась Джулия. Ее убило, что поездка на такси обошлась им в сто двадцать фунтов. Тем не менее она дала водителю десять процентов на чай.
– Благодарю вас, – сказал таксист.
Валентина открыла дверь, и в лицо ей ударил холодный, промозглый ветер.
– Хоть убей, не вижу, – обратилась она к Джулии.
Церковь была слева, а на оштукатуренной постройке значился номер семьдесят два. В промежутке шла узкая асфальтовая дорожка, которая круто спускалась в сумрак. Над ней маячила внушительная кирпичная стена, ограждавшая территорию церкви. Но Валентина не увидела ничего похожего на жилой дом.
– Вот там, наверное, – предположил таксист. – Вам помочь?
Чудом удерживая невообразимое количество чемоданов, он двинулся по дорожке. Джулия и Валентина шли следом, везя свои небольшие матерчатые чемоданчики. Дорожка огибала оштукатуренную постройку, за которой оказалась высокая каменная стена с железными штырями по верху. На стене выросла целая березовая рощица. От запаха мокрой земли Валентину охватила тоска по дому. А Джулия уже отпирала тяжелую деревянную калитку массивным ключом. Калитка бесшумно распахнулась, и Джулия исчезла за стеной. Водитель поставил чемоданы аккуратным рядком; Валентина топталась возле них на асфальте, не решаясь войти. Таксист бросил на нее любопытный взгляд водянисто‑голубых глаз. Худощавый и далеко не молодой, он был одет в ярко‑зеленый вязаный кардиган и коричневые клетчатые брюки.
– Вам плохо, мисс? – спросил он.
– Нет‑нет, все отлично, – сказала Валентина, хотя на самом деле ее почему‑то затошнило.
– Что ты там копаешься, Мышка? – закричала Джулия.
Ее голос звучал глухо, будто издалека.
– Из Америки? – спросил таксист.
– Тетя оставила нам в наследство квартиру, – ответила Валентина и почувствовала себя идиоткой. «Ему‑то какое дело?»
– А‑а, – сказал водитель.
Похоже, его любопытство было полностью удовлетворено. Валентина это оценила. Он не стал отпускать никаких комментариев по поводу их сходства. Видимо, счел это невежливым. Или просто не заметил. Ей грело душу, когда люди не замечали.
– Мышь!
Водитель мягко улыбнулся:
– Ступайте, вас зовут.
Улыбнувшись ему в ответ, Валентина поплелась вперед со своим чемоданчиком.
Джулия стояла у входа, взявшись за дверную ручку. Она ждала, пока Валентина пройдет по склизким, замшелым камням, которыми была вымощена аллея. При виде темной громады «Вотреверса», черных окон и причудливых кованых решеток Валентину затрясло. В воздухе то ли собиралась, то ли уже висела изморось. Таксист шлепал сзади. Джулия распахнула дверь.
Они вошли в холл. Здесь было тепло и сухо, не то что под открытым небом, и к тому же безлюдно. Стены, выкрашенные в серовато‑розовый цвет, сразу вызвали у Валентины ассоциацию с мозгами. На плотно закрытой двери справа белела рукописная табличка с фамилией Фэншоу. На небольшом центральном столике стояли три почтовые корзины; сбоку притулился зонтик. Слева изгибалась лестница, ведущая наверх. Валентина подумала, что здесь не хватает только склянки с ярлычком «Выпей меня».[30]
– Можете поставить прямо здесь, – распорядилась Джулия, обращаясь к водителю.
А Валентина добавила:
– Спасибо вам.
Со словами «Ну что ж, всего вам доброго» таксист исчез. Валентина даже взгрустнула.
– Вперед, – скомандовала Джулия.
Она взлетела по лестнице, словно избавилась от земного тяготения. Валентина поспешила за ней, храня внешнее спокойствие.
На следующей площадке лежал выцветший персидский ковер. Лестница вела выше, но близнецы остановились как вкопанные. Бледно‑зеленая карточка на дверях гласила «Ноблин» – фамилия, похоже, была отпечатана на допотопной пишущей машинке. Джулия вставила ключ в замочную скважину. Ей пришлось покрутить его туда‑сюда, пока замок не поддался. Она посмотрела через плечо на Валентину. Та взяла ее за руку, и они вместе вошли в свой новый дом.
Прихожая сплошь состояла из зонтиков и зеркал. Близнецы отразились восемнадцатикратно в восемнадцати ракурсах, их отражения пошли отражаться дальше, дальше и дальше. Их это напугало; они стояли неподвижно и уже не понимали, где кто. Потом Джулия повернула голову; половина отражений сделала то же самое; непонятного стало вдвое меньше.
– Жуть какая, – выговорила Джулия, чтобы нарушить гнетущую тишину.
Валентина поддакнула:
– Уху.
Выставив перед собой руку, она, как незрячая, двинулась по коридору в сторону большой темной комнаты.
Элспет дремала в ящике. Ее разбудили голоса.
Когда Джулия следом за Валентиной вошла в главную комнату, у нее возникло полное ощущение, будто они погрузились на дно водоема. Все предметы виделись смутными, расплывчатыми пятнами; одна лишь Валентина была тоненькой тенью, движущейся во мраке. Джулия услышала какой‑то грохот (это Валентина споткнулась о стопку книг), но потом в комнату хлынул свет – Валентина отдернула шторы на высоких, широких окнах. Свет оказался холодным, серым и каким‑то крупитчатым. В комнате было ужасающе пыльно.
– Гляди, Джулия – сова!
Птица свисала с высокого потолка, где раньше была люстра, от которой осталось небольшое отверстие с торчащей наружу проводкой. Сова расправила крылья и выпустила когти, готовясь спикировать на какую‑то мелкую зверушку. Потянувшись вверх, Джулия боязливо тронула птичью ногу, отчего чучело медленно закружилось в воздухе.
– Не соваться: сова! – сказала она, и Валентина рассмеялась.
Стоя в дверях, Элспет приглядывалась к близнецам. Ах, как же я соскучилась. Больше всего на свете хотела с вами повидаться – и вот вы здесь. В нетерпении, смешанном с тревогой, она обхватила себя за плечи.
Как и предсказывала Эди, квартира была обставлена тяжеловесной резной старинной мебелью. Обтянутые бледно‑розовым бархатом диваны со множеством утопленных пуговиц покоились на звериных лапах. У стены стоял миниатюрный рояль (обеим близняшкам медведь на ухо наступил), а перед ним лежал необъятный персидский ковер с рисунком из хризантем; мягкий на ощупь, он когда‑то был винно‑красным, но выцвел до грязно‑розового. Казалось, вся комната лишилась яркости. Джулия даже подумала, не убраны ли все цвета в потайное место, например в какой‑нибудь шкаф: приоткроешь дверцу – и они польются обратно, чтобы раскрасить покинутые вещи. Потом ей вспомнилась Спящая красавица в башне замка, где сто лет царила неподвижность и даже придворные приросли к полу. Эди и Джек предпочитали современную мебель. Джулия провела пальцем по крышке рояля, оставив блестящую черную дорожку в слое пыли. Валентина чихнула. Близняшки не сговариваясь посмотрели в сторону двери, словно боялись выволочки за нарушение тишины.
Сделав шаг вперед, Элспет приготовилась заговорить, но сообразила, что ее даже не видно.
В квартире повсюду были книги: на стеллажах во всю стену, на столах, на полу. Валентина опустилась на колени и начала собирать тома, о которые споткнулась, – островок бестиариев и травников.
– Смотри‑ка, Джулия: мантикора.[31]
Близнецы направились обратно в коридор. Элспет не отставала.
Они прошли через столовую, где лишь для виду стоял стол со стульями и громоздился буфет; в углу сиротливо жалась бугристая оттоманка. Сквозь огромную застекленную дверь крошечного балкона проникал унылый дневной свет. Поверх стены плюща близнецы рассмотрели высокую церковь.
В соседней комнате, судя по всему, должна была находиться гостиная, но Элспет устроила в ней кабинет. Здесь стоял огромный резной письменный стол, а перед ним тяжеловесное офисное кресло образца пятидесятых годов. На столе возвышался замызганный компьютер, в беспорядке валялись кипы бумаг и, как везде, книги, стояло устройство для считывания кредиток, а сбоку – изящная белая с золотом чашка с засохшими остатками чая на дне и следами абрикосовой помады по краю. На стеллажах теснились справочные издания и многотомный Оксфордский словарь английского языка. На этом фоне странно выглядели две полки – пустые, без единой пылинки. В кабинете было не повернуться из‑за множества расплющенных картонных коробок, пузырчатых упаковочных пакетов и этажерок с папками; с высоты картотечного шкафа на девушек взирало маленькое чучело горностая. Создавалось впечатление, что здесь пытались навести порядок, но без видимого успеха. Присев за письменный стол, Валентина потянула на себя средний ящик. Его содержимое составляли бланки счетов, мятные пастилки, скрепки, круглые конторские резинки и визитные карточки:
ЭЛСПЕТ НОБЛИН
Антикварные и букинистические книги
Покупка, продажа
enoblin@bookish.uk.com
– Как ты считаешь, это ее собственная библиотека или книги на продажу? – спросила Валентина. – Интересно, у нее магазин‑то свой был?
– По‑моему, тут и был ее магазин, – ответила Джулия. – Ни на одной квитанции нет адреса. Могу поспорить – здесь она и жила, и работала. К тому же в завещании указана только эта недвижимость.
– Плохо, что мама ничего о ней толком не знала. Нелепость какая‑то – почему они не общались?
Валентина поднялась из‑за стола, чтобы рассмотреть горностая. Чучело равнодушно сверлило ее глазками‑бусинами.
– Как ты думаешь, у него было имя? – спросила Валентина.
А про себя подумала: «Даже как‑то обидно, что мы не знаем».
«Маргарет, – подсказала Элспет. – У нее было имя: Маргарет».
– Вылитый Джордж Буш. – С этими словами Джулия пошла обратно в столовую, и Валентина последовала за ней.
В дальнем конце столовой была дверь на пружине, открывающаяся в обе стороны. Она вела в кухню – по американским меркам, старомодную, оснащенную неказистой техникой, будто рассчитанной на кукольный домик. Агрегаты подбирались компактные, долговечные, белого цвета. Единственной новой вещью была, очевидно, посудомойка. Валентина открыла кухонный шкаф и обнаружила внутри стиральную машину. Из дверцы шкафа выскочило замысловатое складное приспособление из бельевых веревок и металла.
– Не иначе как сушилка, – сообразила Джулия, возвращая ее в первоначальное положение.
Электрические розетки были какой‑то несуразной формы. Все кухонное оборудование имело странноватый, чужеродный вид. Близнецы обменялись недоуменными взглядами. Валентина повернула кран, из которого с недовольным урчаньем потекла вода. После некоторого колебания Валентина подставила руки под ржавую струю. Теплая пошла не сразу.
Как отметила Элспет, близнецов ставили в тупик самые обыкновенные вещи. Их американский акцент резал ей слух. Совсем чужие; я такого не ожидала.
За кухней находилась тесная каморка. Она тоже была забита до отказа картонными коробками и пыльной мебелью. К ней примыкала крошечная, убогая ванная. Близнецы решили, что это комната прислуги. В этой же части квартиры были двери черного хода, пожарной лестницы и почти пустой кладовки.
– О‑о‑о, – протянула Джулия. – Рис.
Назад в коридор («Нам должны приплачивать по двести баксов за каждый такой проход», – сказала Валентина) – и в спальни. Их было две, соединенные великолепной ванной комнатой, облицованной белым мрамором. В каждой спальне был свой камин, приоконный диванчик и встроенный книжный шкаф необычной конфигурации.
Еще одна спальня – где, видимо, при жизни спала Элспет – выходила окнами в сад и на Хайгейтское кладбище.
– Ты только посмотри, Джулия. – Валентина остановилась у окна, любуясь видом.
Небольшой сад, разбитый на заднем дворе «Вотреверса», отличался строгой простотой. Если перед домом, среди клочковатой травы, в беспорядке сплетались ветвями кусты и деревья, то садик у черного хода был устроен почти в японском стиле: сбегающие вниз гравиевые дорожки, каменная скамья, скромные растения.
– Надо же, январь, а в саду так зелено, – удивилась Джулия.
У них в Лейк‑Форесте снегу выпало по колено.
В кирпичной стене, отделявшей садик от кладбища, виднелась деревянная дверь, выкрашенная в зеленый цвет.
– Интересно, она хоть когда‑нибудь открывается? – спросила Валентина.
Плющ вокруг двери был подстрижен аккуратным прямоугольником.
– У меня точно откроется, – заявила Джулия. – Будем с тобой ходить на пикники.
– Мм.
За стеной простиралось Хайгейтское кладбище, необъятное и беспорядочное. Сверху близнецы могли бы видеть его как на ладони, но мешали густые заросли; хотя листва давно облетела, плотная сетка голых ветвей скрывала от глаз аллеи. Джулия и Валентина увидели только вершину какого‑то большого мавзолея и несколько склепов. По направлению к кирпичной стене двигалась группа посетителей; люди остановились – видимо, разговор зашел об одной из могил. Потом группа продолжила путь, и вскоре ее загородила стена. В воздух взмыла воронья стая. Даже сквозь закрытое окно близнецы слышали хлопанье сотен крыльев. Тут неожиданно выглянуло солнце, и темно‑серый кладбищенский сумрак расцветился желтыми и бледно‑зелеными пятнами. За окном, как оказалось, белели надгробья, словно окантованные серебром: похожие на зубы, они обнажились среди плюща.
– Как в сказке, – сказала Валентина.
Поначалу мысли о кладбище сводили ее с ума. Ей чудились миазмы, осквернители могил, загробные ужасы. Вместо этого перед ней предстали зеленые покровы, замшелые камни и слегка шуршащие ветви деревьев. На дорожке появились все те же люди: теперь они удалялись в ту сторону, откуда пришли.
– Наверняка туристы, с экскурсоводом, – сказала Джулия.
– И нам бы не помешало. Сходить на экскурсию.
– Сходим. – Джулия огляделась. В спальне Элспет стояла огромная, небрежно застеленная ворсистым пледом деревянная кровать с изумительным расписным изголовьем и множеством подушек. – Решено: спать будем здесь.
Валентина обвела взглядом спальню. По сравнению с другими эта действительно выглядела более просторной, уютной и светлой.
– Ты уверена, что нам подойдет комната с видом на кладбище? Согласись, есть тут какой‑то недобрый знак. Если бы это было в кино, то по ночам здесь бродили бы всякие зомби, а из‑под камней вылезала бы нечистая сила и карабкалась по веткам плюща, чтобы схватить нас за волосы и превратить в таких же зомби. К тому же в этой комнате спала тетя Элспет. Что, если она скончалась в этой постели? Мы как будто сами напрашиваемся – понимаешь, о чем я?
Джулия чуть не задохнулась от досады. У нее на языке вертелось: «Дура ты, Валентина», но, когда у Мышки начинался мандраж, такие слова не помогали.
– Что ты, Мышка, – заворковала она. – Разве ты забыла: скончалась она не здесь, а в больнице. Адвокат маме так и сказал, вспомни.
– Н‑ну, да, – протянула Валентина.
Плюхнувшись на мягкую кровать, Джулия похлопала рядом с собой ладонью. Валентина подошла к сестре и присела рядышком. Обе повалились на спину, свесив на пол голенастые белые ноги. Джулия вздохнула. Ей захотелось на секунду смежить веки, потом еще, ненадолго, всего лишь на минутку…
– Разница во времени, – пробормотала Валентина, но Джулия не услышала.
Очень скоро Валентина тоже забылась сном.
Элспет приблизилась. Как выросли, совсем взрослые. Прямо не верится, что вы здесь. Жаль только, что так поздно… Как же я раньше не сообразила, ведь никаких препятствий не было. Но теперь об этом поздно жалеть, да и обо всем остальном тоже. Склонившись над кроватью, Элспет осторожно погладила спящих девушек. Очки, свисавшие на цепочке, задели Валентину за плечо. Элспет разглядела маленькую родинку возле правого уха Джулии – в точности воспроизведенную у левого уха Валентины. Приложив голову к груди одной близняшки, потом другой, она послушала, как бьются их сердца. У Валентины под ребрами вместо четкого ритма слышались тревожные шумы с каким‑то присвистом. Посидев на кровати рядом с Джулией, Элспет погладила ее по голове: светлые волосы едва шевельнулись, будто из закрытых окон потянуло легчайшим сквознячком.
Похожи – и такие непохожие. Элспет видела в Джулии с Валентиной ту же самую необычность, ту же одинаковость, которая роднила ее с Эди, приводя в замешательство посторонних. Ей вспомнилось все, что она узнала о близняшках из писем Эди. Валентина, тебе не обидно, что Джулия всегда верховодит? А подружки у вас появились? А возлюбленные? Не пора ли вам начать одеваться по‑разному? Элспет рассмеялась. Пристаю, как назойливая мамаша. Ей полегчало. Они здесь! Ей захотелось их приветить, спеть песенку, насмешить, чтобы хоть как‑то выразить свою благодарность за то, что они развеяли ее посмертную тоску. Но вместо этого она лишь бережно поцеловала каждую в лоб и по‑кошачьи устроилась на подушках, чтобы охранять их сон.
Примерно через час Валентина зашевелилась. Перед самым пробуждением ей приснился короткий сон. Она еще маленькая, и в ушах у нее звучит голос Эди, который зовет ее вставать, потому что сегодня нужно выезжать в школу пораньше – дороги завалило снегом.
– Мам?
Валентина резко привстала, но все вокруг оказалось чужим. До нее не сразу дошло, где она. Джулия еще спала. Валентина хотела позвонить матери, но их мобильники не были рассчитаны на межконтинентальную связь. На ночном столике стоял домашний телефон, но, сняв трубку, Валентина поняла, что его отключили. Ни позвонить, ни ответить. На нее нахлынуло одиночество, впрочем, не лишенное приятности, как бывает с каждым, кому редко удается побыть одному. «Если сейчас уйти, пока Джулия еще спит, меня никто никогда не найдет. Я просто исчезну». Она осторожно соскользнула с кровати. Джулия не шелохнулась. К спальне тети Элспет примыкала гардеробная – комнатка без окон со встроенным комодом и зеркалом в человеческий рост. Валентина мельком посмотрела на свое отражение: как всегда, больше похожа на Джулию, чем на себя. Потянув наугад один из ящиков комода, она увидела вибратор и в смущении толкнула ящик обратно. А Элспет, слегка насторожившись, стояла у порога. У нее на глазах Валентина примерила красные туфли на платформе. Они были ей великоваты – примерно на полразмера. Джулии пришлись бы в самый раз. Сняв с вешалки серую каракулевую шубку, Валентина набросила ее на плечи. Мышь в овечьей шкуре, подумала Элспет. Валентина повесила шубку на место и решила вернуться в спальню. Элспет позволила ей пройти сквозь себя. Поежившись, Валентина растерла себе предплечья.
Тут проснулась Джулия и сразу повернула голову к Валентине.
– Мышка, – хрипло позвала она.
– Я здесь, – Валентина снова прилегла на кровать. – Не замерзла? – Она укрыла их обеих ворсистым пледом и запустила пальцы в волосы Джулии.
– Нет. – Джулия закрыла глаза. – Сон какой‑то дурацкий приснился.
Валентина ждала, но продолжения не последовало.
После затянувшейся паузы Джулия спросила:
– Ясно?
– …Ясно.
Они улыбнулись друг дружке; их щеки тронул оранжево‑тыквенный румянец – в цвет пушистого пледа.
Элспет не сводила с них глаз: укутанные пледом, две фигурки выглядели как одна. Она с самого начала подозревала, что они не должны отказаться от завещания, но теперь у нее голова кружилась от радости: она поняла, что они никуда отсюда не денутся. Только вообразите все приключения, которые вас – нас – ждут! Путешествия, рестораны… А сколько здесь книг! Музыка; наверное, гости. И Элспет покружилась по комнате. Переоделась из красного шерстяного джемпера и коричневых вельветовых штанов в бутылочно‑зеленое платье с открытыми плечами, которое когда‑то надевала на бал в Оксфорде. Напевая себе под нос, она выплыла из спальни в коридор и принялась танцевать по стенам и потолку – била чечетку не хуже Фреда Астера. Всегда хотела такое отчебучить. Ха‑ха.
– Слышала? – встрепенулась Валентина.
– А? Нет, – ответила Джулия.
– Мыши, что ли?
– Зомби.
Они рассмеялись. Джулия выбралась из кровати и потянулась.
– Чемоданы надо внести, – вспомнила она.
Дойдя с ними до порога, Элспет нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пока близнецы затаскивали в квартиру свой багаж; она млела от неизведанной прежде радости, когда они развешивали одежду в ее гардеробной, относили в ванную свои шампуни и ставили на зарядку ноутбуки. В гостевую спальню после недолгих пререканий затащили швейную машинку Валентины и оставили там собирать пыль.
Элспет была в восторге. Какие же вы красавицы, думала она – и сама не могла понять, что ее так удивляет. Вы – мои. У нее шевельнулось чувство, похожее на любовь к этим девочкам – совершенно чужим.
– Ну вот, дело сделано, – сказала Джулия, когда все чемоданы опустели, а последние свитера и щетки для волос нашли свое место.
– Ага, – согласилась Валентина, – вроде бы.
МИСТЕР РОШ
На другое утро Валентину и Джулию ожидал Ксавье Рош, их присяжный поверенный. На самом деле он был поверенным Элспет, а к близнецам перешел по наследству, вместе с ее имуществом. На протяжении многих месяцев он посылал им бумаги на подпись, инструкции, ключи, а также лаконичные сообщения по электронной почте.
Доехав до Хэмпстеда на такси, они вышли из машины у офисного центра, построенного в псевдотюдоровском стиле. Фирма «Рош, Элдридж, Поттс и Лефли» размещалась над турагентством. Близнецы поднялись по узкой лестнице и оказались в тесной приемной: они увидели перед собой какую‑то дверь, голый письменный стол, вертящийся стул, два неудобных кресла и журнальный столик с газетой «Таймс». Десять минут они томились в креслах, но к ним никто не вышел. В конце концов Джулия, не выдержав, приоткрыла дверь. И жестом подозвала Валентину.
В соседнем помещении стоял еще один письменный стол, за которым сидела подтянутая немолодая секретарша, работавшая на громоздком бежевом компьютере. Контора была отделана в стиле, который Элспет окрестила раннетэтчеровским. На взгляд близнецов, обстановка поражала скудостью; они впервые столкнулись с британской привычкой соединять значительность и скромность, дороговизну и самоуничижение. Секретарша провела их в следующий кабинет, отделанный в том же стиле, но с большим количеством книг, и сказала:
– Прошу вас, садитесь. Мистер Рош прибудет с минуты на минуту.
Когда появился мистер Рош, они поразились еще раз: он напоминал персонажей Диккенса, но не тех, которые приходили на ум двойняшкам. Это был глубокий старик. От природы невысокого росточка, к старости он совсем усох и передвигался с трудом, опираясь на трость; пока он ступал по ковру и деликатно пожимал обеим руки, близнецам хватило времени, чтобы рассмотреть его зачес, лохматые брови и хорошо сшитый, но слишком просторный костюм.
– Барышни Пул, – без тени иронии произнес он. – Рад с вами познакомиться.
У него были темные глазки и крупный нос. Джулия подумала: «Смахивает на маминого гнома – банку для печенья». Элспет иногда называла его «мистер Бес», но, разумеется, не в лицо.
– Предлагаю расположиться за круглым столом, вы не против? – сказал он, переступая мелкими шажками.
Валентина выдвинула для него стул, и близнецы стоя ждали, пока он усядется.
– Здесь будет удобней и не так официально, как за письменным столом, вы не находите? Констанс принесет нам чаю. Вот спасибо, дорогая моя. Ну, рассказывайте о своих приключениях. Чем занимались после перелета?
– В основном спали, – ответила Джулия. – Слишком большая разница во времени.
– А Роберт Фэншоу к вам не наведывался?
– Вообще‑то, нет. Мы же только вчера прилетели, – сказала Джулия.
– Да‑да, значит, сегодня объявится, не иначе. Он жаждет встречи. – Мистер Рош с улыбкой задержал взгляд на одной из сестер, потом на другой. – Удивительное сходство по материнской линии. Можно подумать, я перенесся на двадцать лет назад и сижу за столом с Элспет и Эди.
Он налил им чаю. Валентина спросила:
– Вы уже тогда были с ними знакомы?
Впрочем, мистер Рош был так стар, что вполне мог бы похвалиться знакомством с королевой Викторией.
Он улыбнулся:
– Милое дитя, мой отец служил поверенным у вашего прадеда. А дедушку вашего, в бытность его младенцем, я качал на коленках. Ваши матушка с тетей в детстве сиживали вот на этом ковре, играя в кубики, пока я беседовал с их родителями, как сейчас – с вами. – (Близнецы тоже заулыбались.) – Прискорбно, что Элспет не дожила до этой встречи. Поверьте, она мечтала, чтобы вы переехали сюда жить, и весьма прилично вас обеспечила. Надеюсь, вам понятны условия завещания?
– Мы должны прожить в квартире ровно год и только после этого сможем ее продать, – отбарабанила Джулия.
– Мама с папой не имеют права к нам приезжать, – добавила Валентина.
– Что вы, что вы, – возразил мистер Рош. – Я искренне надеюсь, что родители будут к вам приезжать; Элспет имела в виду совсем другое. Она всего лишь указала, что они не должны заходить в квартиру.
– Но почему? – спросила Валентина.
– Ах. – Мистер Рош сокрушенно развел руками и запрокинул голову. – Элспет ни с кем не советовалась. Вы матушке своей задавали этот вопрос? Полагаю, она не горела желанием отвечать. – Мистер Рош не сводил глаз с близнецов; Джулия подумала, что он явно ждет какой‑то реакции. – При составлении завещания люди порой действуют вопреки здравому смыслу. Чего только не придумывают, забывая о последствиях.
Он умолк, давая им возможность высказаться. Близнецы поерзали на стульях, смешавшись под его пристальным взглядом. Наконец Джулия выдавила:
– Неужели?
Но мистер Рош только опустил глаза и достал какую‑то папку.
– К делу, – сказал он. – Позвольте объяснить, куда вложены ваши средства.
В течение получаса близнецы ловили каждое его слово, хотя мало что понимали. Раньше они зарабатывали на карманные расходы, присматривая за детьми, да еще как‑то раз устроились в летний скаутский лагерь для девочек в штате Висконсин, но и вообразить не могли, какими суммами будет оперировать мистер Рош.
– А в общей сложности это сколько? – спросила Джулия.
– Порядка двух с половиной миллионов фунтов, включая стоимость квартиры.
Джулия стрельнула глазами на Валентину:
– На эти деньги можно жить целую вечность.
Валентина помрачнела.
Мистер Рош едва заметно покачал головой:
– В Лондоне – едва ли. Вы будете поражены здешней дороговизной.
Валентина спросила:
– А мы имеем право работать?
– Ваши визы не предусматривают такой возможности, но мы, безусловно, вправе это оспорить. А по какой специальности?
– Сейчас трудно сказать, – ответила Валентина. – Мы хотим продолжить учебу.
– На самом деле учебу мы закончили, – встряла Джулия.
Переводя взгляд с одной на другую, мистер Рош только и сказал:
– А‑а.
– Мы еще хотели спросить, – начала Джулия. – По какой причине тетя Элспет составила завещание в нашу пользу? Нет, мы, конечно, очень благодарны и все такое, но просто непонятно: даже в гости ни разу не приехала, а все состояние – нам.
Мистер Рош немного помолчал.
– Элспет не отличалась особой… душевностью, но для нее много значили семейные узы. – Потом он добавил: – И вот результат, а причину назвать не могу.
«„Не могу“ или „не хочу“?» – одновременно подумали близнецы.
– Есть ли у вас еще какие‑нибудь вопросы?
– Мы не разобрались, как включается отопление, – сказала Валентина. – Ночью в квартире было холодновато.
– Роберт вам покажет; он – человек весьма практического склада, – ответил мистер Рош. – Передайте ему от меня поклон и скажите, что я просил его позвонить – нужно обсудить кое‑какие детали.
Они распрощались. С порога Джулия обернулась и увидела, что он стоит, опираясь обеими руками на трость, и смотрит им вслед изумленным взглядом.
По возвращении в «Вотреверс» они застали прежнюю тишину и мрачность. В холле Джулия сказала:
– Постучаться к нему, что ли?
– К кому?
– Да к этому – к Роберту Фэншоу. Спросим, где отопление включается.
Валентина пожала плечами. Джулия постучалась в нижнюю квартиру; за дверью негромко бубнил телевизор. Выждав, она постучала еще раз, настойчивее, но к двери никто не подошел.
– Ну и ладно, – сказала она, и близнецы побежали вверх по лестнице.
СОСЕД СВЕРХУ
Мартин поставил телефон к себе на кровать. Кровать была островом. Вокруг кровати плескалось море заразы. Сжавшись в комок, Мартин сидел на кровати вот уже четыре часа. К счастью, при нем находился комплект предметов первой необходимости: телефон, бутерброды с сыром и потрепанный том Плиния. Мартин жаждал выбраться из кровати. У него лопался мочевой пузырь, да и работа совсем не двигалась. В кабинете ждал компьютер. Но Мартин подозревал – нет, знал, – что ночью случилась жуткая катастрофа. Пол в спальне внезапно покрылся грязью. Микробы, дерьмо, блевотина – кто‑то проник в квартиру и загадил ее мерзкой слизью. «Почему? – спрашивал себя Мартин. – Почему случаются такие ужасы? Возможно ли это? Нет, такого не бывает. Но что же мне делать?»
Можно подумать, он задал эти вопросы вслух, потому что ему тут же пришел ответ: «Сосчитай назад от тысячи до одного, римскими цифрами. Рукой держись за изголовье». Как же он сразу не додумался! Начал Мартин бойко, но, дойдя до DCCXXIII, сбился – и все пошло насмарку. Ведя новый отсчет, он стал сомневаться – каким‑то дальним отделом мозга, – на кой это нужно. В результате опять сбился и опять начал заново.