Официальная биография Уинстона Спенсера Черчилля 40 глава

Для сдерживания Dodd, Mead & Со. пришлось обратиться к договору, согласно которому публикация произведения в книжном формате была возможно только после сериализации сочинения в газетах. Американцы это так не оставили, обратившись за поддержкой в Министерство информации Великобритании. Но и здесь им объяснили, что выжидание является сейчас самой лучшей тактикой. Ответ британского ведомства не удивителен. В июле 1941 года его возглавил Брендан Брекен²⁰³.

Что касается Черчилля и его сделки с Кордой, то она тоже не прошла гладко. Согласно договору с Cassell & Со. Ltd. автор имел права на заключение отдельных договоров с представителями киноиндустрии, но издательство оставляло за собой право вето. Для того чтобы убедить Флауэра оставить это право неиспользованным, Черчилль был вынужден дать обещание, которое изменит судьбу всех участников этой сделки, а также серьезно повлияет на дальнейшую работу. Причем, если судьба участников сделки изменится в лучшую сторону, то произведение будет ждать новое разочарование.

Британский премьер гарантировал Флауэру, что если он возьмется за рассказ о недавних военных событиях, то первый, к кому он обратится с публикацией, будет именно Cassell & Со. Ltd. Так на сцене появился новый «участник» – «Вторая мировая война», который постепенно стал отодвигать «Историю» в сторону, занимая все время автора, сформированной им команды, а также издателей, включая Флауэра и Камроуза. Работа над «Историей» была в очередной раз приостановлена.

Черчилль вернулся к незаконченному проекту лишь в августе 1953 года, когда восстанавливался в Чартвелле после инсульта. Лорд Моран, следящий за реабилитацией пациента, посоветовал премьеру «взяться за то, что успокоит» его ум. «Ну что ж, а почему бы не закончить „Историю англоязычных народов“», – в ответ на это предложил Брекен, и так сыгравший большую роль в продвижении этого произведения²⁰⁴.

Немаловажную роль он продолжит играть и дальше. В 1951 году помощник Брекена по Министерству информации историк Алан Ходж (1915–1979) вместе со своим – другом биографом, эссеистом и поэтом Питером Кортни Куиннеллом (1905–1993) основали журнал History Today. Брекен помог с финансированием издания и стал его владельцем. В августе 1953 году он решил привлечь Ходжа к завершению «Истории», представив для начала своего друга премьер-министру. Встреча состоялась на Даунинг-стрит. Черчилль сидел в зале заседаний, читая роман Вальтера Скотта «Квентин Дорвард». Знакомство прошло успешно. Премьер согласился взять Ходжа в проект, доверив ему общую координацию и планирование, то есть примерно те же вопросы, за которые отвечал Дикин в «Синдикате»²⁰⁵.

Вечером британский премьер признался своему врачу: «Было время, я жил „Второй мировой войной“. Теперь я буду жить этой историей. Я буду сносить по яйцу каждый год – двенадцать месяцев на один том, не так уж и много работы». Упоминая в своих военных мемуарах новое сочинение, с припиской, что «оно когда-нибудь будет опубликовано», Черчилль сравнил «написание объемной и основательной книги с присутствием рядом друга или компаньона, к которому всегда можно обратиться для приятного времяпрепровождения и развлечения и общество которого становится привлекательным всякий раз, как появляется новый интерес»²⁰⁶.

Своим близким Черчилль признавался, что «хотел бы писать так же, как и десять лет назад». Но проблема заключалась в том, что, столько лет оставаясь неподвластным разрушающему воздействию времени, в 1950-х годах он все чаще становился жертвой физической и умственной усталости. И работать в том же ритме, как он это делал раньше, политик уже не мог. «Я не планирую много писать, – скажет он в сентябре 1953 года своему врачу. – Первый том практически готов. Все, что мне требуется, это собрать команду экспертов для его коррекции»²⁰⁷. Аналогично подхода он собирался придерживаться и для остальных томов. Отныне он все больше попадал в зависимость от своих помощников, что не могло не сказаться на результате.

С самого начала сотрудничества Ходжу было предоставлено достаточно много свободы. Черчилль откровенно говорил, что «не может уделить должное внимание этому проекту до тех пор, пока моя нагрузка на других направлениях не станет меньше». А когда это случится, он не знал. В сентябре Ходж получил необходимые для работы материалы. Так же, как это было в свое время с Янгом и Броганом, подготовка книги к публикации была начата с первого тома. Только в отличие от прошлого опыта третий заход окажется успешным.

Из других материалов Черчилль направил главы про Тюдоров, вновь заметив, что по-прежнему недоволен текстом. Также он просил больше внимания уделить развитию общего права, которое считал «наследием англоязычных народов». Скорее всего, предполагал автор, «многие читатели не уделят этой теме должного внимания», поэтому ее необходимо усилить, чтобы она проходила через все произведение. «Потребуется определенное искусство, чтобы раскрыть эту тему обычным читателям, поскольку профессиональные юристы и так много знают об этом», – наставлял он Ходжа²⁰⁸.

Пока Ходж погрузился в доработку переданных материалов, Черчилль «ради развлечения» прочитал первый том. Делясь своими впечатлениями с Бивербруком, он заметил: несмотря на то что XX век был связан с большим количеством проблем и катастроф, он не согласился бы жить в другое время. «Единственное, я должен в письменной форме выразить свое сожаление тем, что человечество все-таки научилось летать»²⁰⁹. В свое время Черчилль сам способствовал развитию авиации и даже лично садился за штурвал, налетав несколько десятков часов, и едва не получив права пилота. Теперь, размышляя над историей человечества, его все чаще одолевали пессимистические настроения.

Лучшим средством от депрессии считается работа, и дабы не предаваться излишне мрачным мыслям, Черчилль старался использовать свободное от премьерства время для подготовки первого тома к публикации. Вскоре он направил Ходжу развернутое письмо относительно названия глав. Еще со школы, указывал автор, мы привыкли, что для названия главы используется имя того монарха, который правил в описываемый период. Подобную практику он считал неудачной. Имя монарха должно использоваться в заглавии только в тех случаях, если тот становится олицетворением «великого периода или поворотного момента в истории». Среди таких правителей древности Черчилль выделил только Альфреда Великого. Для второй книги первого тома перечень суверенов, удостоившихся подобной чести, значительно расширился: Вильгельм I Завоеватель, Генрих II Плантагенет (1133–1189), Ричард I Львиное Сердце, Эдуард I Длинноногий (1239–1307).

Черчилль просил Ходжа не забывать о том, что речь идет не об академическом труде, испещренным деталями, подробным анализом и витиеватыми рассуждениями, – книга рассчитана на широкий круг читателей и должна представлять собой «поток событий», объеденных в «последовательное повествование». Кроме того, основной упор следует делать на «социальные и политические изменения, особенно те из них, которые сохранили свой след и по сегодняшний день»²¹⁰.

Несмотря на то что Черчилль периодически подключался к работе, в целом его личное участие в завершении произведения в период с конца 1953 по начало 1955 года носило скромный характер. Определенное оживление пришлось на апрель 1955 года, когда он сложил с себя полномочия премьера, оставив навсегда резиденцию на Даунинг-стрит, а с ней и большую политику. Через несколько дней после выхода на пенсию он принимал у себя в Чартвелле лорда Морана. Во время ланча речь зашла о творческих планах. Война уже десять лет как закончилась. Последний том «Второй мировой войной» вышел в свет, руководство правительством или каким-нибудь отдельным ведомством больше не занимало времени автора. По сути, не считая здоровья, больше не было никаких обстоятельств, препятствующих завершению долгожданного произведения. На тот момент уже было принято решение об очередном расширении проекта с добавлением дополнительного четвертого тома. Начало публикации было запланировано на осень 1955-го. «После этого я буду ежегодно сносить по яйцу следующие три года», – гордо заявил экс-премьер, повторив, уже однажды высказанную мысль.

– Большой ли объем работ требуется для завершения оставшихся трех томов? – поинтересовался собеседник.

– Нет, – ответил политик. – Их можно опубликовать хоть завтра. Необходимо только нанести на них глянец.

И после этого Черчилль в очередной раз выразил свою «неудовлетворенность» главами про Тюдоров.

Было время, когда «История» поддерживала автора финансово. Теперь она поддерживала его ментально, став фактически единственным важным предприятием в его жизни, или, как выразился сам Черчилль, – «единственным, что меня сейчас волнует». В результате многочисленных правок произведение дошло до кондиции и было готово к публикации. Но, понимая, что речь идет о лебединой песне, автор хотел сделать свое последнее сочинение «настолько хорошим, насколько это было возможно»²¹¹.

Сохранившаяся переписка демонстрирует, насколько придирчив и дотошен был Черчилль в работе, он буквально заваливал Ходжа нескончаемым потоком вопросов. Приведем для примера лишь один фрагмент из его письма, касающийся Вильгельма Завоевателя: «Предполагается ли, что Вильгельм знал, что делает, и пытался построить сбалансированное общество, или все произошедшее представляло собой просто ответную реакцию на его действия? Был ли он человеком, способным предвидеть, или он просто заботился об увеличении собственной власти? Была ли в его поступках цель? Был ли у него план? Или все просто случилось само собой?» Черчилль хотел подробно разобраться в этих вопросах и просил Ходжа порекомендовать какую-нибудь литературу для дополнительного изучения²¹².

К работе над книгой Черчилль также привлек свою супругу, которая читала все его рукописи, давая ценные замечания. «Я думаю, читателям понравится», – делилась она своими впечатлениями после прочтения первой книги первого тома. «Прошу, пришли мне с Мэри следующие главы», – обращалась она к Уинстону во время отдыха в Санкт-Морице. «Рад, что тебе понравилось, я очень вдохновлен твоим ответом», – ответил ей Черчилль, направив недостающие главы. «У тебя сейчас есть полностью вторая книга, которая заканчивается „Черной смертью“, сократившей численность населения, по меньшей мере, на треть, и это во времена, когда наш мир еще не был перенаселен»²¹³.

Выше уже упоминалось, что для завершения «Истории» практически не осталось препятствий. За исключение одного – здоровья автора. Учитывая возраст нашего героя, этот фактор стал играть значительную роль. Когда в 1955 году Ходж, перешагнув через сорокалетний рубеж, выразил недовольство своим возрастом, Черчилль, в ноябре прошлого года отметивший восьмидесятилетний юбилей, сказал ему: «То ли еще будет, когда вам исполнится восемьдесят»²¹⁴.

Своему врачу Черчилль признавался, что сама редактура с удалением лишних фрагментов и переписыванием отдельных фраз не доставляет ему труда. Гораздо сложнее с «композицией и рассуждениями». Первого июня Черчилль провел весь день за работой над книгой, пригласив к себе Келли и Ходжа. За три летних месяца 1955 года Ходж пятнадцать раз приезжал в Чартвелл. «Алан нравился мистеру Черчиллю, – вспоминала секретарь Дорен Пуф. – Он восхищался его способностями использовать слова». По мнению супруги историка Джейн Эйкен Ходж (1917–2009), Алану удалось установить с шефом «личные отношения». Он рассказывал ему обо всех своих проблемах. Когда Ходж заболел, политик звонил, интересуясь его здоровьем²¹⁵.

Здоровье самого Черчилля оставляло желать лучшего. Вечером 2 июня у него случился очередной спазм сосудов головного мозга – инсульт. На следующий день после удара его осмотрел лорд Моран. Едва проснувшись, пациент взял ручку, листок бумаги и начал медленно и аккуратно выводить свое имя. Всего им было сделано девять попыток. После четвертой он написал: «Без видимых улучшений». Пока врач осматривал почерк, в спальную вошел слуга и принес завтрак. Черчилль приступил к трапезе. Когда он ставил чашку с кофе на поднос, его рука непроизвольно задрожала и опрокинула чашку. Последствия инсульта давали о себе знать несколько следующих дней. Черчилль не мог держать во рту сигару, а также у него возникли сложности при ходьбе²¹⁶.

Но Черчилль сумел оправиться и от этого – четвертого зафиксированного удара. Свое восстановление он связал с работой над «Историей». Через неделю он пригласил к себе Ходжа. Еще через три дня его помощники получили очередные комментарии автора. На этот раз под критическим огнем оказалась одна из глав первого тома, посвященная королю Генриху III (1207–1272). Сын Иоанна Безземельного, Генрих III вошел в историю, как дольше всех занимавший трон в средневековой Англии – 56 лет, но при этом одним из самых малоизвестных британских королей. Он взошел на престол в девять лет, после скоропостижной кончины от дизентерии хитрого, безжалостного, но неудачливого отца. Черчилль считал, что материал про Генриха требует дополнения. «Не задерживайте повторную печать, – советовал он своим помощникам, – но прошу, подумайте над тем, чтобы усилить тот факт, что он все-таки был королем»²¹⁷.

На этот раз Черчилль восстановился гораздо быстрее, чем в 1953-м. В начале июля его посетил личный врач. Моран нашел пациента увлеченно диктующим секретарю текст очередной главы. Рядом с постелью лежали книги Дж. М. Тревельяна «История Англии», Дж. Р. Грина «Краткая история английского народа», В. X. Грина «Поздние Плантагенеты», Ч. У. Омана «История и искусство войны в Средние века». «Сталкиваясь с каким-то сложным эпизодом, я обогащаю свой текст ссылкой на эти произведения», – пояснил Черчилль.

Узнав, что лорд Моран направляется в Лондон и в автомобиле с ним едет Вайолет Бонэм Картер, он пригласил ее к себе. Почти полвека прошло с тех пор, когда они впервые встретились на одном из званых обедов эдвардианской эпохи. Черчилль тогда только закончил двухтомную биографию лорда Рандольфа. Вайолет внимательно перечитывала все новинки своего друга, будь то «Мировой кризис», «Мальборо» или «Вторая мировая война». Поинтересовалась она и новым произведением. «Эта книга – единственное, что меня сейчас беспокоит», – признался Черчилль. Схожую мысль он высказывал и раньше, замечая, что «единственное удовольствие, которое я получаю, связано с книгой». А еще через несколько месяцев он заявил, что находит «XV век более интересным, чем XX столетие».

Среди других посетителей, навещавших Черчилля в этот период, был известный историк елизаветинской эпохи Альфред Лесли Роуз (1903–1997). В своих мемуарах, вышедших в 1980 году, он приводит дневниковые записи, описывающие его визит в Чартвелл. К моменту встречи с Черчиллем Роуз уже перешагнул полувековой рубеж и отметился полутора десятком исторических сочинений. Тем не менее его записи, пропитанные почтением, напоминают записи зеленого неофита, которому посчастливилось общаться с мэтром.

Черчилль встретил гостя в спальной. Он лежал в кровати с очками на носу и большой сигарой во рту. Перед ним стоял стол-поднос, на котором были разложены объемные плотные листы рукописи. «Я люблю работать», – произнес политик. После старомодного обмена любезностями Черчилль рассказал гостю, что в настоящее время перечитывает свой текст. Он передал ему главы про Генриха VII и его знаменитого отпрыска Генриха VIII. Роуз взял материалы и, выйдя из комнаты, проследовал через кабинет вниз в столовую. Черчилль тем временем переоделся.

Когда он присоединился к гостю в столовой, на нем был синий костюм-сирена и в тон основному наряду – синие вельветовые тапочки, на подъеме которых красовался простроченный золотыми нитями вензель «У. С. Ч.». Наверное, для того, чтобы в момент увлеченного диалога собеседник не забывал, кто находится рядом с ним. В столовой уже был накрыт ланч.

Отличительной особенностью пожилых людей является то, что их ойкумена все больше зацикливается на прошлом. Так и Черчилль стал вспоминать военные годы, своих коллег по кабинету, отставку 1945 года. Рассказал он и о серьезном инсульте двулетней давности. Затем разговор зашел об оппонентах политика. Роуза поразило, что в словах хозяина Чартвелла не было никакой враждебности по отношению к лейбористам. Экс-премьер вообще рассуждал, как человек, не связанный партийными узами. Даже упоминая тори, он говорил не «мы», а «они». «Такое ощущение, будто он сидел на Олимпе, расположившись над партийной борьбой», – отметил Роуз. Черчилль жалел, что ему не хватило времени реализовать свои внешнеполитические амбиции и подвести черту под «холодной войной», заложив основы прочного и многолетнего мира с Россией. Покидая Чартвелл, Роуз смотрел на постаревшую фигуру великого политика, думая с горечью: «Возможно, его больше не увидят и не услышат. В любой момент может случиться следующий, последний удар»²¹⁸.

Но Черчилля было не так легко сразить. В сентябре 1955 года он покинул Туманный Альбион и отправился на виллу Бивербрука в Южную Францию. Находясь на отдыхе, он взялся за написание предисловия. Тем временем Ходж и Дикин, который вновь присоединился к команде, проводили финальную читку. Чувствуя недостаток знаний в некоторых темах, они обратились для проверки «дат, имен и фактов» к нумизмату из Британского музея Роберту Эндрю Карсону (1918–2006), известному своим трехтомником «Основные монеты римлян». Не без гордости Ходж признавался шефу, что, несмотря на тщательную проверку рукописи, Карсон смог «выловить» всего лишь пять-шесть неточностей, самая большая из которых была связана с римским императором Констанцием I Хлором (250–306). В книге указывалось, что он родился в Йорке, в то время как на самом деле он там скончался^[149]219.

В середине октября Келли и Ходж присоединились к Черчиллю. Вскоре на юг Франции прибыл и неизменный корректор Чарльз Вуд. Его появление говорило о том, что работа над первым томом вошла в финальную стадию. Говорило это и о том, что начались проблемы. Дотошный и щепетильный Вуд не мог не выразить своего недовольства рядом моментов. «Из-за мистера Вуда у меня ощущение, что с финальной откорректированной рукописью первого тома может случиться настоящий водоворот, – негодовал Черчилль. – Этого водоворота можно было бы избежать, если бы Вуда здесь не было»²²⁰.

Черчилль решил оставить обсуждение проблемных вопросов до возвращения в Лондон. Следующие несколько месяцев были посвящены подготовке книги к изданию. Первый том, получивший название «Рождение Британии» и описывающий историю кельтской, римской, англосаксонской и нормандской Британии вплоть до правления последнего Плантагенета Ричарда III (1452–1485), был опубликован Cassell & Со. Ltd. в 340-ю годовщину смерти Уильяма Шекспира – 23 апреля 1956 года. Первый тираж составил сто тридцать тысяч экземпляров. В следующий месяц была сделана допечатка в двадцать тысяч экземпляров. Затем в течение девяти лет было сделано еще восемь допечаток общим тиражом больше шестидесяти трех тысяч экземпляров. Одновременно с британским изданием 23 апреля 1956 года Dodd, Mead & Со. подготовило издание в США, которое выдержало восемь допечаток до 1962 года, а тираж составил почти триста тысяч экземпляров. Также «Рождение Британии» было опубликовано в Канаде McClelland & Stewart Ltd. и в элитной серии Chartwell Editions издательством Educational Book Со. Ltd. В 1992 году коллекционное издание в серии Chartwell Editions будет переиздано Easton Press Inc.

Издатели считали, что наиболее подходящим временем публикации сочинения Черчилля был июль 1941 года. В 1956 году момент был упущен. По иронии истории, началась деколонизация, и отстаиваемые автором империалистические убеждения устарели. Более того, как замечает Виктор Феске, «сам мир, для которого создавалось это произведение, исчез»²²¹.

Несмотря на свое несвоевременное появление, книга была благожелательно встречена друзьями и коллегами автора. По мнению Дж. М. Тревельяна, придет время, когда люди перестанут читать «нас, профессиональных историков, но они продолжат читать» книги Черчилля. Особенно Тревельян отметил предисловие – этот «благородный образец» хорошего вкуса. Из отдельных эпизодов ему понравилось рассмотрение автором одиозной личности Ричарда III. «Про этого короля написано столько вздора», в то время как линия повествования Черчилля отличается последовательностью и четкостью²²².

Сам Черчилль не благоволил к Ричарду, считая его «злодеем»²²³, но на его примере он показал ненадежность исторических работ, зависящих от предрассудков времени, авторских амбиций, а порой и просто являющихся результатом политического заказа. В своем произведении он часто обращается к работе Томаса Мора (1478–1535) «История Ричарда III». Характеризуя это сочинение, он отмечает, что в его основу были положены факты, «предоставленные в распоряжение новой и уже значительно укрепившейся властью»^[150]. При этом основной целью, которую преследовал Мор, было «не столько изложение фактов, сколько создание моралистической драмы» с представлением Ричарда III в качестве «воплощения зла», а Генриха Тюдора – «освободителя королевства, самого добра и света». Черчилль не без иронии смотрит на Мора, который, обращаясь к преувеличению и глумлению над объектом своего исследования, стремится угодить власти и написать в высшей степени политкорректное сочинение. «Мор приписывает Ричарду не только все возможные преступления, но и кое-какие невозможные, а также представляет его физическим чудовищем, сухоруким и кривым», – с ухмылкой замечает Черчилль, добавляя также, что едва династия Тюдоров «сошла со сцены, защитники Ричарда взялись за работу, которая не завершена до сих пор»²²⁴. После этого верь историкам.

Черчилль же, не только читавший и создававший, но также и писавший историю, продолжил свое начинание. Еще до публикации первого тома он активно занялся продолжением. В конце января 1956 года он сообщал Дикину с юга Франции, что «напряженно работает над третьим томом». Он хочет сделать главы о Мальборо «еще более интересными»²²⁵. В начале марта автор уже занялся последним томом, решив лично описать события, произошедшие с 1870 года. При этом он планировал опираться на собственный опыт, а также знания, полученные во время работы над двухтомной биографией отца²²⁶.

Черчилль и раньше придерживался хаотичного стиля работы, берясь то за один, то за другой кусок, которые нередко не были связаны между собой в тематическом и временном плане. Так и теперь. Только он задумался погрузиться в период последней трети XIX столетия, как уже в августе в очередной раз начал корректировать главы о Гражданской войне в США. «Прежде чем что-то надиктовать, я прочитал четыре или пять книг по этой теме», – заметит он лорду Морану²²⁷. Затем последовала очередная доработка викторианского периода. «Я сейчас много читаю про Дизраэли», – писал Черчилль Клементине 11 августа²²⁸. Наибольшая активность в этой части пришлась на сентябрь-октябрь 1956 года.

Осень 1956 года Черчилль, как обычно, провел на юге Франции – на вилле Ривза Ля Пауза. Большая часть времени уходила на работу над книгой. О последних новостях и успехах отставной политик сообщал в письмах супруге, которая осталась в Лондоне. Двадцатого октября их переписка прервалась. У Черчилля произошел пятый инсульт. Один из самых сильных. Он потерял сознание на двадцать минут. Парализованной оказалась правая нога, рука и левая часть лица. Несмотря на тяжелые последствия, пациент в очередной раз удивил наблюдавших его эскулапов. Уже через пять дней лечивший его доктор Джон Робертс констатировал, что Черчилль «быстро восстанавливается». Еще через три дня он настолько окреп, что смог вернуться в Британию²²⁹.

Тридцатого ноября Черчилль отметил свой восемьдесят второй день рождения. За четыре дня до этого знаменательного события в свет вышел второй том – «Новый мир», повествующий о правлении Тюдоров и Стюартов и рассказывающий о становлении централизованного государства, пожаре гражданской войны и развитии конституционной монархии. Объясняя выбранное название, Черчилль указывал, что в два столетия (с 1485 по 1688 год), которым посвящен этот том, человеческому духу «открылись иные, неизведанные ранее миры в областях мышления и веры, поэзии и искусства»²³⁰. Тираж Cassell & Со. Ltd. составил сто пятьдесят тысяч экземпляров. В течение следующих десяти лет британское издание имело четыре допечатки общим объемом почти сорок пять тысяч экземпляров. Восемь допечаток также было сделано на территории США и Канады. «Второй том мне понравился даже больше, чем первый», – восторженно писал автору Тревельян²³¹.

Хвалебные отзывы превалировали. Но были и критические оценки, а также указания на ошибки. В январе 1957 года Черчилль получил письмо от некой Джоан Рональд, указавшей на несостыковки. «На странице 50 вы упоминаете, что Джейн Сеймур было двадцать пять лет (1533 год), а на странице 56 вы говорите „и когда она умерла, всего двадцати двух лет от роду…“ (1537 год). Мой супруг и я считаем, что она (так же, как и вы!) обладала секретом неувядающей молодости!»^[151]232.

Пока читатели искали неточности в его книгах, сам Черчилль задумался над тем, что рано или поздно ждет всех творческих личностей – завершение карьеры. Еще в июне 1956 года он решил, что его «История» закончится первыми годами XX столетия. Он слишком долго жил в этом страшном веке, слишком многим ужасам был свидетелем и слишком много размышлял о причинах произошедших катастроф, чтобы еще раз погружаться в мутные воды двух мировых войн. «Нет, нет, я закончу на правлении королевы Виктории, – сказал он своему врачу. – Я не могу писать о скорби и несчастьях текущего столетия. Мы прошли все испытания, но они оказались бесполезными»²³³.

В свое время, в конце января 1901 года, когда королева Виктория скончалась на острове Уайт, молодой и амбициозный Уинстон Черчилль, недавно избранный в парламент, находился в Канаде. Он с оптимизмом смотрел в новый век, готовя себя к великому будущему. Тогда он не знал ни истинного размера этого будущего, ни того, что этот момент начала политической карьеры станет конечным портом, где бросит якорь потрепанный под ветрами времени дредноут его творчества. Но завершение литературной деятельности совпало не только с началом деятельности политической. Датой, когда Черчилль отложил навсегда перо в сторону, стало 10 февраля 1957 года. Именно в этот день по странному стечению обстоятельств он одновременно завершил эпилог для однотомного издания «Второй мировой войны» и предисловие к последнему тому «Истории». Более шестидесяти лет миновало с тех пор, как он начал свой творческий путь с военных обзоров на Кубе. Затем были военные отчеты с северо-западной границы Индии, посвященные подавлению восстания местных племен. Далее выход первой книги – «История Малакандской действующей армии», содержащей воспоминания и размышления молодого субалтерна о колониальном конфликте в последние годы Викторианской эпохи. Теперь Черчилль вновь вернулся в это время. Став, по словам профессора Манфреда Вайдхорна, похожим на мистического змея, пожирающего собственный хвост²³⁴. Возможно, это чересчур образное сравнение. Но Черчилль и в самом деле закольцевал свое творчество.

Несмотря на то что наш герой завершил карьеру писателя, созданное им продолжало издаваться. В середине октября 1957 года вышел третий том «Истории» – «Эпоха революций», описывающий напряженный период, в начале и конце которого автор решил поместить двух выдающихся полководцев: 1 – го герцога Мальборо и Наполеона. Первый тираж Cassell & Со. Ltd. составил сто пятьдесят тысяч экземпляров, выдержав еще две допечатки в марте 1965 и январе 1966 года общим объемом почти девять тысяч экземпляров.

Черчилль был одним из первых, получивших экземпляр нового тома. Сделавший ему этот подарок Десмонд Флауэр поинтересовался у маститого автора, какое название он хочет выбрать для следующего тома, завершающего все произведение. Рабочий титул «Девятнадцатый век» казался издателю банальным, и он предложил «Великие демократии». К его удивлению, Черчилль не стал спорить, заметив, что предложенное название лучше предыдущего, хотя ему, ушедшему на покой, уже не стоит думать над подобными вопросами²³⁵.

Последний том, посвященный истории Великобритании и США в XIX веке, вышел в середине марта 1958 года, тем же тиражом, что и два его британских предшественника, – сто пятьдесят тысяч экземпляров. Черчилль получил поздравительные письма от родственников и коллег, а также, следуя старой привычке, подготовил к отправке все тома последнего произведения близким друзьям. Не обошлось без курьезов. В комплекте для лорда Маунт-бэттена волнистый попугайчик Черчилля по кличке Тоби откусил небольшой кусок от второго тома. В таком виде посылка была направлена адресату, который не обиделся. Наоборот, он даже увидел в этом хороший знак, заметив автору, что укус попугая добавит «историческую ценность» памятному подарку²³⁶.

«История» будет издаваться и дальше. В 1962 году Cassell & Со. Ltd. подготовит первое издание в мягком переплете, выдержавшее несколько допечаток в 1970–1980 годах. На территории США мягкий переплет выйдет на следующий год благодаря нью-йоркскому издательству Bantam Books Inc. Рассматриваемое произведение сохранит популярность и в XXI веке. Последнее четырехтомное издание на момент написания этой книги вышло в январе 2015 года.

Помимо многочисленных переизданий, четырехтомная работа Черчилля также в полном объеме переведена на иностранные языки, среди них иврит, итальянский, испанский, немецкий, норвежский, португальский, французский и шведский. В начале 2000-х годов издательством «Русич» была предпринята попытка познакомить с произведением Черчилля русскоязычную аудиторию. Проект был реализован лишь частично – два первых тома издали в 2002 и 2005 году. И только в 2012 году свет увидели все четыре тома. Перевод был выполнен С. Н. Самуйловым (тома 1 и 2), О. Ю. Ивановой (том 2), М. А. Леоновичем (тома 2 и 3) и О. Мичковским (том 4). Работа была издана в Екатеринбурге издательством «Гонзо».