Террор «контрас» не обходил стороной и иностранцев, которые работали в Никарагуа, помогая бороться с неграмотностью и болезнями. Причем борцы с «безбожниками‑сандинистами» не щадили и активистов религиозных организаций.
Американский миссионер, священник Джеймс Фельтц так описывал нападение отряда ФДН на деревню Бокана‑де‑Пайвас (департамент Матагальпа) 3 марта 1982 года, очевидцем которого он был: «Мы проводили заседание Комитета католического действия, когда вошли семеро вооруженных людей, направили на нас автоматы и запугали всех собравшихся христиан. Они сказали нам, что если мы как‑то связаны с революционным процессом, то нам не поздоровится. После издевательств, запугиваний и угроз они похвалились, что только что убили местного судью[1032]. У одного из них на рубашке было большое кровавое пятно. Убитого судью звали Эмилиано Перес Обандо. Он был делегатом «Слова господнего» (одно из распространенных в США религиозных течений – прим. автора). Они сказали, что оставили его подыхать недалеко отсюда, но любого, кто попытается ему помочь, немедленно приговорят к смерти… (мы) нашли Эмилиано раненым и умиравшим. Его тело было все еще теплым, но он уже был близок к смерти. Мы надеялись, что если сможем доставить его к врачу, то, возможно, спасем его жизнь. Мы одолжили машину и помчались прочь… По дороге к Рио‑Бланко Эмилиано умер у меня на руках. У него было десять детей, и жена ждала еще одного. Мне было очень тяжело говорить вдове о том, что ее мужественный муж уже мертв… Его смерть была тяжелым ударом для всего прихода, города и окрестных деревень… Многие восхищались им. Это была моя первая встреча с «контрас» и с их жестокостью. Я убедился, что «контрас» потеряли все остатки человечности. Я видел, как они хвалились тем, что убили этого человека, и как им нравилось терроризировать людей. Я видел, какое удовольствие доставило им убийство Эмилиано»[1033].
Помимо расправ с активистами массовых организаций, представителями власти и просто «подозрительными» лицами «контрас» уводили сотни людей в Гондурас, причем по дороге использовали мужчин и женщин в качестве грузчиков. В лагерях у похищенных был один выбор – присоединиться к ФДН или умереть, так как «контрас» не хотели отпускать обратно тех, кто знал местонахождение их баз. Пленных допрашивали – «допрос» обычно заключался в том, что несчастных привязывали к дереву и пытали до смерти, например, постепенно срезая кожу с лица.
В конце 1982 года перед «контрас» была поставлена первая серьезная боевая задача политического масштаба. Отдельным отрядам ФДН предстояло объединиться и захватить никарагуанский город Халапа, который с трех сторон был окружен территорией Гондураса. В операции приняли участие примерно 1000 «контрас» и впервые были использованы американские минометы.
После «освобождения» Халапы бандиты должны были провозгласить там временное правительство и обратиться за военной помощью к Гондурасу, США и Аргентине. Из‑за постоянных вылазок «борцов за свободу» против окрестных деревень с лета 1982 года в Халапе скопились сотни беженцев. Общее количество населения в городке выросло в два раза по сравнению с нормальным уровнем (9000 жителей). Только в ноябре – декабре 1982 года «контрас» увели в Гондурас из окрестностей Халапы примерно 400 мужчин, женщин и детей.
«Контрас» надеялись на быстрый успех, так как Халапа была связана с остальной территорией страны единственной горной дорогой, которую можно было легко перерезать. Ближайший гарнизон СНА был в Окотале – в 80 километрах от Халапы.
Однако несмотря на ожесточенный обстрел и то обстоятельство, что Халапу обороняли не регулярные части СНА, а пограничники и милиция, «контрас» не смогли взять город, и операция ЦРУ («План С») провалилась. Примечательно, что руководил нападением командир ФДН с характерным псевдонимом Мертвец.
В конце 1982 года о «контрас» стали писать и американские СМИ, причем репортажи были не слишком лестными. Описывались зверства «борцов за свободу», но главное – все журналисты были убеждены, что «контрас» представляют собой не что иное, как бывших национальных гвардейцев Сомосы, которые просто мстят населению собственной страны. Такого рода «пиар» был для ЦРУ крайне опасен, потому что ставил под сомнение выделение дальнейших средств на «проект» американскими законодателями.
Поэтому в декабре 1982 года ЦРУ решило провести срочную операцию по приданию ФДН респектабельного «гражданского лица». Бермудес, Лау и их подручные из национальной гвардии по‑прежнему должны были заниматься тем, чем занимались, а «связи с общественностью» должно было представлять новое «цивильное» и незапятнанное руководство ФДН. Причем желательно было, чтобы новые «лидеры» хорошо говорили по‑английски, чтобы осуществлять лоббистскую работу в американских СМИ и конгрессе.
ЦРУ следовало торопиться, так как в августе 1982 года комитеты обеих палат конгресса по разведке уже попытались ограничить выделение средств «контрас». Секретное дополнение к закону о выделении средств на разведывательные операции на 1983 год гласило, что запрещается любая государственная помощь США «для целей свержения правительства Никарагуа и провоцирования военного конфликта между Никарагуа и Гондурасом»[1034].
Однако администрация Рейгана предъявила конгрессменам и сенаторам новое обоснование для поддержки «контрас» (сальвадорский вариант уже мало кого убеждал). Теперь «контрас» своими партизанскими действиями, оказывается, должны были «побудить» правительство Никарагуа сесть за стол переговоров с США и своими центральноамериканскими соседями. При этом именно администрация Рейгана упорно игнорировала все предложения и Никарагуа, и Мексики о переговорах с целью ослабления напряженности в Центральной Америке (возникшей, опять же, только благодаря действиям самих США).
В ноябре 1982 года ЦРУ сняло номер в отеле «Фор Амбассадор» в Майами и приступило к поиску новых лидеров «освободительного движения». Главой группы был сотрудник ЦРУ Тони Фельдман. Одним из новых лиц ФДН стал представитель видного консервативного клана Эдгар Чаморро, который сбежал из Никарагуа после революции и работал брокером в американской фирме «Каргилл». Он быстро согласился, когда к нему «от имени президента США» обратился офицер ЦРУ «Стив Дэвис». «Дэвис» прямо обрисовал задачу: Чаморро должен был возглавить отдел по связям с общественностью ФДН и убедить американских конгрессменов, что «контрас» – действительно борцы за свободу, а не сборище бывших гвардейцев и сторонников Сомосы.
«Дэвис», видимо, и не подозревал, какую ошибку совершает.
Чаморро вместе с другими никарагуанскими эмигрантами написал манифест ФДН, но он был жестко отвергнут сотрудником ЦРУ Джозефом Фернандесом (псевдоним Томас Кастильо)[1035], который готовил пресс‑конференцию нового руководства ФДН. «Дерьмо, кто это писал? Это звучит так, как если бы вы просто хотели заполучить обратно все, что потеряли. Вы должны написать что‑нибудь более прогрессивное, более политическое»[1036].
Вместо никарагуанцев (которые упирали на священное право частной собственности и антикоммунизм) манифест написал заместитель резидента (позднее резидент) ЦРУ в Гондурасе Джон Маллет («Джордж», или «Хорхе», как он был известен «контрас»)[1037].
Буквально за несколько дней до намеченной в Майами пресс‑конференции ЦРУ познакомило друг с другом членов нового «гражданского руководства» ФДН. В состав «директората» вошли Бермудес, вице‑президент при Сомосе Альфонсо Кальехас, дядя лидера никарагуанской легальной оппозиции Альфонсо Робело, бывший лидер КОСЕП Маркос Селедон (был менеджером американской компании «Квакер Оутс» в Никарагуа), Индалесио Родригес (бывший ректор основанного Сомосой католического Центральноамериканского университета), Лусия Карденаль (вдова главы неудавшегося заговора и тоже родственница Робело; ЦРУ настаивало, чтобы в руководстве ФДН была хотя бы одна женщина, – это придало бы «контрас» «гуманное лицо»), а также Чаморро.
Одного из членов директората не назвали, потому что он все еще был в Никарагуа. Но многие догадывались, что речь идет о Адольфо Калеро, который был директором завода, разливавшим кока‑колу в Никарагуа. Калеро был известным активистом консервативной партии и многолетним агентом ЦРУ. Именно через него деньги из американского посольства в Манагуа передавались КОСЕП антиправительственным партиям и профсоюзам. Калеро прекрасно говорил по‑английски, причем даже с акцентом, распространенным в южных штатах США. В январе 1983 года Калеро уехал из Никарагуа и вскоре стал «президентом национального руководства и верховным главнокомандующим вооруженными силами ФДН». Бермудес воспринял это без всякого энтузиазма, но ЦРУ заверило его, что должность у Калеро чисто номинальная.
Пресс‑конференцию только что познакомившегося друг с другом «нового руководства» ФДН в последний момент решили перенести из Майами в Форт Лодердейл, так как ЦРУ опасалось недружественных демонстраций и пикетов.
Перед пресс‑коференцией агенты ЦРУ отработали с «лидерами» ФДН возможные каверзные вопросы журналистов. Прежде всего, необходимо было отрицать любую связь ФДН с правительством США.
На пресс‑конференции 9 декабря 1982 года Бермудес прямо сказал, что «контрас» созданы не с целью пресечения поставок оружия в Сальвадор: «Мы – никарагуанцы, и нашей целью является свержение коммунистов и создание в нашей стране демократического правительства»[1038]. Таким образом, Бермудес решил заниматься именно тем, что в августе 1982 года запретил конгресс США.
Однако с точки зрения ЦРУ пресс‑конференция прошла «нормально», хотя ее смысл был сразу же точно раскрыт всеми уважающими себя американскими СМИ.
Например, журнал «Тайм» 20 декабря 1982 года в статье с характерным названием «Эмигрантский джаз‑бэнд „контрас“ играет новую мелодию» писал: «Реальная цель этого собрания: освежить имидж ФДН в глазах общественности с тем, чтобы расширить свою базу поддержки в США и Центральной Америке. И в самом деле, коалиция („контрас“) страдает от проблем с пиаром: многие из „контрас“ (контрреволюционеров) служили в непопулярной национальной гвардии при Сомосе, который был свергнут сандинистами в 1979 году. Степень связи США с ФДН остается неясной, но известно, что ЦРУ вооружает и обучает „контрас“ с тем, чтобы они могли осуществлять рейды в Никарагуа со своих баз в соседнем Гондурасе».
В отличие от ЦРУ, «Тайм» не считал пресс‑конференцию успешной: «Пиаровский дебют ФДН на прошлой неделе не прошел гладко. „Контрас“ объявили о новой руководящей команде, пытаясь привлечь других антисандинистов под расширенный зонтик ФДН. Но вопросов возникло больше, чем было получено ответов. Шесть новых лидеров подчеркивали свою оппозицию как Сомосе, так и сандинистам. Однако их биографические данные подозрительно скудны. Группа представляла собой странную смесь: от уважаемой Лусии Карденаль Салазар, вдовы убитого сандинистами оппонента Сомосы до Энрике Бермудеса, полковника национальной гвардии и военного атташе Сомосы в Вашингтоне с 1976‑го по 1979 год. Никарагуанские эмигранты сильно подорвали доверие к себе, уверяя, что они ничего не знают о рейдах ФДН из Гондураса. После скомканной презентации Карденаль признала: „На репетиции мы были лучше“[1039].
Заместителем Калеро и «серым кардиналом» «контрас» был богатый бизнесмен Аристидес Санчес, которого американцы считали самым толковым и полезным членом нового руководства ФДН. Отец Санчеса был при Сомосе министром сельского хозяйства, министром общественных работ, депутатом конгресса от правящей тогда либеральной партии и послом в Мексике. Благодаря связям с диктатором Санчес‑старший стал одним из крупнейших землевладельцев Леона. Аристидес ни в чем не нуждался – папа отправил его на учебу в Италию (до этого в Манагуа Санчеса обучали иезуиты). Санчес женился на представительнице одного из самых богатых кланов Никарагуа Сесилии Родригес, семья которой занималась производством спиртных напитков и судоходством и владела плантациями экспортных культур.
Аристидес Санчес вовремя почувствовал приближение революции и успел распродать часть собственности и перевести деньги за границу. Он также смог угнать в Гондурас 20 тысяч голов «фамильного» скота. Санчес безбедно жил в Майами, но сразу же примкнул к Бермудесу, чтобы отомстить тем, кто лишил его сладкой жизни на родине.
Малетт, который курировал «контрас» в Гондурасе, предпочитал иметь дело именно с Санчесом.
В том, что касается пресс‑конференции нового руководства ФДН, прав оказался «Тайм», а не ЦРУ, – новое «лицо» ФДН никого не смогло убедить в конгрессе США. В тот же день, когда «лидеры» ФДН зачитывали написанный ЦРУ манифест, член палаты представителей демократ Том Харкин предложил полностью запретить любую помощь США любым организациям, замешанным в военных действиях против Никарагуа[1040].
До этого, правда, дело не дошло, поскольку какая бы то ни было симпатия к сандинистам означала в то время для американского конгрессмена политическое самоубийство. Однако председатель комитета по разведке палаты представителей Эдвард Боланд (демократ от Массачусетса) все же не мог не учитывать настроения народных избранников и предложил принять поправку следующего содержания к закону об ассигнованиях на разведку на 1983 год: «Никакие средства, ассигнованные по настоящему закону, не могут использоваться Центральным разведывательным управлением или министерством обороны для предоставления военного снаряжения, организации военной подготовки или оказания консультаций, равно как и для поддержки иной военной деятельности любой группы или физического лица, не являющегося военнослужащим, для целей свержения правительства Никарагуа или провоцирования военного конфликта между Никарагуа и Гондурасом»[1041].
Поправка Боланда была одобрена 21 декабря 1982 года и оставалась в силе до 8 декабря 1983‑го.
ЦРУ все это было не очень приятно, но американская разведка понимала, что дотошно разбираться в делах «контрас» члены конгресса не будут. Поправка Боланда была рассчитана на общественное мнение, и конгрессмены «сохранили демократическое лицо». С формально юридической точки зрения поправка оставляла лазейки. Например, министерство обороны США вообще считало, что конгресс запретил свергать правительство Никарагуа только государственным структурам США, а не гражданам и организациям других стран. А ЦРУ и Пентагон ведь могут и не знать истинных целей организаций, которым они помогают.
В любом случае никакого влияния на сотрудничество ЦРУ с ФДН поправка Боланда не оказала. Просто кураторы из ЦРУ строго приказали своим подопечным ничего не говорить прессе о планах свержения правительства Никарагуа.
Новое руководство ФДН расположилось в снятом ЦРУ фешенебельном отеле «Дэвид Уильямс Хотел» в Коралл Кэйблс (Флорида). Американская разведка сначала не стеснялась в расходах, передавая Бермудесу и его «коллегам» наличные деньги в атташе‑кейсах. Правда, сотрудники ЦРУ требовали документального подтверждения всех расходов для бухгалтерии Лэнгли.
Каждый из членов нового руководства ФДН получал хорошую зарплату, зависевшую от количества членов семьи. Чаморро, например, платили по 2 тысячи долларов в месяц. Но та же сумма не устроила Калеро, который жаловался, что после эмиграции из Никарагуа сандинисты отобрали у него дом. «Лидер борцов за свободу», как настоящий бизнесмен, также настаивал на предоставлении ему пожизненной страховки.
Бермудес получал 2750 долларов в месяц, которые переводились на его банковский счет в Майами[1042]. Это было, конечно, больше чем 5,25 доллара в час – столько платили Бермудесу, когда он после свержения Сомосы одно время развозил в Америке журналы. Кроме того, Бермудес распоряжался огромными суммами в наличных, которыми обеспечивали лагеря «контрас» в Гондурасе и платили командирам и бойцам отдельных отрядов. Рядовой боец в лагере получал 23 доллара, командиру крупных отрядов платили 300‑400 долларов в месяц. Офицеры штаба Бермудеса (куда он пристроил многих своих друзей – один даже стал главкомом несуществующих ВМС ФДН) получали от 1000 до 2000 долларов в месяц, командующие отдельными боевыми зонами в Никарагуа (task forces) – 800 долларов.
Неугодных офицеров и просто тех, кто ему не нравился, Бермудес лично вычеркивал из зарплатных ведомостей.
С Бермудесом соперничал Калеро, назначивший своего родственника Монтеалегро казначеем всех тыловых служб ФДН. Таким образом, если Бермудес обкрадывал свою «армию» в Гондурасе и в Никарагуа, то Калеро присваивал деньги тех, кто работал на ФДН в столице Гондураса и в США. Монтеалегро старался обменять доллары на гондурасские лемпиры по выгодному курсу черного рынка, чтобы затем платить лемпирами бойцам «контрас» в пограничных гондурасских лагерях.
До поры до времени ЦРУ терпело растраты, так как лучших вождей «демократического движения» у американской разведки все равно не было.
ЦРУ также разрешило членам руководства ФДН не декларировать свои доходы с целью налогообложения, что было нарушением законодательства США.
Поступали сведения, что Бермудес активно участвовал в торговле наркотиками. ЦРУ официально прокомментировало это следующим образом: «Шифровка (из резидентуры ЦРУ в Гондурасе – прим. автора) в сентябре 1981 года проинформировала штаб‑квартиру (ЦРУ), что, по некоторым данным, Бермудес не советовал руководству АДРЕН[1043]заниматься наркоторговлей в Соединенных Штатах, но что якобы было принято решение заниматься такой деятельностью, чтобы финансировать антисандинистские операции АДРЕН. По некоторым данным, первая попытка была предпринята в июле 1981 года, когда член АДРЕН привез кокаин в Майами на борту обычного пассажирского самолета. Хотя Бермудес был командующим военными силами АДРЕН и членом руководства АДРЕН, нет данных о том, что он напрямую был вовлечен в такую деятельность»[1044].
В то время ЦРУ прикрыло Бермудеса, сообщив ФБР и американской таможне, что все сведения о вовлеченности «контрас» в торговлю наркотиками на территории США не имеют под собой оснований.
Чаморро на деньги ЦРУ должен был спонсировать американских и гондурасских журналистов, чтобы те «хорошо» писали о ФДН.
После провала планов захвата Халапы ЦРУ переключило внимание на мискито, которым приказано было устроить сандинистам очередное «Красное рождество». Мискито, в отличие от ФДН, по‑прежнему получали от американцев устаревшее оружие, так как их боевые качества и общая отсталость с точки зрения разведки не позволяли поручать им серьезные задачи. Но в конце 1982 года делать было нечего – после провальной битвы за Халапу Бермудес прямо сказал своим кураторам из ЦРУ, что «вооруженные силы» ФДН пока неспособны на проведение более или менее крупных операций и должны отдохнуть в Гондурасе.
Пять колонн мискито по 125 бойцов в каждой должны были 30 декабря 1982 года одновременно пересечь гондурасскую границу и захватить важнейший никарагуанский порт на Атлантике Пуэрто‑Кабесас. Так как в городе был построенный еще американцами достаточно современный военный аэродром, то в случае успеха операции самолеты ВВС США и Гондураса затем должны были доставить по воздуху дополнительные контингенты «контрас» и все необходимые для длительной войны боеприпасы и вооружение.
Однако дела у мискито пошли еще хуже, чем у их собратьев из ФДН, – основная колонна наступавших была перехвачена и быстро рассеяна частями СНА[1045].
Таким образом, боевые планы ЦРУ, согласно которым «контрас» должны были закрепиться крупными силами где‑нибудь в Никарагуа, потерпели к началу 1983 года полный провал.
Бандитам ничего не оставалось, как по‑прежнему сеять террор среди мирного населения. Характерный для поведения «контрас» случай был описан чудом выжившей после встречи с «борцами за свободу» девочкой. Ее рассказ на встрече с американскими епископами передавали так: «Одиннадцатилетняя девочка Кристина Борхе Диас гостила у своего дяди. Дядя был в „черных списках“ „контрас“, и они пришли, чтобы убить его. Когда они увидели маленькую девочку, то решили развлечься и стали использовать ее в качестве мишени для стрельбы. Первый выстрелил в нее с несущейся галопом лошади. Он промахнулся. „Убей ее“, – сказал он своему спутнику. И тот выстрелил ей в спину. Пуля вышла у нее из груди. Следующая пуля содрала девочке кожу с головы, еще одна попала в правую руку, а другая – в левое бедро. Потом они ушли. Маленькая девочка лежала там до тех пор, пока с полей не вернулся один из рабочих, обнаружив ее скорее мертвой, чем живой». Девочка чудом выжила после того как в Манагуа ей оказали медицинскую помощь[1046].
Досаждали «контрас» и гондурасскому населению. Один из взятых в плен бандитов рассказывал советскому журналисту: «Видели бы, сеньор, как они ведут себя, вырвавшись за ворота лагеря! Местные жители в такие дни запираются в домах. Да‑да, сеньор, улицы пустеют, будто поселок занят вражеской армией. Сомосовцы напиваются, устраивают стрельбу, поножовщину… Не дай бог попасться им на глаза. Больше всего достается женщинам. Официантки, несмотря на безработицу, уволились и бежали из… окрестных селений. Сомосовцы устраивают даже набеги на деревни, похищают крестьянских девушек…»[1047]Дезертиров и просто колеблющихся контрразведка Лау превращала в «шахтеров». Так на сленге «контрас» назывался расстрел с последующим закапыванием трупа в землю.
Основным противником «контрас» в 1982‑м – начале 1983 года была народная милиция. Части СНА располагались в гарнизонах и не вели маневренную войну. Им было сложно оперативно выходить на перехват бандитов, так как те быстро отходили в Гондурас. К тому же задачей армии была охрана крупных населенных пунктов и важнейших объектов экономики и инфраструктуры.
Сандинисты не располагали авиацией для нанесения ударов по «контрас» с воздуха. Сказывалось и отсутствие четких, наработанных годами командных структур. До конца 1982 года не было и эффективных средств связи между выходившими в горы частями. Только позднее появилось соответствующее советское оборудование. Многие части милиции и вооружением, и боевой подготовкой уступали «контрас», но боевым духом значительно их превосходили.
4 ноября 1982 года Никарагуа объявила пять северных департаментов особой военной зоной. В этих районах стычки с «контрас» проходили фактически каждый день.
Американцы напрасно ждали, что сандинисты будут преследовать «контрас» в Гондурасе. Но на всякий случай в этой стране практически непрерывно шли совместные американско‑гондурасские военные учения. Они были прекрасным предлогом для нахождения в Гондурасе военнослужащих США.
В феврале 1983 года в Гондурасе прошли первые маневры из серии «Биг пайн». 4000 гондурасских и 1600 американских солдат и офицеров отрабатывали совместные операции прямо на границе с Никарагуа, в регионе, граничившим с Москитией. Именно в это время сандинисты отогнали через границу «контрас» – мискито, пытавшихся захватить Пуэрто‑Кабесас.
Между тем американские конгрессмены стали сильно сомневаться в том, что ЦРУ соблюдает поправку Боланда. В апреле 1983 года американская разведка официально проинформировала законодателей, что количество «контрас» достигло 5500 бойцов, то есть выросла за год в 10 раз. Любой непредвзятый человек понимал, что никакой иной задачи кроме свержения правительства Никарагуа у такой мощной армии быть просто не может. В обход конгресса ЦРУ выделило из своих секретных фондов дополнительно 11 миллионов долларов на «проект контрас»[1048]. Американские конгрессмены посетили Никарагуа и смогли лично увидеть, как относится к «контрас» большинство населения. Член палаты представителей демократ Беделл суммировал свои впечатления следующим образом: «Если бы американцы смогли поговорить с обычными никарагуанцами, чьих жен и детей без разбора похищают, мучают и убивают террористы, финансируемые американскими налогоплательщиками, то они выразили бы справедливое возмущение и потребовали, чтобы поддержка преступной деятельности немедленно прекратилась»[1049].
В марте 1983 года «контрас» опять попытались захватить Халапу, назвав свою операцию «Жатва». Другие крупные силы ФДН проникли вглубь Никарагуа (департаменты Мадрис, Хинотега и Эстели), чтобы отвлечь на себя подразделения СНА. По замыслу ЦРУ, теперь крупные группировки «контрас» (по 500 человек) должны были постоянно находиться в Никарагуа, а боеприпасы им следовало сбрасывать с воздуха. Но к маю 1983 года это очередное масштабное наступление «контрас» было отбито.
27 апреля 1983 года в своем выступлении перед обеими палатами конгресса Рейган вновь обрушился с нападками на Никарагуа, пытаясь представить эту маленькую страну смертельную угрозой для США: «Сальвадор ближе к Техасу, чем Техас – к Майами. Никарагуа расположена на таком же расстоянии от Майами, Сан‑Антонио, Сан‑Диего и Тусона, как и эти города – от Вашингтона, где мы сегодня собрались…»[1050]
Но истинным смыслом выступления было убедить конгрессменов прекратить задавать ЦРУ лишние вопросы и начать еще активнее спонсировать «контрас». Президент США сам фактически публично признал, что «контрас» борются против правительства Никарагуа и США им в этом деятельно помогают: «Мы не должны и мы не будем защищать правительство Никарагуа от гнева собственного народа… Диктаторская хунта Никарагуа… любит притворяться, что ее атакуют силы, базирующиеся в Гондурасе. Но на самом деле никарагуанское правительство угрожает Гондурасу, а не наоборот»[1051].
Начиная с мая 1983 года Рейган стал публично называть «контрас» «борцами за свободу».
Правительству Никарагуа, в 1982‑1983 годах столкнувшемуся с самой настоящей войной, которую вела против страны крупная хорошо обученная и вооруженная армия, пришлось изменить тактику ведения боевых действий и постепенно поставить всю экономику страны на военные рельсы.
До 1982 года народная милиция проводила боевую подготовку для своих членов в свободное от работы время и достаточно нерегулярно. Многие милиционеры редко стреляли из боевого оружия и практически не отрабатывали тактику действий в подразделениях. В основном милиция участвовала в маршах, митингах и прочих политических мероприятиях. В ее ряды принимали всех желающих от 16 до 60 лет.
После введения в марте 1982 года чрезвычайного положения все изменилось. 70 тысяч милиционеров были мобилизованы для того, чтобы обучить десятки тысяч новых бойцов, прежде всего в районах, подвергавшихся нападениям «контрас». Фактически вся милиция теперь состояла из двух частей. Сохранялись былые отряды по месту жительства, но появились и ударные милицейские батальоны, в которых люди служили неделями и которые действовали в отрыве от своих населенных пунктов. Обычная милиция по‑прежнему защищала свои населенные пункты и промышленные объекты от нападений, а милицейские батальоны сами переходили в наступление и преследовали отряды «контрас» вплоть до границы с Гондурасом. Если «контрас» было много, то на помощь подходили регулярные части СНА, отличавшиеся от милиции главным образом большей огневой мощью (артиллерия, РСЗО, минометы).
Весной 1983 года сил милиции в северных районах Никарагуа (где и шла в основном война) было в пять раз больше, чем солдат и офицеров регулярной армии[1052]. Во многом такая «милиционная» стратегия объяснялась банальной нехваткой тяжелого и современного оружия в никарагуанских вооруженных силах. До 1983 года части милиции несли большие потери именно потому, что обладали недостаточными подготовкой и вооружением, хотя и очень высоким боевым духом. После того, как были сформированы части «постоянной милиции» (территориальные батальоны), боевая подготовка стала адекватной и потери сократились.
Обычная милиция в 1983 году должна была представлять собой первую линию обороны населенных пунктов. Ее членов учили не только стрелять, но и оказывать помощь раненым, бороться с пожарами, строить бомбоубежища (в стране готовились к возможной прямой агрессии США). Как только нападение отражалось, отступавших «контрас» преследовали территориальные батальоны милиции, на вооружении которых появились минометы и ручные гранатометы. Только организация Сандинистской молодежи имени 19 июля сформировала десять резервных батальонов[1053]. Командовали резервными батальонами милиции, как правило, офицеры регулярной армии.
В 1983 года сандинисты бросили клич «Оружие – народу!» и стали раздавать в охваченных войной северных департаментах винтовки и автоматы рабочим промышленных и сельскохозяйственных предприятий, членам кооперативов и обычным крестьянам. Министр обороны Умберто Ортега говорил: «Контрреволюция обнаружит всю страну „заминированной“ лучше организованной и лучше оснащенной милицией в различных местах театра военных действий»[1054]. К тому же, раздав простым людям десятки тысяч единиц огнестрельного оружия, сандинисты полностью опровергли лживые измышления Рейгана на тему борьбы «никарагуанского народа против собственного правительства».
Министр обороны Никарагуа Умберто Ортега говорил: «Наша регулярная армия – армия нового для Латинской Америки типа: она состоит из трудящихся, одетых в военную форму, и стоит на страже интересов трудящихся и всего народа. Вокруг нее, как вокруг ядра, формируются иррегулярные подразделения – народная милиция и резервные батальоны. Десятки тысяч крестьян, рабочих, студентов, служащих овладевают военным искусством под руководством младших командиров и офицеров СНА. Из числа народных милиционеров, прошедших основной курс подготовки, формируются резервные батальоны, которые сражаются плечом к плечу с регулярными частями на северных и южных границах.
Мы создали территориальную милицию. Что это такое? Ну, скажем, в кооперативе трудятся четыреста крестьян. Они получают оружие, их обучают военному делу, основам тактики и так далее. Вот вам готовый батальон народной милиции. Крестьяне продолжают работать в своем кооперативе, живут в своих селениях. Но в случае нападения они всегда смогут защитить себя, свои семьи и свое хозяйство. Практика показала, что сосмосовцам в таких хозяйствах дают жестокий отпор, и они стараются в них не лезть. Крестьянин, защищающий свою землю, рабочий, обороняющий свой завод или фабрику, – это несокрушимая сила»[1055].