Кабесас начал в 1982 году доставлять в США плетеные корзины – изделия костариканских народных промыслов. В эти корзины были вплетены тонкие трубочки с кокаином. Назад Кабесас возил «контрас» выручку. Впоследствии он дал официальные показания, что перевозил деньги примерно 20 раз и в среднем по 64 тысячи долларов за каждый рейс. Но были данные, что как‑то за один раз Кабесас доставил, ни много ни мало, – 250 тысяч долларов[1224].
ФБР с помощью своих информаторов узнало о группе Кабесаса – Савалы уже в 1982 году, причем один из иноформаторов сообщил, что в торговлю наркотиками вовлечен и «никарагуанский Джордж Вашингтон» Адольфо Калеро – политический лидер «контрас»[1225]. В ноябре 1982 года из офиса ФБР в Сан‑Франциско в штаб‑квартиру ФБР докладывали: «Источниками поставок кокаина для Савалы являются: Троило Санчес, Фернандо Санчес и Орасио Перейра. Все трое действуют с территории Коста‑Рики»[1226]. Тех же персонажей (плюс еще и колумбийцев) ФБР установило как поставщиков Кабесаса. Еще в 1986 году официальный представитель «контрас» Селедон Родригес заявил американскому информационному агентству ЮПИ, что «Троило (Санчес) продал 200 унций кокаина и получил за них 6,1 миллиона долларов»[1227].
За распределением средств в Коста‑Рике следил агент ЦРУ «Иван Гомес» – бывший венесуэльский офицер. Кларридж о таком агенте «забыл», когда впоследствии проходил тест на полиграфе, – и детектор лжи показал, что он врет. Самого Гомеса уволили из ЦРУ в 1989 году, когда он не смог пройти тест на детекторе лжи, отвечая на вопрос о своей причастности к наркоторговле. ЦРУ даже хотело отдать его в руки прокуратуры, но потом просто оставило бывшего агента в покое.
2 декабря 1982 года ФБР по наводке задержало в аэропорту Майами видного представителя костариканских «контрас» Орасио Перейру с 70 тысячами долларов, не указанными в таможенной декларации. Но вмешалось ЦРУ, и Перейру отпустили после уплаты штрафа за то, что он не задекларировал деньги. Однако ФБР прослушивало телефонные разговоры Кабесаса и Савалы и было в курсе их активного наркобизнеса. В декабре 1982‑го – январе 1983 года ФБР нанесло серию ударов и арестовало в США ряд наркокурьеров, причем семерых на выходе из моря прямо в костюмах аквалангистов (те попытались было отстреливаться из израильского автомата «узи»). Всего в руки американской федеральной полиции попало кокаина на небывалую в истории США сумму – 100 миллионов долларов в розничной продаже и 10–11 миллионов по оптовым ценам черного рынка[1228].
15 февраля 1983 года ФБР арестовало Савалу и Кабесаса вместе с колумбийскими наркокурьерами. Норвина Менесеса предупредил один из сотрудников ДЕА (возможно, по просьбе ЦРУ).
Но по представлению ЦРУ Савалу отпустили и даже вернули ему изъятые при аресте 36 020 долларов. В одной из шифровок ЦРУ с удовлетворением констатировалось: «По состоянию на сегодня все активы ЦРУ надежно защищены»[1229]. «Активами» (assets) «Компания» (так величало себя ЦРУ) называла особо ценных агентов. Позднее было официально признано, что именно ЦРУ вмешалось в ход расследований прокуратуры США, чтобы «защитить публичный имидж „контрас“ – а точнее, свой собственный. ЦРУ считало возможное освещение в прессе связи «контрас» – наркотики достаточной причиной, чтобы попытаться повлиять на решение вернуть деньги Савале[1230]. На всякий случай штаб‑квартира «Компании» предупредила шифровкой резидентуру в Сан‑Хосе, чтобы там были готовы к «возможной катастрофе», если не удастся скрыть связь «контрас» с наркотрафиком. И тем не менее резидентуре поручили лишь внимательнее наблюдать за наркоторговлей «контрас», но «не предпринимать никаких действий без санкции штаб‑квартиры, кроме аккуратного сбора сведений».
Главный юрист ЦРУ Споркин в специальном секретном меморандуме писал, что вся история Кабесаса – Савалы «поднимает естественный вопрос относительно тех людей, которых мы поддерживаем в Центральной Америке»[1231].
В начале 80‑х годов активную торговлю кокаином развернул с небольшого аэропорта Мена в штате Арканзас некто Адлер Берриман (Барри) Сил. По заданию ЦРУ он доставлял «контрас» оружие, а на обратном пути захватывал кокаин и филигранно сбрасывал его над заранее установленными местами, в том числе и над своей фермой. В 1981–1983 годах Сил совершил не менее 50 таких рейсов. Генеральный прокурор Луизины писал министру юстиции США Эдвину Мизу, что Сил доставил в США наркотиков на 3–5 миллиарда долларов[1232]. На ферму Сила сбрасывал кокаин и самолет ДС‑4 авиакомпании «Гонду Кариб Карго Инк.», которой пользовался брат лидера «контрас» Марио Калеро. В 1985 году Роберт Оуэн сообщал Оливеру Норту, что принадлежащий Марио Калеро самолет ДС‑6, «который используется для полетов из Нового Орлеана, возможно, используется для транспортировки наркотиков в США».
Интересно, что ЦРУ официально признало – «нет следов документов», позволяющих судить, что «Компания» проинформировала о подозрениях в отношении Калеро американский конгресс. А ведь он неоднократно обсуждал, выделять ли средства на помощь «борцам за свободу», которыми и руководил Калеро.
В официальном отчете ЦРУ об «Операции „контрас“ говорится: «Шифровка в штаб‑квартиру от февраля 1986 года сообщала о подозрениях, что Марио Калеро участвует в торговле наркотиками. Не было указано никаких конкретных деталей о якобы осуществлявшейся торговле наркотиками, хотя в шифровке говорилось, что лицо, предоставившее эту информацию, сообщило ее стороннику ФДН после встречи с Эденом Пасторой. Не было найдено никакой информации, которая позволила бы сделать вывод, что ЦРУ предприняло какие‑либо действия для установления достоверности упомянутых сведений»[1233].
17 февраля 1986 года Сил (который стал информатором ДЕА) был убит в Новом Орлеане колумбийскими наркодельцами. В июне 1986 года Оливер Норт позвонил в ФБР и испуганно сообщил, что кто‑то следит за ним и он опасается за свою жизнь. Угрожали Норту, по его словам, конечно же, сандинисты. В отчете о разговоре со Стальным Молотом агент ФБР из Вашингтона написал: «Норт также выразил обеспокоенность, что его внесла в список смертников организованная преступность, якобы из‑за его участия в торговле наркотиками»[1234]. При этом Норт обосновывал свои страхи, ссылаясь на «убийство 17 февраля 1986 года агента ДЕА Сила (в отчете написано „Стила“ – агент неправильно расслышал) прямо накануне дня, когда он должен был дать показания против сандинистов в связи с наркоторговлей».
Конечно, Норту не откажешь в изобретательности в плане «перевода стрелок». Только непонятно, почему американцы публично не раструбили о «бесчинствах» сандинистской службы безопасности, которая, оказывается, спокойно могла убить даже высокопоставленного сотрудника СНБ США на территории самих Штатов. Впрочем, ответ на этот вопрос ясен – в случае огласки угроз в адрес Норта СМИ США все равно раскопали бы подоплеку смерти Сила, и Норту пришлось бы сесть в тюрьму – всерьез и надолго.
Очень интересным моментом является связь с Силом и вообще с проводившимися с аэродрома Мена операциями тогдашнего губернатора Арканзаса Билла Клинтона. Сотрудник личной охраны Клинтона Ларри Паттерсон подтвердил под присягой, что ему было известно о больших партиях оружия и наркотиков, которые проходили через аэропорт Мена, и что это была операция ЦРУ. Механик аэропорта Мена Джон Бендер, тоже под присягой, заявил, что видел Клинтона в Мене три раза в 1985 году. Когда один из охранников Клинтона Браун прямо сказал губернатору о преступных делах в Мене, тот ответил, что «это дело Ласатера».
Биржевой брокер Рэй Ласатер был другом семьи Клинтонов и одним из активнейших спонсоров предвыборной кампании самого молодого губернатора штата в США. В 1986 году Ласатера осудили за торговлю наркотиками, и по его делу проходил брат Клинтона Роджер, употреблявший кокаин. Ласатер признал свою вину и был приговорен к 30 месяцам тюрьмы, но отсидел только полгода. В 1990 году его помиловал губернатор Арканзаса и будущий президент США. «Ласатер… был главным поставщиком кокаина для инвестиционных банкиров и фондовых брокеров в районе Литтл‑Рока[1235], которое является крупнейшим сообществом брокеров в Соединенных Штатах за пределами Нью‑Йорка, – говорилось в данных ФБР. – Расследование завершилось осуждением этого бизнесмена и еще 24 сообщников на различные сроки тюремного заключения, от четырех месяцев до 10 лет, а также конфискацией кокаина, марихуаны, автомобиля, самолета и 77 тысяч долларов»[1236].
Официальный представитель губернатора Клинтона расценил слухи о возможной причастности хозяина штата Арканзас к контрабанде наркотиков как «заговор правых сил».
В 1996 году ЦРУ официально признало, что вместе с другими федеральными ведомствами США использовало аэропорт Мена для неких «тренировочных операций».
Таким образом, с 1984 года Норт, в целом успешно, вел операции по снабжению деньгами «контрас» в обход американского конгресса и при одобрении президента США и своего непосредственного начальника Макфарлейна. Помимо иностранных источников и наркоторговли Норт пытался подключить к сбору средств в пользу «контрас» своих многочисленных знакомых из правоэкстремистских, неонацистских и расистских организаций США. Правда, при детальном рассмотрении этой темы трудно отделаться от впечатления, что дело обстояло ровно наоборот – Норт «распиливал» полученные от саудовцев и азиатских диктаторов средства среди американских правых и своих знакомых.
Показательным является пример организации под названием «Гражданское материальное содействие» (Civilian Materiel Assistance, СМА)[1237]. В 1983 году ее основал в Мемфисе, штат Теннеси некий Том Посси, бывший сержант морской пехоты, член крайне правого антикоммунистического «Общества Джона Берча» и Ку‑Клукс‑Клана. В СМА было много бывших военных и национальных гвардейцев, которые ненавидели всех левых, евреев и негров. Посси позировал для «Ньюсуик» в футболке с надписью «Убивайте их всех, Бог сам разберется, кто из них виноват»[1238]. Он получил от министерства финансов США лицензию на международную торговлю оружием, прямо написав в анкете‑ходатайстве, что хочет поставлять оружие и боеприпасы в Сальвадор.
Норт вывел на СМА Марио Калеро (главного наркодельца «контрас» и брата лидера ФДН), и тот в середине 1984 года пригласил около десятка активистов СМА в Гондурас в качестве советников. О Никарагуа и ее проблемах «солдаты удачи» ничего не знали, но советов у них было хоть отбавляй. Заметив у «контрас» вертолет «хьюз 500» (его использовали для разведки никарагуанской территории), они решили немедленно научить «борцов за свободу» прыгать с парашютом. Бермудес одобрил начинание (он вообще одобрял все, что предлагали американцы, и жил в свое удовольствие), но вскоре один из «контрас» вывалился с вертолета и проломил черепичную крышу главной кухни военного лагеря[1239]. Парашютную подготовку пришлось свернуть во избежание дальнейших жертв.
В августе 1984 года Марио Калеро привез в Гондурас бывшего летчика американской армии, пилота вертолета Джеймса Пауэлла и новую группу «советников» СМА. И Пауэлл, и его товарищ Паркер были ветеранами Вьетнама. Калеро в присутствии американцев стал упрекать Бермудеса в нерешительности. Мол, недалеко от границы (в 10 милях от Гондураса), между городками Окоталь и Халапа есть крупная военная база сандинистов Апали, а ее никто не трогает. Участники беседы подвыпили и решили атаковать Апали тремя легкими разведывательными самолетами «цессна О‑2». Бермудес, как обычно, ничего не имел против того, чтобы рисковали другие. Американцы установили на «цесснах» направляющие для ракет «воздух‑земля». Когда не понимавшему ни слова по – испански Пауэллу перевели суть предложения, он сразу же предложил атаковать сандинистов и с вертолета «хьюз», который тоже можно было кустарно оборудовать ракетами. Бермудес опять же был только «за».
1 сентября 1984 года «хьюз» вооружили 14 ракетами, а Паркер взял с собой пулемет М‑60 и 700 патронов к нему. Видимо, во Вьетнаме он своего «не дострелял» и говорил, что обязательно хочет лично «убить несколько коммунистов». За штурвалом вертолета сидел Пауэлл, который мало того, что не говорил по‑испански (его вторым пилотом был «контра», не говоривший по‑английски), так еще и не знал, где находится Апали.
Три «цессны» атаковали военную базу сандинистов и уничтожили полевую кухню, убив четырех поваров, бывших гражданскими лицами. Ни одного военнослужащего не задело. Сандинисты уже были начеку, когда вслед за «цесснами» прилетели наемники СМА на своем потерявшим маневренность вертолете. «Хьюз» был сбит, и его экипаж погиб. Среди обломков вертолета сандинисты нашли карты и другие документы, ясно указывавшие на связь вертолета с базой ВВС Гондураса Агуакате и с ЦРУ.
Гондурасская армия, до сих пор отрицавшая любую связь с «контрас», оказалась в затруднительном положении, и Бермудесу пришлось выслушать от гондурасских офицеров массу неприятностей. От главкома «контрас» потребовали впредь согласовывать все вылеты самолетов и вертолетов с гондурасской армией. Было возмущено и ЦРУ – на американскую разведку опять обрушилась волна критики в конгрессе США. ЦРУ приказало Бермудесу срочно убрать всех наемников СМА из Гондураса[1240]. Бермудес кричал в ярости: «Как я мог позволить этим идиотам‑гринго одурачить себя? Я сам дурак!»[1241]Конечно, Бермудесу было нисколько не жаль незадачливых «солдат удачи». Он лишь боялся, что поток денежных средств из США из‑за этого инцидента иссякнет, и нечего будет воровать ему и его друзьям.
Кроме СМА для «контрас» вербовал «советников» и помогал собирать деньги самый известный журнал для наемников «Солдат удачи», тираж которого доходил до 200 тысяч экземпляров. Журнал был учрежден в 1975 году и был трибуной для милитаристов и антикоммунистов всех мастей. Редактор журнала, полковник в отставке Роберт Браун тоже любил футболки с красноречивыми надписями. Любимой была следующая: «Я убивал еще тогда, когда убийство было не так круто»[1242]. Журнал собирал пожертвования для «контрас» и вербовал наемников как в Сальвадор, так и в Гондурас. На страницах этого издания публиковались всякого рода «практические материалы», вроде технологии пыток и допросов. Например, советовали прикрепить скотчем ко лбу арестованного взрывчатку С‑4 и поднести спичку.
Помогал «контрас» и очень популярный тогда в США протестантский проповедник‑мракобес Пат Робертсон.
В 1985 году газета «Вашингтон Таймс» (которая сама принадлежала одной из фундаменталистских протестантских церквей) основала Фонд никарагуанской свободы, в руководство которого входил, в числе прочих, известный голливудский актер Чарльз Хестон (исполнитель главной роли в фильмах «Бен Гур» и «Планета обезьян»). 100 тысяч долларов в фонд пожертвовала «церковь» Муна, 20 тысяч предоставила Джин Киркпатрик, посол США при ООН. За полгода своего существования фонд, по собственным данным, собрал 350 тысяч долларов.
Но Норт и его начальники понимали, что эти пожертвования имеют скорее пропагандистское значение и главная задача заключается в том, чтобы заставить конгресс не только возобновить, но и резко увеличить финансирование «контрас».
Главной проблемой был по‑прежнему неприглядный имидж ФДН, на всех руководящих постах которого засели бывшие национальные гвардейцы Сомосы. «Контрас» срочно требовался новый «фейс лифтинг».
На роль нового «бренда» наметили все того же респектабельного Артуро Круса, успешно, по мнению ЦРУ, сорвавшему никарагуанские выборы 1984 года.
Еще в 1983 году Крус именовал «контрас» «политическими трупами»[1243]. Он писал в американском журнале «Форин Афферс», что «контрас» намерены истребить «цвет никарагуанской молодежи», активно поддержавшей революцию.
В июне 1984 года, по словам самого же Крууса, «контрас» обещали после своего вступления в Манагуа повесить его и всех лидеров легальной оппозиции – по терминологии ФДН, «раскаявшихся сандинистов». С этой целью «борцы за свободу» планировали провести в никарагуанской столице целую серию «новых нюрнбергских процессов».
Однако уже во время предвыборной кампании 1984‑го Крус, получавший денежную субсидию ЦРУ, резко поменял свою точку зрения.
Через два дня после выборов Норт обсуждал с лидером ФДН Адольфо Калеро возможную коалицию с Крусом. Сомосовцы не возражали, так как было понятно, что никакой реальной власти Крусу не достанется. Перед ним стояла задача «умиротворить» конгресс США перед ключевым голосованием по финансированию «контрас», намеченному на апрель 1985 года.
3 января 1985 года Крус послушно заявил об общности своих целей и целей ФДН.
1 марта 1985‑го Крус, Норт и эксперты ЦРУ составили так называемую декларацию Сан‑Хосе, которую все лидеры «контрас» подписали в костариканской столице. Документ светился «миролюбием» – «контрас» предлагали сандинистам начать мирный диалог. При этом от сандинистов фактически требовали признания нелегитимности выборов 1984 года и отказа от всех революционных реформ в качестве условия начала «национального примирения». Это миролюбие «контрас» было очень нужно Рейгану для работы с конгрессменами. С другой стороны, было очевидно, что сандинисты ультиматум не примут и можно будет лишний раз обвинить этих неуступчивых марксистов в тоталитаризме.
Американцы немедленно заявили, что если сандинисты не примут ультиматум «контрас» до 1 июня 1985 года, США возобновят прямую военную помощь «никарагуанскому сопротивлению». Одновременно США сорвали реальные мирные переговоры, которые сандинисты вели с представителями индейцев‑мискито (фракция Бруклина Риверы). 31 мая 1985 года Норт докладывал Маккфарлейну: «После почти двух месяцев тщательной координации действий с Риверой он согласился в субботу прервать свои переговоры с сандинистами и объявил в Боготе о прекращении диалога между индейцами и СФНО»[1244].
Пока «контрас» упражнялись в миролюбии (собственно, ничего другого им не оставалось, учитывая их постоянные поражения на поле боя), Рейган и его администрация усиливали психологическое давление на Никарагуа и на американское общественное мнение. 21 февраля 1985 года Рейган впервые открыто признал и так очевидную вещь – США хотят «устранить» (remove) правительство сандинистов, а Сальвадор здесь вообще ни при чем.
Госсекретарь Шульц в своем выступлении в Сан‑Франциско стращал конгрессменов: «Те, кто хочет отрезать этих борцов за свободу от остального демократического мира, в реальности обрекают Никарагуа на бесконечный мрак коммунистической тирании. И они ведут США по крайне опасному пути».
1 марта 1985 года Рейган дошел в своем цинизме до предела, патетически продекларировав, что «контрас» «являются моральным эквивалентом» «Отцов‑Основателей» Америки и «храбрых мужчин и женщин французского Сопротивления»[1245]. Это заявление было специально приурочено к «миролюбивой декларации» «контрас» в Сан‑Хосе.
Все эти и многие другие пиаровские ходы осуществлялись по составленному Нортом 22 марта плану обработки мирового и американского общественного мнения перед ключевым голосованием в конгрессе. Среди пунктов этого плана были, например, следующие:
– «поручить разведывательным службам США найти, обработать и подготовить для запуска в прессу данные о сандинистских военных акциях, нарушающих Женевские конвенции/гражданские нормы ведения войны. Ответственные – СНБ (Норт, Реймонд)»;
– «попросить Збигнева Бжезинского написать геополитический документ, который подчеркнул бы геополитические последствия коммунистического доминирования в Никарагуа (документ должен быть подготовлен к 20 марта). Ответственные – СНБ (Менгес)»;
– «подготовить документ о вовлечении Никарагуа в торговлю наркотиками. Ответственные – министерство юстиции (Маллен)»;
– «организовать турне с выступлениями по США для Педро Хоакина Чаморро (главный редактор „Ла Пренсы“ – прим. автора) (25 марта – 3 апреля). Ответственные – госдепартамент/ Офис публичной дипломатии (Райх)»;
– «подготовка и распространение хронологии „Ла Пренсы“ о притеснениях (оппозиции) со стороны СФНО. Ответственные – госдепартамент/ Офис публичной дипломатии (Райх)»;
– «ААА (Адольфо Калеро, Альфосо Робело и Артуро Крус – „политические“ лидеры „контрас“) должны быть доступными для вашингтонской прессы. Ответственные – госдепартамент/ Офис публичной дипломатии (Гомес)»[1246].
В том случае, если все эти шаги не возымеют действия и конгресс не возобновит финансирование «контрас», Норт предлагал президенту обратиться к гражданам с просьбой жертвовать на дело «никарагуанского сопротивления» в специальный фонд.
Еще одним вариантом было предложить конгрессу выделить деньги «контрас» на «гуманитарные цели», якобы исключавшие приобретение оружия. Норт и ЦРУ прекрасно понимали, что никто не будет серьезно контролировать расходование этих средств.
В апреле 1985 года администрация Рейгана направила в конгресс секретный меморандум, в котором предупреждала, что прекращение финансирования «контрас» обойдется бюджету США гораздо дороже. Придется резко увеличить военную и экономическую помощь союзникам США в Центральной Америке (с 1,2 до 4–5 миллиардов долларов), ввести экономическое эмбарго против Никарагуа и даже, возможно, применить вооруженные силы США, что «реалистически следует признать возможным вариантом», учитывая американские ставки в регионе, «если провалятся политические альтернативы»[1247].
Примечательно, что если Маккфарлейн и госдепартамент критиковали за закрытыми дверями американских военных за «излишнюю робость» в Центральной Америке, то сами военные отнюдь не горели желание повоевать с сандинистами. Они прекрасно понимали, что второй Гренады не получится. Объединенный комитет начальников штабов (высший орган военного управления в США) подготовил секретный анализ возможного военного вторжения в Никарагуа. Военные пришли к выводу, что придется задействовать 125 тысяч солдат и офицеров, а потери лишь в первые несколько дней составят от 3 до 4 тысяч убитых. Начальник штаба сухопутных сил США генерал Эдвард Майер говорил позднее: «Гражданские в государственном департаменте всегда были более расположены применить силу, чем военные. Военные знают, что если уж война начинается, ее трудно закончить»[1248].
Сторонники администрации в сенате из обеих политических партий (демократы и республиканцы) предложили создать специальный счет, чтобы гарантировать распределение «помощи» «контрас» только в «гуманитарных» целях. Члены палаты представителей Барнс и Гамильтон предложили, чтобы 10 миллионов долларов для «никарагуанских беженцев» распределял Красный Крест, а 4 миллиона – Высокий комиссар ООН по делам беженцев.
Но Рейгана все эти варианты не устроили – ни ему, ни Кейси, ни Норту какой‑либо международный контроль за распределением денег был не нужен. 20 апреля 1985 года в радиообращении Рейган назвал все эти планы «позорной капитуляцией», которая ускорит «консолидацию Никарагуа как коммунистическо‑террористического арсенала»[1249]. Рейган пошел ва‑банк и проиграл. 23 апреля 1985 года сенат одобрил выделение 14 миллионов долларов в качестве «гуманитарной помощи» неким «никарагуанским беженцам» при условии устного обещания Рейгана не использовать эти средства на военные цели. Но палата представителей отвергла этот законопроект, а потом проголосовала и против предложенного Барнсом и Гамильтоном компромисса.
Такое поражение не смутило консерваторов в конгрессе, которые немедленно стали готовить новый законопроект в пользу никарагуанских «контрас». Нужен был лишь очередной антиникарагуанский медийный предлог. Администрация не нашла ничего лучше, как придраться к давно запланированному международному визиту Даниэля Ортеги, который собирался посетить СССР, еще четыре социалистические и семь капиталистических европейских стран.
Ортега и ранее бывал в Москве, но эту его поездку администрация Рейгана и американские СМИ, по словам посла Никарагуа при ООН Карлоса Туннермана, попытались изобразить «смертным грехом»[1250]. Напрасно и сам Ортега, и министр иностранных дел Никарагуа Мигель д’Эското убеждали американских журналистов и парламентариев, что визит давно запланирован и служит, прежде всего, целям налаживания экономического сотрудничества Никарагуа с европейскими странами. Ведь из‑за действий США Мексика прекратила поставки нефти, и Ортега хотел подтвердить обязательства СССР по продаже Никарагуа «черного золота».
Но Рейгана все эти оправдания сандинистов (хотя оправдываться им, собственно, было не в чем) мало интересовали. 1 мая 1985 года он провозгласил «национальное чрезвычайное положение» и, ссылаясь на визит Ортеги в СССР, объявил о введении экономического эмбарго против Никарагуа. Эта странаде «представляет собой необычную и экстраординарную угрозу национальной безопасности и внешней политике Соединенных Штатов».
С внешнеполитической точки зрения эмбарго оказалось полным провалом – его осудили все международные организации, к нему не присоединилась ни одна страна.
С экономической точки зрения Никарагуа тоже особо не пострадала – сандинисты давно готовились к подобному развитию событий и активно развивали отношения с другими странами, как с социалистическими, так и с капиталистическими. Ведь, например, еще в 1983 году американцы фактически прекратили закупать по заранее установленной импортной квоте никарагуанский сахар (с этого же ранее начиналась экономическая блокада Кубы, а никарагуанцы кубинский опыт внимательно изучали).
Министр внешней торговли Никарагуа Алехандро Мартинес позднее писал, что его министерство начало готовиться к экономической блокаде в 1981 году, сразу же, как только Рейган пришел к власти[1251]. Во многих странах (например, в Испании, Панаме и в тех же США) были созданы в форме местных юридических лиц никарагуанские государственные внешнеторговые фирмы и открыты банковские счета, которые американцы не смогли бы закрыть. Все платежи шли между фирмами, установить государственную принадлежность которых было бы трудно.
Никарагуанский сахар стали покупать Алжир, Ливия и Иран. Причем они тоже платили более высокие цены, чем на мировом рынке, хотя и не столь преференциальные как ранее США. Арабские страны поставляли в обмен нефть по низким ценам, которую Никарагуа могла с прибылью реэкспортировать на мировом рынке. Мясо и морепродукты Никарагуа по‑прежнему продавала в США через свои фирмы в Канаде. «Благодаря» эмбарго эти продукты пошли и в Западную Европу[1252]. И канадцы, и западные европейцы охотно предоставляли никарагуанскому правительству коммерческие кредиты на год под гарантию последующих поставок мяса, кофе, хлопка и морепродуктов.
Импортные американские товары, без которых не могла обойтись никарагуанская экономика, закупались через зарубежные внешнеторговые компании, расположенные в третьих странах. Эмбарго привело и к тому, что Никарагуа установила торговые отношения с проамериканскими странами – Тайванем и Южной Кореей, а также с КНР.
Характерно, что предшественник ВТО, ГАТТ (Генеральное соглашение о тарифах и торговле), никак не отреагировал на американскую блокаду Никарагуа, хотя она была грубым нарушением устава организации. И США, и Никарагуа входили в ГАТТ, а применение эмбарго одной страной‑членом против любой другой запрещалось[1253].
Наконец, эмбарго привело к тому, чего США якобы всячески стремились избежать. Алехандро Мартинес отмечал: «Эмбарго США в реальности заставило нас пойти на большую экономическую зависимость от стран Востока (социалистических стран. – Прим. автора), чем это первоначально планировалось. Что касается меня, то я всегда считал, что лучше всего обойти блокаду можно через Латинскую Америку, но, к сожалению, кризис 80‑х годов[1254]сделал невозможным даже для самых богатых стран Латинской Америки предоставление Никарагуа ресурсов в том объеме, в котором они нам требовались. Таким образом, нам пришлось увеличить свою экономическую зависимость, прежде всего, от Советского Союза, а также от стран Восточной Европы, таких как Германская Демократическая Республика и Болгария, а также от Кубы»[1255]. В бывшей ГДР, кстати, до сих пор с ностальгией вспоминают прекрасный никарагуанский ром «Флор де Канья», который был отмечен медалью Лейпцигской выставки‑ярмарки.
Следует подчеркнуть, что СССР, ГДР и Куба в это тяжелое для Никарагуа время предоставили стране кредиты в свободно конвертируемой валюте.
Но Рейгана, как и в случае вторжения на Гренаду, мнение мирового сообщества и реальная эффективность блокады не интересовали. Вся эта театральная истерия с «чрезвычайным положением» была рассчитана на домашних зрителей на Капитолийском холме.
Конгрессмены подхватили антиникарагуанскую истерию Рейгана, хотя некоторые из них тоже собирались с визитом в Москву. Сказать что‑нибудь хорошее или даже нейтральное в адрес сандинистов в то время было просто немыслимо – никто не хотел прослыть предателем и «агентом Кремля». Раздавались даже предложения разорвать дипломатические отношения с Никарагуа.
Усилия Рейгана в духе оруэлловского «министерства правды» дали, наконец, свои плоды 12 июня 1985 года. В этот день палата представителей проголосовала за выделение 27 миллионов долларов в виде «гуманитарной» помощи «контрас». Причем сенат предлагал выделить 38 миллионов. Согласно принятому нижней палатой закону деньги можно было тратить только на еду, одежду, медикаменты, но не на «оружие, системы вооружений, боеприпасы или иное снаряжение, транспортные средства или материалы, которые можно использовать для причинения тяжелого вреда здоровью или смерти»[1256].
При этом даже многие видные американские юристы считали, что конгресс грубым образом нарушил международное гуманитарное и военное право. Согласно Женевским конвенциям о правилах введения войны гуманитарную помощь можно предоставлять только некомбатантам (то есть гражданскому населению, не участвующему в боевых действиях). Гуманитарная помощь участникам боевых действий не допускалась.