Но Рейгана, как показал иск Никарагуа в Международный суд ООН, международное право заботило мало. 29 августа 1985 года президент США учредил специальное ведомство – Офис по гуманитарному содействию Никарагуа (Nicaraguan Humanitarian Assistance Office, NHAO) для распределения санкционированных конгрессом 27 миллионов долларов. Офис возглавил посол Роберт Дюмлинг. Он сам потом признавал, что помимо того, что разрешил конгресс, на деньги офиса закупалось оружие для «контрас».
К 4 сентября 1986 года офис Дюмлинга распределил 26,8 миллиона долларов, но контролеры из Бюджетного управления конгресса так и не смогли обнаружить следов многих банковских переводов, затерявшихся в бесчисленных оффшорах.
Зато «гуманитарная помощь» стала настоящим праздником жизни для коррумпированной клики Бермудеса и друзей Норта, кормящихся вокруг «никарагуанского проекта». Оружие и снаряжение под видом гуманитарной помощи поставляли разнообразные подставные фирмы, организованные Нортом и ЦРУ. Например, офис Дюмлинга нанял для этих целей за 50 тысяч долларов некий «Институт за демократию, образование и содействие», учредителем которого был курьер Норта Роберт Оуэн[1257]. Для «откатов» «контрас» выставляли завышенные счета. Например, закупались винтовки по 150 долларов за штуку, но в счете была указана сумма 600 долларов.
Зарабатывали «контрас» и их американские друзья и на черном валютном рынке в Гондурасе. Они меняли доллары на гондурасские лемпиры по нелегальному курсу 1 доллар – 2,65 лемпиры, но в счетах указывали официальный курс обмена: 1 доллар – 2 лемпиры. Таким образом, можно было прикарманить до 30 % от суммы той или иной партии «гуманитарной помощи».
При этом многим полевым командирам «контрас» не платили жалованье (400 долларов в месяц) годами, и они говорили про Бермудеса и его «штаб»: «У них чистые ботинки и грязные руки».
12 июня 1985 года, все с той же несбыточной целью улучшения имиджа «контрас», в Коста‑Рике была создана якобы принципиально новая «политическая» организация «борцов за свободу» – Объединенная никарагуанская оппозиция (испанская аббревиатура УНО). Ее возглавили три политических директора – Артуро Крус, Адольфо Калеро и Альфонсо Робело, или, как их окрестил архитектор всей этой косметической операции Норт, – «три А» (по аналогии с высшим кредитным рейтингом международных рейтинговых агентств).
УНО понадобилась все для того же – чтобы убедить американскую и мировую общественность, что в никарагуанской оппозиции не заправляют бывшие соратники Сомосы и национальные гвардейцы. Однако таким образом фактически продолжила свое существование ФДН, только под новой вывеской и с респектабельным лицом Круса. По крайней мере, ничего в военном командовании «контрас» не изменилось.
Сам Крус по протекции директора ЦРУ Кейси получил «грант» в виде 40 тысяч долларов на полгода от Национального центра стратегической информации – «научного» учреждения, давно спонсировавшегося ЦРУ. После образования УНО «отцы никарагуанской демократии» получали твердое и высокое жалование в долларах: Крус – 7 тысяч в месяц, Калеро – 12,5 тысячи, Робело – 10 тысяч[1258]. Вскоре и Робело, и Крусу надоела их роль «фигового листка» для Бермудеса и ФДН. Оуэн докладывал Норту: «Робело, по его словам, устал от отсутствия равенства среди „трех А“. Круса и меня, говорит он, добавили в ФДН, чтобы отмыть ее лицо»[1259]. Крус постоянно угрожал своей отставкой, но щедрые дотации ЦРУ, видимо, были весомее.
В меморандуме от 17 марта 1986 года под заголовком «Политическая ситуация в ФДН/УНО» Оуэн докладывал Норту: «Я написал ФДН/УНО, потому что именно ФДН руководит УНО, а не наоборот. УНО – это креатура правительства США для того, чтобы получить поддержку конгресса. Когда ее создавали год назад, была надежда, что УНО станет жизнеспособной организацией. Но на самом деле, почти все, чего она добилась, следует отнести на счет руки правительства США, которая направляла и манипулировала (УНО). Нет сомнений: была надежда, что Крус и Робело превратятся в сильных лидеров, чтобы хотя бы в какой‑то степени служить противовесом мощи Калеро и ФДН. Но оба – и Круус, и Робело – стали сплошным разочарованием»[1260].
Крус пытался несколько поправить незавидный, с точки зрения соблюдения прав человека, имидж «контрас». Он попросил бывшего юриста завода «Кока‑Колы» в Никарагуа Карлоса Икасу составить Кодекс поведения «контрас» взамен старого, попросту списанного с аналогичного документа национальной гвардии Сомосы. Был создан также Офис по юридическим вопросам, который должен был расследовать жалобы на злоупотребления «борцов за свободу», в том числе и жалобы самих «контрас». Появилась даже своя тюрьма – раньше пленных просто привязывали к дереву и забивали до смерти.
Правда, в новой тюрьме среди примерно сотни «заключенных» было подозрительно много молодых женщин, которых держали там для сексуальных утех охраны и командиров.
Бермудес попросту игнорировал нового «лидера», которого открыто называл коммунистом. Когда Крус приветствовал в лагерях «борцов за свободу», те по указанию Бермудеса отвечали ему ледяным молчанием, зато бурно выражали восторг самому Бермудесу[1261].
О нравах в лагерях «борцов за свободу» свидетельствует следующий эпизод. Один из высших командиров Мак (на чьей совести были печально знаменитые снимки Воля) решил наказать восемь бойцов, которые опоздали на утреннюю зарядку. Он велел четырем из них залезть на вершину дерева, а пятому – это дерево срубить. При падении с высоты погибли трое провинившихся, а четвертый был тяжело ранен. «Это показательный пример для всех вас. Вы должны понять, что значит быть настоящим солдатом», – сказал Мак бойцам, наблюдавшим за казнью[1262]. После этого бойцы решили сбежать из лагеря, но были пойманы и жестоко избиты.
Норт в 1985 году был озабочен скорейшим созданием нового «южного фронта» «контрас» в Коста‑Рике на развалинах бесславного воинства «команданте ноль». 9 апреля 1985‑го Оуэн сообщил Норту из Коста‑Рики, что полевые командиры из бывшего АРДЕ, окружающие Эль Негро (Чаморро), готовы перей ти к кому угодно, лишь бы получать деньги и снаряжение. Правда, Оуэн предупредил, что Чаморро сильно пьет, а люди, собравшиеся вокруг него, замешаны в коррупции и, возможно, в наркоторговле. Но Норту приходилось работать с любым человеческим материалом – он хотел как можно быстрее образовать в Коста‑Рике южный фронт против сандинистов для того, чтобы хотя бы как‑то отвлечь силы СНА, практически добившие ФДН на гондурасской границе.
Сбежавшие от Пасторы полевые командиры[1263]обещали Норту выставить до 2500 человек при условии адекватного снабжения: после ссоры ЦРУ с Пасторой южные «контрас» ничего не получали больше восьми месяцев и не вели никакой боевой деятельности.
Норт со своей обычной резвостью взялся за организацию воздушного моста в Коста‑Рику. Ему уже мерещился мощный удар с территории Коста‑Рики прямо по Манагуа. Сначала подставные фирмы‑авиаперевозчики Норта и ЦРУ (например, «Эйр Америка») пытались организовать в Коста‑Рике полевой аэродром. Они договорились с офицером костариканской гражданской гвардии (так назывались вооруженные силы Коста‑Рики), который обещал устроить взлетно‑посадочную полосу на своем ранчо и объявить ее военной зоной, чтобы скрыть все предприятие от посторонних глаз.
Из этой затеи ничего не вышло. Тогда решили копить снаряжение на главной базе ВВС Сальвадора Илопанго и сбрасывать его южным «контрас» с воздуха. Первый сброс произошел только 11 апреля 1986 года. Самолет ЦРУ L‑100 со второй попытки смог доставить примерно 10 тонн груза. Такое развитие событий окончательно подорвало остатки авторитета «команданте ноль». В мае 1986 года резидент ЦРУ в Сан‑Хосе Джо Фернандес встретился с оставшимися полевыми командирами Пасторы и убедил их перейти на сторону УНО. Как сообщал Фернандес, согласились все – причем за определенные суммы в долларах: шесть командиров получили по пять тысяч[1264].
Пока Норт и ЦРУ пытались вдохнуть в «контрас» жизнь и не допустить их полного развала, США вели сложную дипломатическую борьбы против Никарагуа в рамках так называемого контадорского процесса.
В январе 1983 года на панамском острове Контадора встретились министры иностранных дел Мексики, Панамы, Венесуэлы и Колумбии. Они выразили озабоченность ситуацией в Центральной Америке, особенно прямой и косвенной вооруженной интервенцией внерегиональных держав. Министры призвали не включать регион в конфронтацию Восток – Запад и предложили странам Центральной Америки решать все спорные вопросы в рамках переговорного процесса.
«Контадорский процесс» начался во многом по инициативе Мексики, которая с симпатией относилась к сандинистам и не желала, чтобы США под маской борьбы с мировым коммунизмом и СССР создали на мексиканской южной границе, в Центральной Америке постоянные военные базы. Панамцам требовалась международная поддержка соседей, так как они опасались, что Рейган может пересмотреть договор Картера – Торрихоса 1977 года, согласно которому Панамский канал должен был в 1999 году перейти под юрисдикцию Панамы. Во время предвыборной кампании 1980 года Рейган обещал аннулировать «капитулянтский» договор.
В апреле 1983 года министры иностранных дел Контадорской группы (так теперь стали именовать «четверку») провели совещание со своими коллегами из центральноамериканских стран. Решили что «девятка» (Контадорская группа плюс пять стран Центральной Америки) должна стать постоянным переговорным механизмом для решения всех спорных проблем региона.
Американцы сначала считали «контадорский механизм» даже полезным, так как он был предлогом для отказа от двусторонних переговоров США с Никарагуа.
17 июля 1983 года на встрече в мексиканском городе Канкун президенты стран «контадорской группы» приняли Канкунскую декларацию, которая уже успела вызвать недовольство в Вашингтоне. В декларации всем странам предлагалось прекратить в Центральной Америке военные учения, отозвать иностранных военных советников и создать постоянный механизм контроля над ограничением вооружений[1265]. Будущий мирный договор в Центральной Америке получил наименование «Документ о целях». Для его претворения в жизнь Контадорская группа выработала еще и «Нормы по выполнению положений», содержащихся в «Документе о целях».
Никарагуа активно поддержала «контадорский процесс». 19 июля 1983 года, в четвертую годовщину Сандинистской революции, Даниэль Ортега выдвинул мирный план из шести пунктов:
– немедленное заключение пакта о ненападении между Никарагуа и Гондурасом;
– прекращение всех военных поставок в Сальвадор из‑за рубежа;
– прекращение военной помощи всем антиправительственным группировкам в странах Центральной Америки;
– гарантии права на самоопределения для всех центральноамериканских государств и невмешательство в их внутренние дела;
– прекращение экономической дискриминации и враждебных действий против любой из стран региона;
– запрет всех иностранных военных баз и маневров с участием внерегиональных армий в Центральной Америке.
Естественно, США не могли со всем этим согласиться – ведь тогда «контрас» были бы разгромлены за считанные недели. Но формально американцам было трудно что‑либо возразить – ведь они сами официально считали источником напряженности в регионе помощь Никарагуа сальвадорским повстанцам.
Никарагуа сразу же пошла на уступки. Гондурас под давлением США отказался от любых двусторонних переговоров с Никарагуа, предпочитая якобы только «многосторонний формат». Никарагуа с этим согласилась.
9 сентября 1983 года «Документ о целях», состоявший из 21 основного пункта, был одобрен всей «девяткой». Через три дня заместитель министра обороны США Фред Айкл отреагировал на это следующим образом: «Мы не ищем военного поражения наших друзей. Мы не добиваемся военной ничьей. Мы стремимся к победе сил демократии… Мы должны предотвратить консолидацию сандинистского режима в Никарагуа»[1266].
Вашингтон ответил на мирные предложения Контадорской группы захватом Гренады и реанимацией центральноамериканского военного блока КОНДЕКА в составе Гондураса, Сальвадора и Гватемалы.
По выражению никарагуанского министра иностранных дел, «компромиссная» переговорная позиция Вашингтона была очень простой: либо Никарагуа умирает сама, либо ее убьют.
Как упоминалось выше, летом 1984 года США по инициативе Мексики согласились на переговоры с Никарагуа, но это было лишь уловкой предвыборной кампании Рейгана, стремившегося несколько подправить свой одиозный имидж «ястреба холодной войны».
Летом 1984 года «контадора» разработала «Акт мира» и предложила всем центральноамериканским государствам его подписать. В акте по‑прежнему содержался запрет на военные маневры в регионе и поддержку нерегулярных оппозиционных военных формирований. Также предлагались меры по укреплению демократии в регионе и развитию экономического сотрудничества между всеми центральноамериканскими странами.
США сначала одобрительно отозвались об «Акте мира», расценив его «как важный шаг вперед».
7 сентября 1984 года Никарагуа согласилась подписать «Акт мира». Коста‑Рика и Гондурас тоже выразили свое предварительное одобрение документа. Но это уже никак не могло устроить США. После согласия Никарагуа «Акт мира» вдруг стал для Вашингтона «недоработанным».
В октябре 1984‑го американцы организовали в столице Гондураса Тегусигальпе в октябре 1984 года совещание министров иностранных дел своих марионеток (Гондураса, Сальвадора и Гватемалы[1267]), чтобы «доработать» «Акт мира». Так возник «блок Тегусигальпы», который потребовал убрать из текста акта запрет на проведение военных маневров и требование в течение шести месяцев вывести из Центральной Америки все иностранные военные базы. К тому же американские марионетки были против прилагавшегося к акту протокола, который в знак согласия с целями документа могли подписать любые страны. США не хотели давать тем самым СССР и Кубе возможность для укрепления политического влияния в Латинской Америке – и СССР, и Куба с самого начала выражали полную поддержку «контадорскому процессу». При этом Никарагуа требовала от США подписать протокол, но американцы не собирались этого делать.
Сами же американцы в январе 1985 года прервали двусторонние переговоры с Никарагуа, лицемерно заявив, что они подрывают «контадорский процесс».
Никарагуа в это время пошла на дополнительные односторонние уступки, чтобы активизировать «контадорский процесс». В феврале 1985 года сандинисты объявили о решении вывести из страны 100 кубинских военных советников и провозгласили на неопределенный срок мораторий на приобретение новых систем вооружений[1268]. Никарагуа в очередной раз заявила, что не собирается предоставлять территорию страны под иностранные военные базы.
Между тем о поддержке мирных инициатив «контадоры» заявили и ЕЭС, и Движение неприсоединения, а также Организация американских государств (ОАГ). В августе 1985 года образовалась «группа поддержки» «контадоры» в составе Аргентины, Бразилии, Уругвая и Перу. 23–25 августа 1985 года новая «четверка» присоединилась к заседанию Контадорской группы в колумбийской Картахене, чтобы придать дополнительный вес усилиям посредников.
Но американцев численное усиление «контадоры» нисколько не тревожило – они фактически сидели за столом переговоров, так как Сальвадор и Гондурас ничего не предпринимали, не заручившись согласием Вашингтона. При этом формально США были вне переговорного процесса и никаких обязательств на себя брать не желали.
Тем не менее заместитель госсекретаря по Латинской Америке Эллиот Абрамс в сентябре 1985 года дал указание проводить «активную дипломатию с целью предотвращения попыток латиноамериканской солидарности (с „контадорой“), которые могут быть направлены против США и их союзников, вне зависимости от того, инициируются ли эти попытки „группой поддержки“, Кубой или Никарагуа»[1269].
Никарагуанцы предложили совещанию министров иностранных дел «контадоры», которое должно было состояться в Панаме в середине 1985 года, рассмотреть помимо прочих и вопрос об агрессивной политике США в регионе. «Тегусигальпский блок» это предложение решительно заблокировал.
К сентябрю 1985 года американцам удалось перехватить инициативу – с «доработанным» вариантом «Акта мира» была не согласна уже Никарагуа. В Манагуа были готовы подписать 100 из 117 положений документа. По 17 пунктам Никарагуа предложила вернуться к тексту 1984 года. Никарагуа настаивала, например, на полном запрещении военных учений с иностранными армиями, как это и предусматривалось в первом варианте. Для Никарагуа был неприемлем и провозглашенный в тексте мораторий на приобретение новых систем вооружения. Никарагуанцы требовали также, чтобы США сделали формальное и юридически обязательное заявление о готовности соблюдать все положения будущего акта, в частности, прекратить любую помощь «контрас» и дать заверения, что Никарагуа не подвергнется военному нападению США.
В 1962 году США дали Советскому Союзу заверения, что они не нападут на Кубу, и опасный для всего человечества Карибский кризис был быстро завершен. Однако на сей раз Рейган отказывался дать подобные обещания в отношении Никарагуа.
Есть основания предполагать, что столь неуступчивыми Рейгана сделала его первая личная встреча с новым советским лидером М. С. Горбачевым в ноябре 1985 года в Женеве. 4 декабря 1985‑го в рамках заседания совета ОАГ госсекретарь США Джордж Шульц провел рабочий ланч с министрами иностранных дел Контадорской группы. Во время беседы Шульц прямо сказал, что Горбачев обещал в Женеве Рейгану невмешательство СССР в возможный военный конфликт между США и Никарагуа[1270]. Далее Шульц сообщил потрясенным «контадорцам», что США считают Никарагуа «раковой опухолью» Центральной Америки, которая требует «хирургического вмешательства».
«Контадора» ответила на эти неприкрытые и явно не дипломатические угрозы внесением в Генеральную Ассамблею ООН проекта резолюции с призывом к США и Никарагуа возобновить двусторонние переговоры. Американцы оказали мощное давление на Колумбию, Венесуэлу и Панаму с тем, чтобы они отказались поддержать собственный проект.
В результате силового давления Вашингтона «контадора» фактически признала свое бессилие. 7 декабря 1985 года было объявлено о временном прекращении переговорного процесса. Никарагуа предложила сделать паузу и дождаться предстоящей смены власти в Коста‑Рике, Гватемале и Гондурасе.
Новый гватемальский президент Марко Винисио Серезо занимал более самостоятельную позицию и был против попыток США изолировать Никарагуа в регионе.
12 января 1986 года в венесуэльском городе Карабальеда состоялось очередное совещание министров иностранных дел Контадорской группы и «группы поддержки». Было принято «Послание Карабальеды за мир, безопасность и демократию в Центральной Америке». В документе содержался призыв к подписанию «Акта мира», прекращению поддержки всех повстанческих и нерегулярных сил в регионе, прекращению международных военных маневров, постепенному сокращению численности иностранных военных советников и иностранных вооружений. Министры восьми государств изъявили готовность стать посредниками в деле национального примирения в каждой из центральноамериканских стран[1271]. 15 января принципы соглашения в Карабальеде были подтверждены президентами центральноамериканских государств в Гватемале, где они собрались по случаю инаугурации нового президента этой страны.
США ответили на «Послание Карабальеды» недвусмысленно – 1 января 1986 года Шульц принял представителей «контрас» и заверил их, что американцы будут помогать им до полной победы. Госдепартамент вновь подтвердил вербальную поддержку «контадорского процесса», но одновременно в Вашингтоне подчеркнули, что продолжат поддерживать «контрас».
10 февраля 1986 года восемь министров Контадорской группы и «группы поддержки» отправились в Вашингтон, чтобы убедить США серьезно содействовать разрядке напряженности в Центральной Америке. Министры просили США прекратить поддержку «контрас», но госсекретарь Шульц лишь подтвердил прежнюю позицию и вновь отказался от любых двусторонних контактов с Никарагуа. Президент Рейган вообще не нашел для восьми министров «окна» в своем графике, зато примерно в это же время принял главарей «контрас»[1272].
Администрация Рейгана готовилась к новому сражению на Капитолийском холме с целью добиться возобновления финансирования «никарагуанского сопротивления». Как всегда, требовалось облить Никарагуа грязью.
На этот раз американский президент лично обвинил сандинистов в контрабанде наркотиков в США, чем на самом деле активно занимались как раз «контрас» с ведома ЦРУ. В своем обращении к нации по телевидению 20 марта 1986 года Рейган побил все свои прежние рекорды лжи и цинизма: «Я знаю, что любой американский родитель, озабоченный проблемой наркотиков, будет возмущен, если узнает, что высшие никарагуанские государственные чиновники глубоко вовлечены в торговлю наркотиками». Рейган продемонстрировал «секретные» снимки, на которых якобы помощник Томаса Борхе, некий Федерико Воган был запечатлен «на военном аэродроме рядом с Манагуа… при погрузке самолета с наркотиками, предназначенными для Соединенных Штатов» «Нет, видимо, нет такого преступления, – вещал президент, – перед которым остановились бы сандинисты – этот преступный режим»[1273].
Поставщиком фотографий был уже упоминавшийся выше наркоделец Сил, который перевозил наркотики по поручению «контрас». После ареста американскими правоохранительными органами Сил заявил, что один раз перевозил 1500 килограммов кокаина из Колумбии через Никарагуа, где его самолет производил дозаправку. Якобы в его самолете, который почему‑то «по ошибке» подбили никарагуанские зенитчики, ЦРУ установило скрытую фотокамеру, которая и запечатлела Вогана. На самом дел Воган в 1982–1983 годах работал в никарагуанской государственной внешнеторговой фирме, но ко времени «полета» Сила уже уволился. К Борхе он вообще не имел никакого отношения. Как выяснилось позднее, и аэродром был не военным, а гражданским, и его использовали для опрыскивания полей.
Сразу после «разоблачений» Сила его выпустили на свободу при условии соблюдения ряда условий. В феврале 1986 года, как уже упоминалось, его застрелили из автомата. В мае 1987 года за убийство Сила были осуждены три колумбийца. Самолет С‑123, на котором Сил, по его словам, сделал остановку в Никарагуа, был в октябре 1986 года сбит никарагуанской ПВО, когда пытался сбросить с воздуха партию снаряжения для «контрас».
Рейган, заклеймив сандинистов, сравнил на этот раз «контрас» с Уинстоном Черчиллем, а помощь им – с поставками США по «ленд‑лизу» Великобритании в годы Второй мировой войны. Это означало, что Никарагуа американский президент поставил на одну доску с нацистами. Рассуждения Рейгана привели его к логическому концу: «Я понимаю, что в определенной мере они („контрас“) – контрреволюционеры, и Бог благословит их за это. И я считаю, что это делает их контрас и поэтому делает „контрой“ и меня тоже»[1274].
Ответственный за связь с прессой в Белом доме Патрик Бьюкенен запугивал конгрессменов перед решающим голосованием: «Перекрывая поставки оружия никарагуанским борцам за свободу путем связывания рук президенту поправкой Боланда, Демократическая партия стала наряду с Москвой гарантом доктрины Брежнева[1275]в Центральной Америке… Своим голосованием по вопросу о помощи «контрас» Демократическая партия покажет, стоит ли она на стороне Рональда Рейгана и сопротивления – или на стороне Даниэля Ортеги и коммунистов»[1276].
Но конгрессмены не испугались. 20 марта 1986 года палата представителей проголосовала против запрошенных администрацией 100 миллионов долларов – астрономической, по никарагуанским меркам, суммы, превышавшей военный бюджет Никарагуа.
Требовался какой‑то новый повод для раскручивания антиникарагуанской истерии, и он не замедлил появиться.
Еще с начала 1985 года сандинисты стали обстреливать главный лагерь «контрас» в Лас‑Вегасе – выступе гондурасской территории, с трех сторон окруженном территорией никарагуанской. СНА подтянула прямо к границе по недавно построенным дорогам советские установки реактивного залпового огня БМ‑21 и начала методично «обрабатывать» «контрас» в Лас‑Вегасе. Примечательно, что Гондурас не протестовал, – ведь если бы началось серьезное разбирательство, то выяснилось бы, что именно на гондурасской территории размещается 10‑тысячная армия наемников ЦРУ. А ведь и США, и Гондурас это отрицали.
В течение нескольких месяцев 1985 года «контрас», которые несли серьезные потери от наследниц легендарных «катюш», пытались с помощью наземных атак захватить или уничтожить пусковые установки. Однако сандинисты подтянули на их защиту несколько батальонов регулярной армии.
В мае 1985 года обстрел БМ‑21 впервые сопровождался атакой нескольких сотен бойцов СНА на выступ Лас‑Вегас – сандинисты ясно дали понять, что не собираются предоставлять бандитам надежное убежище для постоянных вылазок против Никарагуа[1277]. На этот раз гондурасцы приказали Бермудесу срочно вывести его бойцов с выступа, так как от сражения уже страдало мирное гондурасское население. ВВС Гондураса прикрывали отход «контрас» от границы. Бермудес устроил свой штаб (гордо именовавшийся «стратегическим командованием») в местечке Ямалес, вне пределов досягаемости БМ‑21.
В мае 1985 года Бермудес встретился в Майами с Нортом, и тот потребовал активизации боевых действий, чтобы убедить конгрессменов в стойкости и эффективности «никарагуанского сопротивления». Норт, изображая из себя стратега, приказал перекрыть все основные никарагуанские шоссе и перенести, наконец, боевые действия в крупные города. Иными словами, от от Бермудеса требовали «новой Пантасмы».
В качестве мишени был избран город Ла‑Тринидад с населением в 8 тысяч человек, расположенный на Панамериканском шоссе в 77 милях к северу от Манагуа и в 60 милях от гондурасской границы. Рядом находились несколько мостов, которые можно было подорвать, чтобы удовлетворить азарт Норта.
На рассвете 1 августа 1985 года около двух тысяч «контрас» атаковали Ла‑Тринидад и к 10 часам утра установили контроль над большей частью городка. Бандиты обстреляли местный госпиталь и уничтожили принадлежавший больнице джип. Но оргии по образцу Пантасмы не получилось – сандинисты быстро перебросили в Ла Тринидад противопартизанский батальон и впервые эффективно применили полученные из СССР боевые вертолеты МИ‑24. Ла‑Тринидад, расположенный в долине, превратился для «контрас» в смертельную ловушку. Более 10 самолетов и вертолетов СНА начали методично обрабатывать «борцов за свободу» с воздуха, и те стали поспешно отступать в Гондурас, неся тяжелые потери. «Эффектная атака» превратилась в эффектный разгром – были убиты около двух сотен «контрас»[1278]. МИ‑24 наводили на «контрас» настоящий ужас, а ракеты «земля‑воздух» китайского производства оказались негодными.
В конце 1985‑го – начале 1986 года тактические группировки «контрас», многие из которых находились на никарагуанской территории месяцами, начали отступление в Гондурас – только так они могли избежать полного уничтожения. Один из командиров группировки Тирсо Морено (кличка Ригоберто) так вспоминал свою встречу с «верховным главнокомандующим» Бермудесом, после того, как его отряд едва унес ноги в Гондурас:
«– Боже, ты же выглядишь как труп, – удивился Бермудес.
– Ну, нам пришлось изрядно повоевать, а с едой у нас были проблемы.
– Ну а что ты собираешься делать теперь?
– Жду указаний.
– Почему бы тебе не поехать в Тегусигальпу и не повеселиться? О’кей? Ну, будем на связи!»[1279]
Только советники из ЦРУ заинтересовались Ригоберто, с которого они снимали показания о Никарагуа в течение двух дней.
Для Бермудеса же война была прибыльным бизнесом, и боевые операции он назначал только для того, чтобы выбить из своих американских хозяев очередную порцию «гуманитарной помощи»
Но к началу 1986 года всем стало ясно – если США резко не нарастят объем военной поддержки «никарагуанского сопротивления», то его окончательный разгром станет делом нескольких недель.
Журнал «Тайм» так описывал обстановку в Никарагуа в октябре 1985 года после сражения у Ла‑Тринидада: «Есть причина для высокого боевого духа (СНА): в настоящий момент садинистская армия, видимо, одерживает победу в четырехлетней войне против оппозиционных сил, поддерживаемых США и известных как „контрас“».
Однако «Контрас», похоже, были потрясены относительной быстротой и эффективностью, с которыми никарагуанская Сандинистская народная армия ответила на наступление повстанцев, приуроченное к сезону дождей… Высокопоставленный официальный представитель в Вашингтоне признал две недели тому назад, что контрнаступление сандинистов выдавило 5000 повстанцев обратно через границу в Гондурас…
«СНА ответила довольно быстро по латиноамериканским меркам», – заявил офицер американской разведки сразу после боя за Ла‑Тринидад… В последнее время СНА, кажется, улучшила систему командования, боевую подготовку и повысила мотивацию личного состава, обойдя по всем этим показателям повстанцев. Видимо, поэтому никарагуанская армия почувствовала себя достаточно сильной, чтобы схватиться с гондурасскими войсками в бою 13 сентября. В самом серьезном столкновении между двумя странами с 1979 года никарагуанский минометный снаряд убил гондурасского солдата, а Гондурас повредил два никарагуанских вертолета…
Кажется, у никарагуанцев появилась и отличная разведывательная сеть. «Разведывательные сведения, которые сандинисты собрали о „контрас“, просто потрясают, – говорит американский военный наблюдатель. – Но раньше они не знали, как грамотно применить эту информацию». Быстрый ответ СНА на вторжение повстанцев в Ла‑Тринидад является доказательством того, что в последнее время серьезно улучшился обмен данными между агентами никарагуанской разведки и ее солдатами. «Я знал, куда направлялись „контрас“, – говорит команданте Каррион (командир батальона СНА), – и мы смогли сорвать их операции еще тогда, когда они находились в моей военной зоне»[1280].