Грат, Малагория
Седьмой день Гуэра, год 1490 с.д.п.
Было уже далеко за полночь, но гратский дворец не спал. По крайней мере, некоторые его обитатели. Бэстифар не находил себе места, ожидая хоть каких-то вестей от кхагалари, посланных на помощь жителям ближайших к столице городов. Веры в смертоносное мастерство малагорских воинов у него заметно поубавилось. Аркал буквально искрился нервозностью и никого к себе не подпускал: ни видавший виды Фатдир, ни рассудительная Кара, ни проницательная Аэлин, ни даже Мальстен не могли хоть немного его успокоить.
В конце концов, царь попросил оставить его в одиночестве. Его близкие разошлись с крайней неохотой и предпочли не уходить далеко от тронной залы, которую Бэстифар нервно мерил шагами.
Аэлин заметила немое беспокойство Кары и шепнула Мальстену, что лучше ей побыть с подругой. Мальстен возражать не стал. Его удивляло то, как быстро двум столь непохожим женщинам удалось крепко подружиться, однако, вспоминая собственную историю знакомства с Бэстифаром, он понимал, что их дружба не менее необычна.
Видимо, у богов странное чувство юмора, — думал он, оставляя Аэлин и Кару в одной из дворцовых комнат.
Стоило ему остаться в одиночестве, как тревога, атаковавшая до этого Бэстифара, передалась и ему. В душе нарастало недоброе предчувствие. В нынешних условиях оно было вполне объяснимо, поэтому Мальстен не стал делать на нем слишком уж сильного акцента. В ближайшее время о спокойствии мечтать не придется.
В одном Мальстен был уверен: тревога, что накатила на него этой ночью, никак не позволит ему уснуть. А значит, нужно найти себе занятие. Бесцельное скитание по дворцу грозило обернуться настоящей пыткой. Мальстен подумал отыскать Дезмонда и устроить ему новую тренировку. Если все же удастся научить его прорываться сквозь красное, это станет хорошим подспорьем в грядущей войне, хоть Дезмонд и не горит желанием сражаться…
— Мальстен! — вдруг окликнул кто-то.
Голос был женским. Знакомым.
Мальстен замер, как вкопанный, и настороженно обернулся.
— Ийсара?
Циркачка была явно взволнована: даже в кратком оклике проскальзывала дрожь, и Мальстену показалось, что дрожит ее голос не от ненависти, хотя он был уверен, что после того, что он сказал ей в лагере цирковых, она будет горячо ненавидеть его.
Ийсара осторожно приблизилась. Она ежилась, словно от холода, и куталась в красную накидку, из-за которой данталли пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть ее.
Мальстен нахмурился, пытаясь понять, собственное ли беспокойство взвилось в нем при виде циркачки, или всему виной неуют, явно испытываемый ей самой.
— В чем дело? — качнул головой он.
Вопрос «что ты здесь делаешь?» так и не сорвался с его губ, хотя он прекрасно знал, что артистам цирка не дозволено было вот так запросто расхаживать по дворцу.
Недоброе предчувствие данталли усилилось.
— Прошу, не говори Его Величеству, что я сюда пробралась! — Ийсара шептала, но энергии в ее словах было не меньше, чем в крике. Она приблизилась вплотную к Мальстену и прижалась к нему в надежде на объятие. Ее тело била мелкая дрожь.
Недавняя ссора с Аэлин из-за Йисары тут же вспыхнула в памяти, и Мальстен отстранил бы от себя циркачку, не будь она так беззащитна и перепугана. Видят боги, это было совсем не похоже на ту Ийсару, которую он знал. Всегда смелая и своевольная, она никогда не показывала ему своих опасений, даже если они одолевали ее. Теперь же она жаждала защиты, как может жаждать воды жертва пустынной жары. Мальстен осторожно приобнял ее и погладил по спине, успокаивая. От прикосновения к красной ткани накидки он ощутил жгучую неприязнь, но постарался не показать этого.
— Тише, — неловко произнес он. — Все… все хорошо.
— Прошу, только не говори!.. — всхлипнула Ийсара и осеклась. Казалось, она вот-вот расплачется.
Мальстен прерывисто вздохнул.
— Не волнуйся. Я ничего не скажу Бэстифару о тебе, обещаю. — Пару мгновений он простоял, не выпуская дрожащую женщину из заботливых объятий, затем осторожно, точно боясь обидеть, медленно отстранил ее от себя, задержав руки на ее плечах. — Ийсара, что стряслось? Ты будто напугана.
Она поджала губы и неопределенно покачала головой, ни соглашаясь, ни отрицая.
— Я шла сюда, чтобы… я хотела… — Ей явно с трудом удавалось собраться с мыслями. При каждом слове она начинала дрожать сильнее. Мальстен уже подумывал, не применить ли к ней нити, но в этот самый момент Ийсаре удалось взять себя в руки. Она посмотрела на него с решимостью, яростно переплетавшейся со страхом. — Неважно, зачем я здесь. Теперь уже неважно. Мальстен, мне показалось, что я слышала что-то в подземелье дворца.
— Что именно?
Она покачала головой и отошла на шаг, сложив руки на груди.
— Я не знаю, — тихо произнесла она. — Но мне показалось, что там кто-то есть! Кто-то посторонний, Мальстен. Ты понимаешь?
Он понимал. Этой ночью он и сам не удивился бы, если б ему начали мерещиться странные шумы в разных уголках дворца. Часть его души даже жаждала встретить реальную опасность вместо того, чтобы бороться с наваждениями.
— Ийсара, тебе не могло показаться? — осторожно спросил Мальстен.
Циркачка резко подняла на него взгляд, и в глазах ее вспыхнули искорки злости. Она не терпела, когда ее не принимали всерьез, в чем бы это ни выражалось.
— Могло! — воинственно заявила она. — Но могло и нет! Я слышала, о чем говорят люди, Мальстен! Я знаю, что нас ждет, и… — Она осеклась, понимая, что говорит слишком громко. Голос ее вновь опустился до шепота. — Что, если эти люди… которые идут сюда… что, если они уже во дворце? Что, если прямо сейчас они полезут отовсюду? Что, если…
Йисара вновь замолчала, прижала кулак к губам и зажмурилась, чтобы не расплакаться. Мальстен впервые видел ее такой. Он сделал к ней шаг, чтобы успокоить, но она шагнула прочь.
— Не надо, — решительно заявила она. — Не подходи, если не веришь мне. Мне не сдалась твоя жалость! Я думала, что ты поверишь, ты не так… не так самоуверен, как Его Величество. — Она покачала головой, губы ее скривились. — Зря я пришла.
Мальстен ощутил укол стыда. Он знал, чего Ийсаре стоило переступить через свою гордость и обратиться к нему после всего, что он сказал ей. И вот теперь он ставит ее страхи под сомнения.
— Постой, не руби с плеча, — примирительно сказал он. — Я не говорил, что не верю тебе.
Ийсара испытующе взглянула на него, будто искала в его словах подвох.
— Ты права, — вздохнул Мальстен. — Если тебе показалось, что во дворце посторонние, это нужно проверить. Нельзя терять бдительность. Я скажу Аэлин и Грэгу…
Он осекся, поймав гримасу муки на лице циркачки.
— Ну, конечно, — язвительно протянула она. — Конечно, зови свою Аэлин. Она с радостью пойдет проверять подземелье в моей компании. А особенно она будет рада, если мне и впрямь показалось. Почему бы не найти лишний повод поднять меня на смех?
Мальстен нервно вздохнул. Ему отчаянно хотелось попросить Ийсару не усложнять и без того непростую ситуацию, однако что-то заставило его промолчать. Отчего-то он сочувствовал Ийсаре. То, как мучительно кривилось ее лицо при одном упоминании Аэлин Дэвери, заставляло данталли съеживаться от стыда.
А ведь это моя вина, — понимал он. — Если бы я сразу повел себя правильно…
А теперь Ийсаре приходилось постоянно чувствовать себя униженной. Она избегала представлений с участием Мальстена, пряталась по углам, чтобы не пересечься с Аэлин. Для нее возвращение анкордского кукловода в Малагорию стало настоящей пыткой.
— Видимо, я пойду и встречусь со своими миражами сама, — криво ухмыльнулась Ийсара.
Мальстен взволнованно посмотрел на нее. А если она права, и во дворце действительно кто-то есть?
В этом случае уж точно не стоит идти проверять только вдвоем, — напомнил голос разума.
Но… звать Аэлин? А если Ийсара ошиблась?
Звать Грэга тоже было опрометчиво. Если Аэлин узнает, что Мальстен в компании Ийсары проверял подземелье, и позвал кого угодно, кроме нее, она справедливо на него взъестся. И это может только усугубить и без того тревожный дух во дворце, что сейчас совсем некстати.
А если там действительно кто-то есть? — спросил себя Мальстен… и решительно кивнул, соглашаясь с собой. Если там кто-то есть, — в красном они или нет, — он сумеет взять их под контроль и обезвредить. Плевать на расплату, какой бы мучительной она ни была! Так, по крайней мере, удастся оградить от опасности всех остальных.
— Нет, — сказал, наконец, Мальстен. — Одна ты никуда не пойдешь.
Ийсара изогнула бровь.
— Как благородно, — фыркнула она.
— Брось язвить, — нахмурился Мальстен. — Это может быть опасно.
— Даже если мне показалось? — обиженно бросила она. Мальстен остался невозмутим.
— Даже если так.
— Что ж, — вздохнула Ийсара, — тогда не будем терять времени?
Не дожидаясь его, она повернулась и направилась к лестнице.
Путь до подземелья показался долгим, его пронизывало изнуряющее молчание. Мальстен чувствовал исходящее от Ийсары напряжение, ему казалось, что ей так и хочется что-то сказать ему, но она сдерживалась. И от этого становилось только горше на душе. Мальстен и сам хотел объясниться с Ийсарой, но счел это лишним после всего, и уже наговорил в лагере цирковых.
Воистину, им не о чем говорить.
Но отчего так тяжко молчать?
Мальстен неистово торопил время и ускорял шаг, стараясь как можно быстрее добраться до лестницы в подземелье. Ийсара же, напротив, будто специально шла медленнее, растягивая эту пытку и получая от нее одной ей ведомое удовольствие. Или так только казалось?
У самой лестницы Йисара вдруг остановилась, будто в нерешительности. Она посмотрела на Мальстена пронизывающим взглядом, заставившим легкий холодок пробежать по его спине.
— Я… — начала она, но замолчала, поджав губы.
Похоже, она сомневалась. Быть может, надеялась решиться на какой-то разговор по пути, да так и не смогла? Мальстен сочувственно сдвинул брови.
— Ийсара, даже если тебе показалось, насмешек не будет, — пришел он на помощь. — Ты поступаешь правильно. Сейчас лучше перестраховаться.
Похоже, слова подействовали, хотя блеск, мелькнувший в глазах циркачки, был скорее злым. Все-таки малагорские женщины были теми еще гордячками! И, похоже, не любили, когда кто-либо замечал их смятение.
— Да, — елейно улыбнулась она. — Ты прав.
Голос ее показался Мальстену снисходительным. Но то, как решительно она прошла мимо него к лестнице, лишь утвердило его в мысли, что он не ошибся насчет обуревавших ее чувств.
По лестнице они спускались молча. Напряжение Ийсары уступило место какой-то странной расхлябанности, которую можно было назвать ленивой или скучающей, если б не ее бодрая походка.
К камерам кирпичного коридора подземелья девушка приблизилась безо всякой опаски. Мальстен едва поспел, чтобы обогнать ее и спуститься первым. Он замер и прислушался, но слышал лишь походку Ийсары, которая, как назло, сделалась удивительно громкой. Мальстен успел пожалеть, что не использовал нити, чтобы сделать ее шаги тише, но теперь поздно было жалеть. Он приподнял руку, призывая Ийсару остановиться, и приложил палец к губам, прося хранить тишину.
Никаких посторонних звуков слышно не было. Кирпичный коридор был угрожающе тих, но это еще ни о чем не говорило. Кто знает, что могло ожидать за первым же поворотом?
Если уж пришел, проверяй, — скомандовал Мальстен сам себе.
Он жестом махнул в сторону поворота в более темный участок коридора и тихо направился туда. Ийсара осторожно шагнула вслед за ним, но он покачал головой, призывая ее оставаться на месте. Однако циркачка, в первые мгновения повиновавшаяся, все же последовала за ним, предпочтя держаться ближе.
Мальстен шел осторожно, стараясь не производить никакого шума, но в тишине подземелья даже его походка казалась слишком громкой. В ушах у него нервно забил перестук двух сердец, недоброе предчувствие усилилось, он был готов выпустить нити в любой момент — главное среагировать достаточно быстро.
Все случилось в мгновение ока.
Из-за поворота вдруг выступил человек, одетый в дорожный доспех Красного Культа. Глаза Мальстена что-то обожгло, как если б в них попал горячий песок. Он вздрогнул от неожиданности и отшатнулся к Ийсаре, уловив краем уха легкий шелест ткани. В следующий миг зрение вдруг померкло, погрузив все вокруг в темноту. На плечи что-то опустилось.
Мальстен почувствовал, как его — дезориентированного и ослепшего — толкнули в спину и удалили под колени, чтобы подкосились ноги. Шею что-то обвязало и туго завязалось сзади. В тот момент, когда Мальстен сообразил, что произошло, ему в горло уткнулось острие клинка.
— Дернешься, и ты труп, — произнес знакомый голос.
Сквозь ужас слепоты прорвался огонь ненависти. Этот голос Мальстен узнал бы всюду. Перед ним стоял Бенедикт Колер.
— Знаешь, Мальстен, — елейно заговорила Ийсара, опустившись к самому его уху, — не стоило меня бросать.
***
Бенедикт Колер старался запомнить представшее перед ним зрелище во всех подробностях. Мальстен Ормонт, живая легенда Арреды, стоял перед ним — беспомощный и слепой. Бенедикт видел, как напрягается лицо данталли, пытающегося связаться с нитями, но неспособного это сделать, пока Иммар связывал ему руки за спиной.
Малагорская девка сработала отлично, отвлекла данталли на себя в самый подходящий момент. Все-таки артисты — коварные создания! А эта финальная реплика! Достойно настоящего выступления. Бенедикт бы поклонился циркачке, если б не был так занят созерцанием своего врага.
Интересно, он понял, как легко его обвели вокруг пальца? — самодовольно думал Бенедикт. — Понял, кто это сделал?
Страх в ослепших глазах анкордского кукловода промелькнул лишь на пару мгновений, прежде чем Мальстен Ормонт понял, что попал в ловушку. Однако и этой пары мгновений Бенедикту хватило, чтобы запечатлеть в памяти образ поверженного врага, который он так долго лелеял в самых смелых мечтах.
Красная накидка тоже не подвела. Все-таки на данталли есть управа, даже на такого сильного, как анкордский кукловод.
Лицо Мальстена Ормонта теперь казалось непроницаемым, как фарфоровая маска. Ни один мускул не двигался, его растерянность выдавали только глаза.
— Ты, должно быть, удивлен, — не сдержался Бенедикт. — Не ожидал, что мы снова встретимся, да еще и так?
Мальстен молчал. Лицо его сделалось злым. Разумеется, он узнал своего пленителя, но не дал себе труда сказать ему об этом. Ожидаемо.
Бенедикт повернулся к Ийсаре и улыбнулся.
— Мое почтение, — проворковал он. — Вы истинная артистка, моя дорогая. И коварная, как все женщины Арреды. Поверьте, свою часть уговора я сдержу.
Ийсара вздернула подбородок и приблизилась.
— Позволите? — мягко спросила она, потянувшись рукой к щеке Мальстена.
Иммар, стоявший подле данталли, напряженный, как струна, грозно на нее посмотрел, но Бенедикт успокаивающе кивнул ему.
— Разумеется, моя дорогая, — расплылся в улыбке он и обратился к Иммару: — Угрозы он теперь не представляет, опасаться нечего.
Ийсара провела рукой по щеке данталли.
— Я тебя никогда не прощу, — сладким, сожалеющим тоном произнесла она. — Но я надеюсь, мне станет чуть легче от того, что я все-таки отомстила тебе.
Бенедикт хмыкнул. Он ожидал, что хотя бы эти слова проймут Ормонта и заставят его заговорить, но ошибся. Мальстен только сильнее нахмурился, но не проронил ни звука. У Бенедикта чесались кулаки преподать этому наглому существу урок, но он сдерживал себя, понимая, что сейчас в этом нет никакой нужды.
— Потрясающе, — с искренним восхищением произнес он, обращаясь к Ийсаре. — О страсти малагорских женщин ходят легенды, и вы — их живое воплощение.
— Я сделала это не для вас, так и знайте! — резко бросила Ийсара.
— Я знаю, — примирительно произнес Бенедикт.
В этот момент данталли все же заговорил. Но это были не мольбы о пощаде, не страхи и не жалобы.
— Позволь ей уйти, — тихо произнес он, цедя каждое слово сквозь стиснутые зубы. Бенедикт удивленно приподнял брови, не спеша отвечать. — Она сделала то, что ты хочешь. Теперь дай ей уйти, — повторил Мальстен. — Она тебе не нужна.
Бенедикт любезно улыбнулся Ийсаре.
— А он благороден, не так ли?
— Всегда таким был, — холодно согласилась Ийсара. Но голос ее зазвенел от напряжения: то, что Мальстен тревожился за ее жизнь, явно насторожило ее. Бенедикт примирительно покачал головой.
— Вам нет нужды переживать, — заверил он. — У нас был уговор, и моей целью и впрямь были не вы, моя дорогая, а этот монстр.
— Я могу уйти прямо сейчас? — все еще напряженно спросила она.
— Если хотите, — смиренно кивнул Бенедикт. Заметив, что Ийсара расслабилась, он добавил: — Вы сослужили большую службу всей Арреде, если вас это волнует.
— Мне на это наплевать, — безразлично бросила Ийсара. Все ее внимание было вновь поглощено Мальстеном. Она будто старалась запомнить его до мельчайших деталей, таким образом немо прощаясь с ним.
Бенедикт осклабился. В руку ему тихо скользнул кинжал.
— Ну, разумеется, — полушепотом произнес он.
Мальстен набрал в грудь воздуха, чтобы посоветовать циркачке бежать, но не успел. До него донеслось лишь, как она резко ахнула. Этот звук сопроводил другой, больше напоминавший глухой удар.
— Ийсара! — воскликнул данталли и рванулся вперед. Иммар нанес ему тяжелый удар в живот, выбив воздух у него из легких. Мальстен покачнулся, но удержал равновесие, только слегка наклонился вперед, попытавшись восстановить дыхание.
— Мальстен… — хрипло выдавила женщина и застонала.
— Не дергайся! — скомандовал Иммар, обратившись к данталли. Судя по удару, Мальстен понял, что этот человек заметно крупнее его, и без нитей с ним вряд ли удастся совладать. А нити… они будто исчезли: как данталли ни пытался нащупать с ними связь, они не откликались.
Бенедикт тем временем поддержал оседающее тело циркачки, цокнув языком.
— Зачем?! — отчаянно прохрипел Мальстен, немного продышавшись. — Ты получил то, что тебе нужно, зачем ты это сделал?!
Бенедикт пожал плечами, хотя и знал, что данталли не способен сейчас этого разглядеть.
— Не люблю предателей.
До Мальстена донеслись шаги затаившихся в подземелье людей. Проклятье, их было много! Не только команда Колера — здесь был не один десяток человек! Их шагам аккомпанировали судорожные булькающие хрипы умирающей Ийсары.
— Что будем делать с ним теперь? — прозвучал рядом жуткий шелестящий голос. По телу Мальстена пробежала волна дрожи, он понял, что перед ним слепой воин Колера. Самый устрашающий из всех жрецов Культа, каких он встречал.
— Тело девки бросьте к мертвым стражникам, — скомандовал Бенедикт. Затем повернулся к Мальстену. — А его, — он снова расплылся в улыбке, — мы возьмем с собой. — Аркал — любитель представлений, так пусть станет его полноценным участником.
Ренард Цирон громко втянул воздух.
— Опрометчиво, — тихо прошелестел он.
— В таком виде этот данталли опасности не представляет, — отмахнулся Бенедикт. — Он в любом случае для нас безвреден.
Это таинственное замечание заставило Мальстена задуматься. Перед тем, как зрение покинуло его, глаза что-то обожгло. Он уже чувствовал такое прежде. Во Фрэнлине, когда имел дело с хаффрубами. Но… ведь Колер — не хаффруб. Он человек. Он не может вызывать такого эффекта, если только он не пошел на какие-то крайние меры и не сотворил с собой что-то. Мальстен не представлял себе, как человек может обладать силой хаффруба, но догадывался, что есть всего одно существо на Арреде, которое могло этому поспособствовать, не побоявшись взяться за подобный эксперимент.
Ланкарт.
Неужто Культ спелся с ним, чтобы заручиться козырем в Малагории? С Колера бы сталось.
Проклятье!
— Ведите его наверх, — победно произнес Бенедикт. — Любого, кого увидите на пути, можете убивать без разбора. Самого главного пленника мы уже заполучили.
Мальстен ощутил толчок в спину. Он попытался сопротивляться, но его продолжили увлекать к лестнице, и ему пришлось повиноваться.
Сердца беспорядочно бились в висках, он старался придумать, как избавиться от красной накидки. Сколько он ни пытался найти контакт с нитями, попытки были тщетны. Против этого средства не было оружия даже у него.
Думай! Думай, бесы тебя забери! — отчаянно стучало у него в голове.
А мгновения продолжали беспощадно утекать сквозь пальцы.
***
Кара долго сидела неподвижно, глядя на ночной Грат, и Аэлин чувствовала, что сердце у подруги не на месте. Состояние в стране… то, как на это реагировал Бэстифар — все это выбивало ее из колеи.
— Ему бы сейчас не оставаться одному, — произнесла Кара после довольно долгого молчания.
Аэлин, успевшая погрузиться в собственные тревожные размышления, вздрогнула от ее слов. Нетрудно было догадаться, о ком шла речь. Саму Аэлин тянуло собрать всех в одном помещении и занять круговую оборону. Тревога Бэстифара, похоже, была заразна и передавалась всем на расстоянии.
— Понимаю тебя, — тихо ответила Аэлин. — Мне тоже неспокойно… думаю, это для тебя не секрет.
Кара пожала плечами.
— После вестей о беспорядках у всех сердце не на месте, — тоскливо произнесла она. — Знаю, глупо было думать, что войны может и не случиться. Я… не то чтобы думала так. Просто пока она была далеко…
— Я знаю, каково это, — кивнула Аэлин. — В дэ’Вере было так же, пока туда не пришла Война Королевств. Некоторое время почти все чувствовали, как над нашими землями сгущаются тучи, а потом… — Она вздохнула, нахмурившись. — Известно, что было потом.
Кара отрешенно кивнула.
Аэлин понимала, что Война Королевств — далекая и не затронувшая Малагорию — не отзовется в душе подруги так же, как в ее собственной, поэтому не злилась на нее за эту рассеянность. Впрочем, и саму ее болезненные воспоминания о годах войны сейчас захватывали лишь отчасти. Гораздо тревожнее ей было за Мальстена, отца и остальных, к кому подбирался новый опасный враг.
— Жаль, Мальстен не остался сейчас с ним, — сдавленно произнесла Кара, вновь вырывая Аэлин из раздумий. В ответ на вопрошающий взгляд подруги она передернула плечами. — Знаю, обыкновенно я такого не говорю, — лицо ее исказила кривая усмешка, — но сейчас мне кажется, что ему стоило остаться. Мальстен всегда такой: появляется не тогда, когда ждешь, и уходит тогда, когда не надо.
Аэлин нервно хохотнула.
— Ты сгущаешь краски, — примирительно произнесла она.
— Может и так, — хмыкнула Кара. — Но, согласись, иногда он действует невпопад.
— Не он один, — уклончиво ответила Аэлин. — У всех так бывает. Несправедливо будет приписывать это только ему.
Они разговаривали спокойно, но в комнате с каждым ударом сердца нарастала напряженность. Обе женщины понимали: либо в ближайшую минуту кто-то из них сорвется с места и отправится делать хоть что-то, либо на пустом месте развернется ссора, проку от которой не будет никому.
— Вот, что! — Аэлин хлопнула в ладоши. — Нам обеим неспокойно и, не знаю, как ты, а я вообще горю желанием собрать всех в одном месте и ждать… быть готовыми ко всему. Да хоть бы и выдвигаться на помощь кхалагари! Я предлагаю пойти к Бэстифару. Созвать остальных. Нечего всем по отдельности разгуливать по дворцу. И плевать, что он по-царски приказал всем разбрестись по углам. Переживет, если мы ослушаемся.
Кара встрепенулась. Предложение подруги вдохновило ее и развеяло тягучую тревогу в душе.
— Идем, — поддержала она.
Женщины вышли из комнаты и направились в тронную залу.
Нервный и всклокоченный Бэстифар буквально вылетел им навстречу. Рука его была приподнята, готовая применить силу.
— О… это вы… — неловко произнес он, тут же нахмурившись. — Я ведь просил вас разойтись по комнатам.
— Мы решили, что это не лучший выход, — качнула головой Аэлин. — Не знаю, оправданны наши тревоги или нет, но этой ночью нам всем не по себе. Лучше не разбредаться.
Бэстифар поджал губы, обдумывая ее слова.
— Пусть так, — неохотно произнес он.
— Мы хотели найти остальных, — тихо сказала Кара. — Если и ждать вестей от кхалагари, лучше ждать вместе. Так спокойнее.
Бэстифар и сам был не против совместного ожидания: одиночное сводило его с ума. Общество раздражало, но куда меньше.
— Будь по-вашему, — согласился он. — Идем играть в прятки перед войной? — На лице его появилась нервная улыбка. Аэлин и Кара невольно улыбнулись в ответ, уловив в манере Бэстифара нечто привычное, за что они готовы были ухватиться, как за соломинку.
— Слова мудрого государя, — хмыкнула Аэлин.
— Не дерзи, — с картинной угрозой отозвался Бэстифар, вызвав у охотницы очередной смешок.
Они подались к выходу из залы, когда с улицы вдруг донесся чей-то громкий крик… и сразу стих.
***
Грэг Дэвери остановился у одной из дверей и прислушался. Ему показалось, или он действительно слышал приглушенные всхлипы? Он подождал еще несколько мгновений, затем убедился, что в комнате действительно кто-то плачет, и постучал.
— Эй? — позвал он. — Все в порядке?
Странный вопрос, учитывая, что в этой комнате кто-то рыдает, — хмыкнул про себя Грэг.
Тем временем всхлипы резко прекратилось. Грэг нахмурился и без стука вошел в комнату. Чьи это покои, он не знал, поэтому подготовился к чему угодно, кроме того, что увидел.
Дезмонд Нодден поднимался с кровати, когда дверь открылась. Он даже не постарался отереть лицо — оно все еще было мокрым от слез и заметно опухшим.
— Дезмонд? — удивленно спросил Грэг, постаравшись не выдать собственной растерянности. Рыдающий на постели данталли был для него зрелищем непривычным. — Что случилось?
Дезмонд покривился и покачал головой.
— Что-то мне слабо верится, что тебя это интересует, — бросил он. Грэг не понял, что именно уловил в его голосе, но оставлять его в одиночестве не спешил.
— Ну… — он развел руками и сделал пару шагов к данталли, вновь замерев в нерешительности, — я ведь спросил.
Дезмонд невесело усмехнулся и, наконец, отер лицо.
— Случилось всё это! — многозначительно крикнул он. — Когда я пришел сюда, здесь было безопасно. Бэстифар обещал мне это. А теперь все катится к бесам: скоро придет война, и я понятия не имею, что со мной будет. — Он громко шмыгнул носом. — Да, можешь кривиться и презирать меня! Я не герой! Я думаю о том, что ждет меня. А меня ждет конец вместе со всей Малагорией! Я все это время терпел насмешки Бэстифара, чувствовал его ожидания, что я должен заменить ему Мальстена, и постоянно ощущал упрек. И вот теперь грядет война, труппе цирка я безразличен, как кукловод не гожусь Мальстену в подметки… я окажусь на улице — если меня не убьют — с жутко возросшей расплатой, без крыши над головой и совершенно один. Но кому до этого есть дело? Я же «Дезмонд, который думает только о себе»! А как еще я должен жить, если кроме меня обо мне никто никогда не подумает?
Грэг сочувственно поморщился. Дезмонд, конечно, не казался ему образцом мужественности, но он понимал его.
— Мда… непросто, — выдавил Грэг.
— Вот только не надо! — покривился Дезмонд. — Не надо притворяться, что тебе не плевать!
— Я не один год был в этом дворце пленником. В том числе был твоей марионеткой. На меня тебе срываться незачем, — сдержанно сказал охотник.
— Ну да, ну да, пошел я к бесам. «Заткнись и не высовывайся, Дезмонд, всем гораздо хуже, чем тебе, твои жалобы — пустой звук», — дразнящим тоном проворчал он. — Я же говорю: всем плевать. Поэтому какого беса ты сюда явился? Не нравится — не смотри! И избавь меня от нравоучений.
Грэг глубоко вздохнул и вместо того, чтобы уйти, приблизился и присел рядом с данталли.
— Извини, — примирительно произнес он.
Дезмонд округлил глаза и недоуменно посмотрел на охотника.
— Ч-что?
— Извини, — повторил Грэг без всяких издевательств. — Я не хотел тебя задеть. Выговорись, если тебе от этого полегчает. Обещаю, ни слова нравоучений не скажу. — Он дружественно улыбнулся.
— С чего такая щедрость? — недоверчиво нахмурился Дезмонд.
— С того, что я понимаю, что тебе тяжело. Можешь себе представить?
Данталли нервно усмехнулся.
— С трудом.
Грэг собирался ответить, как вдруг до него донесся чей-то крик с улицы. Недалеко от дворца кто-то кричал. Грэг вскочил и бросился на балкон. Крику вторил еще один, затем еще. Послышался какой-то шум.
Дезмонд испуганно встал, но на балкон выйти не решился.
— О, нет! — воскликнул он. — Что там… что происходит?
Решительная походка Грэга не предвещала ничего хорошего.
— Похоже, в город проникли захватчики, — скороговоркой произнес Грэг. От прежнего умиротворения и сочувствия не осталось и следа. Он серьезно посмотрел на данталли. — Нужно предупредить Бэстифара. Отправлял он кхалагари или нет — им явно не удалось перебить всех. Итак… Бэстифар или стража?
— Что? — растерянно переспросил Дезмонд.
— Кого побежишь предупреждать? — нетерпеливо спросил Грэг. — Соображай, Дезмонд! Надо разделиться и подготовиться к атаке как можно быстрее. Слишком уж смело орудуют эти люди. Здесь что-то не так.
Дезмонд задрожал. Ему не понравилось, как это прозвучало. А еще он понял, что держаться подле аркала сейчас куда безопаснее.
— Я… я к Бэстифару.
— Бегом! — скомандовал Грэг и стрелой вылетел из покоев Дезмонда.
***
Оба сердца бились неровно и сбивчиво. Приложив руку к груди, Дезмонд стоял, не осмеливаясь покинуть комнату, хотя с момента ухода Грэга прошло уже несколько минут. Медлить было нельзя, нужно было как можно скорее предупредить Бэстифара о проникновении неприятеля во дворец, но Дезмонд не мог заставить себя выйти в коридор, где могли поджидать убийцы. Нити сейчас совершенно не прибавляли ему уверенности: это Малагория. Друзья, враги — здесь почти все носят красное. Чем больше Дезмонд задумывался об этом, тем лучше понимал, насколько его «нерушимая безопасность», которую он пытался обрести под покровительством аркала, была на деле призрачной и невесомой.
Им ведь нужен не я, — в страхе думал он. — Им нужны Мальстен и Бэстифар. Может, если я затаюсь здесь… если хорошенько спрячусь, меня просто не заметят?
Дезмонд дрожал, пока тянул руку к ручке двери. Он не понимал, как могут остальные реагировать на грядущую опасность так легкомысленно. Откуда в них эта глупая горячность, которую они зовут храбростью и самоотверженностью? Они же, бесы их забери, не бессмертные! Как они могут не бояться?
Дезмонд стиснул зубы и тихо застонал от бессилия.
Оставаться в комнате с каждой минутой тоже становилось все страшнее. Безопасности не было нигде. Но Мальстену и Бэстифару красные одежды захватчиков будут нипочем. А ему — Дезмонду — через этот барьер не прорваться. Значит, безопаснее все-таки рядом с этими горячими головами.
Ладно, — решился данталли и заставил себя открыть дверь.
В коридоре было пусто. Пугающе пусто. Звенящая тишина предвещала нечто недоброе. Успел ли Грэг предупредить стражу? Успеет ли Дезмонд известить Бэстифара?.. Он догадывался, что, если будет медлить, точно не успеет.
На негнущихся ногах, чувствуя, как внутренности от ужаса завязываются в тугой узел, он крался по коридору, стараясь не издать ни звука. Поэтому, когда тишина нарушилась чьими-то шагами, Дезмонд услышал это тотчас же и скользнул за длинную портьеру, взобравшись на подоконник, чтобы спрятать ноги. Укрытия надежнее он придумать не мог. Зубы застучали от страха.
Шаги приближались. Шло довольно много людей. Пара десятков? Дезмонд не мог расслышать точнее. Они не переговаривались, но их походка казалась решительной и воинственной — Дезмонд давно научился различать это на слух, вынужденный существовать во дворце, где буйствовал враждебный красный цвет.
Недалеко от портьеры среди идущих случилась какая-то заминка. Будто кто-то споткнулся или попытался саботировать это решительное шествие. Послышались звуки ударов, а затем решительное:
— Хватит!
Дезмонд задержал дыхание. Он узнал этот голос.
Бенедикт Колер.
— Подними его, Иммар, — снисходительно произнес знаменитый палач. Видимо, дождавшись, пока некоего пленника поднимут на ноги, он заговорил снова, и Дезмонд остолбенел от того, что услышал: — Жалкая попытка, данталли. На этот раз тебе через красное не прорваться. И дергаться бесполезно. Ты только увеличишь количество собственных травм, не более.
Дезмонд побоялся, что вот-вот лишится чувств.
Данталли? Он сказал «данталли»? Если так, то его пленником может быть только Мальстен Ормонт, других кукольников во дворце нет.
Дезмонд попытался вслушаться, чтобы узнать голос Мальстена, но тот не дал себе труда ответить Колеру. Может, ему заткнули рот? Трудно было сказать наверняка.
— Говорят, данталли испытывают ужас от слепоты, — вдруг замогильным голосом произнес кто-то. Этого голоса Дезмонду слышать не доводилось. — Каково тебе быть слепым?
Мальстен снова промолчал. Ни просьб о пощаде, ни проклятий… очень в его духе. Теперь Дезмонд не сомневался, что Культу каким-то образом удалось захватить Мальстена. Удивительно, что они пока оставляли его в живых. Выходит, они нашли на него управу.
Ослепили, — понял Дезмонд по словам Ренарда. Но он не верил, что, если бы Культ лишил Мальстена глаз, анкордскому кукловоду удалось бы держаться молча. Даже ему такое вряд ли под силу. Значит, способ какой-то другой…
Воинственная процессия возобновилась. Дезмонд понял, что Бенедикт ведет своих людей в сторону тронной залы.
Выходит, я опоздал, — сокрушенно подумал Дезмонд, не понимая, что его расстраивает: то, что он не предупредил Бэстифара вовремя, или то, что просто не успел спрятаться у него за спиной. Ему бы теперь попытаться сбежать, но отчего-то он понимал, что не сможет этого сделать. Не хватит духу? Или же он все-таки не готов вот так просто бежать из дворца, защищавшего его несколько лет?
Решив не мучиться сомнениями, Дезмонд дождался, пока группа Бенедикта минует портьеру, за которой он скрывался. Когда шаги немного отдалились, он осторожно выглянул, держась максимально близко к стене и стараясь себя не выдать.
Группа размывалась для его глаз в одно неразборчивое красное пятно. Вся группа. В том числе и пленник.
Они надели на него что-то красное! — понял Дезмонд. — Вот, почему Мальстен ослеп.
Чувствовал Дезмонд и нечто другое: стоило посмотреть на этих людей, как глаза начало щипать, будто в них насыпали жгучего песка. Данталли отпрянул за портьеру и почесал глаза, стараясь прийти в себя. Эффект тут же прошел.
Странно. Что это за бесовщина? — недоумевал он. Но это пугающее жжение в глазах навело его на еще одну догадку: вероятно, именно из-за этого ощущения Мальстен и попался в ловушку. Промедлил пару мгновений, которые стали для него роковыми. Дезмонд не представлял себе, что эти воины сделали с собой, но понимал, что эта уловка была изобретена специально, чтобы отвлекать данталли. Дезмонд понимал, что за таких людей уцепиться ни за что бы не смог. Возможно, не смог и Мальстен.
А сможет ли Бэстифар?
Если нет… вероятнее всего, его просто убьют. Его… Кару… Аэлин… Грэга… Мальстена… циркачей…
От этой мысли сделалось дурно. Прислушиваясь к себе, Дезмонд понимал, что ни за кого из них не отдал бы жизнь — он вообще не представлял, можно ли кем-то настолько дорожить, — но и смерти он никому из них не желал. Стоило вообразить их всех жестоко убитыми здесь, во дворце, и у Дезмонда начинали бешено колотиться от ужаса оба сердца.
Так нельзя! — отчаянно вскричал его внутренний голос. Его мать сказала бы так, в этом он не сомневался. И он был с этим согласен — это чудовищно!
Попытаться сбежать?.. Спасти свою жизнь?
Но сможет ли Дезмонд Нодден жить, не мучаясь,