Зараза.
– Ему шестьдесят, у него такие же глаза. А еще он сохнет по мне с самого рождения.
Ее смех звучал усладой для ушей. Невозможная!
– Отцу звонила. Обещала навестить родителей сегодня, но планы, как видишь, изменились. Ревнуешь?
– Да, – ответил честно, потому что Соне придется столкнуться с моей горячностью еще не раз.
Она пожала плечами и стиснула цветы только сильнее.
– Мне даже нравится, – заявила она.
– Пойдем.
Улыбаясь, подхватил ее чемоданище и покатил вместе со своим на выход, где нас ждал взятый на прокат автомобиль.
– Ты там точно никакого пленника не держишь? – спросил, с трудом оторвав ее багаж от асфальта, чтобы загрузить в машину.
– Это была о-очень долгая командировка, – услышал перезвон колокольчиков, а не смех.
Я и не помнил, что еще в жизни так радовало сердце.
Навигатор обещал тридцать восемь минут пути. Я столько всего жаждал спросить у Сони, думал, не сумею заткнуться. Но мы напротив провели всю дорогу в приятной тишине, которую не хотелось разбивать словами – на них еще будет время. Мне просто нравилось молчать с ней, не притворяться и не выдумать ничего. С Соней с самого начала все было по-настоящему, а не игрой, как бы сильно я себя не убеждал.
Втайне разглядывал, впитывал пропахший ароматом ее туалетной воды воздух. Чертовщина какая-то! Даже после десятичасового перелета и долгой рабочей смены она казалась мне самым прекрасным созданием – с залегшей тенью под глазами, чуть растрепанной прической и практически без косметики.
Соня устало моргала, так и норовя заснуть. Я специально вел машину плавно, не превышал скорость, чтобы позволить голубке отдохнуть.
– Приехали, – произнес как можно мягче, легким движением касаясь ее шеи, которая так и манила оставить на ней след.
|
|
Девчонка вздрогнула, быстро осмотрелась вокруг и задержала взгляд на моем лице.
Я хотел ее, хотел ее губы, но понимал, что просто так не остановлюсь. А мне для начала нужно было открыться ей, чтобы не быть голословным, чтобы не дать ни единого повода помыслить о побеге.
Заправил выбившуюся прядь за ее ухо, погладил по щеке, Соня тотчас прильнула к ладони. С тихим стоном оторвался от девчонки: сначала план, потом все остальное.
Я видел замешательство голубки, когда открывал для нее дверь и подавал руку, когда мы вдвоем заходили в школу изобразительных искусств – она вслух прочитала надпись на табличке.
– Закрыто, время видели? – возмутился охранник, едва мы оказались внутри.
Инстинктивно прикрыл Соню спиной и помахал знакомому.
– Иван Иваныч, я звонил вам.
– Владик, ты, что ль? – мужчина выключил небольшой телевизор, надел очки, а вскоре поспешил к нам из сторожевой комнаты. – Сколько лет не видел! По голосу узнал.
Похлопал меня по плечу, засмотрелся на Соньку, ухмыльнулся. Старый хрен.
– Задачку ты мне, конечно, подкинул непростую. Еле нашел ключи от кладовой.
Он покопался в карманах и выудил связку.
– Мы недолго, – пообещал я.
– Давай-давай, а то мне влетит.
Знакомые коридоры навевали воспоминания – и приятные, и не очень. Я много раз вел здесь обучающие уроки и мастер-классы для учеников, поэтому мне разрешили хранить в старом здании работы. Одна из них и вовсе украшала вход с гордой подписью об участии в судьбе школы Владилена Всеволодовича Волконского – известного современного художника. Никогда, наверное, не привыкну к такому отношению.
|
|
Мы прошли весь этаж, держась за руки, и спустились ниже, остановились перед дверью с облупившейся краской. Я попробовал открыть ее, но замок поддался не сразу. Пришлось повозиться, чтобы сработало. А когда зашел внутрь, включил свет, скинул пальто и протянул его Соне. Сюда явно не заглядывали давным-давно – слой пыли говорил за себя сам. Я закатал рукава свитера и отправился на поиски сокровища.
Отыскать было нелегко, но тот, кто ищет, ведь всегда найдет?
Достал из ряда картин нужную, отвернул ее от Сони и наконец взглянул на девчонку – та, кажется, уже извелась, нервно перебирала пальцами.
– Если ты в самом деле следила за моим творчеством, то должна помнить серию пейзажей: сумерек просини, непроглядная ночь… помнишь? – с надеждой в голосе спросил я.
– Конечно, помню. Еще был лучезарный день.
Невольно выдохнул после ответа. Все шло именно так, как я рассчитывал. Идеально.
– Сон мой, – я прозвучал слишком громко и чувственно, желал скорее коснуться ее, но все оттягивал, пора было заканчивать. – Та серия началась с картины, которую я не выставлял.
Я оголил перед голубкой себя целиком и полностью – повернул изображение с легкими штрихами светлой акварели. Мотивом, честно, напоминало Моне с его восходящим солнцем, хоть я никогда и не причислял себя к импрессионистам.
Красивая глядела на картину, поймав намек, но не в силах его разгадать.
– Серия начиналась с сонного рассвета. Ничего не напоминает?
Секунда, две. Я уловил момент осознания, запечатлел в памяти навек. Когда ее лицо озарилось искренним счастьем, задрожали ресницы, забегали глаза.
|
|
– Это…
– Да.
Да, это был тот самый вид из того самого номера, где мы провели первую ночь. Она узнала, я сделал правильную ставку – не могла не узнать.
– Может, я не влюбился в тебя с первого взгляда, – сказал, все еще впиваясь пальцами в рамку, которую не трогал много лет, – но ты никогда не была «одной из».
Соня дрогнула, ее губы раскрылись. А когда спустя бесконечно долгое мгновение наконец подняла глаза, я отложил в сторону картину и шагнул к ней.
С каждым разом поцелуи становились слаще. Какая подсобка, какие пыльные картины – сейчас нас было лишь двое, и мы взмывали в небеса. Я целовал голубку неистово, вгрызался в губы, забывая про кислород. Только бы не терять контакт, только бы не расставаться ни на секунду.
Руки сами распустили ее волосы из тугой прически, скользнули ниже, вжались в талию, привлекая к себе. Здесь было не время и не место, но что оставалось делать, если терпение на исходе. У нас обоих.
– Поедем отсюда? – спросил я. – Куда угодно.
Соня звонко рассмеялась и, дразня, облизала губы.
– Можем и куда угодно, но лучше ко мне.
Идеальное сочетание звуков и букв.
Глава 26
Космос
Kelvin Jones & Sara Hartman – magnetic
По лестнице мы поднимались долго. Намного дольше, чем если бы даже смертельно усталые плелись домой. Все потому, что целовались по углам, как школьники. Я упивался ею – терпким сладким вином, которое било наотмашь в голову с первого глотка.
И вот казалось бы – сделай шагов двадцать, закрой за собой дверь и занимайся, чем душе угодно, но нет. Так было неинтересно. А на лестничных пролетах, где сновали люди с пакетами, где побелкой пачкались стены и пахло после уборки хлоркой, именно здесь было особенно хорошо.
Руки тянулись к Соне, руки дрожали, обнимая заветную. Мой остров сокровищ, моя голубка. Я отгородился от мира, кусая нежную кожу на шее, слушая ее мурлыканье. Точно похожи с Клео.
Не успел ухватить, девчонка убежала вперед, но замерла на верхней ступени.
– Здравствуйте, Лариса Петровна.
Поправила одежду, глянула на меня каким-то ошалелым взглядом. Я подошел сзади, обнял за талию, сдержанно кивнул женщине в годах.
– Здравствуй-здравствуй. А Митьку-то куда дела? В утиль сдала?
Соня засуетилась, поспешила достать ключи, открыла нижний замок.
– Да и правильно, я сразу тебе говорила, ненадежный он! Здоровый, как шкаф, а такие надежными не бывают. То ли этот…
– Лариса Петровна!
Я услышал предупреждение в голосе голубки и еле сдержал смех.
– Что Лариса Петровна? Шестьдесят восемь лет уже Лариса Петровна! Слушай меня, говорю. Сестричка твоя как? И мамка? Жива-то еще?
Соня открыла дверь и быстро проскочила внутрь, бросив назойливой соседке что-то вроде «угу». Выдохнула лишь за порогом, уперлась лбом в мое плечо.
– Сколько живу здесь, столько она меня пугает. Кажется, она за мной следит, – прошептала прямо в пальто.
Я погладил мягкие волосы и поцеловал висок.
– У тебя есть сестра?
Что-то смутно припоминал, но она совсем не рассказывала о ней, позабыл.
– Влад, мы не общаемся с Митей, ты не подумай, эта женщина…
– Сон мой, – обнял крепче, потому что мне не нравились тревожные ноты в ее голосе.
Мы мало говорили об этом, общими фразами, но я угадал, что увалень отвалился, чему был несказанно рад. О том, что не помолвлен, но по-прежнему работаю с Инной, тоже упоминал между строк.
– Эй, – я заставил Соню посмотреть на меня.
Та прикусила губу, сорвав все стопоры. Я наконец понял, что мы были уже в квартире, что между нами не осталось преград, кроме одежды, а Соня знала, что дорога мне – пусть и не догадывалась насколько.
Я прижал голубку к стене, столкнулся губами с ее ртом. Стало жарко, как в аду, скинул пальто, стянул с нее верхнюю одежду.
Соня льнула, прогибалась под меня, но не отдавала всю власть, и это чертовски заводило, распаляло. Я бы повалил ее прямо здесь на пол, никакой кровати не нужно было. Твою ж! Больше не мог терпеть. Расстегнул и снял с нее пиджак, нащупал молнию на платье.
– Подожди, подожди, – задыхаясь, между поцелуями произнесла она и выскользнула из объятий.
А мне казалось, я цепко держал, почти мертвой хваткой. И как ей удавалось все время сбегать от меня?
Она сбросила форму на паркет и открыла ванную комнату.
– Дай мне пять минут. Десять часов полета – это испытание.
Плавным движением наклонилась, подняла одежду и метким броском закинула в корзину для белья. Подмигнула, зараза. А я чуть не захлебнулся, пялясь на ее подкачанную задницу, спину, лопатки… твою ж!
Дышать было тяжело, как и мыслить. Шагнул вглубь квартиры, но тотчас вернулся и взял теплые вещи. Подошел к входной двери, чтобы повесить, но понял, что видел гардероб в конце прихожей. Заблудился в трех метрах. Соня в голову ударила.
– Влад! – позвала, перекрикивая шум льющейся воды. – Только завтра мне нужно будет уехать днем по делам. Семейным.
– Не волнуйся, – ответил громко. – Я забронировал гостиницу.
Сразу после школы искусств позвонил в отель и подтвердил резервирование на завтра. Я и на сегодня делал бронь, но отменил.
Слава богам, все складывалось идеально. Соня превзошла ожидания. Месяц – даже больше – без нее стал хорошим показателем, как погано жил я раньше. Всего час или два – сколько там прошло? – рядом с голубкой, и мир заиграл новыми красками. Я уже сравнивал ее с ярким, согревающим светом и еще сделаю это не раз, потому что так и было. Мое солнце.
Я, как пацан, переминался с ноги на ногу, нервничал, ходил взад-вперед. Минута, две, а я уже трижды сдох в ожидании. Это было дьявольски острое предвкушение, заправленное мучительной жаждой и голодом – по ней, по моей Соне.
Последняя мысль пулей выстрелила в голову – она моя. И я слышал, слышал брызги, которые бились о ее тело, кожу, падали, обрисовывая силуэт, изгибы. Воображение предавало, издевалось. Так почему я все еще стоял по эту сторону? Соблазн был слишком велик. Я ринулся вперед, поддавшись искушению.
Дверь затворил с хлопком, чтобы Соня услышала – не хотел ее напугать. Плечи дрогнули, но голубка продолжила мокнуть под струей горячей воды с закрытыми глазами. С радостью избавился от водолазки и шагнул в душ. Разом промок и брюки тоже. Волосы прилипли ко лбу, мешали видеть, но и не нужно было. Я шел на ощупь.
Соня таяла в моих руках. Боги, как она мне подходила, создана для меня. Укусил за шею, оттянул мочку уха, опустив ладони на грудь и ниже.
Едва с ее губ слетел стон, сломался.
– Извини, больше не могу ждать, – прохрипел и толкнул к стене.
Уже не сдерживался, целовал ее спину, мял плечи, бедра, хренел от происходящего космоса. Нашел ее рот, дорвался, крышу снесло.
Был уверен, что между нами все случится иначе. Что это будет долгий медленный танец с огромным множеством кульминаций, но сейчас, как голодный зверь, собирался все сделать быстро – урвать добычу целиком и полностью.
Моя, моя, – то ли в голове стучало, то ли рычал вслух.
Звенела упавшая пряжка ремня, по ушам били настырные капли, ее тяжелое дыхание оглушало с каждым вздохом.
Поймал ее губы, соединяя нас. Поймал ее вскрик, став с ней одним целым.
Я сдох и попал в долбаный рай.
Моя.
Удивлялся тому, что она прилетела за мной на Скандинавский полуостров, а сейчас, спросил бы кто, я бы проследовал за ней на другую планету. Я продал бы душу дьяволу, продал бы все картины, даже руки бы отдал!
– Вла-ад, – всхлипнула, царапая мою шею. – Влад!
Да я бы отдал свою жизнь.
Глава 27