Вам было известно, что Гитлер издал эту директиву 9 октября?
Риббентроп: Нет, я ничего не знал об этом.
Максвелл-Файф: Таким образом, что касается вас, то, как вы утверждаете здесь, на суде, Гитлер делал многочисленные заверения в августе и октябре, не сообщив своему министру иностранных дел о том, что 7 и 9 октября он отдал директиву о нападении на Голландию и Бельгию? Вы говорите о том, что он не сказал вам об этом приказе или директиве о нападении на Голландию? Вы уверены в этом?
Риббентроп: Да, я почти, что уверен в этом, так как я бы помнил это. Я знаю одно, а именно то, что после окончания войны с Польшей поговаривали о наступлении на Запад. Но я ничего не слышал о каких-либо приказах.
Максвелл-Файф: Понятно. Если вы так говорите, тогда перейдем к вопросам, в отношении которых вы были немного лучше осведомлены. Помните ли вы встречу, которую Гитлер и вы имели с Чиано в Оберзальцбурге 12 августа 1939?
Риббентроп: Да, я видел здесь этот документ.
Максвелл-Файф: Я хотел бы, чтобы вы взглянули на этот документ. Это на странице 181. Я хочу, чтобы вы следили в то время, как я оглашу выдержку, которая ближе к 182: У меня он на второй странице и абзац начинается «Польша в целом показала свое отношение на случай конфликта…»
Риббентроп: Я пока не нашел.
Максвелл-Файф: Что же, если вы посмотрите «Польша в целом показала свое отношение на случай конфликта…»
Риббентроп: На странице 2?
Максвелл-Файф: На странице 2, у меня страница 2. У вас может быть следующей.
Риббентроп: В начале абзаца?
Максвелл-Файф: Да. «Польша ясно показала…» Там два абзаца, где говорится «Граф Чиано продемонстрировал…»
|
|
Риббентроп: Да, нашел.
Максвелл-Файф:
«В общем и целом лучше будет ликвидировать псевдонейтралов одного за другим. Это можно довольно легко сделать, если один партнер оси будет прикрывать тыл другого, в то время как этот приканчивает одного из таких ненадежных нейтралов. Во время посещения принца-регента Павла[577] он, Гитлер, высказал пожелание, особенно имея в виду Италию, чтобы принц Павел каким-нибудь действием сделал ясной свою позицию в отношении Оси. Он имел в виду более тесную связь с Осью и то, чтобы Югославия вышла из Лиги Наций. Принц Павел согласился на последнее. И недавно принц-регент посетил Лондон и стремился получить поддержку у западных держав... Произошло то же самое, что и в отношении Гафенку[578], который также вел себя очень понимающе, когда находился в Германии, и отрицал всякую заинтересованность в целях, преследуемых западными демократиями».
Такова была гитлеровская формулировка его политики, и, как я понимаю, вы содействовали этой политике — ликвидировать псевдонейтралов одного за другим и включить Югославию в число этих нейтралов?
Риббентроп: Нет, это нельзя так понимать. Я должен по этому поводу сказать следующее: ситуация в то время была такова, что Гитлер хотел во что бы то ни стало держать Италию в повиновении. Италия всегда была неустойчивым партнером. Поэтому фюрер в то время и говорил в такой форме для того, чтобы сказать Италии, что в случае, если с Югославией возникнут трудности, он окажет Италии помощь. Это можно понять, только учитывая создавшееся положение, а положение было таково. Германия с помощью Италии уже добилась некоторых изменений в Европе мирным путем. Это касается Данцига и коридора, причем Муссолини помогал Гитлеру. Я помню, какова была ситуация.
|
|
Максвелл-Файф: Вы отрицаете, что такова была ваша политика — ликвидировать неустойчивых нейтралов?
Риббентроп: Нет, дело обстояло иначе, это нельзя понимать дословно. В дипломатических разговорах часто называют вещи не своими именами.
Максвелл-Файф: Я хочу…
Риббентроп: Это был вопрос Югославии.
Максвелл-Файф: Такова была постоянная точка зрения Муссолини, что на Балканы надо напасть при первой возможности?
Риббентроп: Этого я не знаю.
Максвелл-Файф: Взгляните на документ ПС-2818 — это дополнительный секретный протокол к союзному договору о дружбе между Германией и Италией, заключенному 22 мая 1939. Здесь имеются некоторые комментарии Муссолини от 30 мая 1939. Вы видите?
Риббентроп: Какая страница?
Максвелл-Файф: Что же, я хочу показать вам два отрывка. Вы видите комментарии Муссолини в начале? Ниже пакт, вы видите комментарии Муссолини?
Риббентроп: Да, я нашел их.
Максвелл-Файф: В параграфе 1 говорится:
«Война между плутократическими и поэтому консервативными и эгоистичными нациями и густонаселенными и бедными нациями неминуема. Нужно быть готовым к такому положению
В седьмом абзаце: «Муссолини надеется, что войну можно отложить, но он говорит о том, что должно произойти, если наступит, война и он говорит:
«Война, которую подготавливают великие демократические державы — это война на истощение. Поэтому нужно строить план, исходя из наихудших возможностей. Страны Оси ничего не получат от остальной части мира. Вэтом предположении речь идет о трудной ситуации, но стратегическая позиция, достигнутая державами Оси, в значительной мере уменьшает трудности и угрозу войны на истощение. С этой целью в первые часы войны надо захватить весь район Дуная и Балкан. Нельзя удовлетворяться декларациями о нейтралитете, но необходимо захватить территории и использовать их для обеспечения необходимого продовольствия и военных поставок промышленности».
|
|
Вы видите это?
Риббентроп: Да.
Максвелл-Файф: Не согласны ли вы с тем, что Муссолини считал, что на Балканы надо напасть при первой возможности?
Риббентроп: Эти высказывания Муссолини я слышу здесь впервые. До сих пор они мне были неизвестны.
Максвелл-Файф: Теперь перейдем к замечаниям Гитлера, которые вы видели неоднократно. Вспоминаете ли вы, что после переворота Симовича[579], 26 марта, состоялось совещание у Гитлера, где он объявил о своей политике.
«Фюрер полон решимости, не ожидая возможной декларации о лояльности нового правительства, подготовить все для того, чтобы уничтожить Югославию в военном отношении, а также уничтожитьеекак национальную единицу. Никакие дипломатические запросы не будут сделаны, ультиматумы не будут представлены. Заверения югославского правительства, которым никак нельзя верить, в будущем будут игнорироваться. Нападение начнется, как только будут готовы необходимые средства и войска».
Вы помните, что Гитлер сказал это 27 марта?
Риббентроп: Я этого не помню. Могу я посмотреть документ?
Максвелл-Файф: Вы не помните его? Это заявление Гитлера уже много раз зачитывалось в суде.
Риббентроп: Да, я помню, но только в целом, а не конкретные слова.
Максвелл-Файф: Вы помните, что смысл был таков. Я прочел его слова. Такова была политика?
Риббентроп: Нет, дело обстояло совершенно иначе. Могу я пояснить?
Максвелл-Файф: Я хочу услышать ваши пояснения относительно особых положений, которые я зачитал и отметил. Никакие дипломатические запросы не будут сделаны. «Почему вы решили или почему Гитлер с вашей помощью решил напасть на Югославию без каких-либо дипломатических запросов и не дал возможности новому правительству дать заверения. Почемувыэто сделали?
Риббентроп: Потому что новое правительство было образовано в первую очередь Англией, как это признал один из британских офицеров при проведении допросов, в ходе предварительных слушаний. Поэтому, когда был проведен путч Симовича, фюреру было совершенно ясно, что за правительством Симовича стоят враги Германии и что они мобилизовали армию для того, чтобы напасть с тыла на итальянские войска. Это была не моя политика; напротив, я даже думаю, что на это совещание, о котором вы только что говорили, я был вызван позднее. Гитлер тогда совершенно ясно заявил о том, какова его позиция, и никто не возражал ему. Я прошу вас спросить военных об этом. Я присутствовал и сильно возражал фюреру.
Максвелл-Файф: Вы считали правильным напасть на страну без принятия каких-либо дипломатических мер — говоря словами Гитлера, «с беспощадной жестокостью» — и уничтожить столицу налетами бомбардировщиков? Вы считаете, что это правильный порядок действий? Я задаю вам простой вопрос: вы считали правильным так поступать?
Риббентроп: Я не могу ответить на этот вопрос так, как вы этого хотите, я не могу сказать ни «да», ни «нет», не дав необходимого разъяснения.
Максвелл-Файф: Тогда не стоит отвечать. Если вы не можете ответить «да» или «нет», тогда лучше совсем не отвечайте. Теперь перейдем к следующему пункту — к вопросу о России. Насколько я понял из вашего заявления, вы сказали, что Гитлер решил напасть на Советский Союз после визита господина Молотова[580] в Берлин, я думаю, 12 ноября 1940.
Риббентроп: Я так не говорил, потому что я не знаю.
Максвелл-Файф: Что же, как я это понял, одной из причин, которой вы оправдывали нападение на Советский Союз было сказанное господином Молотовым во время его визита в ноябре 1940. Вы так сказали?
Риббентроп: Это была одна из причин заставившая фюрера насторожиться. Я не знал ничего о нападении в то время.
Максвелл-Файф: Вам известно, что подсудимый Иодль говорил, что даже во время кампаний на Западе, то есть в мае — июне 1940 года, Гитлер сказал ему о том, что он принял основное решение принять меры против Советского Союза, «как только наше военное положение сделает это возможным». Вам это было известно?
Риббентроп: Я об этом только сейчас, в Нюрнберге, услышал.
Максвелл-Файф: Это документ под номером Л-172, США-34, лекция Йодля. Известно ли вам, что 14 августа 1940. генерал Томас[581] был уведомлен во время беседы с Герингом о том, что фюрер желает, чтобы поставки в срок русским проводились только до весны 1941 года, что после этого «нас больше не будет интересовать полное удовлетворение требований русских». Вы знали об этом?
Риббентроп: Нет, я не знал.
Максвелл-Файф: А было ли вам известно, что в октябре 1940 года генерал Томас и государственные секретари Кёрнер[582], Нойман[583], Беккер и генерал фон Ханнекен[584] были уведомлены Герингом о действиях, намечавшихся на Востоке? Вы знали об этом?
Риббентроп: Нет, я и об этом ничего не знал.
Максвелл-Файф: Вы знали, не так ли, что задолго до любых вопросов поднятых в ходе визита Молотова о том, что Гитлер определился с нападением на Советский Союз?
Риббентроп: Нет, я ничего такого не знал. Я знал, что у Гитлера есть озабоченности, но я ничего не знал о нападении. Меня не информировали о военных приготовлениях, потому что эти вопросы всегда решались раздельно.
Максвелл-Файф: Даже 18 декабря, когда Гитлер издал директиву номер 21 о плане «Барбаросса[585]«, он вам тоже ничего не сказал?
Риббентроп: Да, именно в декабре, как я случайно сейчас припомнил, я еще раз долго беседовал с фюрером, для того чтобы убедить его в том, что следует включить в пакт трех держав[586] Советский Союз как союзника и сделать из пакта трех держав пакт четырех держав. Гитлер не совсем был согласен с этим, и я это заметил, но он сказал мне: «Мы вместе создали пакт, может быть, мы сделаем и это». Это были его слова. Это было в декабре. Об этом также сказано в письменных показаниях свидетеля, который представить защита.
Максвелл-Файф: Вы понимаете, что вы говорите? Вы говорите, что после того, как подсудимый Геринг сообщил об этом генералу Томасу и государственным секретарям, после того, как была издана директива «Барбаросса», Гитлер позволил вам попробовать втянуть Советский Союз в пакт трех держав, даже не сказав вам, что у него уже были приказы о нападении на Советский Союз? Неужели вы думаете, что кто-нибудь вам поверит?
Риббентроп: Да, это было именно так. Я еще раз сделал ему это предложение в декабре и получил разрешение вести дальнейшие переговоры. Я ничего не знал в декабре об агрессивной войне против России.
Максвелл-Файф: Что касается вашего министерства, то было совершенно очевидно, что вы получали самые благожелательные отчеты о Советском Союзе и о том — что было маловероятно, — что Советский Союз предпринимал какие-то действия политического характера, направленные против Германии. Правильно ли это, если судить по сообщениям от вашего собственного посла и от ваших людей из России?
Риббентроп: Сообщения такого рода поступали из посольства из Москвы; я их неоднократно, вернее говоря, всегда представлял фюреру, но фюрер считал, что дипломаты и военные атташе в Москве — вообще хуже всех ин Фор мированные люди. Таков был его ответ.
Максвелл-Файф: Это был ваш честный взгляд, основанный на собственной ин Фор мации, о том, что от России не исходит опасности, Россия честно выполняет свои обязательства по соглашению. Это был ваш честный взгляд?
Риббентроп: Нет, я так не говорил. Я сказал, что были доклады от дипломатов из Москвы.
Максвелл-Файф: Вы не верили им? Вы не верили своим сотрудникам?
Риббентроп: Я был очень скептически настроен относительно достоверности этих докладов, потому что фюрер, который получал доклады, имел доклады совершенно противоположного характера о политическом отношении в другом направлении.
Максвелл-Файф: Во всяком случае, весной 1941 года ваше министерство присоединилось к подготовке к нападению на Советский Союз, не так ли?
Риббентроп: Я не знаю точно, когда это было, но весной положение очень обострилось и, очевидно, имели место совещания, на которых обсуждался вопрос о возможности конфликта с Советским Союзом, но подробно я этого сейчас не помню.
Максвелл-Файф: Но ведь правильно то, что в апреле 1941 года вы сотрудничали с ведомством Розенберга в подготовке к захвату восточных территорий и что 18 мая вы издали меморандум относительно подготовки к морской кампании?
Риббентроп: Что касается подготовки с Розенбергом, то это ошибка. Насколько я помню, я не говорил в то время с Розенбергом на эту тему, я говорил с ним об этом уже после того, как началась война. Что же касается этого меморандума флота, то я могу сказать, что увидел этот документ только здесь, — до сего времени я не знал о существовании этого документа. Мне кажется, что это экспертное заключение по вопросам, связанным с международным правом, то есть по вопросам, которые могли бы возникнуть в связи с военными действиями в Балтийском море. Такое экспертное заключение, несомненно, было представлено.
Максвелл-Файф: Здесь сказано: «Министерство иностранных дел подготовило к использованию при проведении плана «Барбаросса» прилагаемый проект относительно зоны операций». Об этом вы что-нибудь помните?
Риббентроп: Нет, я думаю, что я и тогда не получил этого проекта. Решение принималось другой инстанцией. Конечно, я ответственен за все то, что происходило в моем министерстве.
Максвелл-Файф: А посол Риттер[587] не осуществлял ли связь между вашим ведомством и германскими вооруженными силами?
Риббентроп: Да, это правильно.
Максвелл-Файф: Я хотел бы, чтобы вы также помогли мне разобраться в некоторых других вопросах. Вы сказали нам, что вели переговоры относительно Антикоминтерновского пакта[588] в 1936 году. И, конечно, в то время — кажется вы сами это сказали — антикоминтерновский пакт был направлен против Советского Союза. Так это?
Риббентроп: Да. Это был, конечно, пакт, построенный на противоположном мировоззрении и содержавший в себе некоторые политические моменты. Это правильно.
Максвелл-Файф: Он был расширен трехсторонним пактом 27 сентября 1940 г. Этот второй пакт был продолжением первого?
Риббентроп: Этот второй пакт сам по себе не имел никакого отношения к первому пакту. Этот второй пакт был чисто политическим и военно-экономическим союзом.
Максвелл-Файф: Это факт, что вы настаивали на том, чтобы Япония вступила в войну через довольно короткий срок, еще в марте 1941 года, не правда ли?
Риббентроп: Да. Это, очевидно, правильно, в то время чтобы напасть на Англию.
Максвелл-Файф: Я остановлюсь на этом вопросе очень коротко, так как вы сказали, что воевали с Англией и поэтому имели право считать Японию союзником. Вы так считали, не правда ли?
Риббентроп: Я думаю, что я сделал то же самое, что пытались сделать, и другие дипломаты, как это делали дипломаты Великобритании в Америке, а позже в России.
Максвелл-Файф: Но вы довольно скоро поняли, что если Япония вступит в войну, то будет возможно, что вскоре после этого Соединенные Штаты также можно будет включить в войну? И в апреле 1941 года вы договорились о том, что, если вступление Японии в войну приведет к конфликту между Японией и Соединенными Штатами, — вы готовы воевать также и с Соединенными Штатами. Не так ли?
Риббентроп: Нет, это неверно. Напротив, я думаю, что я делал все до самого последнего дня, до Перл-Харбора, для того, чтобы Америка не вступала в войну.
Максвелл-Файф: Раз вы это сказали, я хотел бы, чтобы вы взглянули на документ 352 вашей книги.
Риббентроп: Да. Мне знаком этот документ. Я уже читал его здесь.
Максвелл-Файф: Так. Это было за неделю до событий в Перл-Харборе, 29 ноября, и, по словам японского посла, вы сказали ему следующее:
«Важно, чтобы Япония установила новый порядок в Восточной Азии, не пропустив этой возможности. Не было и, вероятно, никогда не будет такого момента, когда так важно более тесное сотрудничество держав приТройственном пакте. Если Япония будет колебаться в настоящий момент, а Германия будет продвигаться и устанавливать новый порядок в Европе, тогда вся мощь Британии и Соединенных Штатов будет направлена против Японии. Как сказал фюрер сегодня: «Между самим правом на существование Японии и Германии и Соединенных Штатов имеется существенная разница».
«Мы получили сведения о том, что фактически нет надежды на то, что переговоры между Японией и Соединенными Штатами могут закончиться успешно, так как Соединенные Штаты заняли твердую позицию. Если действительно так, и если Япония примет решение воевать с Великобританией и Соединенными Штатами, то я уверен, что это не только будет в обоюдных интересах Японии и Германии, но также приведет к благоприятным результатам для самой Японии».
Принимая во внимание этот документ и это заявление, которое вы сделали японскому послу, вы еще утверждаете, что пытались предотвратить войну с Соединенными Штатами? Я считаю, что вы делали все, чтобы подстрекать Японию к войне против Соединенных Штатов.
Риббентроп: Это неверно, и я должен возразить вам. Я не знаю этого документа и не знаю также, откуда он. Во всяком случае, я никогда не говорил так, и я сожалею о том, что все документы, которые доказывают, что я все время стремился к тому, чтобы США не вступили в войну, не были здесь еще оглашены. Я все время думал, каким образом попал сюда именно этот документ. Все остальные документы, имеющиеся здесь, а их, я думаю, дюжина или полторы, доказывают, что я все время старался добиться того, чтобы Америка не вступала в войну. И я могу доказать, что я в течение многих лет старался во всех областях ничего не предпринимать против США, несмотря, на то, что они занимали непримиримую позицию. Я могу себе объяснить это только следующим образом. Очевидно, японский посол хотел, чтобы его страна что-нибудь сделала, и я знаю, что он от своего имени посылал бесчисленное множество телеграмм в Токио, для того чтобы склонить Японию к войне, в первую очередь за Сингапур, и т. д. Я могу лишь предположить, что это, может быть, является неверной интерпретацией этого разговора. Я прошу возможности для моей защиты предоставить все иные документы до этой даты, которые подтверждают совершенно другой подход чем изложено в этом отрывке.
Максвелл-Файф: Это официальный доклад японского посла своему правительству. Вы говорите, что он ошибается, когда передает ваши точные слова о том, что вы уверены, что это не только в интересах Японии и Германии, но приведет к благоприятным результатам и для самой Японии. Если вы отрицаете этот документ, то взгляните на следующий документ, на странице 356. Это еще один доклад японского посла. В нем говорится:
«В час дня, я посетил министра иностранных дел Риббентропа и сказал ему, что мы желаем, чтобы Германия и Италия официально и немедленно объявили войну Соединенным Штатам. Риббентроп ответил, что Гитлер в данное время проводит совещание в главной ставке о том, как официально осуществить объявление войны, для того чтобы создать благоприятное впечатление у германского народа, что он передаст ваше пожелание тотчас же и что он сделает все возможное для оформления всего должным образом
Теперь посмотрите на три последние строчки:
«В то время Риббентроп сообщил мне, что утром 8-го числа Гитлер издал приказы по всему германскому флоту нападать на американские суда, где и когда бы они их ни встретили».
Это было за три дня до объявления войны. Вы говорите, что этот доклад японского посла тоже неправилен?
Риббентроп: Я думаю, что это ошибка.
Максвелл-Файф: Что здесь неправильно?
Риббентроп: Я думаю, что это ошибка. Это было после нападения на Перл-Харбор?
Максвелл-Файф: Правильно. Это было после нападения на Перл-Харбор.
Риббентроп: Это был приказ Гитлера начать наступление на Америку, которая, как известно, уже в течение нескольких месяцев атаковала наши корабли.
Максвелл-Файф: Когда вы говорите о нападении на германские суда, вы имеете в виду защиту от германских подводных лодок?
Риббентроп: Нет, насколько мне известно, за несколько месяцев до Перл-Харбора, точную дату я сейчас не помню, мы подали официальный протест США и указывали в этом протесте на то, что два судна — «Greer[589]«и «Kearney[590]«— преследовали германские подводные лодки и сбрасывали на них глубинные бомбы. Мне кажется, что секретарь флота Нокс[591] на пресс-конференции открыто признал это. Я здесь вчера упомянул о том, что Гитлер в своей речи в Мюнхене сказал, что он не давал распоряжения стрелять по американским судам и нападать на них, но отдал приказ отвечать на залпы американских судов.
Максвелл-Файф: Я хочу у вас узнать следующее: вы одобряли политику, которая заключалась в том, чтобы за три дня до начала войны приказать всему германскому флоту нападать на американские суда, когда бы и где бы их ни встретили? Вы одобряли это?
Риббентроп: Я не могу сейчас высказать свою точку зрения по этому вопросу, так как я не помню этого сейчас.
Максвелл-Файф: Теперь, я спрошу вас об ином. Вы помните что…
Риббентроп: Будет понятно, если я добавлю.
Максвелл-Файф: Вы ответили. Помните ли вы, что в июне 1944 года состоялось совещание, показания о котором мы слышали, — совещание по вопросу о расстреле так называемых «летчиков-террористов».
Послушайте мой вопрос и постарайтесь на него прямо ответить. Верно ли то, как это указано в докладе, что в категорию летчиков-тёррористов вы хотели включить летчиков, которые участвовали во всяких устрашающих налетах на германское гражданское население, то есть летчиков, которые бомбили города? Правильно ли, что вы хотели включить летчиков, которые бомбили германские города, в категорию летчиков-террористов?
Риббентроп: Нет, это не соответствует действительности.
Максвелл-Файф: Тогда взгляните на страницу 391. Это доклад, подписанный генералом Варлимонтом[592], о совещании, состоявшемся 6 июня. Я его зачитаю.
«Обергруппенфюрер Кальтенбруннер сообщил заместителю начальника оперативного штаба в Клессхайме днем 6-го числа о том, что незадолго до этого состоялось совещание по этому вопросу, на котором присутствовали Геринг, Риббентроп и Гиммлер[593]. Вопреки первоначальному предложению Риббентропа, который хотел включить в эту категорию любое нападение на германское гражданское население, то есть также бомбардировку городов, — на этом совещании было решено, что лишь нападение с применением пушечно-пулеметного вооружения должно быть включено в эту категорию».
Вы говорите, что Кальтенбруннер был неправ, когда говорил, что вы хотели включить в эту категорию все виды нападения?
Риббентроп: Вчера я долго отвечал на этот вопрос. Я не знаю, могу ли я обратиться к этому положению снова. Я касался вопроса, я думаю, очень исчерпывающе. Если желаете, могу повторить.
Максвелл-Файф: Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос. Вы говорите, что Кальтенбруннер был неправ, когда он сказал на этом совещании, что вы хотели включить в эту категорию тех летчиков, которые бомбили города?
Риббентроп: Это не соответствует действительности. Прежде всего, насколько я помню, такого совещания не проводилось; и во-вторых, я совершенно четко заявил о своем отношении вчера, как я желал обращаться с летчиками—террористами.
Максвелл-Файф: Что же ответьте на мой вопрос.
Риббентроп: Нет, как вы это заявляете это неправда.
Максвелл-Файф: Теперь ответьте на следующий вопрос. Были ли вы согласны с тем, что тех, кого вы называли «летчиками-террористами», следовало оставить населению для линчевания или передавать в СС?
Риббентроп: Нет, такого мнения я не придерживался.
Максвелл-Файф: Теперь взгляните на страницу 393. Это, как вам известно, меморандум министерства иностранных дел. На странице 396 говорится: «Генерал Варлимонт сообщил, что посол Риттер передал нам по телефону о том, что министр иностранных дел одобрил этот проект». Проект касается двух мероприятий. В первом параграфе о линчевании говорится следующее: «Германские власти не несут прямой ответственности, так как смерть происходит до вмешательства германских чиновников».
Вы согласны с этой точкой зрения? Такова ваша точка зрения на линчевание летчиков?
Риббентроп: Нет, это не моя точка зрения. Это экспертное заключение министерства иностранных дел. Я не помню сейчас, почему был составлен этот документ, по моему ли приказу или по ходатайству военных лиц. Я никогда не утверждал этого экспертного заключения, как это сказано здесь, но я послал его фюреру и попросил его решения. Фюрер назвал документ «бессмыслицей», мне кажется и соответственно это экспертное мнение министерства иностранных дел было отвергнуто и не было использовано.