Заукель: Когда мэр Веймара проинформировал меня, что они намерены эвакуировать лагерь Бухенвальд и использовать лагерную охрану для борьбы с американскими войсками, я заявил серьезные возражения. Так как я не имел власти над лагерем, и в силу различных причин связанных с моим другим ведомством у меня были значительные разногласия с Гиммлером и не занимая себя разговором с ним, я позвонил в штаб-квартиру фюрера в Берлине, и сказал, что в любом случае эвакуация или перевод заключенных на территорию восточнее Зале была невозможной и безумной, и не могла быть осуществлена с точки зрения припасов. Я потребовал, чтобы лагерь следовало передать американским оккупационным войскам упорядоченным образом. Я получил ответ, что фюрер даст инструкции Гиммлеру для выполнения моей просьбы. Я кратко доложил об этом некоторым из своих коллег и мэру, и затем я покинул Веймар.
Серватиус: Свидетель, доктор Блаха, заявил что вы также были в концентрационном лагере Дахау[2310] по случаю инспекции.
Заукель: Нет, насколько помню, я не ездил в Дахау, я также не принимал участия в визите гауляйтеров в Дахау в 1935. Ни при каких обстоятельствах я не принимал участия в инспекции по Дахау так как здесь описывал свидетель доктор Блаха; и прежде всего соответственно, я не инспектировал мастерские или что-либо такого рода.
Серватиус: Как гауляйтер, вы не получали официальных докладов о событиях в концентрационном лагере, то есть, приказов которые передавались через административные учреждения гау как из так и в лагерь?
Заукель: Нет. Я ни получал ни инструкций для лагеря Бухенвальд, ни докладов. Не только моим личным мнением, но и мнением старых опытных гауляйтеров было то, что это огромная неудача, с административной точки зрения, что Гитлер уже в 1934–35 приступил к выделению исполнителей из общегражданской внутренней администрации. Были постоянные жалобы от многих гауляйтеров и немецких провинциальных администраций. Однако, они были безуспешными, потому что Гиммлер окончательно включил даже пожарные бригады коммун в организацию его полиции в Рейхе.
Серватиус: Вы имели какие-либо личные отношения с полицией и СС в Веймаре?
Заукель: У меня вообще не было личных отношений с СС и полицией. У меня были личные отношения постольку, поскольку торговая инспекция и местная полиция небольших поселений всё ещё оставалась у местной администрации земли Тюрингия.
Серватиус: Полиция имела свои штаб-квартиры рядом с вами, в Веймаре?
Заукель: Нет, тогда это была смешная часть развития того времени, как я однажды объяснял фюреру, что мы должны были изменяться от партийного государства, и государства составленного провинциями, в ведомственное государство. Министерства Рейха должны были сильно развиваться, их департаменты становились четко определенными, и отдельные окружные департаменты различных администраций не согласовывались друг с другом. До 1934 Тюрингия имела своё собственное полицейское управление в рамках своего министерства внутренних дел. Но с того времени штаб-квартира высшего руководителя СС и полиции была переведена в Кассель, для того, чтобы Гиммлер в отличие от остальных государственных или партийных организаций, получал новые сферы для своей полиции. Он демонстрировал это в центральной Германии где, например высший руководитель СС и полиции Веймара и земли Тюрингия находился в Касселе, в то время как для прусской части гау Тюрингия — то есть города Эрфурт, который в 20 километрах от Веймара — высший руководитель СС и полиции и провинциальная администрация заседали в Магдебурге. Очевидно, что мы, как власти гау, никоим образом не соглашались с таким развитием и что сущестововало большое негодование среди опытных управленцев.
Серватиус: Вопрос в том: вы сотрудничали с этими ведомствами и имели дружеское содействие с сотрудниками режима и следовательно знали, что происходит в Бухенвальде?
Заукель: Напротив, это была продолжительная битва. Каждая отдельная организация закрывала себя от остальных. В такой период мирового развития это было наиболее неудачным. Для людей это было неудачным и не способствовало какому-бы то ни было администрированию.
Серватиус: В вашем гау было преследование евреев?
Заукель: Нет.
Серватиус: Что насчёт законов касавшихся евреев и исполнения таких законов?
Заукель: Эти еврейские законы[2311] были провозглашены в Нюрнберге. В действительности в Тюрингии было очень немного евреев.
Серватиус: Там не было нарушений в связи с известными событиями[2312], последовавшими за убийством посланника фом Рата[2313] в Париже, которые непрерывно становились предметом дискуссии в этом суде?
Заукель: Я не могу вспомнить подробности этих событий в Тюрингии. Как я вам сказал, в Тюрингии было совсем немного евреев. Гауляйтеры тогда были в Мюнхене, вообще не имея влияния на такое развитие, так как это произошло ночью, когда все гауляйтеры находились в Мюнхене.
Серватиус: Мой вопрос такой: что случилось в вашем гау Тюрингия, и какие инструкции вы давали в результате.
Заукель: Могло быть, что в немногих городах Тюрингии было то, что разбили окна или нечто такого рода. Я не могу рассказать вам подробно. Я не могу сказать вам находились ли и где были синагоги в Тюрингии.
Серватиус: Итак, один вопрос относительно вашего финансового положения.
По поводу вашего пятидесятого дня рождения фюрер сделал вам пожертвование. Каким оно было?
Заукель: На свой пятидесятый день рождения в октябре 1944 я был удивлен получив письмо от фюрера через одного из его адъютантов. В этом письме был чек на 250 000 марок. Я сказал его адъютанту, что возможно я не смогу их принять — я был очень удивлён. Адъютант фюрера — это был младший Борман[2314], не старший Борман, не рейхсляйтер Борман — сказал мне, что фюрер знал достаточно хорошо, что у меня нет ни денег ни какой-либо земельной собственности и что это на благо моих детей. Он сказал мне, не вредить чувствам фюрера. Адъютант быстро ушёл и я отправился к Демме, который был как моим другом так и коллегой и президентом государственного банка в Тюрингии. К сожалению, он не был допущен в качестве свидетеля как не относящийся к делу…
Председательствующий: Я думаю достаточно того если мы узнаем принял он его или нет.
Серватиус: Опустим этот вопрос. Что случилось с деньгами?
Заукель: Через президента государственного банка деньги были помещены на счёт государственного банка Тюрингии.
Серватиус: Какой иной доход вы получали от ваших официальных должностей?
Заукель: Единственным доходом, получаемым от своих официальных должностей было содержание регента Рейха.
Серватиус: Каким оно было?
Заукель: Содержанием министра Рейха; я не могу вам точно сказать каким оно было. Я никогда о нём не волновался. Это было что-то около 30 000 марок.
Серватиус: И какие средства есть у вас сегодня помимо пожертвования на этом банковском счёте?
Заукель: Я не сэкономил каких-либо денег и никогда не имел собственности.
Серватиус: Господин Председательствующий, этим я завершаю общие вопросы, и теперь я перехожу к вопросам, относящимся к размещению рабочей силы.
Председательствующий: Мы прервёмся.
(Объявлен перерыв)
Серватиус: Для помощи суду я подготовил план, показывающий как управлялось руководство рабочей силой, который должен помочь объяснить как взаимодействовали отдельные органы власти и как функционировал механизм.
Я посвятил себя в основном проблеме удовлетворения запросов, то есть вопроса о том, как получить рабочую силу. Я не занимал себя много с вопросом использования рабочей силы и нуждами промышленности. Это больше вопрос защиты Шпеера, который не совсем подходит для моего представления дела. Но есть детали, которые произошли ошибочно, потому что я не вдавался в такие вопросы пока готовил план. Фундаментально разногласий не имеется.
Если я могу кратко объяснить план: вверху красным фюрер; под ним Четырёхлетний план[2315]; и ниже, как часть Четырёхлетнего плана, есть ведомство Заукеля, который был генеральным уполномоченным по размещению рабочей силы и непосредственно входил в Четырёхлетний план. Он получал свои инструкции и приказы от фюрера через Четырёхлетний план, или так как была линия фюрера, от него напрямую.
Штаб-квартира Заукеля находилась в министерстве труда Рейха. Это большое пространство подчёркнуто жёлтым слева, ниже ведомства Заукеля, которое коричневое. Заукель лишь включался в министерство труда Рейха имея в своём распоряжении несколько ведомств. Министр труда Рейха и всё трудовое министерство сохранялись.
С течением времени положение Заукеля стало в некотором роде сильнее, независимые департаменты над которыми, в определенной степени, он имел личную власть по необходимости включались в него; но министерство труда Рейха оставалось до конца.
Теперь я хочу объяснить, как стал функционировать «Arbeitseinsatz[2316]«. Столкнувшись с операциями в России и большими потерями зимой, возникла необходимость в 2 миллионах солдат. Вермахт, ОКВ[2317], отмеченные зелёным вверху следом за фюрером, требовали солдат из промышленности. Здесь отмечен зеленым промежуток, который спускается от ОКВ. Затем линия поворачивает налево к промышленности, которая отмечена как имеющая 30 миллионов рабочих. Вермахт отзывал 2 миллиона рабочих, но мог сделать так, лишь когда была бы новая рабочая сила. И в этот момент, Заукель получил должность с целью получить эту рабочую силу.
Число людей было определено высшими властями через так называемую «комиссию по требованиям», отмеченную наверху жёлтым, которая представляла высшие ведомства; министерства вооружений и производства, министерство авиации, сельского хозяйства, морские перевозки, транспорт, и тому подобное. Они докладывали о своих запросах фюреру и он решал, о том, что требовалось.
Задачей Заукеля было осуществлять следующее: вернёмся к коричневому квадрату. В силу прав Четырёхлетнего плана отдавать приказы, он использовал пространство справа, где квадраты обведены синим. Они являлись высшими окружными ведомствами на оккупированных территориях, министерством Рейха по восточным оккупированным территориям, то есть, Розенбергом; затем шли военные власти; и так как с вещами обращались по-разному в каждой стране, здесь были различные страны Бельгия, северная Франция, Голландия, и т. д., отмеченные жёлтым. Каждый в своём собственном механизме ссылался на приказ следующему ведомству ниже и вплоть до самого низа, местных трудовых отделов, которые подчинялись окружным властям, и здесь рабочих назначали на фабрики. То есть резерв из иностранцев. Кроме того было два других источника рабочей силы, основной резерв немецкие рабочие, которые отмечены синим слева внизу и резерв военнопленных.
Заукель должен был заниматься всеми этими ведомствами. Теперь я поставлю свидетелю вопросы, относящиеся к делу.
Я приобщу иные таблицы позднее. Здесь список свидетельств подготовленных согласно их службам, чтобы мы могли узнать к кому они относились; и позднее будет другая таблица показывающая инспектирование и контроль которые были установлены.
Председательствующий: Доктор Серватиус, вы, несомненно, спросите свидетеля о том знаком ли он с таблицей и верна ли она.
Серватиус: Свидетель, вы видели эту таблицу. Она верна? Вам она известна?
Заукель: Насколько я помню и убеждён, она верна, и я с ней знаком.
Серватиус: 21 марта 1942 вы стали генеральным уполномоченным по размещению рабочей силы. Почему вас выбрали для этой должности?
Заукель: Причина, почему я был выбран на эту должность мне никогда не была известна, и я сейчас этого не знаю. Я проявлял интерес к вопросам, касавшимся трудовых систем, но я не знаю, являлось ли это причиной.
Серватиус: Ваше назначение не произошло по предложению Шпеера?
Заукель: Рейхсляйтер Борман заявлял это в преамбуле своего официального распоряжения. Мне неизвестны подлинные обстоятельства.
Серватиус: Я попрошу обратиться к документу Заукель номер 7. Он в документальной книге 1, страница 5.
Заукель: Я хочу добавить, что это назначение стало для меня полной неожиданностью, я никак о нём не ходатайствовал. Я никогда не ходатайствовал о каких-либо своих должностях.
Председательствующий: Какой номер вы присвоили этому документу?
Серватиус: Документ номер 7.
Председательствующий: Я имею в виду таблицу. Какой номер вы присвоили таблице?
Серватиус: Документ 1.
Председательствующий: Да, я вижу, и документ номер 7, страница 5.
Серватиус: Да. Этот документ это преамбула, добавленная рейхсляйтером Борманом к распоряжению, которая показывает, что Шпеер, был тем кто предложил Заукеля на эту должность.
Когда вы пришли она являлась совершенно новой должностью,?
Заукель: Нет. «Arbeitseinsatz» руководился Четырёхлетним планом до моего назначения. Минстериальдиректор, доктор Мансфилд, тогда занимал должность. Я лишь здесь в течение этих слушаний, узнал, что должность уже была известна до меня как генерального уполномоченного.
Серватиус: Принимая свою должность вы говорили с доктором Мансфилдом, вашим так называемом предшественником?
Заукель: Я ни видел, ни разговаривал с доктором Мансфилдом, ни брал у него каких-либо протоколов.
Серватиус: В какой степени ваша должность отличалась от этого предыдущего генерального уполномоченного?
Заукель: Моя должность отличалась в такой степени: департамент в Четырёхлетнем плане был сдан и больше не использовался мной. Я более и более близко привлекал департаменты министерства труда Рейха в эту работу так как они имели некоторых выдающихся экспертов.
Серватиус: Какой была причина перестройки этого ведомства?
Заукель: Причина заключалась в том, чтобы найти во многих конфликтующих интересах, которые были заметными на третий год войны в политических и государственных ведомствах, внутренние административные ведомства, партийные службы и экономические службы которые и теперь по территориальным соображениям возражали межрайонному выравниванию трудового потенциала, которое становилось необходимым.
Серватиус: Какого рода задачу вы тогда получили? Какой была сфера вашей работы?
Заукель: Моей главной сферой работы было управление и регулирование немецкой рабочей силы.
Серватиус: Какую задачу вам тогда поставили?
Заукель: Я должен был заменять подходящими опытными рабочими тех людей, которых освобождали из промышленности и призывали в немецкий Вермахт, то есть, в различные рода войск Вермахта. Более того, я также должен был получать новую рабочую силу для новых военных производств, которая конечно создавалась для производства продовольствия также как для производства вооружений.
Серватиус: Ваша задача была чётко определенной?
Заукель: Поначалу она никоим образом не была определенной. Тогда было около 23 или 24 миллионов рабочих в Рейхе которыми следовало распоряжаться, но которые ещё не были полностью задействованы в военной экономике.
Серватиус: Вы смотрели на ваше назначение как на постоянное?
Заукель: Нет. Я не рассматривал его постоянным.
Серватиус: Почему нет?
Заукель: Потому что в дополнение ко мне министр труда Рейха и его государственные секретари были на службе и руководили делами; и тогда существовало министерство труда.
Серватиус: Какие источники были в вашем распоряжении для получения рабочей силы?
Заукель: Первое, существовали рабочие, которые уже присутствовали в Рейхе из всех категорий призванных, которые, как я говорил, ещё не были направлены в военную экономику, ещё не были включены таким образом, который был необходим для ведения войны. Далее затем были военнопленные постольку, поскольку их рабочая сила была доступна для военных властей.
Серватиус: Тогда в первую очередь, если я правильно вас понял, надлежащее распределение, и бережливое управление немецкой рабочей силой?
Заукель: Когда моё назначение…
Председательствующий: Подсудимый, я не понимаю немецкий язык, но мне кажется, что если бы вы не делали паузы между каждым словом это бы сделало ваши предложения короче; и делая паузы в конце предложения. Так было бы гораздо удобнее для переводчика. Я не знаю прав ли я. Но, похоже, что так. Вы делаете паузу между каждым словом, и поэтому, как я представляю так сложнее, понять смысл предложения.
Заукель: Ваша светлость я прошу прощения.
Председательствующий: Продолжайте доктор Серватиус.
Серватиус: Как вы осуществляли свою задачу?
Заукель: Я повторюсь. Первое, так как я не получал никаких особых инструкций я понимал свою задачу как означающую, что я должен был заполнять пустоты и дефицит в задействованной рабочей силе наиболее рациональным и экономичным способом.
Серватиус: Какой приказ вы получили? Как много людей вы должны были получить?
Заукель: На этот вопрос очень сложно ответить, так как я получал необходимые приказы только в течение развития войны. Рабочая сила и экономика подвижные, неуловимые вещи. Однако, тогда я получил приказ, о том, что если война продолжиться некоторое время я должен был искать пополнения в немецкой трудовом секторе для Вермахта, чьи солдаты были потенциалом для экономики мирного времени.
Серватиус: Вы подготовили программу. Что предусматривалось в вашей программе?
Заукель: Доктор, я подготовил две программы. Сначала, когда я принял своё ведомство, я подготовил одну программу, которая включала так сказать levее en masse[2318],, немецких женщин и молодых людей, и другую, как я уже сказал, по надлежащему использованию рабочей силы с экономической и технической точки зрения.
Серватиус: Программа была принята?
Заукель: Программа была отвергнута фюрером, когда я представил её ему, и так как это являлось моей обязанностью, экономическими властями Рейха и министерствами, которые являлись заинтересованными в трудоустройстве рабочей силы.
Серватиус: Почему?
Заукель: Фюрер послал за мной и в долгом заявлении объяснил положение с немецким военным производством и также экономическую ситуацию. Он сказал, что он ничего не имел против моей программы как таковой, если бы у него было время; но в виду ситуации, он не мог ждать пока таких немецких женщин подготовят и обучат. Тогда 10 миллионов немецких женщин уже были трудоустроены теми, кто никогда не выполнял промышленной или механической работы. Далее, он говорил, что результаты таких рационализаторских методов как предлагал я, нечто среднее из методов Форда[2319] и Тейлора[2320]…
Серватиус: Один момент. Переводчики не могут правильно переводить ваши длинные предложения. Вы должны произносить короткие предложения и разделять ваши фразы, иначе никто не сможет вас понять и ваша защита от этого сильно пострадает. Пожалуйста, позаботьтесь об этом.
Заукель: В ответ на моё предложение фюрер сказал, что он не может ждать рационализаторских методов в работе в смысле систем Тейлора и Форда.
Серватиус: И что он предложил?
Заукель: Могу я объяснить мотивы, которые вызвали решение фюрера. Он описал ситуацию того времени, конца зимы 1941–42. Многие сотни немецких локомотивов, почти все моторизованные боевые подразделения, танки, самолёты и механические орудия стали бесполезными в результате катастрофы той аномально холодной зимы.
Сотни тысяч немецких солдат жестоко страдали от холода; многие дивизии лишились своих вооружений и запасов. Фюрер объяснил мне, что если гонку с врагом в новых вооружениях, новых боеприпасах, и новых пополнениях войск не выиграть сейчас, Советы будут у канала[2321] к следующей зиме. Обращаясь к моему чувству долга и прося меня сделать всё, что я смогу, он поставил мне задачу получения новой зарубежной рабочей силы для трудоустройства в немецкой военной экономике.
Серватиус: У вас не было подозрений, что это нарушало международное право?
Заукель: Фюрер говорил со мной настолько подробно об этом вопросе, и он объяснял необходимость как саму собой разумеющуюся, что после отказа от предложения, которое он сам сделал, с моей стороны не было сомнений, что трудоустройство зарубежных рабочих противоречит международному праву.
Серватиус: Вы также вели переговоры с остальными службами и здесь в Рейхе уже находились рабочие. О чём вы говорили?
Заукель: Никто из высших властей, ни военных ни гражданских, не выражал каких-либо сомнений. Вероятно, я могу добавить некоторые вещи, которые фюрер упоминал как связывающие меня. В целом фюрер всегда обращался со мной очень любезно. В этом вопросе, он стал очень жестким и категоричным сказав, что на Западе он оставил дома и свободной половину французской армии, он освободил из плена большую часть бельгийской армии и всю голландскую армию. Он говорил мне, что в таких обстоятельствах он должен был призвать этих военнопленных по военным соображениям, но это в интересах всей Европы и Запада, как он сам выразился, только объединенная Европа, соответственно в которой рабочая сила, могла сопротивляться большевизму.
Серватиус: Вам известны положения Гаагских правил сухопутной войны[2322]?
Заукель: Во время первой мировой войны я сам был пленным в качестве моряка. Я знал, что требовалось и что излагалось в отношении обращении и защиты военнопленных и пленных.
Серватиус: Зарубежные власти — я думаю о французах — когда либо заявляли возражения в том, что запланированное вашим — Arbeitseinsatz было нарушением Гаагских правил ведения сухопутной войны?
Заукель: Нет. Во Франции, по вопросам Arbeitseinsatz, я вёл переговоры с французским правительством лишь через военного командующего и под председательством немецкого посла в Париже. Я был убеждён, в том что, касалось трудоустройства рабочей силы во Франции, следовало заключать соглашения с действующим французским правительством. Я вёл переговоры похожим образом с генеральным секретариатом[2323] в Бельгии.
Серватиус: Итак, большая часть — около трети — были так называемыми восточными рабочими. Как вы скажите о них?
Заукель: Относительно трудоустройства рабочих с Востока мне было сказано, что Россия не присоединилась к Женевской конвенции[2324], и значит, Германия со своей стороны не была ей связана. И далее мне говорилось, что в балтийских странах и остальных регионах, Советская Россия также призывала рабочих или людей, и что дополнительно в Советской России работало около 3 миллионов китайцев.
Серватиус: Что насчёт Польши?
Заукель: Относительно Польши мне говорили, также как и случае остальных стран, что это было вопросом общей капитуляции, и что на основе этой капитуляции Германия была вправе вводить немецкие правила.
Серватиус: Вы считали трудоустройство зарубежных рабочих оправданным с общей точки зрения?
Заукель: Насчёт необходимостей, которые я упоминал, я считал трудоустройство зарубежных рабочих оправданным согласно принципам, которые я вводил и оправдывал и которым я также следовал в своей сфере работы. В конце концов, я был немцем и мог чувствовать только как немец.
Серватиус: Господин Заукель, вы должны по-другому формулировать свои предложения, переводчики не могут их перевести. Вы не должны вставлять одно предложение в другое.
Значит, вы считали это оправданным, в виду принципов, которые вы желали применять, которые как вы говорите, вы вводили в вашей сфере работы?
Заукель: Да.
Серватиус: Вы также думали о лишениях, налагаемых на рабочих и их семьи из-за такого трудоустройства?
Заукель: Я знал по собственной жизни, что даже если кто-либо ехал в зарубежные страны добровольно, разрыв очень грустен и душераздирающий и для членов семьи очень тяжело отрываться друг от друга. Но я также думал о немецких семьях, о немецких солдатах, и о сотнях тысяч немецких рабочих, которые также уходили из дома.
Серватиус: Было сделано предложение, чтобы работа осуществлялась на самих оккупированных территориях, и тогда не было бы необходимости вывозить рабочих. Почему вы этого не сделали?
Заукель: Это, на первый взгляд, привлекательное предложение. Если бы это было возможно, я охотно осуществил бы это предложение, которое сделал Функ и другие власти, и позднее даже Шпеер. Это бы сделало мою жизнь и работу проще. С другой стороны, в этой системе были крупные департаменты которые представляли и поддерживали различные отрасли немецкой экономики и обеспечивали их заказами. В качестве генерального уполномоченного по размещению рабочей силы я не мог бы иметь немецких отраслей, немецкого фермерства, немецкого массового производства с наиболее современными машинами, переведенных на зарубежные территории — я не имел на это власти — и эти ведомства настаивали на том, чтобы я искал пополнения в сельскохозяйственных и промышленных рабочих и крестьянах, чьи места в немецкой промышленности освобождались в немецком сельском хозяйстве или промышленности, потому что людей призывали на службу родине.
Серватиус: Вы ранее говорили, что манера, в которой вы планировали, трудоустройство рабочих было такой, чтобы оно должно было одобряться. Какими были ваши ведущие принципы в осуществлении вашей схемы по трудоустройству рабочей силы?
Заукель: Когда фюрер описал ситуацию настолько отчаянной, и приказал мне доставлять зарубежных рабочих в Германию, я четко осозновал сложности своей задачи и просил его согласовать единственный способ, который я считал возможным, чтобы я делал это, так как я также был рабочим.
Серватиус: Вашим принципиальным соображением не была экономическая эксплуатация этих зарубежных рабочих?
Заукель: Arbeitseinsatz не имел никакого отношения к эксплуатации. Это экономический процесс по обеспечению рабочей силой.
Серватиус: Вы непрерывно говорили в своих речах и по другим поводам, что важной вещью было осуществить наиболее лучшее экономическое использование рабочих. Вы говорили о машинах, с которыми следовало правильно обращаться. Вы хотите кратко выразить соответствующую мысль об экономической эксплуатации?
Заукель: Во все времена режим не важно, какого характера, может быть успешным в производстве товаров, если экономично использует рабочую силу — ни больше, ни меньше. Само по себе я рассматривал это экономически оправданным.