Возвращаться в жилище гадалки Вере совсем не хотелось, а проситься к кому-то на постой… Нет, не стоит, мало ли что… Неподалеку загромыхал товарный поезд… Значит, рядом станция… Прикрывая сумочкой голову, тщетно стараясь уберечь от разгрома только утром сделанную модную прическу, Вера поскакала в сторону железной дороги…
Целых полчаса ждала Вера электричку, укрывшись под раскидисто-густой кроной одинокого клёна – на полустанке не оказалось ни кассы, ни зала ожидания… Разумеется, она вымокла до нитки – платье можно и нужно было отжимать, но несмотря на окружающую безлюдность, Вера на это не решилась… Так и поехала «мокрой курицей» в родной Святогорск.
Только сейчас, в электричке, она раскрыла книгу Тончо Жечева, раскрыла скорее от скуки, чем из интереса, раскрыла и стала читать… Стала читать без особого энтузиазма, просто хотела убить время, отвлечься от сумеречных мыслей, а заодно и узнать, что же это за лебедь и какой смертью он умер. Но неожиданно для себя увлеклась и за час синтетического чтения проглотила всю книжицу. Да, теперь она знала, что же это за лебедь и какой смертью он умер, но легче от этого ей не стало, скорее наоборот…
Доехав до вокзала, Вера Сергеевна взяла такси и вскоре уже отогревалась в тепле служебной квартиры. Наполнила ванну, выпила кофе, сдобренное обильной дозой коньяка, потом долго нежилась в горячей воде… Но несмотря на предпринятые меры, Вера заболела – целую неделю кашляла, чихала, сопливила, перманентно борясь с температурой и головной болью то таблетками, то народными средствами… Конечно, болезнь не помешала ей подсыпать магическое «снадобье» в питьё мужа – она это сделала сразу же, как Иван вернулся из командировки, и сделала весьма ловко, так что муж не заподозрил ровным счетом ничего…
Но злоключения Веры Сергеевны не ограничились болезнью… Стоило ей выйти на улицу, в магазин, как тут же она поскользнулась, поскользнулась прямо на сухом асфальте и настолько неловко упала, что сломала шейку бедра… Она не решилась рассказать мужу, что перед тем, как упасть, ей почудилось, что на короткий миг тротуар перед ней вдруг заблестел так, будто тонкая пленка льда укрыла его, и как только она вступила на неё, то ноги резко поехали в разные стороны… Когда же, превозмогая боль, привстала, то никакого льда, никакой блестящей поверхности не обнаружила… И в тот самый миг, когда ее тело пронзила острая боль, она не только поняла, что сломала кость, но и причину своих бед…
Её поместили в отдельную палату-люкс – единственную в святогорском госпитале… Шесть недель она там куковала, лежа на вытяжке… За это время просмотрела чуть ли не все фильмы, созданные за последние годы как у нас, так и в Голливуде, – муж заботливо привез ей и телевизор, и видеомагнитофон… Но на душе у нее не было ни радости, ни довольства…
Выйдя из больницы, стала заново учиться ходить – сначала с костылем, потом с палочкой… И как только поняла, что ходить она уже худо-бедно может, Вера тут же отправилась в Черное… Всю недолгую дорогую до обиталища колдуньи она думала, что скажет той… Думала, но не находила… Наверное, ей надо было просто взглянуть в глаза цыганки, просто взглянуть…
Вот и знакомая улица, вот и… Вера выскочила из автомобиля как ошпаренная, на мгновение забыв о недавно полученной травме… Дома под номером 66 не было! Нет, не то чтобы совсем, но… но на его месте чернело пепелище – жилище волховицы сгорело дотла и, судя по тому, что кое-где уже среди головешек начала прорастать трава, сгорело давно – не меньше месяца назад…
«Что ж, значит не я одна наказана! – злорадно улыбнувшись, подумала про себя Вера. – А эта сука по-прежнему жива, наверное, через месяц разродится! Ну, и по делом ей – пусть будет матерью-одиночкой, певичка сраная… Если родит, конечно, всё-таки Майя обещала и… И пусть её Ванечка теперь реже стал бывать в командировках, пусть потускнел, похудел, но ничего, это пройдет и все нормализуется. Главное, что он теперь останется с ней, навсегда, навеки, до гробовой доски! Ну, а нога, нога заживет, и через месяц-другой она снова будет ходить нормально… Но что же тут произошло? Что стало с Майей?»
Завершив недолгое ковыляние по территории пожарища, Вера с удивлением обнаружила, что и новый кирпичный коттедж серьезно пострадал от огня – на почерневших стенах зияли протянувшиеся сверху вниз трещины, а кое-где оплавился даже кирпич… Что же тут произошло, если даже камень так серьезно пострадал?
– Здравствуйте, вы не скажете, что тут случилось и где теперь Майя, цыганка? – с таким вопросом Вера обратилась к пятидесятилетнему мужчине, открывшему ей дверь в ближайшем к пожарищу доме.
– Разве не видно, девушка? – услышала она в ответ. – Пожар был…
– А когда, почему? – допытывалась Вера.
– Да месяца полтора назад или чуть поменьше, – припоминал мужчина, – ночью было дело… А почему? Кто же его знает… Вы у пожарных спросите – им виднее…
– А Майя, что стало с ней?
– С цыганкой-то? – мужчина ехидно усмехнулся. – Так ей и надо, этой чертовке! Убралась отсюда… До утра причитала вместе с дитями своими, кажись, всё имущество ихнее там и сгорело… Хорошо, что никто не помер… Ну, а потом уехала… Собрала манатки и укатила на уазике…
– Куда укатила? – продолжала допрос Вера.
– А я знаю? Она мне не докладывалась… Наверное, к своим убралась, они же все между собой родня… Ищи теперь ветра в поле… А на кой она вам? Приворожить что ль кого надо?
– Да так… – неопределенно промолвила Вера и пошла к автомобилю…
– В город? – осмедомился таксист.
– Да, в город… – вяло согласилась пассажирка.
– Домой? – уточнил водитель.
– Домой?... Нет, в церковь… В храм…
– В какой именно, дамочка? У нас их два…
– В тот, что самый большой. Названия я не знаю, – призналась удрученная женщина.
– Ну, значит, во Всехсвятскую церковь, та, что возле рынка, знаете?
– Конечно, знаю. Такая вся красная… – подтвердила Вера.
– Ну, да, там раньше был краеведческий музей, а год назад снова стал храм…
– Ну, поехали, милок, поехали! – скомандовала Вера и ушла в себя…
С тех пор Вера стала бывать в церкви каждую неделю, если не считать праздничные дни. Обычно она приезжала по субботам, ко всенощной, и всегда – на общественном транспорте: ей казалось, что к Богу нельзя ехать в комфорте автомобиля. О ком и о чём она молилась, Вера Сергеевна не распространялась, но проводила перед иконами каждый вечер не меньше часа, всегда ставила свечки, покупала церковную литературу и всякий раз жертвовала деньги на церковные нужды, опуская по нескольку купюр в баночку для пожертвований… Но вот заставить себя исповедаться или причаститься Вера не могла, к тому же она была некрещеной, ведь ее родители были правильными советскими людьми, членами партии, значит, атеистами…
Может быть, жена генерала так и не нашла бы в себе сил на совершение таинства вступления в церковь, если бы однажды… В тот вечер она была дома одна. Сын уехал на две недели на турбазу в горы, а муж был в очередной командировке, на этот раз в Москве, где проходил трёхдневный методический сбор начальников военных училищ… Самолет должен был прилететь в десять вечера, а Вера всё приготовила уже заранее – и салат-оливье, и свиные отбивные, и картофель-фри, и заливную рыбу, не говоря о традиционной рюмочке водки «Абсолют»… Часы показывали только девять вечера, на улице все еще было светло, завтра начнется последний месяц этого непростого для неё лета… И вдруг она вспомнила нечто важное… Схватила ключи, выбежала из квартиры – Вера Сергеевна уже почти не хромала и больше недели ходила без палочки…
Ну, конечно, она забыла про газеты, про любимую «Вечерку» мужа, которую приносили аккурат к семи-восьми вечера… А она не прикасалась к почтовому ящику целых три дня!…
Стараясь скоротать время, Вера раскрыла сегодняшнюю газету… Пробежала глазами стандартные заголовки: «Мэрия или исполком?», «Кто остановит цены?», «Шахтеры требуют справедливости»… Она уже собиралась закрыть газету, но какой-то внутренний голос ей приказал: «Загляни на 4-ю страницу…» Её глаза тут же уткнулись в колонку с правой стороны, на вершине которой серым квадратом пламенел знакомый портрет, а внизу…
Глава 36. Смерть лебедя
Роды начались внезапно, впрочем, так бывает, наверное, всегда… Начались раньше срока почти на две недели, что тоже нередко… Начались накануне ночи, в самой сердцевине сумерек… В общем, ничего необычного… Прежде всего Ольга вместе с сестрой быстренько собрала необходимые вещи – медицинские документы, паспорт, халат, тапочки, пару белья, зубную щетку, пасту, расческу и много других мелких мелочей, которые, как она полагала, должны пригодиться ей в роддоме… В роддом решили ехать на такси – так комфортнее… А пока ждали машину, решили посидеть на дорожку на кухне…
– Как ты думаешь, позвонить ему? – грустно спросила Ольга.
– Ему? Не знаю… – смешалась Ася, не ожидавшая, что сейчас речь зайдет об этом. – Ты его любишь?
– Да, очень! – подтвердила Ольга.
– Но ведь он больше не хочет видеть тебя?
– Да, он так и сказал: «Прошу, больше не звони мне!»
– И с тех пор ты ни разу не звонила?
– Да, конечно, ведь я люблю его и всё ему прощаю, даже отвержение… Но сегодня особый день, ведь это и его ребенок… Ладно я, но Сашенька…
– Сашенька? – переспросила Ася.
– Да, Сашенька, я так решила назвать! Неужели я завтра ее увижу!? Даже не верится!!!
– А почему Сашенька?
– Сложно объяснять и долго… Но если коротко… Год назад умерла от рака девочка с таким именем, умерла далеко отсюда, в Германии, ее родители и она сама целый год боролись с болезнью, ходили и к экстрасенсам, и в церковь, и молились, и в Германию уехали, чтобы… А вышло иначе… Ей было только 9 лет, она была очень красива, талантлива – прекрасно рисовала…
– Откуда ты это узнала?
– Из снов, Асенька, из снов! – Ольга наконец улыбнулась. – А если честно, то об этом была статья-исповедь в одном журнале, она называлась: «Сашенька. Последний год. Записки отца»… А у моей дочки, похоже, отца не будет…
– Да брось ты свой пессимизм, Олька! – запротестовала Ася. – Вот выйдешь из роддома, вернешься в театр, снова влюбишься…
– Я не хочу снова! – прервала сестру Ольга. – Я люблю Ивана! Его одного!
– Да что в нем такого? Он же старше тебя на 20 лет!
– Да, старше. Но он… Нет, это нельзя объяснить словами… Просто он – настоящий мужчина, мужчина во всех смыслах…
– А что же он тебя бросил беременную?
– Он не виноват, Ася, – оправдывала любимого Ольга, – это всё она, его жена… Ладно, так звонить или нет?
– Давай так, – предложила Ася, – позвоним на удачу, если трубку возьмет он, то скажешь, если – жена, то просто положим трубку!
– Хорошо, давай…
Но трубку взяла Вера…
– Что ж, значит не судьба, Асенька! – посетовала Оля, и глаза ее тут же увлажнились.
– Да, похоже, что так! – согласилась Ася. – Гляди, кажется такси подъехало…
Оля медленно подошла к окну:
– Да, пора, сестричка! Проводишь меня?
– Спрашиваешь!? Конечно…
Они быстренько погрузились в такси и уже через 15 минут были в приемном покое роддома металлургического комбината – именно он был ближайшим. На оформление формальностей ушло еще минут 10… Наконец, пришла пора прощаться…
– Если что со мной, – мягко проговорила Ольга, – обещай воспитать дочку.
– Оля, зачем ты так!? Все будет хорошо! – откликнулась Ася.
– Ну, конечно, Асенька, но все же пообещай! – грустно произнесла Ольга.
– Обещаю, конечно, обещаю! Но все будет хорошо! Я знаю!
– Глупая ты еще, Асенька! – Ольга обняла напоследок сестру и в сопровождении санитарки отправилась в глубь роддома по длинному едва освещенному коридору.
Её сразу поместили в помещение для рожениц, для тех, кто вот-вот должен разродиться… Сегодня ночью, кроме нее, в нём никого не было… Когда схватки стали частыми и нестерпимыми, Оля тихо попросила обезболивающее, но ей сказали, что это вредно для ребенка, что надо терпеть и снова оставили одну… И только тогда, когда она стала кричать криком, подошел врач… Она старалась следовать всем инструкциям, всем указаниям акушерки: лежать – смирно, дышать – правильно, тужиться – ритмично… Похоже, уставшие за день врачи проморгали тот самый момент, когда обычные роды стали патологическими… Слишком поздно заметили, что девушка на столе начала задыхаться… Они успели спасти ребенка, но только ребенка… А у Ольги, у неё просто остановилось сердце, остановилось навсегда…
И в тот самый миг, когда оно перестало биться, Ольга увидела, увидела если не всё, то самое главное, увидела и поняла…
За столом сидели две женщины, обе красивые и довольно молодые… В той, что была справа, она без особого труда распознала Веру Сергеевну, жену своего любимого, не раз виденную на фотографиях… В руках другой, совершенно ей незнакомой смугловатой черноволосой красавицы, Ольга разглядела собственную фотографию, ту самую, которую подарила Ему ко Дню Советской Армии, ту самую, которой так гордилась, так дорожила… Держа ее портрет прямо перед собой, женщина что-то быстро шептала, но слов Ольга не слышала, впрочем, как и других звуков… Не слышала, но прекрасно понимала, о чем идет речь…
Закончив заговор, цыганка протянула фотографию Вере Сергеевне:
– Ну, давай, коль не боишься!
– Что? – недоуменно возвела очи на кудесницу Вера.
– Как что? Бери иголку и…
– И…? – Вера по-прежнему оставалась в недоумении.
– Сначала проткни глаза, сначала левый, потом правый! – назидала волховница.
– Зачем? – Вере явно не хотелось «мараться»…
– Глупая, – гадалка уже начинала злиться, – чтобы она нас не увидела, чтобы не знала, кто ее приговорил, кто приголубил… Только постарайся с первого раза попасть в самый центр зрачков!
– Готово! – удовлетворенно промолвила Вера, опуская иголку. – Что теперь?
– Дай иглу! – потребовала Майя.
– Зачем? – снова засомневалась женщина.
– Дай говорю! – кипятилась цыганка. – Здесь нельзя медлить!
Вера покорилась: протянула смертоносное оружие, продолжая любоваться только что проделанной работой.
– Руку! – прокричала ворожея.
Теперь Вера Сергеевна уже не спрашивала «Зачем?», а молча протянула ладонь.
Резким движением Майя проткнула средний палец гостьи, после чего выхватила у нее фотографию жертвы и ловко воткнула окровавленное жало иглы прямо в левую грудь девушки, запечатленной на фотобумаге.
– Извини, – пустилась в оправдания кудесница, – это надо было сделать очень быстро…
– Понимаю, – сочувственно вздохнула Вера. – Надеюсь, это всё?
– Почти, – лукаво, но по-прежнему хмурясь, проронила волховница, – осталась самая малость…
… – Вера только вопросительно уставилась в миловидное лицо ведьмы.
– Эту фотографию, – начала пояснения цыганка, – надо закопать в могилу вместе с покойником, но – и это самое важное, – лицевой стороной положить на левую сторону груди умершего, прямо под одежду, прямо на голую кожу… Сможешь это сделать?
– Тьфу, гадость какая! – Веру невольно передернуло – видимо, она живо представила себе эту то ли гнусную операцию, то ли просто картину…
– Как только труп начнет разлагаться, – Майя, видимо, решила помучить напоследок богатую клиентку, – жертва начнет болеть, страдать, чахнуть, трупный яд все глубже будет проникать внутрь фотобумаги и вместе с тем в организм жертвы, а потом…
– Хватит! – резко прервала её Вера.
– Какие мы нежные! – с ехидцей откликнулась Майя, но, тем не менее, смилостивилась, а после небольшой паузы снова спросила: – Ну, так как насчет трупа?
– Какого трупа? – Вера продолжала сопротивляться, кося под забывчивую дурочку.
– Знакомые в моргах есть? – прямо спросила волховница.
– Нет, откуда… – проинформировала гостья.
– Ладно, тогда я сама, есть один парень…– обрадовала клиентку ворожея.
– Я могу идти? – осведомилась Вера.
– Скатертью дорога! – отозвалась Майя.
– Ты не слишком любезна! – с укоризной отвечала гостья. – Могла бы за десять штук быть и поласковей…
– Пошла вон, говорю! – гневно прошипела Майя, складывая полученный гонорар в ящик стола.
– Ну-ну… – только и произнесла Вера, произнесла, собрала свои вещички – фотографии мужа и сына, книжицу про Платона, – затем резво встала, развернулась и с сознанием выполненного долга, с гордо поднятой головой, спешно ретировалась.
Цыганка осталась в комнате одна. Встала, подошла к зеркалу, поправила вьющиеся густые волосы, что-то прошептала своему отражению по-цыгански и… плюнула ему прямо в лицо, после чего начала ругаться непонятно на кого… Затем пересекла комнату, упала на колени и стала молиться перед иконой Богородицы...
Ольга, наблюдавшая дотоле всю сцену как бы со стороны, теперь неожиданно для себя самой медленно вползла в тело молящейся, слилась с ним… Теперь она молилась вместе с цыганкой и так же, как Майя, смотрела прямо в глаза Богородицы, изображенной на иконе. Но не просто смотрела, а тихонько плыла им навстречу… Скорбные глаза матери Спасителя становились всё больше, всё ближе и ярче… На долю секунды девушке почудилось, что не только лицо, но и все тело целомудренной жены Иосифа пришло в движение, ожило… А в следующее мгновение она уже оказалась то ли внутри этих глаз, то ли за ними… Дальше был тоннель, в конце которого мерцал далекий лазоревый свет… Теперь уже он надвигался на Ольгу, становясь ближе и ярче, но тут тоннель внезапно оборвался, и девушка оказалась на лесной полянке, окруженной ровными рядами берез, увенчанных изумрудными россыпями шелестящих листьев… А посередине полянки блестела голубая гладь неизвестного, почти идеально круглого пруда…
…А внизу, под фотографией Ольги, шел текст некролога: «Культура Святогорска получила новый удар, понесла новую невосполнимую утрату. Неделю назад весь город хоронил главного режиссера драматического театра… А сегодня ночью трагически ушла, пожалуй, самая талантливая актриса последних лет, чье молодое дарование пестовалось у нас на глазах… Обиднее всего, что злой рок на этот раз унес юную жизнь солистки… Ольга Кравцова скончалась скоропостижно – во время родов у нее остановилось сердце, остановилось рано утром за несколько минут до рассвета. Усилия врачей не увенчались успехом. Сиротой осталась новорожденная дочь…»
Вера несколько раз перечитала текст. Радовалась ли она этой вести, печалилась ли, сожалела ли о содеянном? В её душе было всё – и радость, которая теперь ей была противна, и боль, источник которой она пока не знала, и жалость как к умершей, так и к новорожденной девочке, но сильнее всего её обожгло чувство вины… Но как избавиться от него, как загладить???
Но если в голове ее шла борьба разных чувств и страстей, то действия ее тела были четки и размеренны. Сначала она выпила водки, благо, бутылка была уже початой, затем схватила газету, скомкола её, выбежала из квартиры, но в мусоропровод выбросила не сразу – предварительно изорвала на мелкие кусочки…
Через неделю Вера Сергеевна приняла крещение и с тех пор стала и исповедоваться, и причащаться. Она поняла, что только её религиозность, только искренняя вера в Бога может спасти её от гибели… И она верила, старалась верить, снова и снова молилась у образов, снова и снова несла деньги в храм, покупала и читала душеспасительную литературу. И лишь одного она не могла сделать – признаться священнику, что совершила приворот, что обрекла на гибель юную девушку, лишила матери едва успевшую родиться девочку, похитила у матери дочь, сестру – у сестры, наконец, украла у мужа ту, которая стала бы для него Настоящим Счастьем, Настоящей Любовью…
ОГЛАВЛЕНИЕ
Пролог......................................................................................................... 5