Лица, осуществляющие управление акционерным обществом (управляющие), оказывают большое влияние на развитие акционерных отношений. В условиях, когда акционеры теряют право собственности на имущество, переданное в качестве вкладов в уставный капитал общества, особое значение приобретает статус управляющего акционерным обществом.
В настоящее время известны три модели структуры управления акционерными обществами, применяемые в законодательстве различных государств:
1) трехзвенная структура органов управления: общее собрание акционеров, наблюдательный совет и правление;
2) двухзвенная структура: общее собрание и правление (совет директоров);
3) учредителям предоставляется право выбора между двумя указанными выше системами.
Первая система предусмотрена законодательством Германии и Австрии. Вторая система действует в Англии и США. Третья система предусмотрена законодательством Франции *(435).
Главной особенностью российской правовой модели акционерного общества является тот факт, что она представляет собой смешение американской и германской (континентальной) акционерных моделей *(436). В частности, по справедливому замечанию некоторых исследователей (Е.А. Суханов) структура российского совета директоров (наблюдательного совета) соединяет в себе и американскую модель (совет директоров является исполнительным органом), и германскую (наблюдательный совет не относится к исполнительным органам) *(437). Данное обстоятельство еще больше обострило дискуссию по поводу юридической сущности правоотношений между акционерным обществом и управляющим.
В дореволюционной России управляющие рассматривались и законодательством (в том числе законопроектами), и подавляющим большинством исследователей в качестве представителей юридического лица, а не в качестве его органов *(438).
В советское время ситуация кардинально изменилась, отечественное законодательство и юридическая мысль придерживались мнения о том, что действия органов юридического лица являются действиями самого юридического лица *(439).
В настоящее время некоторые авторы склоняются к точке зрения о том, что между органами общества и самим обществом возникают отношения представительства *(440). При этом нельзя не отметить, что корпоративное законодательство многих зарубежных стран базируется именно на признании представительских отношений между управляющими и юридическими лицами *(441).
Другая часть отечественных исследователей категорически не согласна с утверждением о том, что управляющие являются представителями юридических лиц, отмечая, что органы составляют часть юридического лица и выступают в имущественном обороте от его имени *(442).
Более предпочтительной кажется вторая точка зрения, тем более что действующее российское законодательство (абз. 1 п. 1 ст. 53 ГК) прямо говорит о том, что юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы.
Особое значение в связи с такой ролью управляющих приобретает вопрос об их ответственности. Прежде всего необходимо подчеркнуть, что органы юридического лица не являются субъектами права, а следовательно, и не могут нести ответственность. Однако в связи с тем что органы юридического лица, по меткому выражению Д.В. Ломакина, "имеют людской субстрат" *(443), ответственность должны нести как раз те физические лица, которые и образуют эти органы (исключением является управляющая организация, которая на основании договора исполняет полномочия единоличного исполнительного органа, при этом являясь юридическим лицом).
Именно поэтому в п. 2 ст. 71 Закона об АО говорится об ответственности не совета директоров, а членов совета директоров, не коллегиального исполнительного органа, а членов коллегиального исполнительного органа. Изучая указанную норму, может возникнуть вопрос о том, почему законодатель в качестве субъекта ответственности указал единоличный исполнительный орган и временный единоличный исполнительный орган? Некоторые авторы (И.Л. Иванов, Е.А. Павлодский) полагают, что законодатель имел в виду гражданина (физическое лицо), осуществляющего функции (занимающего должность) единоличного исполнительного органа общества, т.е. избранного директором или генеральным директором *(444).
Соглашаясь с приведенным мнением, все-таки необходимо подчеркнуть особую важность законодательного устранения неточностей. В связи с этим целесообразно в ст. 71 Закона об АО указать в качестве субъектов ответственности не единоличный исполнительный орган и временный единоличный исполнительный орган, а соответственно лицо, осуществляющее функции единоличного исполнительного органа, и лицо, осуществляющее функции временного единоличного исполнительного органа.
Однако необходимо отметить, что по рассматриваемому вопросу имеется и иная точка зрения. В частности, Е.Н. Бычкова полагает, что акционерное общество вступает в договорные отношения именно с исполнительным органом, в связи с чем исследователь ведет речь о договорной ответственности исполнительного органа, а не лица, осуществляющего его функции *(445). По изложенным выше причинам с данной точкой зрения нельзя согласиться.
Если классифицировать ответственность управляющих в соответствии с делением права на отрасли, то можно прийти к выводу о том, что достаточно часто они могут быть привлечены ко всем четырем видам юридической ответственности, применимым к участникам акционерных отношений *(446). Данное обстоятельство говорит о необходимости комплексного регулирования ответственности управляющих акционерными обществами. Допустим, изменение гражданско-правовых основ ответственности управляющих должно осуществляться с одновременным изменением и норм иных отраслей права, регулирующих ответственность управляющих. Только в этом случае удастся добиться гармоничного сочетания норм различных отраслей права, что в свою очередь приведет к положительному эффекту в деле регулирования акционерных правоотношений.
Целесообразно рассмотреть особенности основных видов ответственности управляющих.
Гражданско-правовая ответственность регулируется прежде всего ГК, а также Законом об АО. Основанием гражданско-правовой ответственности управляющих является совершение ими правонарушения. Необходимо рассмотреть условия гражданско-правовой ответственности.
1. Противоправный характер поведения.
Как известно, противоправным является такое поведение, которое нарушает императивные нормы права либо санкционированные законом условия договоров, в том числе и прямо не предусмотренные правом, но не противоречащие общим началам и смыслу гражданского законодательства *(447).
Поведение управляющего можно считать противоправным в том случае, если он нарушает условия действующего законодательства об акционерных обществах, положения договора, заключенного между ним и акционерным обществом. В частности, генеральный директор общества не организует исполнение решения общего собрания акционеров, что нарушает положения абз. 2 п. 2 ст. 69 Закона об АО.
Противоправное поведение управляющих может выражаться как в виде действий, так и в виде бездействия (п. 2 ст. 71 Закона об АО). Действия управляющих могут быть довольно многообразны - это и голосование членом совета директоров по вопросам, входящим в повестку дня заседания совета директоров, и принятие решения генеральным директором акционерного общества.
Противоправное поведение лиц, осуществляющих управление акционерным обществом, может быть выражено и в виде бездействия. При этом бездействие становится противоправным лишь в том случае, если на лицо возложена юридическая обязанность действовать в соответствующей ситуации *(448). Например, председатель совета директоров, который согласно п. 2 ст. 67 Закона об АО и уставу акционерного общества председательствует на общем собрании акционеров, не явился на годовое общее собрание акционеров, что привело к невозможности проведения собрания.
Однако здесь следует учитывать один момент, отмеченный О.С. Иоффе. Ответственное лицо должно иметь фактическую возможность совершения возложенной на него юридической обязанности *(449). В частности, в приведенном примере поведение председателя совета директоров не может рассматриваться как противоправное, если будет установлено, что накануне собрания он был доставлен в больницу скорой помощи с инфарктом.
В США, считающихся страной с наиболее развитым корпоративным законодательством, также рассматривается проблема бездействия участника акционерных отношений. В частности, как отмечает О.Е. Колотушкина, в случае бездействия члена совета директоров необходимо доказать следственно-причинную связь (causation) между бездействием и ущербом. Бездействие управляющего является причиной ущерба только в том случае, если будет доказано, что активность ответчика предотвратила бы нанесение вреда корпорации. Например, в деле Francis v. United Jersey Bank член совета директоров была обвинена в том, что не предотвратила хищение корпоративного имущества другими членами совета директоров *(450).
2. Наличие вреда (убытков).
Одним из условий гражданско-правовой ответственности лица, осуществляющего управление акционерным обществом, является причинение вреда (убытков), что прямо предусмотрено абз. 1 п. 2 ст. 71 Закона об АО. Как отмечал В.П. Грибанов, "под убытками понимается вред, выраженный в денежной форме" *(451).
При этом убытки согласно абз. 1 п. 2 ст. 15 ГК складываются из следующих компонентов:
- реальный ущерб - расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества;
- упущенная выгода - неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено.
В первом случае реальный ущерб может быть причинен обществу, если генеральный директор общества заключит договор об отчуждении имущества общества - станков, стоимость которых составляет 25% и более балансовой стоимости активов общества - в нарушение правил гл. X "Крупные сделки" Закона об АО.
Упущенной же выгодой применительно к приведенному примеру будут неполученные доходы акционерного общества, которые оно могло бы получить, используя отчужденное имущество.
3. Причинная связь между противоправным поведением и вредом (убытками).
Достаточно распространена позиция, с точки зрения которой "взаимосвязь причины и следствия - объективно существующая разновидность взаимосвязи явлений, которая характеризуется тем, что в конкретной ситуации из двух взаимосвязанных явлений одно (причина) всегда предшествует другому и порождает его, а другое (следствие) всегда является результатом действия первого" *(452).
Однако применительно к гражданско-правовой ответственности управляющих акционерным обществом разработана и иная концепция причинной связи.
В частности, И.Л. Иванов, беря за основу теорию адекватного причинения, а также руководствуясь теорией возможности и действительности, выдвинутой О.С. Иоффе, говорит о том, что причинная связь между поведением управляющих и вредным результатом приобретает правовое значение как элемент основания их гражданско-правовой ответственности только при условии, что это поведение вызвало действительность результата или создало конкретную возможность его наступления. При этом обстоятельствами, превращающими возможность в действительность, по мнению автора концепции, должны быть признаны факты, причиняющая сила которых проявила себя в индивидуальных особенностях наступивших последствий *(453).
Необходимо особо подчеркнуть, что между акционерным обществом и управляющим возникают особые отношения. Именно поэтому нельзя поддержать использование первой концепции причинной связи к вопросу о привлечении к гражданско-правовой ответственности управляющего.
4. Вина.
Действующее законодательство - абз. 1 п. 2 ст. 71 Закона об АО - прямо предусматривает такое обязательное условие гражданско-правовой ответственности, как вина. Как верно отмечал В.В. Лаптев, акционерное общество при нарушении обязательств отвечает перед контрагентом независимо от вины, а руководящие работники органов управления общества несут ответственность перед обществом за сделки, повлекшие убытки для общества, только при наличии своей вины *(454).
Долгое время в советской юридической литературе господствовала точка зрения о том, что вина представляет собой психическое отношение лица к своему противоправному поведению и к его результату, основанному на возможности предвидения и предотвращения последствий этого поведения *(455). Однако современное состояние гражданско-правовой мысли и законодательства, а также особый статус лиц, осуществляющих управление акционерным обществом, не позволяют согласиться с изложенной точкой зрения.
Основы гражданского законодательства СССР 1991 г. раскрыли понятие вины в отношении ответственности за нарушение обязательства при помощи положения о том, что должник признается невиновным, если он принял все зависящие от него меры для надлежащего исполнения обязательства (п. 1 ст. 71 Основ). Аналогичный подход с некоторыми уточнениями можно встретить и в современном гражданском законодательстве (п. 1 ст. 401 ГК).
Таким образом, в настоящее время в качестве вины в гражданском праве выступает непринятие правонарушителем всех возможных мер по предотвращению неблагоприятных последствий своего поведения, необходимых при той степени заботливости и осмотрительности, которая требовалась от него по характеру лежащих на нем обязанностей и конкретным условиям оборота *(456).
Рассматривая особенности вины управляющих, следует подчеркнуть, что она может быть не только в форме умысла, но и неосторожности. С этим согласны многие комментаторы Закона об АО *(457).
Исследуя особенности вины как условия гражданско-правовой ответственности управляющих, нельзя не упомянуть так называемую смешанную вину, которая позволяет изменить объем гражданско-правовой ответственности управляющих. В данном случае необходимо руководствоваться положениями п. 1 ст. 404 ГК. Если неисполнение или ненадлежащее исполнение лицом, осуществляющим управление в акционерном обществе, своих обязанностей произошло не только по его вине, но и по вине самого акционерного общества, суд соответственно уменьшает размер ответственности управляющего. Помимо этого, судебный орган вправе уменьшить размер ответственности управляющего в том случае, если акционерное общество содействовало увеличению размера убытков либо не приняло разумных мер к их уменьшению.
Исследуя различные стороны вины управляющих, необходимо предостеречь от отождествления понятий "смешанная вина" и "совместное причинение". Как отмечал О.С. Иоффе, "при смешанной вине виновен как причинитель, так и потерпевший, а при совместном причинении потерпевший не виновен, но убытки у него возникают по вине нескольких причинителей" *(458).
Как правило, о совместном причинении можно говорить в случае, когда соответствующее решение, причинившее вред обществу, было принято коллегиально, например, в результате голосования членов совета директоров. Однако совместное причинение возможно и при отсутствии коллегиального принятия решения.
Следует подчеркнуть, что в случае если ответственность в рамках ст. 71 Закона об АО несут несколько лиц, их ответственность перед обществом является солидарной (п. 4 ст. 71 Закона об АО).
Говоря о виновности управляющего небезынтересно рассмотреть вопрос о субъекте доказывания данного обстоятельства. Если обратиться к иностранному опыту, то можно увидеть, что германское акционерное законодательство возлагает бремя доказывания на управляющих (например, п. 2 § 93, п. 2 § 117 Акционерного закона ФРГ от 6 сентября 1965 г.) *(459).
Вслед за требованиями немецкого акционерного законодательства, некоторые авторы полагают, что и в отечественном законодательстве действуют аналогичные правила - управляющий обязан самостоятельно доказывать, что его поведение было добросовестным и разумным и соответствовало обычаям делового оборота *(460).
Другие авторы не так категоричны и полагают, что российское законодательство не возлагает на управляющих подобную обязанность. Тем не менее они считают, что учитывая состояние рынка в России и чрезвычайно низкую эффективность системы судебной защиты прав было бы целесообразно установить ответственность директоров, даже более жесткую по сравнению с американской. При этом бремя доказывания в отношении того, что директора осуществляли свои обязанности с должной степенью заботливости, может быть возложено не на истца, а на самих директоров *(461).
Вряд ли можно согласиться с мнением о наличии в отечественном праве презумпции вины управляющих, хотя этот принцип и закреплен в норме п. 2 ст. 401 ГК. Однако положение п. 3 ст. 10 ГК особо подчеркивает, что в случаях когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. Большинство исследователей полагают, что данный принцип говорит о том, что в подобных случаях именно истец обязан доказывать вину ответчика, а не наоборот *(462).
Таким образом, принимая во внимание, что согласно п. 1 ст. 71 Закона об АО управляющие акционерным обществом обязаны осуществлять свои права и исполнять обязанности в отношении общества добросовестно и разумно, необходимо сделать вывод о том, что отечественное законодательство возлагает обязанность доказывания вины управляющих на то лицо, которое предъявляет к нему соответствующие требования.
В то же время некоторые исследователи полагают, что отсутствие в действующем законодательстве принципа виновности управляющих (в частности, членов советов директоров) негативно сказывается на возможности привлечения к ответственности управляющих, что говорит о насущной потребности законодательного закрепления упомянутого принципа *(463).
Однако с этим мнением нельзя согласиться несмотря на низкий уровень отечественной экономики и неразвитую систему судебной защиты прав. Введение данного принципа не только может привести к отсутствию желания у многих лиц входить в число управляющих, но и вызовет всплеск нового способа злоупотребления правом на судебную защиту со стороны миноритарных акционеров. Эти корпоративные шантажисты начнут предъявлять иски о возмещении убытков, будто бы нанесенных обществу управляющими.
Итак, только при наличии всех вышеперечисленных условий можно вести речь о гражданско-правовой ответственности лиц, осуществляющих управление акционерным обществом.
Следует подчеркнуть, что существуют и некоторые спорные моменты, связанные с гражданско-правовой ответственностью. Прежде всего это возможность изменения оснований ответственности в договоре, заключаемом между акционерным обществом и лицом, осуществляющим управление акционерным обществом.
Некоторые авторы полагают, что в случае возмещения убытков со стороны управляющих можно уменьшить их размер в договорном порядке, как указывается в п. 1 ст. 15 ГК *(464). Другие исследователи говорят о возможности закрепления в договоре, заключаемом между организацией и лицом, осуществляющим функции единоличного исполнительного органа, дополнительных мер негативного воздействия *(465).
В то же время И.Л. Иванов полагает, что императивная норма п. 2 ст. 71 Закона об АО, имеющая специальный характер, полностью исключает договорное регулирование оснований гражданско-правовой ответственности управляющих перед акционерным обществом. Допускающие же такое регулирование общие нормы гражданского законодательства на отношения между управляющими и акционерным обществом, соответственно, не распространяются *(466).
Учитывая важность договорного регулирования правового статуса управляющего акционерного общества, необходимо признать, что договор, заключенный между акционерным обществом и лицом, осуществляющим управление, не может изменять основные параметры гражданско-правовой ответственности. В противном случае велика вероятность, что этим воспользуется контролирующий акционер с целью обезопасить своих представителей среди управляющих от возможных случаев привлечения к ответственности со стороны миноритарных акционеров.
Благодаря стабильности оснований гражданско-правовой ответственности управляющих, акционерное общество вправе рассчитывать на полное возмещение причиненных убытков. Данное обстоятельство имеет важное значение для развития акционерных отношений. Соглашаясь с О.С. Иоффе можно сказать, что принцип полного возмещения убытков со стороны управляющих призван исполнить две задачи: восстановительную, которая обеспечивает восстановление нарушенных отношений, а также воспитательную, осуществляемую путем оказания имущественного воздействия на участников отношений *(467).
Следует отметить, что помимо договорной ответственности управляющих существует возможность привлечения управляющих и к внедоговорной ответственности. Если в первом случае управляющий действует на основании договора, заключенного с акционерным обществом, то во втором договорные отношения с потерпевшим отсутствуют. Здесь в качестве потерпевших выступают акционеры общества. Так, п. 3 ст. 22.1 Закона о рынке ценных бумаг говорит о том, что лица, подписавшие проспект ценных бумаг *(468), при наличии их вины несут солидарно между собой субсидиарную с эмитентом ответственность за ущерб, причиненный владельцу ценных бумаг вследствие содержащейся в указанном проспекте недостоверной, неполной и (или) вводящей в заблуждение инвестора информации, подтвержденной ими.
В рамках исследования гражданско-правовой ответственности лиц, осуществляющих управление акционерным обществом, необходимо обратить внимание на процедуру привлечения их к ответственности. Как уже отмечалось выше, в случае договорной ответственности управляющих, предусмотренной, в частности, ст. 71 Закона об АО, они могут быть привлечены к ответственности как непосредственно потерпевшим лицом - акционерным обществом, так и акционером (акционерами), владеющим в совокупности не менее чем 1% размещенных обыкновенных акций общества (п. 5 ст. 71 Закона об АО) *(469).
Некоторые исследователи (В.В. Долинская) обращали внимание на проблему привлечения к ответственности лица, осуществляющего функции единоличного исполнительного органа. При этом выдвигалось мнение о том, что исковое заявление акционерного общества к единоличному исполнительному органу должен подписывать по общему правилу председатель совета директоров (наблюдательного совета). Данное мнение обосновывалось положениями иностранного акционерного законодательства. В частности, В.В. Долинская подчеркивала, что такой вывод аналогичен нормам § 112 Акционерного закона ФРГ, ст. 379 Кодекса торговых товариществ Республики Польша: в договоре с членом правления или в споре с ним общество представляет наблюдательный совет или назначенное решением общего собрания акционеров лицо *(470).
Вряд ли можно согласиться с мнением В.В. Долинской. Прежде всего необходимо отметить, что действующее законодательство (абз. 1 п. 3 ст. 103 ГК, абз. 1 п. 1 и абз. 3 п. 2 ст. 69 Закона об АО) предусматривает, что именно единоличный исполнительный орган общества осуществляет руководство текущей деятельностью общества и представляет его интересы (в том числе и в судебных органах). Если предположить, что правом подачи искового заявления обладает председатель совета директоров, то это может привести к тому, что акционерное общество будет лишено права на квалифицированную юридическую помощь, так как председатель совета директоров не имеет права выдавать доверенности от имени общества, а если он и попробует это сделать, то не сможет скрепить ее печатью общества, которая находится у лица, осуществляющего функции единоличного исполнительного органа. Отсутствие же на доверенности печати будет нарушением абз. 1 п. 5 ст. 185 ГК и п. 5 ст. 61 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК) *(471).
Таким образом, действующее законодательство не наделяет председателя совета директоров акционерного общества правом подачи иска от его имени, а также не содержит механизма надлежащего представления им интересов общества в судебном порядке.
Вряд ли в законодательстве необходимо закреплять подобное право председателя совета директоров или иного лица. Дело в том, что в случае если советом директоров или обществом будет выявлен факт причинения убытков обществу со стороны лица, осуществляющего функции единоличного исполнительного органа, скорее всего первоначально ему предложат возместить убытки обществу в добровольном порядке. Если же оно откажется, с большой долей вероятности уполномоченный орган общества досрочно прекратит его полномочия. Соответствующий же иск подаст уже вновь образованный единоличный исполнительный орган. Кроме того, иск может быть предъявлен и акционером общества.
Предоставление же председателю совета директоров права на подачу искового заявления от имени общества может быть использовано корпоративными шантажистами, которые, утверждая, что определенное лицо является председателем совета директоров, будут подавать соответствующие иски. Оперативно проверить полномочия председателя совета директоров суду будет довольно трудно, так как в отличие от единоличного исполнительного органа сведения о нем не содержатся в едином государственном реестре юридических лиц.
Изучая различные аспекты гражданско-правовой ответственности лиц, осуществляющих управление акционерным обществом, может возникнуть впечатление, что именно эта разновидность ответственности управляющих наиболее эффективна. Прежде всего это вызвано принципом полного возмещения убытков. Однако на практике дело обстоит совсем иначе. Ввиду больших объемов средств, которые в состоянии аккумулировать акционерные общества, убытки, причиненные обществу генеральным директором, могут быть непосильны для управляющего и так и останутся невозмещенными. Данные обстоятельства привели некоторых исследователей к убеждению в том, что в этих случаях реальное возмещение убытков обычно невозможно, а потому остается говорить лишь о превентивном, а не восстановительном характере ответственности *(472). Выход из сложившейся ситуации лежит в страховании ответственности лиц, осуществляющих управление акционерным обществом, широко применяемом в иностранных государствах *(473).
Отечественные исследователи выступают за страхование ответственности управляющих, отмечая, что действующее российское законодательство о страховании (ст. 931 ГК) не препятствует распространению в России такой практики, при этом подчеркивается, что компенсация потерь с помощью страхования ответственности за причинение вреда соответствует и потребностям гражданского оборота, и потребностям компаний по компенсации ущерба *(474). При этом в судебном процессе возникает необходимость привлекать в качестве третьего лица на стороне ответчика страховую компанию, которая будет обязана при удовлетворении иска выплатить страховое возмещение *(475).
Казалось бы, с помощью института страхования ответственности лиц, осуществляющих управление акционерным обществом, можно решить проблему полного возмещения убытков, причиненных обществу. При этом "страхование ответственности членов совета директоров позволит не только повысить эффективность гражданско-правовой ответственности, но и убедить стать членами совета директоров компетентных специалистов, которые, в противном случае, опасались бы предъявления к ним крупных исков" (абз. 2 п. 6.1.2 гл. 3 Кодекса корпоративного поведения).
К сожалению, многие контролирующие акционеры, которые не заботятся о финансовом положении акционерных обществ, при помощи своих представителей в совете директоров, генерального директора будут настаивать на незаключении договоров страхования гражданско-правовой ответственности (зачем тратить денежные средства на страхование, если генеральным директором можно сделать подставное лицо, которое в случае предъявления иска заявит о своей неплатежеспособности). В целях искоренения практики осуществления управления акционерными обществами подставными лицами необходимо ввести обязательное страхование гражданско-правовой ответственности управляющих акционерными обществами. При этом бремя расходов по страховым договорам следует возложить на управляемое акционерное общество.
Данная мера позволит не только гарантировать полное возмещение убытков акционерному обществу, но и сделает неэффективной порочную практику осуществления управления акционерными обществами подставными лицами.
Если же акционерное общество полагает, что оно не в состоянии осуществлять платежи по страховому договору, у него есть право преобразоваться в юридическое лицо иной организационно-правовой формы (скорее всего в общество с ограниченной ответственностью). Иными словами, данная мера поможет вывести из числа акционерных обществ непубличные компании.
Однако здесь необходимо учитывать следующую особенность, на которую уже давно обращают внимание западные исследователи. Дело в том, что вытеснение гражданской ответственности страхованием приводит не к усилению защиты потерпевших, а, напротив, к ее ослаблению, ибо в расчете на страхование ответственности своей деятельности лицо ведет себя более беспечно, а следовательно, и более социально опасно *(476).
Признавая возможность возникновения указанных негативных последствий страхования, необходимо усилить другие виды акционерной ответственности - административную и уголовную.
Таким образом, следует признать, что несмотря на все позитивные моменты развития института страхования ответственности лиц, осуществляющих управление в акционерном обществе, тем не менее его необходимо использовать с осознанием опасности, которое несет в себе подобная практика.
Помимо гражданской, управляющие могут быть привлечены и к административной ответственности. Основными видами наказания управляющих в рамках административной ответственности являются административный штраф (пп. 2 ч. 1 ст. 3.2 КоАП) и дисквалификация (пп. 8 ч. 1 ст. 3.2 КоАП).
Все случаи применения административных наказаний можно разделить на две большие группы:
1) административные правонарушения, связанные с управлением акционерным обществом;
2) административные правонарушения, связанные с нарушением прав акционеров.
К первой группе относится преднамеренное банкротство (ч. 2 ст. 14.12 КоАП), ненадлежащее управление юридическим лицом (ст. 14.21 КоАП), совершение сделок и иных действий, выходящих за пределы установленных полномочий (ст. 14.22 КоАП), осуществление дисквалифицированным лицом деятельности по управлению юридическим лицом (ст. 14.23 КоАП).
Ко второй группе относятся нарушение требований законодательства, касающихся представления и раскрытия информации на рынке ценных бумаг (ст. 15.19 КоАП), воспрепятствование осуществлению инвестором прав по управлению хозяйственным обществом (ст. 15.20 КоАП).
Анализируя основные тенденции современных акционерных отношений, представляется возможным предположить, что в ближайшее время большое число отечественных акционерных обществ будут страховать гражданско-правовую ответственность своих управляющих *(477). В этих условиях именно наложение административного штрафа способно стать неблагоприятным последствием имущественного характера для управляющих.
Однако данный вид административного наказания будет действенным лишь в том случае, если изменится порядок исчисления административного штрафа. В настоящее время размер административного штрафа, налагаемого на граждан и исчисляемого исходя из минимального размера оплаты труда, не может превышать двадцать пять минимальных размеров оплаты труда, на должностных лиц - пятьдесят минимальных размеров оплаты труда (абз. 1 ч. 3 ст. 3.5 КоАП). Вряд ли подобный подход следует признать удовлетворительным. Более справедливым было бы установить размер штрафов в зависимости от балансовой стоимости активов акционерного общества, управление которым осуществляет привлекаемое к ответственности лицо *(478).
Другим видом наказаний, как уже отмечалось, является дисквалификация. Роль этого вида наказания растет не только в России, но и в других странах. Немаловажная деталь - в Великобритании в последние годы парламент расширил перечень случаев, в которых суды могут объявить лицо дисквалифицированным *(479).
Значение дисквалификации трудно переоценить. С помощью данного вида административного наказания от управления акционерным обществом отстраняются признанные виновными в совершении административного правонарушения управляющие.
Если обратиться к английскому опыту, то здесь можно обнаружить, что основной целью дисквалификации директоров является их устранение от деятельности, связанной с руководством компании. Иными словами, функции института дисквалификации скорее не карательные, а превентивные - дисквалификация защищает акционеров и кредиторов различных компаний от деятельности неквалифицированных или нечестных менеджеров *(480).
Согласно ч. 1 ст. 3.11 КоАП дисквалификация заключается в лишении физического лица права занимать руководящие должности в исполнительном органе управления юридического лица, входить в совет директоров (наблюдательный совет), осуществлять предпринимательскую деятельность по управлению юридическим лицом, а также осуществлять управление юридическим лицом в иных случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации.
Следует признать неудачной формулировку "руководящие должности в исполнительном органе управления юридического лица". В ходе толкования данного положения можно прийти к выводу, что дисквалифицированное лицо все же может стать членом коллегиального исполнительного органа. При этом оно не сможет стать лицом, осуществляющим функции единоличного исполнительного органа общества, так как оно организует проведение заседаний коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции).
Справедливости ради необходимо отметить, что даже в случае подобного толкования положений рассматриваемой нормы дисквалифицированное лицо все же не сможет войти в число членов коллегиального исполнительного органа. Дело в том, что в этой норме права четко указан запрет "осуществлять управление юридическим лицом в иных случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации".
Тем не менее будет целесообразно изменить формулировку первого предложения ч. 1 ст. 3.11 КоАП, изложив ее в следующей редакции: "Дисквалификация заключается в лишении физического лица права осуществлять функции единоличного исполнительного органа юридического лица, входить в коллегиальный исполнительный орган или совет директоров (наблюдательный совет) юридического лица, осуществлять предпринимательскую деятельность по управлению юридическим лицом, а также осуществлять управление юридическим лицом в иных случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации".
Некоторые исследователи (А.Ф. Килина) полагают, что к должностным лицам управляющих организаций не может быть применена дисквалификация. В связи с этим делается вывод о необходимости расширения перечня лиц, к которым может быть применена дисквалификация, включив в него должностных лиц управляющих организаций *(481).
Нельзя признать удовлетворительными и некоторые положения ст. 32.11 КоАП, регулирующие исполнение постановления о дисквалификации. В частности, абз. 1 ч. 2 указанной статьи говорит о том, что исполнение постановления о дисквалификации производится путем прекращения договора (контракта) с дисквалифицированным лицом на осуществление им деятельности по управлению юридическим лицом. Однако действующее законо