- Этой песне никто не учит, но, когда мать чувствует, что малыш на подходе, она вдруг начинает её напевать, – влезла в разговор дама в бокале.
- А ты откуда знаешь? – спросило невысокое мохнатое существо. В ответ дама взглядом измерила в медвежонке всю нахальность.
- А ты не знаешь, мишка Г а мми? – затем фыркнула. – Охотничек!
- А ты знаешь? – допытывался он всё также бесцеремонно, будто не замечая, как это её раздражает.
- Там, где «Песнь сердца», охота запрещена. Всё? – она вылила из конуса немного алкоголя в сторону медведя. – На, умойся.
- Это кто сказал?! – влез шакал Нав у л.
- Это непреложный закон, бритоголовенький, – дама скривила рот и начала сюсюкать. – Для твой же безопасности.
- Да ну!
- Потому что, если мать решит, что ты угрожаешь ребёнку, а будь ты рядом с «гнездом», ты автоматически ему угрожаешь, она порвёт тебя, с места не успеешь сойти.
- Ага, посмотрим.
- Ну да, ты же у нас весь такой крутой и умненький. Для этого ведь надо что? Побриться налысо и набить татуировки?
- Мл а я, кто её поёт? – перебил её Марс, чтобы наконец развернуть разговор в нужное русло.
В ответ девочка только самодовольно улыбнулась. В тот же миг её зрачки вышли из берегов, залили оба глаза до краёв, и она стала оглядываться по сторонам слепым взглядом. Затем опустилась на колени и прикоснулась к земле.
- Под нами засохшая ледяная лава.
- Большой слой? Далеко источник? – допытывался темнокожий вожак.
- Гхм. Приличный, – говорила она с натяжением в голосе, чему-то сопротивляясь.
- Как-то жутко, когда она так делает, – заметил в стороне лама О рлингтон.
- А что она делает? – спросил меня Пак о м негромко.
- Не знаю, – ответил я.
- Охотничье чутьё, – произнёс хриплый голос с лёгкой завистью, перебив нашу волну шёпота.
- Ей не больно? – поинтересовался Пак о м, потому что девочка морщилась и кривилась так, словно чутьё причиняло ей явную боль.
- Немного… поначалу… и потом… ещё сильней. Но со временем перестаёшь это замечаешь. Когда можешь забраться под шкуру любого существа на расстоянии сотен метров, ощущать его радость, гнев, боль и страх, – на этих словах её подёрнула мелкая дрожь блаженства. – Ах, это того стоит. Я готова месяц убивать, только бы ещё раз ощутить его на себе, – её голос дрожал.
- Для этого нужно убивать? – удивился я и обернулся, к собственному сожалению, обнаружив, что говорю с дамой в бокале. В этот момент мне жутко захотелось сделался немым, чтобы она не услышала моего вопроса, но он всё же прозвучал.
- Нет. Это я к слову. Не во всех телах дар держится долго. Однажды его что-то не устраивает, и он уходит к другому. Ни ответа, ни привета, ни записки: «Мне было хорошо. Пока». Хах! – в поддельной усмешке чувствовалась горечь. Потом она прибавила. – Не бойся, я с ней поговорила, – дама имела в виду свою заспиртованную половину, – она больше не будет приставать, – и потом, как бы в шутку, добавила, – но за себя не ручаюсь.
Я натянуто улыбнулся.
Мл а я резко обернулась на лёгкий шорох, и я увидел на её лице заячий нос. Она куда-то пристально глядела и рычала, как напуганный сторожевой пёс. Я проследил за её взглядом и невдалеке увидел снежного зайца. Он рычал ей в ответ, приклонив голову к земле.
«Не думал, что зайцы умеют рычать».
- Унг у сы! – вдруг прикрикнула девочка, переводя взгляд в другую сторону, и стряхнула рукой выросшие на голове белые заячьи уши. В тот же миг рука начала приобретать форму крыла. Она взмахнула ею и вернула руке первозданный вид; посмотрела в сторону высоких столбов и вдруг вся побелела. – Кр а кты, – после этого слова её губы стали срастаться, и она со стонами и писком начала принимать облик ледяного существа со щупальцами и огромным пузырём вместо ног и живота.
- Ничего здесь не подбирать! – скомандовал Марс.
Мл а я резко развернулась к нему и, вспыхнув от злости, словно пламя от бензина, заорала, разрывая срастающиеся губы:
– Заткнись! Заткнись, урод! Заткнись! – в ней бурлила чужая злость. Она мотала головой и билась в конвульсиях, пытаясь сбросить с себя облик кр а кта, но у неё не получалось.
- А вдруг она застрянет? – заволновался я. Что бы не говорили о её возрасте, для меня она была маленькой девочкой.
Вдруг её кожа начала излучать яркий свет, она поднялась на пару локтей над землёй и ослепила всех окружающих яркой вспышкой.
Когда световой шок спал, мы обнаружили обессиленную Мл а ю в прежнем облике на земле.
- Что это было? – удивлялись одни.
- Ты что, сдурела! Что ты творишь?! – негодовали другие.
- Кто там? – спросил Марс, помогая Мл а е встать.
- Что-то новенькое! Я почувствовала мать и ребёнка, но они не пустили меня к себе.
«Так, значит, в «Яйце» кто-то растёт?» – бросил я тревожный взгляд на огромную скорлупу.
- Хах! А я бы смогла, – усмехнулась дама в бокале и отошла в сторонку, попивая мутный коктейль через соломинку.
- Ну да, ты бы смогла! – огрызнулась девочка.
- Похоже, мать доминирует над всей долиной – вся живность чувствует это и пытается их защитить, – Марс указал на оскалившуюся неподалёку снежную антилопу. – Я думал, унг у сов ничем не пронять.
- Да ладно, подайте сюда вашу мамочку. Я быстро найду с ней общий язык. Меня все бабы любят! – влез старый пират Л о тлаф.
- Ну да! Все бабы, которые тебя терпеть не могут, на самом деле тебя любят! – булькнула дама из бокала.
- Не ревнуй, дорогуша, меня на всех хватит.
- Пффф, – что означало: «всё с тобой ясно!».
- Они около входа в пещеру? – спросил Марс.
- Да, неподалёку. Но… у меня такое чувство… Не знаю… Сначала я ощущала мать, потом ребёнка... они как-то были там по очереди, – не могла взять в толк Мл а я.
- В смысле? Мать и ребёнок – одно целое?
- Да, странно! – не верила юная охотница своим же словам.
- В этих местах я даже этому не удивлюсь, – ответил Марс и тяжело выдохнул.
- Так, всем быть на чеку. Видите что-то странное, сразу говорите мне. Никаких поспешных действий, если того не требует ситуация. Слышали? И это касается не только Нав у ла!
- Да-а-а, – раздался перекрёстный обстрел голосов со всех сторон.
- А чё сразу я!
- Повторяю, ничего не брать и не «подбирать» в долине, – он повернулся в сторону Л о тлафа.
- Тьфу ты, вечно они из порядочного мерзавца человека лепят по своему подобию, – негодовал несуразно Л о тлаф, но никто не заметил, что он оговорился.
Слова Марса зарядили тело нервным напряжением, которое поминутно прокатывалось по спине и рукам мелким током, но оно не помогло избавиться от убаюкивающего эффекта северного сияния. И, как только я ронял туда неаккуратный взгляд, реальность начинала смешиваться с видениями, и меня уносило в водоворот далёких образов. Чтобы не застрять там, я в спешке тёр глаза холодными ладонями и снова возвращался на твёрдую землю, где вместе с охотниками шёл на другую сторону гнезда к огромному «Яйцу», стараясь не думать, что ждёт нас на том конце.
Бегающие под ногами радостные колоски света подпрыгивали то выше колен, то выше щиколоток, и я, стараясь не глядеть вниз, протянул к ним приветственно руку, чтобы ощутить на кончиках пальцев их пушистые макушки и запомнить это мимолётное прикосновение навсегда, но они будто нарочно уворачивались от меня.
Я склонился ещё ниже, но понял в чём дело, лишь когда посмотрел на свою руку – сияние никуда не убегало, оно всё время было там: призраком, миражом, игрой бестелесного света оно парило в сантиметре над землёй. В тот же миг одиночная мысль пронзила меня словно выстрел в спину: «Неужели на этой обезображенной и обезжизненной планете уцелело лишь то, к чему человек не смог прикоснуться? Неужели всё, чего мы касаемся, обречено на погибель? И мы, кого ничто не свете не касается, кроме собственного эгоизма и комфорта, вправе решать за других?!»
Мысль медным скрежетом прошлась вдоль головы, но убаюкивающее сияние не дало ей там прижиться и вместе с глубоким выдохом бездумно выгнало прочь.
Когда я смотрел на изумрудные волны, которые с тихим плеском бегали взад и вперёд, мне становилось теплей, но это тепло странным образом исходило не от самого сияния, а зарождалось где-то в глубине груди и затем горячим чаем разливалось по продрогшим на вечернем холоде венам, наполняя радостью всё моё существование.
Было так хорошо и весело, фривольно и свободно, что появилось ощущение, будто тепло несёт меня куда-то спиной назад, и я падаю на кучу пожухших осенних листьев, пропахших сыростью отмирающих каштанов и запрелой землёй. Я вскочил на ноги и побежал сквозь ломти рваного тумана во двор, сел за общий стол и стал угощать друзей абрикосами и персиками, что мои родителями купили на центральном базаре.
- Прекрати уже это делать, а то я тебя ударю! – прогремел в воздухе гулкий голос Нав у ла, и призрачные образы испуганными утками стали разлетаться в разные стороны.
- Ты мне говоришь? – удивился котопод о бный Б о ка.
Я понял, что снова утонул в видениях, и стал на голос возвращаться в реальность.
- А кому? Хватить мурчать! – возражал бритоголовый шакал.
- Я не мурчу… Я музицирую.
- Да, мне всё равно. Главное – заткни фонтан.
- Ещё чего. Не нравится – иди рядом с Жад а вом.
- А чё… сразу я? – прогнусавил сгорбленный человек.
- Что?! – вдруг напряжённо обернулся Б о ка, почувствовав, что его кто-то схватил за плечо.
- Ничего, – сказала Д у аа и убрал а руку. Только потом Б о ка понял, что ей захотелось его погладить, но он спугнул момент.
Чтобы больше не опускать глаз, я стал пристально наблюдать за яркими потоками гладкого изумрудного света, которые, выбегая из сгущающегося впереди тумана, во весь опор неслись назад к нам. Как свора неугомонных щенков, что выклянчивают еду, они кружили возле нас: неуклюже бегали, спотыкались и разбрызгивались фонтанами зелёных искр в небо, но затем тут же вскакивали на лапы и снова радостно приплясывали по кругу. Какой-нибудь из потоков, набравшись смелости, умудрялся незаметно подкрасться совсем близко, дёргал за рукав и убегал с весёлым звоном вперёд, увлекая за собой изумрудных собратьев обратно в таинственный туман.
* * *
Там, с вершины спуска, туман казался молочным облаком, куда художник раз за разом обмакивает свою кисть, чтобы избавиться от ненужной краски и намалевать в стороне каких-то неуклюжих человечков, которых он привык выдавать за искусство. Но он не замечает того, что всё оно здесь – в этих неповторимых цветных сгустках краски, купающихся в белых клубах тумана; разноцветных дымках, которые разрываются и снова сплетаются, пытаясь обрести идеальную форму, не подозревая, что в этом несовершенстве они и идеальны.
Холодный туман коснулся моей руки – я вздрогнул от неожиданности и заставил дыхание остановиться в груди. «Раз, два, три, четыре». Совсем ненадолго, чтобы можно было незаметно проникнуть в покои белоснежного тумана. «Пять, шесть, семь», – отбивало сердце в груди.
Глубокий вдох, и лёгкие от живота до самых кончиков наполнились ментоловой свежестью.
Я никогда не видел ничего подобного: туман застилал всё вокруг, был небом и землёй. Будто неумело приклеенные облака упали с потрескавшегося мрачного неба и обрели на земле второй дом.
Из-под матового льда под ногами пробивалось перламутровое сияние. Оно разливалось по лазурно-синим трещинам, отражалось от триллионов крошечных частичек тумана и заставляло окружающий воздух светиться.
В отличие от знакомого нам тумана, что деловито вываливается по осени на замызганные дождём улицы, местная дымка была сухой и толчёной, из множества крошечных невесомых частичек: будто кто-то высыпал мешок муки на плечи ленивого ветра, и тот в растерянности носил её по округе, пытаясь найти достаточно большой ковёр, под который можно было бы её спрятать.
Пара человек, не моргая, смотрели куда-то ввысь. Там, под белоснежными сводами туманного собора, разгоралась агония облаков самых удивительных цветов и оттенков. Она на какое-то мгновение замирала, словно достигнув своего бесповоротного финала, но затем снова оживала, сменяя одну нерукотворную фреску другой.
Сочно-голубое облако прямо над нами раскололось надвое и золотистым желтком растекалось по всей вышине; пурпурно-алое, что висело чуть ниже, медленно вывернулось наизнанку и приобрело угрюмо-зелёные оттенки, затем салютом разбрызгалось в разные стороны и превратилось в нежно-розовые, взъерошено-виноградные и взбешённо-чёрные сгустки.
На самом деле, всё сказанное – лишь блеклая тень на летнем солнцепёке по сравнению с тем, что на самом деле открывалось нашему взору. И если бы я попытался в точности передать увиденное, то не нашёл бы нужных слов, и моё предложение так бы и осталось…
Какое-то время мы просто озирались по сторонам, вслушивались в звенящую тишину, поражались величием неповторимого места, забывая о своём существовании: будто разом смотрели один и тот же сладкий сон и боялись проморгать хоть один его момент.
Пока мы стояли неподвижно, время тоже не сдвигалось ни на миллиметр, но…
- Ты почему не сказала, что здесь такое? – стоило произнести слово, как время снова запустилось, и мы опомнились.
- А я почём знала? – ответила Д у аа на вопрос дамы в бокале.
- Ты же у нас дальногл а зая.
- Меня попросили узнать, что там у входа, вот я и смотрела на вход!
- Балд а! - подобно слабым колебаниям паутины, которых ждёт голодный паук, слова обеих разбились на сотни мелких звуков и разлетелись во все стороны. Но не успели эти звуки почувствовать запах свободы, как их в клочья разорвало громкое склизкое стрекотание, и на долину упала мёртвая тишина.
Все резко обернулись в сторону звука, но странным образом в разных направлениях, словно затаившийся в туманности монстр был не один.
Дама в бокале состроила обвиняющую мину, Д у аа ответила оскорблённым удивлением, и обе повернулись в сторону Марса.
- Что? – шёпотом переспросил Марс. – А чего вы ожидали, похода в луна-парк?
Склизкое рокотание снова пронзило долину, а после и вовсе сопровождало каждый малейший шёпот, заражая всё тело холодной дрожью.
- Кто это? – спросил я, надеясь, что Марс меня услышит.
- Тщщ, – шикнул О рлингтон, да так громко, что рокот усилился до грома. После чего самым нахальным образом он повторил мои слова.
- Без понятий, – ответил вожак.
- То есть как? – удивился я. Лама опять зашипел на меня и тут же слово в слово повторил мой вопрос.
- Да сейчас узнаем. У кого аэр о бер?
«У меня», – сказало жестом руки слоноподобное существо.
- Мы его должны поймать? – удивлялся я.
- Тщщ.
- Да хватит на меня шипеть! – повысил я недовольно голос, и вся долина покрылась звуком закипающей слизи.
Шакал Нав у л вмазал мне в плечо. Марс нахмурился и с выражением лица «о чём ты только думал», пошёл в сторону слонопод о ба.
Тот уже скинул на свою плоскую ладонь без пальцев полупрозрачную пирамидку из стянутого верёвкой рюкзака и протянул её Марсу. Вожак нажал на одну из граней, которая тут же загорелась слабым розовым сиянием, и пирамидка взмыла в воздух. После он ткнул в свою чёрную резиновую перчатку пальцем, и аэр о бер со скоростью звука умчался прочь.
- В чём дело? – через мгновение спросил Марс удивлёнными глазами и показал слонопод о бу запястье. Тот свёл руки крестом.
- Как?
- Вечно у тебя одно барахло! – язвительно пробурчал Нав у л.
- Давай ещё одного, – нетерпеливо прошептал Марс.
Слон отрицательно покачал головой.
- Серьёзно? Так, у кого «сфера»? – О рлингтон принялся рыться в рюкзаке.
- Она ещё две недели назад сломалась. Стала гоняться за всеми по бару. Помнишь? Ещё сказала, что «Плешивая шея» не имеет рыночной стоимости, – ухмылялся Л о тлаф, глядя на Нав у ла.
Меня передёрнуло при упоминании сферы, которая чуть не превратила меня в дорогую игрушку.
- Не было такого! – отозвался шакал Нав у л.
- Ну да, не было!
- Я сейчас вас всех пристрелю! – наконец сорвался Марс на голос и, наверное, стал бы главной причиной, по которой чудовище из туманных глубин разорвал о нас на хорошо переваривающиеся части, но его опередил неуклюжий О рлингтон, который в этот самый момент выронил из рюкзака тяжёлую продолговатую железяку. Она с таким ужасным треском свалилась на лёд, что даже атеисты в этот момент стали молиться.
Я ожидал, что охотники пустятся кто куда, чтобы спасти свои шкуры, но они не сделали и шага. Впрочем, и мы с Пак о мом тоже не сдвинулись с места. Я бы сказал, что в нас бурлила героическая смесь хладнокровия и бесстрашия, но я обещал вам правдивую историю.
Не знаю почему, но в тот миг я даже не помышлял о бегстве. Может, я надеялся, что монстр плохо переваривает таких как я, и он отвернётся, завидев меня, как ребёнок от свежих овощей; или что моё сердце от страха захлебнётся так быстро, что всю экскурсию внутрь монстра я проведу без сознания, а может, дело было в том, что я не мог пошевелиться. Страх сковал всё тело и с садистской улыбкой наблюдал, как я беспомощно вглядываюсь в сгущающийся туман, откуда к нам неслось огромное нечто.
* * *
Каждый шаг весом с тонну раскидывал мои мысли в стороны; дикий рёв заставлял лёд под ногами лопаться. Дыхание сбилось. На полотне сгущающегося тумана обрисовался огромный силуэт. Я был готов…
-!Марс, ты ж знаешь, я не специально. Я правда не хотел, – оправдывался лама во весь голос.
- И зря, – ответил Марс так же громко, позабыв об осторожности.
В моё сознание вдруг проникла ужасно тягучая и плавная мелодия, которая угрожала разве что скучным сном. Громкие шаги монстра стихли, а вслед за ними растворился и тёмный силуэт.
Я обернулся – в воздухе висела «Звукол о вка», которая испускала во все стороны прозрачные музыкальные волны, как это было за барной стойкой О рлингтона.
-!Я не специально… – продолжал оправдываться лама.
- Ладно тебе, прекращай скромничать. Это тебе не к лицу.
- Что?
Марс, глядя ламе прямо в глаза, словно пытаясь передать мысль без слов, сделал внушающий кивок головой. О рлингтон посмотрел по сторонам и вдруг понял, что спас положение.
- Ну, не то чтобы я сделал это случайно … – стал лама придавать себе весомости и выпятил вперёд грудь.
- Музыка сделает нас невидимыми, – продолжил Марс. – По крайней мере на расстоянии, – он дотронулся до «Звукол о вки» резиновой перчаткой и стал копаться в настройках.
- И не придётся шептаться. Жареная горг у лья! Терпеть не люблю, когда люди шепчутся! – возмутился Л о тлаф.
- Что, кажется, что они плетут против тебя заговор? – съязвил Нав у л.
- Так и есть. Точнее было с одной моей командой.
- Ну конечно, самолюбивый параноик.
- Даже не с одной, с двумя, нет, с тремя. Да все они были подлые заговорщики! Были среди них и такие как ты.
- Какие «такие»?
- Знаешь, что я с ними сделал…
- Марс, он же совсем близко, – обратился я к темнокожему парню, но он ничего не ответил, продолжая копаться в настройках «Звукол о вки»; только улыбнулся, будто я сказал какую-то глупость.
- Как тут направить канал только на одного получателя? – отвернулся он к О рлингтону.
- Вот, – показал лама. – И вот – прибрать звук у остальных до нуля.
- Не надо. Пусть чуть-чуть играет. Чтобы мы слышали, если вдруг музыка прекратится.
Лама состроил такое лицо, будто в этот момент подумал о том же самом.
- Они что-то не договаривают, – прошептал мне Пак о м тайком, чтобы его слова не разлетелись эхом во все уши, как случайно отправленный групповой «email». – Вы слышали этот вой?!
- Вой? – удивился я. – Больше похоже на рычание огромного зверя.
- Нет, нет. Это точно был вой, стая диких волков, а может две. Они там, в тумане, я видел их силуэты. И как эта железяка должна нас защитить? – возмутился он, глядя на «Звукол о вку».
- Стая волков? – удивился я.
- Смотрите, смотрите, – загоготал шакал Нав у л.
Угольный здоровяк, что стоял неподалёку, стал пламенно красным, его кисти и голова раскалились добела, а на ухабистой макушке появился огненный поток волос. Он мычал, как немой, и безрезультатно пытался скинуть с себя прыткого охотника-медвежонка, который ползал по нему, как вошь по собаке, и колотил по твёрдой, как камень, коже, что было сил.
Марс поспешил их разнять.
В этот момент я краем глаза заметил, как одного из охотников справа от меня скрутило в воронку: размазало по воздуху, как кашу по тарелке. Но мне так только показалось.
- В чём дело?! – стащил Марс медвежонка с тлеющего охотника. Тот рычал и махал лапами, как голодный мангуст.
- Да что с ним такое? – задал он вопрос здоровяку, но потом вспомнил, что тот не говорит.
- Кто видел?
- Он просто набросился на него и всё, – влез в разговор Л о тлаф.
- Просто так взял и набросился?
- А я откуда знаю? – возмутился старый пират, который всегда знал больше там, где его не спрашивали.
- Да хватит! – дёрнул Марс медвежонка, чтобы привести в чувства, но тот вывернулся и сильно закусил его за кисть. Здоровяк даже не поморщился, но отшвырнул его ударом в сторону.
- Ты что, сдурел? – в этот момент маленький охотник пришёл в себя.
- Что? В чём дело?
- Ты сдурел? Спятил совсем, кусаться?
- Это не я, ч е стно слово.
- А кто, я?
- Ты только что укусил меня. Видишь? А до этого набросился на Ал а па, – он показал в сторону пламенного охотника, который к этому моменту уже погас. Чешуйки его остывающей кожи стали отслаиваться и большими кусками падать на землю.
- Правда?
- Нет, к нам приехал цирк и зовёт меня на гастроли!
- Ты чего на него налетел? – переспросила Мл а я с подтруниванием в голосе.
- Да не трогал я его.
- А ну повернись, – заметил Марс что-то на лице низкорослого охотника, – Да не весь, голову поверни.
- Что там? – медведь стёр что-то с щеки.
Марс посмотрел поближе, потом по сторонам:
- Отойди! – прикрикнул он мне. Я сделал шаг в сторону и угодил прямо в…
На краткое мгновение глаза застелила пелена, внутренние органы окатил ледяной душ, и вдруг всё внутри вспыхнуло таким яростным пламенем, что, будь оно снаружи, сгорел ни один лес. Но подобно головокружению, что одолевает нас после резкого подъёма на ноги, всё мгновенно прошло. Вот только это «мгновенно» оказалось длинней, чем мне показалось.
Я стоял в десяти шагах от того места, где был прежде. На меня скалился бритоголовый Нав у л, и кто-то позади удерживал меня за руки.
Как тут же выяснилось, за короткий промежуток беспамятства я успел вмазать одному из охотников в челюсть, чуть не сломал руку другому, а после бросился на шакала.
- Не подходите к чёрным облакам! – за спиной тяжело дышал Марс. Пон я в, что я снова пришёл в себя, он отпустил меня.
- А к цветным? – спросил кто-то.
Я только сейчас обратил внимание на маленькие цветные сгустки разной причудливой формы, которые плавали вокруг нас. По сравнению с увесистыми титанами в вышине они были такими незначительными и ювелирными, что казалось, будто ветер где-то неподалёку, сгорбившись, как старый часовщик над тяжёлым дубовым столом, напряжённо собирал разноцветные крупицы: придавал им причудливую форму, насаживал на тонкие струны света, запускал плавать по воздуху, и они кружили, словно игрушки над колыбелью.
- Главное к чёрным не прикасайтесь, – ответил Марс.
- Что это вообще? – спросил О рлингтон.
- Похоже на сопли престарелого бульдога, который сожрал банку смолы, – сказал Л о тлаф, ковыряя веточкой пролетающую мимо вязкую чёрную жижу.
- Я бы сказала, что это Невозможная материя, – произнесла, склонив голову набок, Мл а я.
- Да, похожа, – согласился Марс. – Да не трогай ты! – прикрикнул он на медвежонка, который тем временем проворно вскочил на ближайший ледяной выступ и потянулся к пролетавшему мимо чёрному облаку. – Что не понятно?!
- Да всё понятно! – вдруг подпрыгнул медвежонок на месте, как испуганный кот.
- Зная вас, ещё раз повторяю. Не лезьте, не трогайте, даже не думайте! Иначе мы все тут друг друга поубиваем!
- Было бы *** проще, если бы они *** не маячили тут повсюду, – возмутился болезнетворный Жад а в, глядя с кислым лицом на движущиеся облака, нарушавшие круг часовой стрелки.
- Смотрите в оба. Это всё, что от вас требуется.
- Марс, смотри, – крикнул я, когда передо мной один из охотников снова превратился в скрученную воронку. Темнокожий вожак никак не отреагировал.
- Это турбул е нтный сгусток, – ответила Д у аа, оказавшаяся снова поблизости. – Думаю, туманность нарушает пространственное равновесие и искажает реальность, – вглядывалась девушка в воронку, которая заставляла прозрачный воздух свёртываться.
- А что она делает? – спросил я, но вместо ответа раздался возмущённый крик О рлинтона.
-!Где мой рюкзак?! – все посмотрели в сторону старого Л о тлафа.
- Чё вы смотрите на меня, как жуки-навозники на катышек пыли?
- Ну да, навозники как раз за пылью и охотятся! – съязвила дама в бокале.
-!Давай его сюда? – не собирался выслушивать увиливания О рлингтон.
- А по зубам не хочешь?
- Куда? – раздался удивлённый крик одного из охотников, и у него прямо из рук исчезло оружие.
Мы, как один, вцепились в своё снаряжение.
Было тихо, никаких шагов, только убаюкивающая колыбельная на фоне, и вдруг из ниоткуда появился увесистый многостворчатый бластер, направленный в нашу сторону. Он повисел с минуту в воздухе, а потом также без всякой причины свалился на светящийся лёд.
– Что за бред?! – возмутился охотник, поднимая свою п у льву с земли.
Остальные слегка ослабили хватку, но по-прежнему всматривались и прислушивались.
- Похоже на неровную гравитацию, – ответил Марс и стал подпрыгивать на месте.
- Какую? – не понял шакал Нав у л.
- Что-то в этом тумане притягивает предметы к себе, – пояснила Д у аа.
- А вдруг оно и нас притянет? – отвернулся Нав у л в сторону Марса, словно это не он, а девушка ничего не понимала.
- Вот и мне интересно, – ответил Марс.
- Уже бы переместило, если бы могло. Наверное, она распространяется только на неорганическую материю, – предположила ровно дама в бокале. – Я что-то подобное припоминаю.
- Какую материю? – удивился Нав у л так, будто большей ереси в жизни не слышал.
- Неживую, тормоз, – толкнул его в плечо Л о тлаф.
-!ГДЕ МОЙ РЮКЗАК? – начинал психовать О рлингтон, уже не зная, кто виноват: Л о тлаф или что-то в тумане.
- И что нам теперь каждые пять минут бегать и искать рюкзаки? – перебила его дама в бокале.
- У тебя вообще нет рюкзака! – решил хоть тут сумничать Нав у л.
- И что мне теперь нельзя задавать вопросы? – закатила она глаза.
- Да плюньте вы *** на него! – вдруг решил влезть в разговор распухший от болезней Жад а в.
- Вечно у тебя на всё один ответ! – посмотрела на него искоса Мл а я.
- Делайте, что хотите! – махнул он рукой, плюнул на оружие и пошёл вперёд.