Четвертая нарта вещевая – (юхна) (Рис.). Это большая грузовая нарта с высокими бортами в виде короба, в которую укладывают, укрывая со всех сторон брезентом или старыми шкурами постельные принадлежности (подушки, пологи, постельные шкуры, циновки из травы), женские сумки, одежду, обувь и другое.
Пятая нарта – длинная грузовая нарта (муту) или (нутос) (Рис.). На муту, самой длинной и низкой нарте перевозятся чумовые шесты, печь (буржуйка), металлический лист, маты для постелей из веток, кухонная утварь, заготовки для ремонта нарт, чума, дежурные дрова, лодка (облас). Часто ее ставят на плоскость чума с наветренной стороны.
Последняя, шестая нарта аргиша – «поганая» (сябу). На ней перевозится все «нечистое» - женская обувь, полы чума (обычно это четыре тесанные еловые доски), оставшиеся шесты, ведра, умывальник, тазы и прочее.
Грузовые нарты «юхна» и «вандако» имеют высокие борта со всех четырех сторон, в них удобно перевозить домашний скарб. Каждая вещь, перевозимая в нартах «знает» свое место и положение. Ни одна лишняя, или негабаритная, или отличная от традиционного веса или габаритов вещь не появится в нарте. Под новые вещи кочевник охотнее изготовит новую нарту, чем попытается, потеснить необходимые и привычные. Укомплектованные вещами нарты накрываются старыми шкурами, бывшими нюками, брезентом (позднее) и перетягиваются веревками. Замыкающие аргиш грузовые нарты «нутос» и «сябу» самые крепкие, они низкие и длинные, поскольку им приходится перевозить на себе длинные вещи (чумовые шесты, доски пола и др.).
Кочевники строго следят за весом нарт. Они никогда не перегрузят, не допустят смещения центра тяжести относительно полозьев и общей высоты транспортного средства. Объясняя это тем, что ни земля, ни нарта «не терпят», как они говорят превышения веса или габаритов.
|
|
Домашнюю утварь взрослые члены семьи делят таким образом, чтобы в аргиши каждого досталось поровну. Это касается и посуды, и циновок, и постельных принадлежностей. Получается, что набор вещей уложенных в каждый индивидуальный аргиш является необходимым и достаточным в качественном и количественном составе комплектом, обеспечивающим полноценное автономное существование человека вне стойбища, семьи. Выходит, что кочевая культура «предусмотрела» возможность автономного проживания каждого человека в условиях тундры в любое время года как по его желанию (например, замужество или женитьба, ведение своего обособленного хозяйства, длительный промысел и т.д.) так и случайного в силу природно-климатических обстоятельств (сбился с пути, унесло течением разлившихся рек и т.п.).
Аргиш, по принципу «все свое вожу с собой» или «все свое необходимое и достаточное вожу с собой» вобрал в себя все, что действительно необходимо человеку для полноценной, автономной, мобильной и самобытной жизни в условиях тундры. Таким образом, аргиш является неким законченным набором предметов и вещей кочевника, некой защитной «оболочкой», защищающей человека от агрессивности окружающей среды и обеспечивающей ему полноценную жизнедеятельность, это предметно-вещный комплект жизнеобеспечения (Рис.).
Продуманный временем, доведенный до оптимального и предельно лаконичного состава данный комплект вещей является как бы «первоединицей» кочевой культуры.
|
|
Состав вещей индивидуального аргиша компактен, целостен и монолитен. Его монолитность и целостность вытекает из того, что вещи аргиша все вместе представляют единый «организм» не просто работающий на своего хозяина (человека) слаженно, ритмично, надежно, он является частью его самого (см. ниже). Проникновение в этот отлаженный «организм» «инородного» тела, попытка заменить в нем традиционную вещь или даже отдельную деталь на нечто новое, не проверенное ни временем, ни средой, грозит разрыву целостности этого «организма», нарушению единства системы, разрыву «оболочки», а это прямая угроза здоровью, самой жизни человека и всей традиционной культуры в целом (Рис.).
Кроме того, бесценное качество аргиша - его самовосстанавливаемость, то есть каждая его вещь, проходя свой жизненный цикл и утрачивая первоначальное качество (старость, порча, слом), легко, быстро и безболезненно заменяется на свою точную копию. Это происходит постоянно и незаметно. Замена же на иную, заимствованную из другой культуры вещь, а тем более, если ее происхождение не из живой природы, а синтетическое, не приживется никогда, даже при огромном желании кочевника присвоить эту «иную» вещь. Процесс «приживления» будет долгим, болезненным и напрасным.
Возьмем, к примеру, телевизор или компьютер. Приобретя подобную вещь (приз на оленьих гонках, подарок на свадьбу или иная причина), хозяин специально под нее изготовляет новую нарту, запрягает оленей. Телевизор (компьютер) вместе с тяжелым аккумулятором (источником электроэнергии) тщательно упаковываются, и осторожно перевозится от стоянки к стоянке. В чуме выгораживается лучшее место. Экран требует к себе внимания, нарушается временной режим, ритм жизни кочевника, особенно в весенне-летний периоды (отел, уход за молодняком, прививки, усиленная охрана стада и многое другое). Но самое главное, темы телевизионных передач кочевнику непонятны и чужды. Кроме того, постоянно преследует проблема с перезарядкой аккумуляторов, сохранности прибора, ремонт, утилизация и многое другое. В результате дорогая и хрупкая вещь становится ненужной, обременительной и даже вредной, но кочевник продолжает возить ее с собой многие годы, пока окончательно не разочаруется и не подарит ее кому-нибудь из поселковых родственников. Подобных случаев, к сожалению много.
|
|
Или, очень болезненный пример с мотонартами:
Скорость для кочевника важна, и нелепо отвергать ее значение. Но скорость для городского или поселкового жителя это одно, а для оленевода совсем другое. В первом случае скорость это количественная мера – расстояние, поделенное на время. Оленевод (он же охотник) не измеряет пройденные им километры, свою скорость, когда каслает или промышляет зверя, он просто ведет аргиш, следит за стадом, идет по следу или осматривает капканы. Он просто работает - и все. Тот факт, что в ходе каслания или охоты он передвигается с определенной скоростью и проходит определенное расстояние - следствие его работы, ее побочный результат. Скорость передвижения – часть культуры. Она зависит от качества дороги, от сложности ландшафта, состояния погоды, внезапных или плановых остановок по сбору ягод, грибов, осмотру следов птиц и зверей, совмещения каслания с охотой и многого другого. Одним словом скорость передвижения коренного жителя севера спрятана в характере самих его действий. А если кочевник начнет передвигаться со скоростью меньшей или большей по сравнению с обычной, он просто не сделает свои дела или сделает их некачественно (что для их культуры недопустимо). То есть, определенная скорость передвижения, разумеется, присутствует в деле, и ее можно в принципе измерить. Но мерить ее важно не мерой км/час, а характером рабочих действий, их быстротой и качеством.
Сказанное достаточно банально. Однако с появлением мотонарт в разы возросла скорость передвижения по тундре. Если максимальная скорость оленьей упряжки не превышает 25-30 км/час и физиология коренного жителя «подстроена» под эту скорость с поправками на встречный ветер, мороз, одежду, то, что можно сказать, когда скорость вырастает в два-три раза!? А теперь добавим невообразимый шум и сильный запах бензина, выхлопных газов, зависимость от запчастей, топлива, проблема с утилизацией!? Конечно, скорость в тундре нужна да еще как нужна – для скорой помощи, милиции, охот и рыб надзора, почты. Но ей нельзя вторгаться в традиционную хозяйственную деятельность кочевника-оленевода, это недопустимо.
«Инородная» вещь, разрывает единство комплекта жизнеобеспечения, разрушает традиционную культуру, давая взамен весьма сомнительные преимущества.
Выводы по аргишу!!!!!
ВЕЩНЫЙ МИР КОРЕННЫХ ЖИТЕЛЕЙ СЕВЕРА
(или содержание аргиша)
«Все свое вожу с собой»
Итак, что же собой представляют вещи коренных северян входящие в индивидуальный аргиш или как отмечено выше в некую защитную «оболочку», комплект жизнеобеспечения, первоединицу образа жизни.
Мировоззрение коренных жителей Западной Сибири, как впрочем, и других народов Севера заключается в неразрывной связи человека со всем окружающим миром: животными, растениями, водой, землей, сторонами горизонта, небесными светилами и так далее. На Севере вещам всегда доверяли больше, чем человеку. При помощи вещей представляли будущее, излечивали болезни, насылали порчу, изменяли погоду и т. д. «Если не будешь уважать вещи, они тебе отомстят» - говорят на Севере.
Вещи, сделанные по одним и тем же правилам, технологии, материалам и так далее, отличаются друг от друга так же, как и люди; отличаются не только лыжи и нарты, но и след оставленный на снегу (Конгресс – стр.159 Хайруллина)
По словам этнографов, вещь это индивидуальное движимое или недвижимое имущество человека. Вещь это то, что присвоено человеком из природы, сделанное им самим или приобретенное путем обмена, купли, отбора. (Гол…).
По большому счету вещи кочевого населения Севера Западной Сибири за последние, примерно, триста лет не претерпели существенных изменений. То есть эволюция их основных параметров (конструктивных особенностей, внешнего вида, габаритных размеров, веса, материала, количества и т.д.) закончилось давно. Это в значительной степени «заслуга» крайне агрессивной и непредсказуемой природы Севера, которая в кротчайший срок заставила человека сформировать «вторую природу» как компромисс между ними. И, тем не менее, вопреки или благодаря агрессии и непредсказуемости окружающей среды получился уникальный комплекс вещного мира северян, который и удивляет своей экзотикой и живучестью, и вызывает восхищение и зависть у современных проектировщиков.
В культуре аборигенного населения Севера понятие «вещь» несколько иное, чем у нас, жителей умеренных широт
Выше уже отмечалось, что не могут традиционные «живые» вещи заменяться на «иные», другие по весу, материалу, пусть самой невообразимой универсальности, поскольку суть традиционной вещи - ее духовное содержание, которое «вдохнул» в нее сам хозяин, изготовитель этой вещи. В результате чего вещь как таковая перестает существовать, она становится частью человека. Так нож становится не чем иным как еще одним пальцем с такими крайне важными свойствами как умением резать, прокалывать, рубить и так далее. За столом кочевник не выпускает его из рук, а на ночь кладет под голову. Нож надежен, он не подведет, не потеряется (как можно потерять палец!?). Доказательством в смерти мужчины является нож, принесенный с места его гибели и воткнутый в шест чума или дверной косяк избы (См. Кулемзин, Лукина, 1973.С.12,54).
Или пример с одеждой (второй кожей человека), - малицу и обувь для мужчины шьет только жена или мать, здесь необходимо до малейших нюансов знать не только особенности тела мужчины, но и тонкости его характера, привычек, предпочтений. То же самое и с лыжами, которые является не чем иным как увеличенными «ступнями» ног человека, которые не дают провалиться в снег. Площадь лыж, их длина, вес, крепление точно рассчитаны под конкретную личность, хозяина этой вещи, того, кто их сделал. А он их делал строго под себя под свой вес, темперамент, привычки, учитывая походку и многое другое. Человек создавал лыжи и под особенности снега (свежего, слежавшегося, рыхлого, вязкого). Наденет ли кто другой на себя чужие «ступни», возьмет ли чужой «палец», станет ли натаскивать на себя чужую одежду-кожу!?.. Тем более что речь идет о выживании в крайне агрессивной природно-климатической среде.
Коренной житель Севера живет среди «живых» вещей, общаясь, «разговаривая» с ними, доводя взаимоотношения с ними до полного и обоюдного взаимопонимания, органичного единства - «родства». У него не возникает ни малейшего сомнения в том, что его вещи с его смертью с ним же и умрут. А вещи действительно со смертью хозяина умирают (ТЭ № 9. 1991. С.10-11.).
Окружающий человека мир живой. Житель Севера отождествляет себя с этим миром. Он в нем, он из него, он и есть мир. А поскольку так, то окружающее человека пространство априори познаваемо. Подтверждение этому – мифология северян. Человек умирает - «уходит» в другой мир, где продолжает заниматься тем же, чем он занимался и при жизни, только в обличии своей души. Но и «там» он не может обойтись без своих обычных вещей. Поэтому родственники, собирают в «дорогу» покойного с его личными вещами, «умерщвляют», ломают их таким образом, чтобы из каждой вышла «душа», стало быть, вещь портится до невозможного ее восстановления. Так лезвие ножа переламывается пополам, топор основательно тупится, ручка ломается, ломаются копылья нарты, ломаются загибы полозьев, рубится на короткие части вся упряжь, пробивается дно чайника, забивается передовой олень (главный олень в упряжке), любимая собака и так далее. Вместе с тем, ломая вещи, как бы предотвращается возможность намеренного или случайного присвоения их чужими людьми. Это недопустимо, поскольку присвоенная вещь обязательно подведет нового хозяина. Не той длины и не совсем по руке окажется ручка топора, а передовой олень не захочет подстраиваться под нового хозяина. Чрезмерно низкой или высокой окажется, к примеру, легковая нарта и нога будет соскальзывать с полоза во время быстрой езды, будет тесноватой или чересчур просторной малица, кисы…. И так обязательно будет со всеми вещами, которые не «ушли» со старым хозяином, а достались кому-то другому. А это чревато не просто неудобствами, а настоящей трагедией, Север не прощает даже незначительных оплошностей человека…
Поэтому вещи и хоронят вместе с хозяевами. Они не соблазняют, не засоряют тундру. Человек «уходит» по сути, без следа. Как и сама его жизнь в тундре проходит при отсутствии следов его жизнедеятельности - в чем уникальность экологической культуры кочевников.
Предметное окружение кочевника
Таким образом, не богатый перечень вещей кочевника, тем не менее, с успехом выполняет не только основные обязанности – выживать, сохранять и делать жизнь в тундре богатой, но и все те человеческие качества и потребности которыми он и живет.
Итак, первое (без учета оленя), без чего человеку не обойтись в условиях тундры - средства укрытия или защиты от агрессии окружающей среды. Это одежда, чум или палатка, тент, шалаш и т.п.
Затем идут средства производства или орудия труда, в том числе оленеводческие, охотничьи, рыболовецкие, собирательские. Решая проблемы питания, получения заготовок для средств защиты и укрытия встает необходимость в средствах транспорта (лодок, нарт, скребков, сетей и многого другого). Оптимизируя внутри хозяйственные и внутрисемейные процессы, появляется утварь. Индивидуализируя себя и свою жизнь, кочевник к функциональным свойствам и качествам предметов и вещей добавляет эстетические свойства - декорирует их с помощью традиционных узоров, орнаментов и семейных (клановых) знаков.
Нет необходимости говорить о духовной составляющей общей культуры кочевников. Ею пронизана вся его жизнь, все что его окружает. В каждой вещи (с момента начала ее создания – выбора материала) на языке традиционных ритуальных действий, символов, образов, выражается представление о душе, духах, Боге. Приобретая ту или иную форму, вещь кочевника приобретает и свою душу, начинает жить в некоторой степени самостоятельно. Через души вещей тундровик общается с духами и высшими божествами.
ПОЯС
Все вещи кочевника входящие в аргиш важны. Их не много и все они имеют свое строго определенное место и «порядковый номер» в системе жизнеобеспечения человека. Поэтому есть такие вещи, с которых начинается отчет или становление настоящего мужчины или женщины. Это самые важные, крайне необходимые вещи, без которых человеку …
Однако начать обзор следует начать с самых близких вещей кочевника, вещей, без которых он не может обойтись.
Для мужчины это пояс (ни)!
Пояс одевается в тринадцать лет, после чего мальчик становится мужчиной, и уже не снимается до своей смерти. Даже во время сна мужчина не расстается с поясом, он укладывает его под голову.
Пояс для мужчины это и его сила и защитные доспехи, и носитель предметов для охоты, работы, для войны и для стола. Настоящий мужчина носит на поясе до семи ножей в ножнах. И каждый из них имеет строго определенную функцию. Так есть нож для разделывания туши. Есть деловой нож, которым изготавливают все от ложки до лодки. Есть нож-лекарь, с помощью которого делаются несложные операции. Есть даже «лунный» нож или нож для любви. Есть и для войны нож, который висит последним в арсенале ножей и достается в самом крайнем случае. Рядом с ножами на поясе в чехольчике висит точильный камень (сия). Со стороны спины на поясе висит гирлянда медвежьих или волчьих клыков (тибя) – особая охотничья доблесть хозяина. С боку висит набор «пясиков » - своеобразных (продолговатых, круглых, квадратных) костяных пуговиц для оленьей упряжи. Есть и костяное шило в чехле (савлюй лы – острая кость), для развязывания узлов (особенно в сырую погоду). «Записные книжки» - (оттама пя) - плоские деревянные палочки, на которых оленевод «записывает» с помощью знаков-затесок необходимую информацию, связанную с оленьим стадом (количество телят, хоров, больных, привитых оленей и так далее). Венчает, а точнее начинается мужской пояс с тяжелой пряжки (ни мара), выполненной из листовой или литой латуни с пропильным узором. Вся поверхность пояса (он делается из «тобьевы » - коровьей кожи) декорируется из старинных узорчатых деталей выполненных так же из латуни, либо металлическими пуговицам обязательно с нечетным числом (Рис.).
Для женщины игольница.
НОЖ:
Нож как первая вещь. Это металл. С помощью ножа сделано все, что есть у северянина. Нож это то что природа не додала ему с рождения на севере. Это и еда и тепло и передвижение в невероятных условиях, это и прошлое, настоящее и будущее коренного северянина.
Если аргиш это первоединица в кочевом образе жизни, то нож – первоединица в жизнедеятельности тундровика.
С ножа начинается любой процесс жизнедеятельности. Нож самая близкая для человека севера вещь, настолько близка, что отождествляется с самим человеком, это его знак, его подпись под делами…
Особый интерес в нашем случае представляет собой типовой или обычный нож, который поистине является частью тела, продолжением руки или, как мы указывали выше дополнительным пальцем (Рис.).Без этого ножа мужчина не сделает ни шага по тундре или тайге. Многое можно забыть или не взять с собой только не нож. «Нож да спички» – вот главное, что надо настоящему мужчине.
Важно отметить, что нож как инструмент оставляет после себя технологический «почерк» - все вещи сделанные ножом (как мужским, так и женским) отличаются графичностью, некой жесткостью, которая, впрочем, весьма характерна для северных изделий. (Рис. - показать ложку, черпак, копылья, а у женщин – «рубленый» орнамент)
Металл для лезвия ножа раньше закалялся местными мастерами-умельцами, в настоящее время северяне приспособились перетачивать плоские напильники. Высокоуглеродистая сталь, не смотря на свою хрупкость, великолепно отвечает требованиям универсального ножа для условий Севера. Узкое, длинное, односторонне заточенное лезвие с ручкой из оленьего рога или мамонтового бивня хранится в деревянных или костяных ножнах, которые почти полностью их скрывают. Из ножен выглядывает лишь незначительное утолщение на конце ручки. Это утолщение запирает собой вход в ножны, защищает от контакта ручки со снегом или дождем и не дает ножу выпасть из ножен. В то же время на ребре ножен имеется длинная прорезь для проветривания, что не позволяет металлу ржаветь (Рис.).
В индивидуальный набор мужчины входит инструмент, с помощью которого он и создает свой предметный мир: Это топор, который одновременно служит и рубанком и молотком и мерным шаблоном. Это лучковая дрель с металлическим сверлом-пером «перка». Это большой точильный камень (для заточки топора-рубанка) вставленный в доску и др.
ТОПОР: Отличительной стороной «северного» топора служит необычного вида топорище. Во-первых, оно прямолинейное и, если внимательно к нему присмотреться, то заметна его обратная клиновидность в месте посадки самого топора. То есть, топор насаживается на топорище со стороны рукоятки, пропуская ее через себя, туго садится в слегка расширенную, клиновидную ее часть, которая в самом торце еще более расширяется, надежно удерживая топор на топорище. При такой насадке при всем желании топор никогда не слетит с топорища. В этом случае не нужны клинья (как у обычных наших топоров средней полосы России), нет необходимости перед работой замачивать топорище, чтобы оно крепче держало топор и так далее (Рис.).
Крайне интересно выглядит заточка топора. Здесь три особенности. Первая, что сразу бросается в глаза - односторонность заточки, как и у ножа. Второе, если смотреть сбоку (профиль), лезвие заправлено более овально или округло, чем у обычных топоров. И третье, что обнаруживается при заточке или во время работы это то, что вместе с лезвием на общем точильном камне одновременно затачивается и боковина обуха (щека) (Рис.). Сточенная боковина является опорной и направляющей площадкой как у рубанка, а лезвие топора рабочим органом. При работе мастер прижимает топор к деревянной заготовке плашмя, то есть и сточенной щекой и лезвием, и скользящими возвратно-поступательными движениями похожими на движения рубанка обрабатывает поверхность. Так изготовляются деревянные вещи, требующие высокой точности обработки (лыжи, хореи, борта лодок – колданок, шесты чума, нарт и другого).
Еще одной особенностью топора является мерность его частей. Рулеткой или, каким либо другим измерительным прибором у мастеров севера (как и у большинства ремесленников) являются сами инструменты. И ручку топора (длину топорища, толщину, ширину и так далее) они подбирают и готовят из расчета главных размеров часто изготавливаемой вещи. Так, к примеру, при изготовлении полозьев нарт, верхних поясов и досок для сидения размеры содержатся именно в топоре. А мелких ее деталей – вязков, копыльев в ручке ножа, который в свою очередь тоже является «мерным инструментом».
Топор выполняет и функцию молотка, при забивании копыльев, клиньев или деревянных нагелей.
У жителей Севера ведущих полуоседлый или оседлый образ жизни те же топоры имеют строго определенные функции. Так, например, для изготовления обласка (лодки-долбленки) имеется целых четыре топора – обыкновенный, прямой выборник, выборник правый и левый (Рис.). Кроме того, еще с десяток других инструментов.
Однако вернемся к топору кочевников. После того как мы показали, что топор это еще и рубанок становится понятным односторонность заточки лезвия. А вот овальный или округлый профиль его (лезвия) необходим, во-первых, для увеличения площади соприкосновения режущей части с заготовкой, а во-вторых, чтобы при обработке древесины как бы мастер не повернул топор «рисунок затески» не изменится.
Односторонность заточки всего режущего (кроме женского кухонного ножа) у тундровиков встречается повсеместно, это объясняется тем, что в каждом инструменте заложено сразу несколько функций. Так, к примеру, после того как с помощью дрели-перки проделано отверстие, скажем в полозе нарты, нож доводит это отверстие подобно стамеске с продольной заточкой до необходимого размера и формы, чтобы копыло плотно вошло в него и надежно заклинилось (Рис.).
Свойства – универсальности в инструментах кочевников очевидны. Эти свойства присутствуют почти во всех предметах и вещах жителей тундры. Так, например женская распашная шуба – ягушка или сах еще используется как одеяло, ею накрываются, а еще как халат ее набрасывают на себя мужчины, сидя за столом или на короткое время, покидая чум. Лыжи, вырубленные из цельной древесины вместе с загибом носка используются и летом, при перехода через топкие болотистые места (Рис.).
ПРИМЕРЫ:
Помимо универсальности свойство взаимозаменяемости как отдельных частей, узлов и деталей так и самих изделий в целом касается всех вещей и предметов. Без этого автономного каслание в тундре немыслимо. Огромный опыт передвижения по абсолютному бездорожью дал кочевникам приемы и принципы выживания для полноценной жизнедеятельности, научил быть готовым к любым неожиданностям, предусматривать их и преодолевать. В составе вещей кочевников нет уникальных образцов. Все вещи изготовлены из пяти видов материала: металл, дерево, кость, шкура и сукно, изготовлены самими же тундровиками, все они «работают» на хозяина на равных. Нет ленивых вещей или забытых, привилегированных или особо ценных (речь не идет о культовых) и так далее. Кроме металлических вещей, остальные легко заменить на новые, отремонтировать, выполнить их фрагменты, узлы.
Пояс одевается в тринадцать лет, после чего мальчик становится мужчиной, и уже не снимается до своей смерти. Даже во время сна мужчина не расстается с поясом, он укладывает его под голову.
Дизайнер же рассматривает понятие «вещи» как осмысленно-преобразованное человеком природное вещество, как опредмечивание своего замысла с использованием знаний, навыков, потребностей, технологий и т.п. придавая ему (природному веществу) новое качество – предмета культуры. То есть, вещь для нас нечто сугубо материальное, но отличное от вещества Природы, не сводимое к совокупности своих технологических характеристик и функциональных качеств, связанное с человеческим существованием, жизнью человека в культуре. (Быстрова. С. 47)