Конкуренция может осуществляться различными способами, избираемыми, в том числе, с учетом конкретных микро- и макроэкономических условий хозяйствования на товарном рынке. В силу этого и конкуренты, и способы воздействия на них могут быть прямыми или косвенными.
В судебной практике справедливо отмечается, что использование субъективных гражданских прав в условиях соперничества (борьбы) хозяйствующих субъектов обусловлено определенными границами (пределами реализации) с учетом прав и интересов иных лиц, в том числе потребителей товаров, работ, услуг. Жесткость конкуренции не может отождествляться с ее недобросовестностью. Вместе с тем правомерное соперничество (борьба) хозяйствующих субъектов, а равно превышение пределов допустимого (правомерного) в условиях такого соперничества не могут рассматриваться правоприменителем как предполагающие оценку лишь ограниченного и тождественного набора конкретных способов и форм поведения (деятельности), использованных конкурентами. Конкуренция не исключает использования каждым конкурентом различных правовых и экономических вариантов (механизмов) продвижения на товарном рынке, борьбы за потребителя в условиях прямого либо опосредованного воздействия на него (с использованием тех или иных схем производства и реализации товаров, напрямую либо через посредников). При таких различных вариантах деятельности определенные хозяйствующие субъекты не утрачивают статуса конкурентов (лиц, заинтересованных в одном потребителе на одном и том же товарном рынке)*(242).
Легально закрепляемое понятие недобросовестной конкуренции позволяет суду в каждом конкретном случае с помощью понятийного аппарата антимонопольного законодательства и на основе исследования конкурентной тактики хозяйствующего субъекта квалифицировать действия последнего и определять правовые последствия*(243).
Таким образом, само поведение правонарушителя может выражаться в единичных актах или представлять собой конкурентную тактику в виде действий, каждое из которых в отдельности правомерно и часть которых не нарушает прав конкурентов, но последовательное осуществление которых в совокупности приводит к появлению признаков недобросовестной конкуренции.
Недобросовестной конкуренцией признаются любые действия хозяйствующих субъектов (группы лиц), которые направлены на получение преимуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоречат законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и причинили или могут причинить убытки другим хозяйствующим субъектам-конкурентам либо нанесли или могут нанести вред их деловой репутации (п. 9 ст. 4 Закона о защите конкуренции).
Перечень актов недобросовестной конкуренции приведен в ст. 14.1-14.8 Закона о защите конкуренции. Однако совершение хозяйствующим субъектом таких действий само по себе, без установления признаков недобросовестной конкуренции, поименованных в п. 9 ст. 4 Закона, не свидетельствует о нарушении запрета на недобросовестную конкуренцию*(244).
При отсутствии доказательств совершения действий, прямо предусмотренных в главе 2.1 Закона о защите конкуренции, квалификация деяния в качестве акта недобросовестной конкуренции возможна лишь при наличии всех признаков таковой, сформулированных в п. 9 ст. 4 Закона*(245).
Поэтому установление поименованных в п. 9 ст. 4 Закона о защите конкуренции признаков недобросовестной конкуренции необходимо (во всяком случае, оно необходимо при инкриминировании нарушения запрета на недобросовестную конкуренцию).
Исходя из этого, при рассмотрении нарушений запретов на недобросовестную конкуренцию антимонопольному органу необходимо устанавливать наличие конкурентной среды на товарном рынке, в границах которой осуществляется предпринимательская деятельность, определять сам товарный рынок и его географические границы, в пределах которых осуществляется хозяйственная деятельность*(246).
Запрет на недобросовестную конкуренцию сконструирован таким образом, что перечень возможных действий, относящихся к недобросовестной конкуренции, является открытым*(247).
Соответственно, любые действия, совершаемые хозяйствующим субъектом, могут быть признаны актами недобросовестной конкуренции, если они отвечают признакам, содержащимся в определении недобросовестной конкуренции.
Под категорию "действий" могут подпадать не только сделки*(248), а любого рода юридически значимые поступки, которые непосредственно могут и не порождать гражданские права и обязанности, но которые способны оказать негативное влияние на условия осуществления предпринимательской деятельности конкурентами и таким опосредованным образом причинить убытки или нанести вред деловой репутации, например:
- незаконное использование информации, составляющей коммерческую тайну конкурента*(249);
- размещение в квитанциях на оплату жилищно-коммунальных услуг информационной строки, содержащей публичное предложение о заключении договора страхования жилья*(250);
- направление страховой организацией заявки для участия в открытом конкурсе*(251);
- направление организацией информации о прекращении договоров с конкурентами и необходимости осуществления выплат в пользу организации*(252);
- использование спорного товарного знака (в наружной рекламе и на сайте) исключительно для предложения к продаже легально приобретенной продукции у официального дилера (правообладателя) без согласия последнего*(253);
- фактическое исполнение договора с отступлениями от его условий*(254);
- размещение на вывеске информации о характеристике товара, профиле деятельности, не соответствующих действительности*(255).
При анализе вопроса о том, является ли конкретное совершенное лицом действие актом недобросовестной конкуренции, подлежат учету не только п. 9 ст. 4, ст. 14.1-14.8 Закона о защите конкуренции, но и положения довольно часто применяемой в судебной практике*(256) статьи 10bis "Конвенции по охране промышленной собственности" (заключена в Париже 20 марта 1883 г.), с учетом нормы п. 2 ст. 1, квалифицирующей в качестве недобросовестной конкуренции всякий акт конкуренции, противоречащий честным обычаям в промышленных и торговых делах*(257).
К актам недобросовестной конкуренции могут быть отнесены не предусмотренные нормами Закона о защите конкуренции действия, оказывающие негативное влияние на конкуренцию, конкурента, его товары, результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации путем нерыночного и иного информационного, нечестного, незаконного воздействия, применения нерыночных, преимущественно информационных, нечестных способов ведения бизнеса, которые совершаются без использования доминирующего положения на рынке*(258).
Неправомерное ущемление интересов конкурентов одновременно посягает и на публичные интересы в виде конкуренции как таковой, а создание любых препятствий для равной состязательности может повлечь ограничение конкуренции*(259).
Таким образом, объективную сторону недобросовестной конкуренции образуют действия хозяйствующего субъекта (группы лиц), т.е. его активное поведение на рынке. При этом такое поведение лица подлежит квалификации в качестве акта недобросовестной конкуренции при условии доказанности совершения им деяний, (1) направленных на получение преимуществ в предпринимательской деятельности, (2) противоречащих законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости, (3) причинивших или могущих причинить убытки другим хозяйствующим субъектам-конкурентам либо нанесших или способных нанести вред их деловой репутации.
В качестве акта недобросовестной конкуренции могут быть признаны любого рода юридически значимые поступки (в том числе предложение о заключении договора, содержащее антиконкурентные условия), если они отвечают признакам, содержащимся в определении недобросовестной конкуренции.
Если субъект совершает действия, прямо поименованные в ст. 14.1-14.8 Закона о защите конкуренции в качестве актов недобросовестной конкуренции, то наличие или угроза наступления соответствующих антиконкурентных последствий предполагаются и не требуют доказывания антимонопольным органом. Законодатель, закрепляя определенного рода акты в качестве антиконкурентных, исходил из возникновения негативных последствий вследствие их совершения. Соответственно, наличие или угроза причинения убытков либо вреда деловой репутации предполагаются. Иные признаки недобросовестной конкуренции подлежат доказыванию.
В частности, по мнению Суда по интеллектуальным правам*(260), указываемые в ранее действовавшей норме п. 4 ч. 1 ст. 14 Закона о защите конкуренции (в настоящее время - ст. 14.5) действия не могут не влиять на интересы хозяйствующих субъектов, обладающих правом введения в торговый оборот результатов интеллектуальной деятельности. Для квалификации действий в качестве недобросовестной конкуренции, выразившейся во введении в оборот аудиовизуальной продукции с незаконным использованием результатов интеллектуальной деятельности, достаточно установить факт ее продажи без согласия обладателей авторских и смежных прав.
Ранее схожая правовая позиция применительно к институту злоупотребления доминирующим положением высказывалась в отношении права признать нарушением антимонопольного законодательства и иные действия (бездействие), кроме установленных в Законе о защите конкуренции, если приведенный в соответствующей статье закона перечень не является исчерпывающим*(261).
Совершение прямо не поименованных в ст. 14.1-14.8 Закона о защите конкуренции действий требует их отграничения от схожих видов поведения, в том числе прямо поименованных в других статьях Закона о защите конкуренции.
Отграничение проводится не только по совокупности признаков недобросовестной конкуренции, но и по наличию рыночной власти у субъекта, осуществляющего антиконкурентный тип поведения.
Под недобросовестной конкуренцией подразумевается применение нерыночных, преимущественно информационных, нечестных способов ведения бизнеса, которые совершаются без использования доминирующего положения на рынке. Такая деятельность не признается монополистической*(262).
Осуществление действий по сдерживанию роста розничных цен (установлению низких розничных цен) при постоянном (устойчивом) росте закупочных и оптовых цен на автомобильные бензины на розничном рынке реализации нефтепродуктов является видом злоупотребления доминирующим положением, а не актом недобросовестной конкуренции, поскольку именно наличие рыночной власти и ее составляющих позволяет негативно влиять на конкуренцию и конкурентов такими ценовыми способами, сохраняя экономическую стабильность предприятия*(263).
При этом по смыслу п. 9 ст. 4, ст. 14.1-14.8 Закона о защите конкуренции к актам недобросовестной конкуренции могут быть отнесены лишь такие действия, которые прямо не предусмотрены иными нормами данного закона*(264), содержащими довольно формализованные по своим признакам составы правонарушений.
В отличие от этого, понятием недобросовестной конкуренции охватываются как действия, противоречащие законодательству Российской Федерации и обычаям делового оборота, так и действия, охватываемые такими категориями, как требования добропорядочности, разумности и справедливости, вне зависимости от того, поименованы они в Законе о конкуренции или нет.
Требования добропорядочности, разумности и справедливости могут выступать факультативным основанием для квалификации поведения в качестве конкурентного*(265).
Однако правильнее их рассматривать в качестве самостоятельных и универсальных характеристик, которым должно соответствовать поведение хозяйствующего субъекта в условиях отсутствия законодательных предписаний и обычаев.
При этом используемая в законе триада - добропорядочность, разумность и справедливость - не означает, что она может быть применена только в своей совокупности. Наоборот, поведение субъекта может не соответствовать одной или двум из составляющих и образовывать тем самым состав недобросовестной конкуренции.
В литературе довольно часто парные категории "добросовестность и разумность" наделяются различным содержанием. Добросовестность представляется в виде собирательной формы здравого, адекватного, честного поведения, а недобросовестность - в лицемерном использования прав (обязанностей), выходе за пределы осуществления гражданских прав. Разумность определяется путем создания деперсонализированного образа среднестатистического, здравого субъекта права, способного осознавать и предвидеть свое поведение не хуже среднего человека. Неразумность действий в таких условиях проявляется в нелогичном, неадекватном поведении при определенных обстоятельствах*(266).
Аналогичные суждения следуют из сопоставления перечней примеров возможного недобросовестного и неразумного поведения лиц, входящих в состав органов юридического лица*(267).
В судебной практике применительно к ситуации квалификации в качестве злоупотребления доминирующим положением действия (бездействия), не поименованного в Законе о защите конкуренции, используя общеправовые принципы добросовестности, разумности и справедливости, предлагается определять, были ли совершены данные действия в допустимых пределах осуществления гражданских прав (соблюден ли гражданско-правовой принцип добросовестности), либо ими налагаются на контрагентов неразумные ограничения (соблюден ли гражданско-правовой принцип разумности), или ставятся необоснованные условия реализации контрагентами своих прав (соблюден ли гражданско-правовой принцип справедливости)*(268).
Применительно к понятию недобросовестной конкуренции категориям добропорядочность, разумность и справедливость можно дать следующее толкование:
- добросовестность (добропорядочность) - критерий, позволяющий установить, вписывается ли рассматриваемое поведение в допустимые пределы осуществления гражданских прав; выход за допустимые пределы будет рассматриваться в качестве недобросовестного (недобропорядочного);
- разумность - критерий, позволяющий установить соответствие поведения определенного хозяйствующего субъекта деперсонализированным стандартам ожидаемого поведения любого участника гражданского оборота; очевидное отклонение поведения такого участника будет свидетельствовать о неразумности;
- справедливость - критерий, означающий наличие равных возможностей для участия в гражданском обороте; несправедливость будет выражаться в создании необоснованных условий для реализации контрагентами своих гражданских прав.
При этом термин "добропорядочность" следует считать содержательно равнозначным термину "добросовестность", поскольку ГК РФ, оперируя термином "добросовестность", является в силу ч. 1 ст. 2 Закона о защите конкуренции базисом для антимонопольного законодательства в целом и самого Закона. Тем не менее эти категории по своему назначению в любом случае являются ситуационными, наполняемыми конкретным правовым содержанием в фактических правоотношениях.
Законодатель объективно не в состоянии предвидеть и регламентировать все возможные случаи поведения сторон. Используя оценочные понятия, он предоставляет правоприменителям свободу в их интерпретации, возможность наполнить конкретным содержанием в зависимости от ситуации.
Такой подход расширяет область судебного усмотрения в сфере пресечения недобросовестной конкуренции и связан с многообразием форм и методов недобросовестной конкуренции, не все из которых могут прямо противоречить законодательству или обычаям*(269).
Нарушение требований добропорядочности, разумности и справедливости необходимо выявлять, оценивая сложившуюся ситуацию. Введение такого рода оценочных категорий вызвано расширением сферы действия запрета на недобросовестную конкуренцию, ограничивающуюся не только нарушением законодательно закрепленных запретов, но и совершением хозяйствующими субъектами любого рода действий вопреки правам и законным интересам их конкурентов.
Закрепление требований такого рода не является чем-то исключительным. В ст. 6 ГК РФ требования добросовестности, разумности и справедливости выступают критериями, используемыми при применении аналогии права. Разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются (ст. 10 ГК).
Устанавливаемые п. 3, 4 ст. 1 ГК РФ обязанность участников гражданских правоотношений действовать добросовестно и запрет на извлечение преимуществ из своего незаконного или недобросовестного поведения способствуют стабилизации гражданского оборота и выработке единых стандартов поведения при отсутствии непосредственного нормативного регулирования.
Легальная дефиниция конкуренции формально не ограничивает хозяйствующих субъектов в выборе средств и методов ее осуществления, предполагая, что субъекты свободны в реализации возможности одностороннего воздействия на общие условия обращения товаров на соответствующем товарном рынке.
Требование действовать добросовестно (добропорядочно) означает необходимость для любого участника гражданских правоотношений соблюдать права и интересы иных участников (в том числе своих контрагентов, конкурентов и др.).
"Добросовестность" (соответственно и "добропорядочность") в доктрине воспринимается в качестве внутреннего предела для осуществления гражданских прав.
Как отмечает М.М. Агарков, "начало доброй совести, введенное в надлежащие рамки, означает не что иное, как честность в отношениях между людьми. Оно означает, что каждый должен оправдать то доверие, без которого невозможно совершение гражданских сделок. Начало доброй совести означает борьбу с прямым или косвенным обманом, с использованием чужого заблуждения или непонимания"*(270).
Создание видимости законности, когда субъект внешне прикрывается осуществлением своих "законных" прав, по мнению А.В. Волкова, образует суть недобросовестного поведения*(271).
Категория "добросовестность участников гражданских правоотношений" проявляет себя в неких субъективных границах, установленных непосредственно для лица, осуществляющего то или иное субъективное гражданское право. Это границы его личной, индивидуальной свободы*(272).
Критерий добросовестности позволяет в пределах осуществления гражданских прав установить внутренние, субъективные границы действий для самих носителей права*(273).
Таким образом, через критерий добросовестности в доктрине гражданского права устанавливаются пределы возможного поведения участников гражданско-правовых отношений и их право на реализацию собственных субъективных гражданских прав. Выход за эти пределы влечет умаление противопоставляемых прав иных субъектов.
Законодательное закрепление такого рода пределов сведет к нулю весь позитивный эффект от ситуационной определимости категории "добросовестность", в силу чего квалификация действий в качестве недобросовестных всегда будет происходить с опорой на конкретные обстоятельства.
Но в любом случае недобросовестным будет субъект, действующий вопреки интересам других лиц под прикрытием осуществления своих "законных прав", тем самым дающий себе оправдательный предлог. Такой субъект превышает пределы дозволенного осуществления своих правомочий путем осуществления их с незаконной целью или незаконными средствами, нарушая при этом права и законные интересы других лиц.
Поэтому не всякое внешне "законное" осуществление субъективных прав, не всякие осуществляемые вне прямого нарушения закона действия будут безусловно признаваться добросовестной практикой.
Указанный доктринальный подход воспринят правоприменительной практикой.
В п. 1 постановления Пленума Верхового Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" отмечается, что положения ГК РФ, законов и иных актов, содержащих нормы гражданского права, подлежат истолкованию в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными в ст. 1 ГК РФ. Оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации.
Принцип добросовестности и разумности действий участников гражданского оборота позволяет им предполагать возникновение негативных последствий, вызываемых их собственными действиями (в рассматриваемом случае - при одновременной подаче в регистрирующий орган заявлений о прекращении арендных отношений и изменении размера арендной платы*(274)).
Добросовестное поведение субъекта связывается с совершением разумно необходимых действий (в данном случае в целях защиты своих прав*(275)).
Гражданское законодательство среди прочего основывается на признании свободы договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав (п. 1 ст. 1 ГК РФ). Вне прямых, устанавливаемых законом ограничений и запретов участники гражданских правоотношений обладают автономией воли и свободой поведения, что не означает вседозволенности. В таких условиях осуществление прав одним участником не должно посягать на права других участников гражданских правоотношений.
Одним из ограничителей автономии воли и свободы поведения участника гражданских правоотношений выступает понятие злоупотребления правом (п. 1 ст. 10 ГК РФ), под которым понимается любое заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав, в том числе прямо называемое в законе в качестве правонарушения использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции.
Ограничение конкуренции будет следствием любого негативного воздействия на нее, в том числе путем осуществления недобросовестной конкуренции. Злоупотребление правом и недобросовестная конкуренция соотносятся как общее и частное, поскольку возможность их практического применения основана на ситуационно оцениваемом поведении участника гражданских правоотношений, на соответствии требованиям добросовестности (добропорядочности), разумности и справедливости. В этом смысле недобросовестная конкуренция является разновидностью злоупотребления правом и позволяет в рамках конкурентной борьбы устанавливать факты неправомерного посягательства на права других участников гражданских правоотношений вне прямых, устанавливаемых законом ограничений и запретов.
Злоупотребление гражданским правом (т.е. заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав) заключается в превышении пределов дозволенного гражданским правом осуществления своих правомочий путем осуществления их с незаконной целью или незаконными средствами, с нарушением прав и законных интересов других лиц*(276).
В этой связи (с учетом судебной практики) правовая оценка действий хозяйствующего субъекта на предмет добросовестности может строиться на соответствии действий хозяйствующего субъекта общепринятым стандартам поведения, путем сопоставления с поведением иных участников рынка, а отсутствие отраслевого запрета на ту или иную деятельность не может служить основанием для безусловного вывода об отсутствии в этой деятельности недобросовестной конкуренции, поскольку актом недобросовестной конкуренции признается деятельность, по совокупности признаков отвечающая определениям, содержащимся в "Конвенции по охране промышленной собственности" (заключена в Париже 20 марта 1883 г.) и Законе о конкуренции; способность причинения убытков конкурентам выражается в возможном оттоке потребителей от услуг, предоставляемых конкурентами*(277).
Анализ практики применения п. 9 ст. 4, ст. 14 Закона о защите конкуренции показал, что суды зачастую квалифицируют в качестве не поименованных в законе актов недобросовестной конкуренции действия, не отвечающие критериям добропорядочного поведения, в частности: действия организации по направлению в адрес информационно-расчетных центров писем с приложением протоколов общих собраний собственников с целью внесения расчетными центрами изменений в единый счет - квитанцию на оплату коммунальных услуг, суть которых сводится к прекращению выплат денежных средств за техническое обслуживание домофонных систем в адрес конкурентов организации и началу выплат соответствующих денежных средств, поступающих от граждан в расчетный центр, в самой организации. Расторгать договоры на ремонт и техническое обслуживание таких домофонных систем должны жильцы соответствующего подъезда в порядке главы 29 ГК РФ, а не согласно нормам жилищного законодательства.
Действия организации формально не нарушают положения законодательства, но, будучи направленными на вытеснение конкурентов с товарного рынка, свидетельствуют об использовании чужих прав в отсутствии делегированного правомочия и потому не могут являться добросовестными и разумными*(278).
- действия общества, которое в целях получения соответствующих преимуществ и преференций заявило на торгах для государственных нужд о поставке товара российского происхождения, а в рамках государственного контракта фактически поставляло товар производства КНР, не отвечают требованиям добропорядочности поведения участников гражданского оборота*(279);
- реализация товаров народного потребления (одежда, обувь) через розничную сеть под вывесками "Таможенный конфискат", фактически не являющихся таковыми (т.е. товарами, обращенными в федеральную собственность по результатам таможенного контроля), квалифицирована в качестве непоименованного в законе акта недобросовестной конкуренции, направленного на получение преимуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоречащего требованиям добропорядочности, разумности и справедливости, способного причинить убытки в форме упущенной выгоды добросовестным участникам указанного товарного рынка - конкурентам, осуществляющим реализацию одежды и обуви*(280);
- посредством проведения акции "Бонус за входящие" сотовый оператор воздействует на своих абонентов таким образом, что они предпринимают действия по увеличению количества входящих вызовов с номерных емкостей, принадлежащих другим операторам, за что предусматривается начисление бонуса. Увеличение количества входящих вызовов с номерных емкостей, принадлежащих другим операторам, влечет увеличение количества трафика, пропускаемого посредством присоединяющего оператора, и к увеличению у него дохода от услуги пропуска трафика (в том числе "пустого" трафика), поскольку у присоединяемого оператора возникает обязанность уплатить присоединяющему оператору плату за завершение вызова. Подобное действие сотового оператора по увеличению собственных доходов и увеличению расходов контрагента (контрагентов) признано судами противоречащим правилам поведения в предпринимательской деятельности, предполагающим добросовестность ведения предпринимательской деятельности, а также принципам разумности и справедливости*(281);
- адресованное покупателям гастрономов предложение хозяйствующего субъекта обменять эмитированную им дисконтную карту на дисконтную карту конкурентов фактически является привлечением покупателей к своим товарам (услугам) и предложением таким покупателям перестать осуществлять последующее посещение сети гастрономов конкурентов*(282).
Критерии разумности и справедливости в судебной практике почти не используются, что может свидетельствовать и о редкости возникновения ситуаций с необходимыми обстоятельствами, и об удобстве квалификации действий в качестве недобропорядочных.
В заключение хочется отметить, что ситуационные понятия, используемые при определении содержания института недобросовестной конкуренции, позволяют широко применять его в сфере предпринимательства, но по остаточному принципу - если действия предпринимателей не подпадают под признаки иных нарушений антимонопольного законодательства.
Глава 4. Судебная практика оценки процедурных нарушений, допускаемых антимонопольными органами при рассмотрении дел о нарушении антимонопольного законодательства
Антимонопольное законодательство появилось в России с 1991 г. и до текущего момента безостановочно совершенствуется и развивается. Контроль со стороны антимонопольных органов в настоящее время является одним из важнейших регуляторов, обеспечивающих соблюдение законности субъектами, вовлеченными в экономическую деятельность. Решения антимонопольного органа, расценивающие какие-либо действия как нарушение законодательства о конкуренции, могут повлиять на судьбу не только отдельного субъекта, но и целой отрасли, а также предопределить направление совершенствования законодательства или внести корректировки в политику государственных органов. Тем более важным является соблюдение требований законности при принятии таких решений. Тем больше требований предъявляется к процедуре рассмотрения дел о нарушениях антимонопольного законодательства.
Порядок рассмотрения дел о нарушении антимонопольного законодательства регулируется главой 9 Федерального закона от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции"*(283) (далее - Закон о защите конкуренции). Нормы данной главы подвергаются постоянным изменениям, в них вносятся новые положения, все более и более точно регламентирующие действия всех участников данной административной процедуры*(284). Постепенно появились нормы, разделяющие резолютивную часть решения антимонопольного органа и мотивированное решение с указанием на возможность оглашения только резолютивной части; устанавливающие сроки давности рассмотрения дела о нарушении антимонопольного законодательства; регламентирующие права лиц, участвующих в рассмотрении дела; предоставляющие право заявлять отводы членов комиссии по рассмотрению дела о нарушении антимонопольного законодательства; устанавливающие, что рассмотрение дела о нарушении антимонопольного законодательства осуществляется в открытом заседании; формализующие порядок доказывания и работы с доказательствами по делу о нарушении антимонопольного законодательства; дающие возможность объединять или выделять дела о нарушении антимонопольного законодательства и др.
По мнению автора, процедура рассмотрения дел о нарушениях антимонопольного законодательства все больше приближается к гражданскому или арбитражному процессу, заимствуя из соответствующих процессуальных кодексов целые институты (например, правила о разъяснении решения и (или) предписания по делу о нарушении антимонопольного законодательства, исправлении в них описок, опечаток и арифметических ошибок; или о пересмотре решения и (или) предписания по новым и (или) вновь открывшимся обстоятельствам). Данная тенденция представляется закономерной и положительной, вектор развития процедуры рассмотрения дел о нарушениях антимонопольного законодательства совпадает и во многих эпизодах повторяет логику развития законодательства о производстве по делам об административных правонарушениях*(285). Представляется, что в будущем степень детальности правовой регламентации производства по делам о нарушении антимонопольного законодательства достигнет того предела, после которого происходит переход производства на более высокий качественный уровень и начинается формирование процесса, характеризующегося единством процессуальной формы и высокой степенью защищенности прав участвующих лиц.
При движении к данной цели хотелось бы, что бы законодатель продолжал учитывать процессуальные особенности процедуры рассмотрения дел о нарушениях антимонопольного законодательства, продиктованные спецификой материально-правовых отношений, так, как этот делалось до сих пор. Ярким примером такой особенности является введенный институт заключения об обстоятельствах дела (ст. 48.1) - такого института нет ни в Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации, ни в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации. Указанный документ в обязательном порядке принимается антимонопольным органом перед окончанием рассмотрения дела в случае, если он приходит к выводу о наличии нарушения, и содержит в себе выводы антимонопольного органа, а также ссылки на соответствующие доказательства. При принятии заключения рассмотрение дела откладывается и сторонам предоставляется возможность для дачи пояснений и возражений.
Данный документ необходим в связи с тем, что при рассмотрении дела о нарушении антимонопольного законодательства учету и анализу подлежит очень большой объем сведений экономического характера, и зачастую все эти сведения не могут, да и не должны быть отражены в решении антимонопольного органа, которое по своему характеру является правоприменительным актом, а не документом экономической экспертизы.
Как верно указано в научной литературе, "заключение об обстоятельствах дела будет способствовать более эффективной реализации права на защиту, поскольку позволяет сторонам изучить и оценить позицию антимонопольного органа до вынесения окончательного решения"*(286).
Вторым необходимым условием для совершенствования процедуры рассмотрения дел о нарушениях антимонопольного законодательства является требование о безусловном соблюдении процедурных норм самими антимонопольными органами и их должностными лицами.
Как показывает судебная практика, допускаемые процедурные нарушения в некоторых случаях приводят к отмене решений антимонопольных органов независимо от степени обоснованности сделанных в них выводов. Безусловно, такие случаи должны иметь место как можно реже. В настоящей статье предлагается остановиться на наиболее заметных (как наиболее многочисленных, так и наиболее вопиющих) случаях нарушения антимонопольными органами процедурных норм, отображенных в судебной практике. Изучение этих случаев необходимо с целью выяснения - являются ли нарушения следствием недостатков законодательства, либо носят случайный характер, и выработки соответствующих рекомендаций.
Прежде всего, следует указать, что в отсутствие соответствующего правового регулирования, судебная практика к настоящему моменту выработала единый подход к оценке допущенных антимонопольными органами нарушений процедурных норм - разделив их на существенные и несущественные. В зависимости от отнесения конкретных случаев суд либо признает решение недействительным (в случае существенности нарушения), либо указывает, что нарушение в целом не повлияло на законность решения органа.
Критерием разделения выступает представление суда, дающего оценку действиям антимонопольного органа, о том, насколько допущенные нарушения могли повлечь принятие неправильного решения - позволили или не позволили всесторонне, полно и объективно рассмотреть дело. Данный подход явно заимствован из п. 10 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 2 июня 2004 г. N 10 "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при рассмотрении дел об административных правонарушениях"*(287). Автор настоящей статьи полагает что подобное единство правоприменительной практики в оценке процедурных нарушений независимо от вида производства является безусловно положительным явлением. В названном постановлении Пленума указано, что существенный характер нарушений определяется исходя из последствий, которые данными нарушениями вызваны, и возможности устранения этих последствий при рассмотрении дела. Этим правилом следует руководствоваться во всех случа