Мы же думали, что он совершает ошибку. Мама была первой, кто озвучил эту мысль. «Мотаун дал тебе и твоим братьям путевку в жизнь, - напомнила она ему. – И ты будешь выступать на той же сцене, которую ты обожал еще мальчишкой».
Он пообещал ей подумать, но я все-таки чувствовал себя не в своей тарелке. Позвонив ему домой и услышав его голос, я сразу же понял, что он устал и не хочет говорить на эту тему, однако, будучи убежденным в том, что ему все видится под другим углом (либо же причиной тому служили плохие советчики), я продолжал, надеясь повлиять на его решение. «Понимаешь, воссоединиться снова, это же замечательно, - сказал я. – Там будут присутствовать все наши фаны, а волшебство сотворит из «плохого телевидения» - „хорошее“». Я напомнил ему о том, как он исполнил танец «робота» на Soul Train и о том, как на это отреагировали зрители, как танцевали под его танец детки, и о том, как это его вдохновило.
«Не сравнивай, - ответил он. – Это уже в прошлом. Не хочу я больше связываться с телевидением. Мне хочется работать на концертах, выпускать музыкальные клипы. Не желаю заниматься тем, чем занимаются Осмонды». Он был спокоен, но непоколебим. Я ничего с этим не мог поделать, приходилось уважать его видение как артиста, и я сдался. Мысль о том, что мы будем выступать на Мотаун 25 без него, меня убивала.
Затем произошло следующее: Мама сообщила нам, что приходил мистер Горди. Я все еще сомневался в том, что из этого что-то получится, потому что если Майкла не смогла убедить Мама, то это практически означало конец всей затеи. Но мой тесть всегда повторял, что все, что случилось на CBS Records «было не только взаимовыгодным сотрудничеством, но и делалось с любовью», и он приехал к Майклу, чтобы убедить его выступить.
«Подумай, - сказал ему мистер Горди, - снова там, вместе с Джермейном... На сцене. Это же будет просто волшебно!» Мистер Горди никогда не забывал о телефонном звонке, сделанном Майклом перед фестивалем в Вестбери, когда я ему был нужен. «Но дело не только в Джермейне.Ты нужен мне и всей семье Мотаун». Он напомнил ему, что там будут Смоуки и The Miracles, а Дайана Росс воссоединится с The Supremes. Никто себе не представляет Jackson 5 без Майкла. Майкл его выслушал. «О’кей, я выступлю», - сказал он. Но при одном условии. Сначала они исполнят песни Jackson 5, а потом наступит черед его соло-выхода с «Billie Jean» - песней, выпущенной на CBS Records, которую он посвятит Мотаун. Ситуация была напряженной, и, наверное, поэтому мистер Горди пошел на компромисс. В любом случае, все обошлось, и мы начали работать, чтобы привнести в этот вечер что-то особенное.
Мы принялись разучивать хореографию группового номера, но соло-выступление Майкла оставалось для всех загадкой. Он решил, что покажет всем элемент, который позаимствовал у уличных танцоров. На его обтачивание у него ушло два последних года, и он называется «лунная походка».
Оставалось только одно: его костюм. Уже была готова блестящая перчатка, приспущенные брюки в стиле Сэмми Дэвиса-младшего, белые носки, отливающая серебром сорочка, а менеджеры заказали черную федору, «как у тайного агента». Но пиджак? Он уже искал везде, где можно, но подходящего так и не нашлось. Пока однажды, выйдя из своей комнаты, не заметил открытую дверь в спальню Мамы и не вспомнил, что как-то видел на ней черный блестящий пиджак (а он любил все яркое). Прошмыгнув к ней в комнату, он его нашел, одел и спустился в кухню, где сидела его владелица. «А вот это классно! – сказал он. – Как раз для шоу и сидит хорошо!» При движении пиджак сверкал и переливался. «Представь только такую красоту под светом прожекторов». Вот так пиджак Мамы вошел в историю. Майкл, вооруженный новым танцевальным движением с улиц Лос-Анжелеса и пиджаком из шкафа Мамы, был готов к покорению новых вершин.
Фаны всегда задают мне один и тот же вопрос: «А каким был Майкл до и после выступления?» Люди считают, что этот определяющий момент в его карьере был слишком значителен для него, что Майкл будто застыл, сконцентрировавшись на чуде, которое будет вскоре представлено миру. В реальности же дело обстояло куда проще. Всего лишь еще одно выступление, запись трансляции в концертном зале Пасадена Сивик. Для Мотаун и мистера Горди празднование было особенным, но не для Майкла. Когда мы спросили его, что он планирует представить, он просто ответил: «Кое-что, может, что и выйдет». И... пропал. Мы его потеряли на добрых полчаса.
«Ты где был?» - спросил я его, когда брат вернулся в гримерку. В ответ на это он начал хихикать, и на лице его появилась озорная улыбка. «У Дайаны в костюмерной... Там столько чемоданов!»
Постой. Я только что видел Дайану Росс – и тебя с ней не было.
Мы переглянулись и одновременно расхохотались.
«Ты рылся в вещах Дайаны!» Вот вам и частичный ответ на вопрос, что делал Майкл до выступления. Совал нос не в свое дело – бегал по комнате своего ментора, желая узнать, что там, может, и найдется что-нибудь интересненькое.
Пока шли репетиции концерта, он долго работал со съемочной группой, интересовался всеми деталями процесса. Любой исполнитель должен перед выступлением «зафиксировать себя» перед камерами для раскадровки, но Майклу необходимо было знать какими будут эти кадры, сколько камер будут его снимать и под какими углами. И это все еще до монтажа! Так методично и последовательно он подходил ко всему, что делал – и контролировал все.
Лучше всего брат описал этот процесс в интервью журналу Ebony в 2007 году.
Имеено так он работал над любым выступлением или над съемками клипа:
«Неважно, какое это выступление – если его не заснять так, как надо, люди никогда его не увидят. Вы снимаете то, ЧТО хотите представить зрителю, КОГДА хотите и КАК хотите, чтобы добиться нужного результата. Следите за наложением каждого кадра, транслируете свое видение... Потому что я знаю, что я хочу получить. Я знаю, что должно быть представлено зрителю, и какая реакция должна последовать».
Апогеем вечера для меня стало совместное выступление с братьями в составе Jackson 5 во время которого естественным образом вернулось и то самое волшебство, и та химия, которые нас объединяли. Да, мы уже не были детьми, но, черт возьми, повеселиться нам удалось на славу. И пусть мы «вернулись» всего на один вечер, я был счастлив. Что-то подсказывало мне, что это не в последний раз, но я искренне наслаждался всем, что происходило. Похоже было на праздник по случаю возвращения домой.
А когда мы пели «I’ll Be There», мой микрофон вышел из строя. Майкл, чувствуя каждый бит, понял, увидел, что я пою, но в итоге не слышно ни звука, быстро подошел, поднес свой микрофон и обнял меня. Этот момент запечатлен на фотографии, мы оба улыбаемся, и я думаю, что многие сочли его постановочным, тогда как на самом деле произошла техническая накладка. Я очень люблю эту фотографию и воспоминания, связанные с ней, дороги моему сердцу.
В конце к нам присоединился Рэнди, обозначив свой вклад в общее дело, мы поклонились, и весь зал поднялся на ноги. Зрители аплодировали, мы обнялись и ушли со сцены, оставив Майкла одного под светом прожекторов.
Наступило ЕГО время. «Я должен сказать, - начал он. – Хорошие были дни, и песни эти я очень люблю. Вместе с братьями и с Джермейном, мы пережили волшебные моменты, но...ээ..хорошие были песни... Они мне дороги, но особенно мне нравятся...»
Толпа завопила, и кто-то выкрикнул: «BILLIE JEAN!»
«... новые песни!» Момент настал - люди, сидевшие в зале, стали свидетелями виртуозного представления, которое свело их с ума, со всем известными элементами, вращениями, бросками, «зависанием» на носках. Весь этот танец был сплошной импровизацией – и лишь один элемент оставался постановочным: лунная походка, которая была исполнена в течение секунд пяти, на бридже и в конце песни. Всего десять секунд, о которых будут говорить вечно – и десять секунд, которые я пропустил.
Я как раз находился в другом крыле, откуда ничего не было видно, вместе с The Four Tops и The Temptations, когда услышал, как зрители вопят от восторга и сказал: «Он их сделал... Майк их сделал!» Братья наблюдали за происходящим на небольших мониторах, и по их реакции я понял, что седьмой из нас сотворил нечно особенное.
Зрители аплодировали ему стоя. Майкл ушел со сцены, и был, вероятно, единственным человеком во всем зале, который все еще в чем-то сомневался. «Ну и что? Сработало?» - спросил он.
Марвин Гэй и Смоуки Робинсон ответили, что выступление было сногсшибательным, а Ричард Прайор добавил: «ЧТО это было? ПОТРЯСАЮЩЕ! Никогда такого не видел!» Брата тут же окружила толпа людей, которые поздравляли его, там были все, и я услышал голос отца: «Он украл это шоу! Мальчишка украл это шоу!»
Этот номер был лучшим из всех, на которые его когда-либо «подбивали». Я никогда не видел ничего подобного. Альбом стал продаваться еще с большим успехом, достигнув невероятной цифры: миллион в неделю. Вместе с феноменальным успехом случилось и нечно важное – имя Майкла вошло в книгу рекордов Гинесса. «Thriller» стал самым распродаваемым диском за всю историю музиндустрии (более сотни миллионов копий), и собрал рекордные и заслуженные восемь Грэмми. Парнишка, который когда-то пел за тарелку с печеньем, превзошел ожидания своего отца, установив два рекорда, чего до него не удавалось сделать никому.
Майкл не знал, что среди миллионов зрителей, удобно устроившихся перед телевизорами, находился кто-то, особенно дорогой его сердцу. Когда на следующий день в Хейвенхерсте зазвонил телефон, брат не поверил своим ушам: человек на другом конце линии «посмотрел, записал, и пересмотрел снова сегодня утром». «Ты чертовски хорош, - сказал Фрэд Астер. – Мужик, ты их вчера конкретно на уши поставил!»
Этот звонок значил для Майкла больше, чем все награды Грэмми, вместе взятые. Его кумир им восхищался (предел мечтаний!), да и обязательства Джозефа перед компанией CBS, начали исполняться неожиданным образом. Но важнее всего для брата оказалась похвала от человека, которого он обожал еще с детских лет.
Добавлю еще кое-что приятное: через пару недель Майклу удалось встретиться с Фрэдом Астером, и тот продемонстрировал лунную походку, «прошагав» ее двумя пальцами руки, после чего брат лично показал ее своему кумиру. Судя по всему, Фрэд сказал Майклу, что тот «был лучшим танцором из всех, кого он когда-либо видел»; но такая высокая оценка, я думаю, была и своего рода предупреждением: теперь все будут ждать именно этого номера, стоит ему лишь бросить шляпу. «Запомни, ты не танцующая обезьянка, ты – артист. Ты выступаешь только для себя», - видимо, сказал он Майклу. Брат, по своему обыкновению, взял на вооружение и этот совет.
Что же насчет пиджака Мамы - он так к ней и не вернулся. Теперь он был нужен Майклу для исполнения нового и уже знаменитого номера. Через несколько лет он подарил реквизит Сэмми Дэвису-младшему. В ответ Сэмми презентовал ему дорогие часы, которые брат отдал на сохранение Маме. Мне такой обмен показался достаточно честным.
Двенадцатая глава.
Звериное царство
В то время, как Майкл выпустил “Earth Song”, а это было в девяностых, я сел и написал план детской сказки, думая о нём. Я назвал её «Крысолов реки Худ». Действие её разворачивалось среди прекрасных полей и рек Орегона. По сюжету рассказа, молодой музыкант живёт в дикой природе, защищает лес от злых сил и общается с животными. Частично, на написание меня вдохновил Майкл: я всегда видел его кем-то типа доктора Дуллитла потому, что он словно имел сверхъестественный способ общения с животными.
Он не был из тех, кто просто делает вид, что разговаривает с животными. «Подари им любовь и они ответят тем же» - говорил он.
И совершенно не имело значения, насколько экзотичными или дикими были эти животные – они фактически безоговорочно доверяли ему. Я однажды сказал, что если вы бросите его в клетку ко львам, то через час обнаружите его сидящим возле стены с двумя неженками рядом. Несколько визитов в зоопарк Л.А. ещё больше утвердили его стремление окружать себя животными, и он собрал свой личный зверинец в Хейвенхерсте, начиная с удава – Масклза, троих какаду и потрясающей коллекции карпов в пруду, в дальнем конце сада. Также мы содержали нескольких лошадей на ранчо актёра Ричарда Уитмора.
В один прекрасный день Майкл решил, что хочет обзавестись ламой. Он попросил меня отвезти его в близлежащую Агору, на том мы и порешили, снарядившись сеном и трейлерами для лошадей. Из окна автомобиля мы усмотрели четверых лам. Я припарковался между двумя трейлерами, неосознанно пряча свой «Мерседес» из виду. Это было единственное свободное место для парковки.
Когда мы вошли в офис, двое детей, одетых удобно, но стильно – в футболки и джинсы, и парень, перегнувшийся через стол, занимались работой с бумагами. Он даже не поднял голову, когда произнёс: «Мы не принимаем на работу».
«Мы не ищем работу, - ответил Майкл, оставаясь в солнцезащитных очках, - мы хотим купить ламу».
Мужчина поднял голову. Ни единого проблеска узнавания на лице. У меня заняло всего две секунды понять, что его музыкальные вкусы находятся далеко от альбома «Триллер».
«У нас нет лам» - ответил он. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы словить главную мысль: вы не можете себе этого позволить.
«У вас из четверо на заднем дворе» - ответил я, пытаясь оставаться спокойным.
«Вы хоть знаете, сколько они стоят»?
Майкл улыбнулся. «Мы знаем их цену».
За тем последовала невероятная лавина вопросов, приправленная человеческими предрассудками и предубеждениями. «Вы можете позволить себе ламу? Что вы, парни, делаете, чтобы позволить себе ламу? Где вы будете удерживать её? Вы долго об этом думали?»
Всё ещё сохраняя терпение, Майкл объяснил, что у нас есть дом с большим участком земли и что мы – серьёзные покупатели. «Я знаю, как ухаживать за любым животным» - добавил он.
Мужчина неохотно попросил показать документы, удостоверяющие личность. Майкл протянул ему банковскую карту, а я – водительские права. И тогда всё прояснилось.
«Так вы эти парнишки Джексоны?» - лицо мужчины засияло, словно ему вкрутили лампочку. Он начал объясняться, утверждая, что должен быть осторожным, что не может продать животное кому ни попадя; вы же понимаете. Но мы не понимали. Мы смотрели будто сквозь него.
«Так вы счастливы принять меня потому что вы знаете, кто я?» - спросил Майкл. Самое большое заблуждение людей состояло в том, что его легендарная застенчивость сделала его робким, но он был человеком принципа особенно там, где его интересы, как гордого чёрного человека нарушались, и он не боялся говорить об этом, когда был зол. Майкл забрал свою карточку и вышел с такими словами: «Ты, парень, полная задница и мы больше не желаем тратить здесь свои деньги». Потом мы сели в Мерседес, который парень не заметил на парковке.
На пути домой Майкл был очень раздражён. «Ты можешь в это поверить? Что вообще здесь творится? Чему они учат своих детей?»
Родители всегда учили нас, что никто не заслуживает предвзятого отношения. Невежество же передаётся из поколения в поколение. Чем больше Майкл размышлял об этом, тем более разъярённым он становился. Он сказал мне ехать к Тито.
В тот вечер акустическая гитара Тито и наш текст слились в сердитое вдохновение для песни, которую мы назвали “What’s Your Life?”. Вот так Майкл любил работать. Когда настоящий опыт вдохновлял на песню, он любил выливать всё на плёнку своего диктофона, или в ближайшей студии звукозаписи.
Первая версия была такой:
All my life I’ve been asked such questions (Всю свою жизнь я задавал вопросы)
As who I am and what I do (Кто же я и что я делаю)
When I tell them, they are happy (Когда я говорю им, они становятся счастливыми)
’Cause I am rich, it gets me through (Потому, что я богат. Это помогает мне)
If I were a poor boy, would they accept me (Если бы я был нищим парнем, разве они приняли бы меня?)
Am I rich? What’s it to you? (Я богат? Что вам с того?)
And what’s your reason for asking? (И для чего вы спрашиваете?)
Is my life one big interview? (Разве моя жизнь - одно сплошное интервью?)
The hook: (припев)
What’s your life? (Какая твоя жизнь?)
What you do? (Чем ты занимаешься?)
I do this, how ’bout you? (Я занимаюсь таким-то, а как насчёт вас?)
What’s your goal in life (Какова цель твоей жизни?)
’cause I want tips, to get through (Потому, что мне нужны зацепки, чтобы добраться до истины)
Are you rich? (Ты богат?)
Are you poor? (Ты беден?)
Are you bold? (Ты смел?)
Are you sure? (Ты уверен?)
Will you bend, do you break? (Согнёшься ли ты? Сломаешься?)
Are you strong, to endure? (Ты силён для терпения?)
What’s your life?...(Какова твоя жизнь?)
Эти тексты стали итогом нашего диалога в машине.
В конце концов Майкл приобрёл двух лам в другом месте. Он назвал их Луис и Лола. Эти ламы были ростом практически с нас и были наиболее спокойными и красивыми животными, каких только можно представить. Он также купил двоих оленей по имени Принц и Принцесса, двух павлинов – Зиму и Весну и жирафа, названного Джаббааром в честь самого высокого игрока в баскетбол, которого мы только знали – звезды команды L.A. Lakers Карема Абдула Джаббаара.
А потом появился Бабблз. Миловидный шимпанзёнок впервые был представлен нам его дрессировщиком по имени Боб Данн, который содержал его на протяжении приблизительно первых шести месяцев жизни, обучая и приручая его перед прибытием в Хейвенхерст. Но Бабблз был более чем новым любимцем – он стал постоянным спутником и Майкл очень пристрастился к нему. Масс-медиа отпускали большое количество шуток по этому поводу, не беря во внимание тот факт, что миллионы людей по всей планете заводят домашних любимцев, находя в их особе компаньона, общаются с ними, разговаривают с ними и заботятся о них, как о собственных детях. Отношения Майкла с Бабблзом ничем не отличались от вышеописанного, но все считали это странностью.
Впервые мы встретились в Хейвенхерсте. Я услышал от мамы о новом дополнении к семье, потому поехал проверить обстановку. Поднявшись по лестнице, я услышал, как Майкл громко умолял: «БАББЛЗ!!! Нет, Бабблз!»
По пути в его часть дома я увидел открытую дверь. Вопреки распространённому мнению, его комната была далеко не «зоной отчуждения». Полагаю, наши правила ничем не отличались от порядков в других семьях: если дверь закрыта, от вас ожидают соблюдения личного пространства. Если же было открыто – мы стучали и заходили. Мы просто уважали личные границы членов семьи. «Я слышал, ты завёл шимпанзе дома» - произнёс я, сообщая о своём прибытии.
Кровать Майкла была переколошмачена, а сам Бабблз в подгузниках дурел уже минут пять, скача и прыгая через кровать, съезжая по винтовой лестнице, которая вела на балкон. Он швырял вещи по всей комнате. Это было похоже на свирепствование гиперактивного ребёнка.
«Нет, Бабблз! Прекрати скакать!» - простонал Майкл и Бабблз остановился. То, как они общались, выглядело захватывающе – когда Майкл обращался к нему, шимпанзе наклонял голову и внимательно слушал. Голос моего брата, властный, с родительской интонацией поразил меня. Это выглядело так, словно он стал отцом всего за одну ночь. Шимпанзе в шесть раз сильнее человека, так что, теоретически, Бабблз мог легко выдернуть руку Майкла прямо из плечевого сустава, но он был таким кротким, что реагировал на всё, словно ребёнок и делал всё, как ему приказывали. Требовалось только одно, или два «нет», чтобы Бабблз понял, что команда дана серьёзно, и тогда он успокаивался, подкрадывался к Майклу и прыгал к нему на руки, чтобы тот его приласкал.
У него была собственная деревянная колыбелька, подвешенная к винтовой лестнице, но спал он там только в том случае, если действительно упахался за день. В большинстве случаев же он спал на кровати под одеялом, а Майкл устраивался на полу в спальном мешке. Думаю, будет справедливо сказать, что он был обезьяной, за которой ухаживали лучше, чем во всей Калифорнии, если не в Америке. Бабблз носил «Poison» от Кристиана Диора, так как Майкл хотел, чтобы он всегда выглядел и пах хорошо. И сегодня, когда мама чувствует этот запах, исходящий от кого-то, она обязательно прошепчет кому-нибудь из нас: «Пахнет, как та старая обезьяна».
У него даже был личный гардероб, подобранный по последней моде на двух- или трёхлетних малышей. Позднее, когда мой сын Джереми был ещё малышом, я стащил кое-какие одёжки из ванной комнаты и приодел его. Когда мама увидела ребёнка, она изумилась: «Ты что, в одежде Бабблза?» Я ненавидел признавать, что у шимпанзе гардероб был лучше.
(А когда мы пели «I’ll Be There», мой микрофон вышел из строя. Майкл, чувствуя каждый бит, понял, увидел, что я пою, но в итоге не слышно ни звука, быстро подошел, поднес свой микрофон и обнял меня. Этот момент запечатлен на фотографии, мы оба улыбаемся, и я думаю, что многие сочли его постановочным, тогда как на самом деле произошла техническая накладка. Бабблз носил «Poison» от Кристиана Диора, так как Майкл хотел, чтобы он всегда выглядел и пах хорошо. И сегодня, когда мама чувствует этот запах, исходящий от кого-то, она обязательно прошепчет кому-нибудь из нас: «Пахнет, как та старая обезьяна ».)
Когда Бабблз стал постарше, он прыгал везде, находил конфеты и мгновенно съедал их, короче, создавал реальный беспорядок. Всегда можно было понять, когда Бабблз бесился потому, что мама немедленно начинала кричать: «Майкл! Убери эту обезьяну отсюда!».
Проблема была в том, что Бабблз превосходно ориентировался в доме. Он заходил в кухню, открывал холодильник и съедал всё, что для него выглядело аппетитным. Если он хотел пойти куда-то, он брал вас за руку и вёл по своим делам. Большинство времени он проводил, приклеившись к Майклу. Он был невероятно игривым, и вся семья очень любила его. Майкл обожал подключать камеру к телевизору и, снимая шимпанзе, хохотать с его изображения в «прямом эфире».
Думаю, самой смешной вещью было то, как эти двое играли в прятки. Майкл прятался, а Бабблз громко кричал, когда находил его. Шимпанзе искренне наслаждался таким времяпрепровождением потому, что он постоянно терроризировал бедную собаку Джанет своей, обезьяньей, версией этой игры. Бабблз подкрадывался к Пуффи, шлёпал её по голове, потом быстро отбегал и прятался. Собака вынюхивала его и начинала лаять. Некоторое время спустя, Пуффи снова возвращалась в кухню, а Бабблз следовал за ней, и всё повторялось заново.
Майкл и его обезьяна были неразделимы дома, в студии, в турне, и иногда на деловых встречах. Я не считаю, что Бабблз был особо впечатлительным, скорее наоборот. Мама рассказывала, что когда Майкл шёл в танцевальный зал по воскресеньям, Бабблз неизменно следовал за ним. Я слышал, что, однажды, когда Майкл репетировал спины, Бабблз сел, закрыл глаза и, покачивая головой, начал хлопать себя по попе в такт музыке.
В конечном счёте, Бабблз попал в Неверленд, но когда туда приходили дети, чувствовалось, что в нём есть потенциал к агрессивной ревности – риску, которому никто не хотел подвергаться. Он вырос в 170-фунтового разбойника, поэтому его возвратили на ранчо Боба Данна в Симларе, Калифорния, где Майкл изредка проведывал его. Я знаю, что разлука далась очень тяжело моему брату, но, с другой стороны, он получил отличный опыт в качестве родителя. Думаю, Бабблз тоже был не особо рад разлуке с хозяином после почти десятилетия вместе.
Сейчас, в 2011 году, Бабблз всё ещё жив и за ним ухаживают в Центре для Больших Обезьян во Флориде, где персонал радостно отмечает, что обезьяна полностью превратилась в «папочкиного сыночка»: «Бабблз очень чувствителен и порой драматичен. Если у него какая-нибудь царапинка на коже…..не важно, сколь мала….он будет показывать её много-много раз своим содержателям и ждать, чтобы его пожалели. Несмотря на то, что он умеет великолепно точно бросаться песком во всё, что движется, он невероятно деликатен с малышами….»
После ухода Майкла, Ла Тойя ездила навещать Бабблза. Она обнаружила его сидящим в углу, «невероятно грустным». Но в тот момент, когда она вошла, он узнал её, вскочил и начал прыгать от радости.
Благослови Господь эту проклятую обезьяну.
В любой семье есть тёмная лошадка, которая вдруг выскакивает из ниоткуда и заставляет всех остальных сесть, и форменно обалдеть от происходящего. И я говорю не о Майкле, я говорю о Джанет.
Мы, братья, вынашивали свои мечты о сцене с раннего детства. В этом не было никакой неожиданности. Но никто не видел певца-композитора, развивающегося в Джанет. По поводу самой младшей сестры мы были уверены, что она сделает себе карьеру актрисы. И так и получилось. После CBS’s Good Times она получила роль в «Fame» (персонаж Клео Хьюитт) и в ABC’s Different Strokes (персонаж Карлены - подруги Вилли). Актёрский дар Джанет был виден невооружённым взглядом, как и сегодня. Но, как она пишет в своих мемуарах «Истинная Ты», датированных 2011 годом, она мечтала о записи в студии в Хейвенхерсте и однажды, вооружившись текстом «про мои тинейджерские понятия о любви и жизни», написала мелодию, поработала над микшированием и собственноручно наложила голос на трек, который она назвала «Фантазия». Тогда ей исполнилось девять лет. Так же как Майкл со своими бонго, она наблюдала за нами, особенно когда Майкл и Ренди брали её на репетиции Джексонс. Мы с братьями наблюдали за своими кумирами издалека, из Гэри, но Джанет жила и дышала одной музыкой с нами, и чем больше слушал её Джозеф, тем больше он убеждался в том, что в семье растёт новый талант.
Короче говоря, в 16 лет моя сестра подписала свой первый контракт с A&M Records, где наш давний школьный друг Джон МакКлейн стал старшим вице-президентом отделения A&M. Взрастая вместе с нами, он стал для Джанет старшим братом-покровителем, поэтому вполне естественно он поставил её на приоритетное место для себя и она «взлетела» вполне заслуженно.
В отличие от нас, Джанет чувствовала, что её вытолкнули в певческую карьеру. Она смирилась с этим, так как Джозеф был настойчив, а она не хотела бросать ему вызов. Всё-таки, если вы подумаете о её уверенной карьере и о том, какой славы она добилась, то в этом была значительная заслуга интуиции нашего отца. Снова.
Мои воспоминания из детства о Джанет сводятся к образу милого цветочка, который не имел ни малейшего желания поступать наперекор кому-либо. Создавалось такое впечатление, что она была пришита к маминым коленям и не могла дождаться того момента, когда Джозеф наконец уснёт и она сможет забраться в кровать к маме на другую сторону. А потом, перед тем, как Джозеф просыпался, она выкарабкивалась обратно и возвращалась в свою кровать.
Собственно говоря, Ла Тойя была первой из сестёр, создавшей себе музыкальную карьеру, выпустив свой первый альбом в 1980 году, опять же, с лёгкой руки нашего отца. Майклу была посвящена одна из её песен - “Night Time Lover.”
Я помню, как ходил в школу со своей средней сестрой и то, как она игнорировала меня в эпоху Джексонс Файв. Она хотела заводить друзей не по родственной связи с нами, а по тому, кем она была сама по себе. Четыре года она делала вид, что не знает ни одного из своих братьев. Впервые я осознал это, когда увидел её идущей по школьному холлу навстречу. «Привет, Ла Тойя!» - сказал я, но она даже ухом не повела и прошла мимо. Мы снова становились её братьями лишь за порогом Хейвенхерста – единственного места на планете, где каждый мог быть самим собой.
Когда ты впервые задумываешься о таких песнях, как “Beat It”, “Billie Jean” или “Thriller”, ты «видишь» музыку ещё до того, как слышишь её, потому, что видеоряд Майкла на песню «выжигается» в памяти. Это именно та власть и влияние, которой он всегда стремился добиться. С тех пор, как “Video Killed The Radio Star” группы Buggies стал первым клипом, выпущенным на MTV 1 августа, 1981 года, Майкл жаждал воспользоваться новым способом самовыражения. Он чувствовал, что интерес к клипам со стороны индустрии был довольно вялым и эту отрасль искусства использовали исключительно для продвижения. «Им стоило бы делать это более захватывающе, - говорил он, - им нужна история. Начало, середина и конец.» - в этих словах чувствовалось влияние Бери Горди.
Самым ярким представителем своего жанра был «Триллер», снятый под вдохновением от «Американского оборотня в Лондоне». Майкл завербовал к себе режиссёра того фильма – Джона Лэндиса для своего видеоклипа с полумиллионным бюджетом. Это была просто астрономическая сумма денег, как для музыкального клипа. Настолько огромная, что СиБиЕс Рекордс просто отказалось финансировать проект. Они чувствовали, что продажи альбома достигли пика, и это не имело для них финансового смысла. Майкл, казалось, видел всё на годы вперёд. Куда дальше, чем видело СиБиЕс Рекордс (позднее ставшие Сони) и его вклад в это дело принёс ему просто огромные деньги, вознеся продажи до небес как раз в тот момент, когда студия махнула на клип рукой.
В конце концов, MTV обеспечило финансирование, и получившийся четырнадцатиминутный фильм был абсолютно новаторским по причине своего великолепия. Эта работа положила начало историям - кинематографическому подходу к музыкальным видео. Нестандартное мышление Майкла потянуло за собой всю команду. Он рушил устоявшиеся правила и стандарты всем, что делал. Перед официальной премьерой, состоявшейся в декабре 1983 года, он собрал всю семью в 32-местном кинотеатре, который он оборудовал на нижнем этаже в Хейвенхерсте со стенами из деревянных панелей и чёрно-белыми фотографиями Ширли Темпл, Чарли Чаплина и Пострелят (герои американского семейного кинофильма – прим. пер.) в золотых рамках. Мы заняли свои места в красных вельветовых креслах, и Майкл вышел на небольшую приподнятую платформу возле экрана. Он слегка нервничал, но выглядел восхищённым и объяснил всем собравшимся, что его новый клип был «снят, как фильм» и он хотел бы услышать наши объективные мнения в конце просмотра.