Действительно, как справедливо писал об этой книге эстонский историк Херберт Вайну, автора отличала исключительная «научная добросовестность» в изложении той части событий, где он до мельчайших деталей описал подготовку к вступлению Финляндии в войну и ввел в научный оборот «весомые аргументы против теории "плывущего бревна"»[219]. Íà îñíîâå äîêóìåíòîâ áûëî ÷åòêî ïîêàçàíî, êàê êîíêðåòíî îñóùåñòâëÿëîñü ñîòðóäíè÷åñòâî ãåíåðàëüíûõ øòàáîâ, à òàêæå âçàèìîäåéñòâèå âîîðóæåííûõ ñèë Ãåðìàíèè è Ôèíëÿíäèè ïðè ïîäãîòîâêå ê àãðåññèè ïðîòèâ ÑÑÑÐ. Ì. ¨êèïèè ñòàðàëñÿ íè÷åãî íå ëàêèðîâàòü, âñêðûâ ñóòü äîãîâîðåííîñòè, çàêðåïëåííîé îïåðàòèâíûì ïëàíîì íàïàäåíèÿ íà Ñîâåòñêèé Ñîþç. Îí çàìåòèë: «Òîò, êòî è ïîñëå ýòîãî ïîæåëàåò îñòàòüñÿ íà ñòàðûõ ïîçèöèÿõ, äîëæåí ñíà÷àëà çàäàòüñÿ âîïðîñîì, ïî÷åìó àðõèâû ïåðåïîëíåíû äîêóìåíòàìè, íà îñíîâàíèè êîòîðûõ ñîçäàåòñÿ íîâàÿ, áîëåå äèíàìè÷íàÿ è áîëåå êðèòè÷åñêàÿ, íåæåëè ÷åì ðàíåå, êàðòèíà»[220].
Однако вызывает удивление то, что в этой работе М. Ёкипии все же не отказался от прежнего утверждения, сохранившегося со времени введения его официальной финской пропагандой, о том, будто бы именно Советский Союз «начал в июне 1941 г. войну против Финляндии». В силу такого объяснения ее, как «оборонительной» с финской стороны, утрачивалась сама логика правдивого и обстоятельного анализа предшествующих событий, предложенного М. Ёкипии. При переиздании книги на русском языке автор не использовал и открывшиеся для исследователей российские архивные документы, чтобы сделать более взвешенный научный вывод.
Здесь же коснемся и приковывающей внимание непоследовательности, наблюдающейся в изложении событий участия Финляндии во второй мировой войне другого финского историка профессора Охто Маннинена. Для этого обратимся к ряду его работ.
В 1980 г. он опубликовал весьма интересную книгу «Контуры Великой Финляндии. Вопрос о будущем и безопасности Финляндии в политике Германии 1941 г.»[221]. Âàæíûì â íåé áûëî ïðèçíàíèå, ÷òî ó ôèíñêîãî ðóêîâîäñòâà ñóùåñòâîâàëè çàìûñëû ðàñøèðèòü òåððèòîðèþ Ôèíëÿíäèè çà ñ÷åò Ñîâåòñêîãî Ñîþçà[222]. Èíûìè ñëîâàìè, ýòî îçíà÷àëî, ÷òî ôèíñêîå ðóêîâîäñòâî ãîòîâèëîñü íå ê îáîðîíèòåëüíîé, à ê çàõâàòíè÷åñêîé âîéíå.
Но далее сказанное выше не получает своего развития в работах О. Маннинена, когда он уже излагает цели Финляндии в войне. Это прежде всего видно по опубликованной в 1987 г. многотомной истории страны, где был помещен его раздел «Финляндия во второй мировой войне»[223]. Çäåñü åãî îöåíêè ïðàêòè÷åñêè íå îòëè÷àþòñÿ îò òðàêòîâîê ïðåäøåñòâåííèêîâ, îïèñûâàâøèõ ñîáûòèÿ âîéíû.
Заметим, что уже 1980-е годы Маннинен выдвигается в ведущие историки военного периода и становится главным редактором исторического журнала. Ежегодно о событиях 1939-1944 гг. он публиковал целые серии статей в научной периодической печати. В военном журнале «Сотиласайкака-услехти» он регулярно выступал с краткими публикациями о своих новых изысканиях о войне. С другой стороны, благодаря знанию русского языка О. Маннинен пользовался российскими источниками и прежде всего документами ряда российских архивов.
Оценки событий в этих работах Охто Маннинена в целом соответствовали установившимся в Финляндии трактовкам периода второй мировой войны. В частности, присутствует и тезис о «советской угрозе», которая, по его мнению, подтолкнула Финляндию к «братству по оружию» с фашистской Германией. В результате этого он выборочно использовал те источники и публикации некоторых российских авторов, которые соответствовали его концепции[224], ÷òî ñêàçûâàëîñü íà ñóòè åãî èññëåäîâàíèé.
Таким образом, ошибочным было бы считать, что консервативные взгляды отдельных финских авторов в новых условиях уже полностью уступили дорогу реалистическим оценкам. Модифицируя концепцию так называемого «сплавного бревна» в финской историографии, сторонники Корхо-нена стали тогда представлять внешнюю политику Финляндии рассматриваемого периода в виде «управляемой лодки», двигавшейся в русле германской политики. Управляемость же ею понималась в смысле решения сугубо своих целей в войне, когда требовалось «миновать пороги и уметь заблаговременно при приближении их правильно определить соответствующий курс»[225]. Ïî ñëîâàì âîåííîãî èñòîðèêà Àíñè Âóîðåíìàà, êîãäà «Ôèíëÿíäèÿ ñ ïîìîùüþ Ãåðìàíèè ñòðåìèëàñü ïðîïëûòü ìèìî "ñîâåòñêèõ ðèôîâ"», òî «ëîäêà, îêàçàâøèñü âî âëàñòè âîëí â ðóñëå îãðîìíîãî òå÷åíèÿ, ñòàíîâèëàñü íåóïðàâëÿåìîé»[226]. Òàê, òåîðèÿ «ñïëàâíîãî áðåâíà» íåñêîëüêî âèäîèçìåíèëàñü è ïðåäñòàëà óæå â êà÷åñòâå «ïîëóóïðàâëÿåìîé ëîäêè».
В результате для исследований проблемы вступления Финляндии в войну на стороне фашистской Германии, осуществленных в 1980-1990-х годах характерен определенный отход значительной части финских ученых от тех взглядов, которые формировались под влиянием сложившихся в период войны, но этот процесс явно еще не завершился. Не поставлена и точка в исследовании той проблемы, которая связана с полным выяснением скрытой договоренности между Германией и Финляндией в 1940-1941 гг., а также характера ее оформления. Требовалось строго научно подойти и к выяснению утверждения о существовавшей для Финляндии «военной угрозы» со стороны Советского Союза, поскольку оно вошло в финскую историографию на прежней пропагандистской основе. Важно было прояснить и степень информированности Москвы о развитии германо-финляндских контактов в 1940-1941 гг., и какова была реакция руководства СССР на эти контакты.
М. Ёкипии, конечно, был прав, когда в заключении своего фундаментального труда о вступлении Финляндии в войну особо отметил следующее: «К настоящему времени сложилось лишь два исследовательских этапа: первый в 1945-1970 гг. был связан с использованием немецких источников, второй, наметившийся в 1970-е гг. и продолжающийся до сих пор, основан на документах западных стран и отечественных архивных материалах. Третий масштабный этап, базирующийся на открывающихся архивах России, еще впереди»[227].
Как же обстояло дело с исследованием рассматриваемого вопроса в Советском Союзе?
По существу в течение первых двадцати лет после окончания второй мировой войны этот вопрос в СССР не привлекал внимания исследователей. В советской историографии господствовало весьма твердое представление о том, что Финляндия являлась безусловным союзником Третьего рейха и особо останавливаться на проблеме о том, почему конкретно так произошло, не считалось, очевидно, нужным.
По горячим следам событий, связанных со вступлением Финляндии в войну, писал находившийся в Советском Союзе известный финский политический деятель О. В. Куусинен. Он еще в 1943 г. подготовил политически заостренную работу об участии Финляндии в войне[228].  ïîäðàçäåëå, ïîñâÿùåííîì «âêëþ÷åíèþ Ôèíëÿíäèè â âîéíó Ãèòëåðà», Êóóñèíåí âûäåëèë øåñòü êîíêðåòíûõ ïîëîæåíèé, êîòîðûå, ïî åãî ìíåíèþ, îòêðîâåííî äåìîíñòðèðîâàëè, ÷òî Ôèíëÿíäèÿ çàáëàãîâðåìåííî ãîòîâèëàñü ê íàïàäåíèþ íà ÑÑÑÐ âìåñòå ñ Ãåðìàíèåé. Äîêàçûâàÿ ýòî îí, â ÷àñòíîñòè, óêàçûâàë íà ôàêòè÷åñêóþ ìîáèëèçàöèþ ôèíñêîãî îáùåñòâà äëÿ ïîäãîòîâêè ê âîéíå è íà êîíöåíòðàöèþ ôèíñêèõ è ãåðìàíñêèõ âîéñê íà ñîâåòñêî-ôèíëÿíäñêîé ãðàíèöå[229].  îöåíêå æå õàðàêòåðà ñîòðóäíè÷åñòâà ìåæäó Ãåðìàíèåé è Ôèíëÿíäèåé àâòîð îòìå÷àåò, ÷òî ôèíñêîå ðóêîâîäñòâî «âî âòîðîé ïîëîâèíå 1940 ã. è ïåðâîé ïîëîâèíå 1941 ã. öåëèêîì ïîøëî íà ñëóæáó ê ãåðìàíñêîìó ôàøèçìó â êà÷åñòâå ïîä÷èíåííîãî, íî óñåðäíîãî ïîñîáíèêà åãî èìïåðèàëèñòè÷åñêîé âîåííîé àâàíòþðû»[230].
Спустя год после выхода в свет его работы была издана еще и публичная лекция Куусинена, в которой он охарактеризовал «вассальную зависимость» Финляндии от Германии[231]. Íàêîíåö, â 1946 ã., â æóðíàëå «Íîâîå âðåìÿ» ïîÿâèëàñü äîâîëüíî áîëüøàÿ ñòàòüÿ Êóóñèíåíà îá ó÷àñòèè Ôèíëÿíäèè â âîéíå[232].  íåé, îïèðàÿñü íà ìàòåðèàëû ïðîöåññà íàä ãëàâíûìè âèíîâíèêàìè âîâëå÷åíèÿ Ôèíëÿíäèè â âîéíó, îí óêàçàë òðè ýòàïà ðàçâèòèÿ ãåðìàíî-ôèíëÿíäñêîãî âîåííîãî ñîòðóäíè÷åñòâà â 1940—1941 ãã., íà÷èíàÿ ñ âèçèòà ¨. Âåëòüåíñà è êîí÷àÿ ëåòîì 1941 ã., êîãäà íàñòóïèëà çàâåðøàþùàÿñÿ ñòàäèÿ ïîäãîòîâêè ê íàïàäåíèþ íà ÑÑÑÐ. Êóóñèíåí îïðîâåðãàë óòâåðæäåíèå î òîì, ÷òî «Ôèíëÿíäèÿ îêàçàëàñü íà ñòîðîíå ãèòëåðîâñêîé Ãåðìàíèè ÿêîáû ïðîòèâ ñâîåé âîëè, ïî âèíå Ñîâåòñêîãî Ñîþçà»[233]. Ïóáëèêàöèè Î. Â. Êóóñèíåíà, òàê æå êàê è ìàòåðèàëû ðÿäà äðóãèõ àâòîðîâ, ïîÿâëÿâøèõñÿ â 1940-1950 ãã. îòíîñèòåëüíî ó÷àñòèÿ Ôèíëÿíäèè â âîéíå[234], íîñèëè èñêëþ÷èòåëüíî ïóáëèöèñòè÷åñêèé õàðàêòåð.
Начало научной разработки в СССР проблемы вступления Финляндии во вторую мировую войну наступило лишь на рубеже 1960-1970-х годов. Одним из первых, кто коснулся этого, был А. С. Кан. В 1967 г. вышла его большая работа, посвященная внешней политике Скандинавских стран в годы войны[235]. Ñêâîçü ïðèçìó ìåæäóíàðîäíûõ îòíîøåíèé, ñêëàäûâàþùèõñÿ â Ñêàíäèíàâèè, àâòîð òàêæå çàòðîíóë è ïîëîæåíèå â Ôèíëÿíäèè â 1940—1941 ãã. Ïðè ýòîì À. Ñ. Êàí êîñíóëñÿ èäåè ñîçäàíèÿ íà Ñåâåðå Åâðîïû ñêàíäèíàâñêîãî îáîðîíèòåëüíîãî ñîþçà. Íåñîìíåííîé çàñëóãîé àâòîðà ÿâëÿëîñü òî, ÷òî îí âïåðâûå â ÑÑÑÐ ïðè íàïèñàíèè ñâîåé ðàáîòû èñïîëüçîâàë áîëüøîå êîëè÷åñòâî èñòî÷íèêîâ è ëèòåðàòóðû Ñêàíäèíàâèè. Äåéñòâèòåëüíî, äî ñèõ ïîð íà ðóññêîì ÿçûêå íåò àíàëîãîâ ñòîëü îáñòîÿòåëüíîé ðàáîòû, êîòîðóþ ïðîäåëàë À. Ñ. Êàí, èçëàãàÿ èñòîðèþ âíåøíåé ïîëèòèêè ñêàíäèíàâñêèõ ñòðàí â ãîäû âòîðîé ìèðîâîé âîéíû. Îäíàêî â ýòîé êíèãå íå ïðåäóñìàòðèâàëñÿ àíàëèç ïîëèòèêè Ôèíëÿíäèè â íà÷àëå 1940-õ ãîäîâ, è ïîýòîìó, åñòåñòâåííî, â íåé ñïåöèàëüíî íå ðàññìàòðèâàëñÿ ïðîöåññ âñòóïëåíèÿ åå â âîéíó.
Между тем в это время в СССР стали появляться уже отдельные научные статьи, касающиеся истории Финляндии того периода. В частности, в 1970 г. петрозаводский историк Л. В. Суни опубликовал статью, посвященную началу германо-финского сближения накануне Великой Отечественной войны[236]. Ôàêòè÷åñêè âïåðâûå â íåé áûëà ïðåäïðèíÿòà ïîïûòêà ðàçîáðàòüñÿ â ñëîæíîì ïðîöåññå ïîäêëþ÷åíèÿ Ôèíëÿíäèè ê âîéíå ïðîòèâ ÑÑÑÐ â 1941 ã.
В это же время вопрос о вступления Финляндии в войну вызвал интерес у ряда ученых и в историографической плоскости. Особое внимание привлекла возникшая тогда в Финляндии дискуссия относительно теории «сплавного бревна» А. Корхонена[237]. Íàèáîëüøèé èíòåðåñ â ýòîì îòíîøåíèè ïðîÿâëÿë òîãäà òàëëèííñêèé èññëåäîâàòåëü Õåðáåðò Âàéíó. Îí îòêðûòî êðèòèêîâàë òåîðèþ À. Êîðõîíåíà êàê â ñâîèõ âûñòóïëåíèÿõ íà êîíôåðåíöèÿõ, òàê è íà ñòðàíèöàõ íàó÷íûõ èçäàíèé[238]. Âîîáùå X. Âàéíó îêàçàëñÿ â òî âðåìÿ åäèíñòâåííûì èñòîðèêîì â ÑÑÑÐ, íà÷àâøèì ãëóáîêî è âñåñòîðîííå èçó÷àòü âîïðîñ âñòóïëåíèÿ Ôèíëÿíäèè âî âòîðóþ ìèðîâóþ âîéíó. Åùå â íà÷àëå 1970-õ ãîäîâ îí çàùèòèë äèññåðòàöèþ ïî òåìå «Ôèíëÿíäèÿ â ïëàíå "Áàðáàðîññà"», â êîòîðîé òùàòåëüíî ïðîàíàëèçèðîâàë ïðîöåññ ðàçâèòèÿ ôèíñêî-ãåðìàíñêîãî ñîòðóäíè÷åñòâà â 1940—1941 ãã.[239] Çàòåì â òå÷åíèå ðÿäà ëåò îí ïðîäîëæàë èçó÷àòü ýòó òåìó è îïóáëèêîâàë äîâîëüíî ìíîãî íàó÷íûõ ñòàòåé[240]. Âåíöîì åãî èññëåäîâàíèé ñòàëà ìîíîãðàôèÿ, êîòîðàÿ áûëà èçäàíà íà ýñòîíñêîì è ôèíñêîì ÿçûêàõ[241].