ЧЕТВЕРТЫЙ РАЗДЕЛ: причины краха

I. Деградация мышления

Итак, в то время как в эпоху индустриализации проблема поли­тики экономического порядка приобретает все большее значение, способность видеть и анализировать проблему постоянно уменьша­ется. Требования дела и способность соответствовать ему двигались в разных направлениях. Правда, в последнее время речь идет не­редко о регулируемой экономике. Под этим понимается определен­ное вмешательство государства без четкого представления о виде и объеме задач и о последствиях использования соответствующих ме­тодов решения.

Как же получилось, что просмотрели эту жизненно важную про­блему?

1. Задача видеть, какие проблемы экономического регулирова­ния должен решать экономический порядок, как отдельные хозяй­ственные меры влияют на общий (совокупный) порядок и в какой степени зависят от последнего, а кроме того, познать интердепенденцию порядков — эта задача выше разумения большинства лю­дей. Впрочем, мышление масс подвергается воздействию пропаган­ды политических и экономических партий. Властные группировки и их идеологии сталкиваются между собой на глазах общественно­сти; пропагандистские лозунги забивают головы людей. Множество людей попадают в состояние, превращающее их в безликую массу. Однако масса мыслит коллективистскими категориями и не допу­скает проявления личной инициативы, ей нравятся мифы, а не ло­гическое мышление. Мышление категориями порядка ей абсолютно чуждо. С экономическим порядком дело обстояло так же, как и с техникой. Если до индустриализации многие люди с технической точки зрения разбирались в инструментах, которыми они пользова­лись, то сегодня этого в большинстве случаев сказать нельзя. По­возка, которую использовали прежде, технически была относитель­но доступна для понимания в отличие от современных локомотива, метро, автомобиля. Большинство людей пользуются ими, не зная даже в общих чертах их конструкции и связанных с этим проблем. Точно так же прежде экономический порядок был доступен пони­манию отдельно взятого человека, например крестьянина, который сам производил большинство потребительских товаров, или ремес­ленника, который поставлял свои изделия узкому кругу клиентов. Ныне, после завершения процесса индустриализации, в рамки по­вседневного мышления никак не вписывается экономический поря­док со всеми присущими ему взаимосвязями и взаимозависимостя­ми, с его сложным механизмом регулирования. Едва ли кто знаком, например, с функционированием современного банковского аппара­та, который представляет собой важный частичный порядок совре­менного экономического порядка и с которым тесно связана эконо­мическая судьба большинства людей. Экономический порядок в его важных чертах остается неизвестен людям, хотя он имеет решаю­щее значение для их существования.

2. Но этим дан лишь частичный ответ на поставленный вопрос, поскольку обнаруживается, что не только в массе людей, но и в ру­ководящем слое только весьма немногие усматривают проблему. Даже здесь в большинстве случаев остается неясным, что же, собст­венно, означает регулирование экономического процесса. В этом от­ношении здесь дело обстоит совсем иначе, чем в технике, где имеет­ся достаточно специалистов, знающих те взаимосвязи, которые ос­таются недоступными для дилетантов. Как же случается так, что в вопросах экономической политики руководящий слой — за исклю­чением немногих лиц — совершенно не видит истинной задачи или видит только часть ее? Именно этот вопрос важен, так как в конеч­ном счете и по всем законам руководящий слой принимает полити­ко-экономические решения.

На этот вопрос следует ответить, что развитие политико-эконо­мических идей шло в направлениях, которые затушевывают про­блему порядка, а как учит опыт, в длительной перспективе эти идеи решающим образом определяют деятельность, связанную с прове­дением в жизнь экономической политики.

На первых порах в индустриализированном мире идеи классиче­ской политэкономии обладали созидательной силой. Хотя идеи сфор­мировались еще до индустриализации, они проявляли свою власть, правда с уменьшающейся силой, вплоть до XX в. Представители классической политэкономии четко осознавали, что основанный на разделении труда экономический процесс ставит трудную и много­гранную задачу регулирования. Уже одно это было выдающимся до­стижением, по сравнению с которым более поздний период далеко от­стал. Они видели также, что эту задачу в состоянии решить лишь адекватный экономический порядок. И это было значительным до­стижением в познании, которое позднее полностью утратили. Тем не менее экономическая политика, поскольку она находилась под влия­нием классической теории, была недостаточно ориентирована на про­блему порядка. Представители этой теории полагали, что «естествен­ный порядок», в котором экономический процесс регулировался бы автоматически конкурентными ценами, реализуется спонтанно. И что организм общества, для того чтобы хорошо развиваться, не нуж­дается «в точно определенной диете» (Смит), то есть в определенной политике экономического порядка. Так возникли формы порядка, в рамках которых регулирование экономического процесса обнаружило существенные сбои. Вера в самореализацию естественного поряд­ка была слишком велика.

С другой стороны, Маркса на анализ экономического регулиро­вания в так называемом капиталистическом обществе вывел, прежде всего, вопрос: как возникает эксплуатация рабочих и как она пре­одолевается? Он верил в объективно необходимый закон развития общества, который станет править в сообществе, в общей собствен­ности и который гарантирует удачное решение. Как в этом сообще­стве должен протекать процесс регулирования, для него не было проблемой. Решение задачи он оставил истории, оно не занимало его. Вопрос, например, о том, как в экономический порядок буду­щего следует встроить «нехваткомер», в его системе не имел смыс­ла. Так получилось, что и его последователи чаще всего не замеча­ли этого вопроса, до тех пор пока их к этому не вынудила действи­тельность.

Наконец, сегодня политико-экономической практикой во многих странах овладел пунктуальный анализ политико-экономических вопросов. Здесь, в этом формализованном мышлении, вероятно, скрыта самая могущественная сила, которая затушевывает пробле­му политики экономического порядка. Оно вновь оживилось с 70-х годов прошлого столетия и представляет собой возврат к мерканти­лизму. Наличие глобальной взаимосвязи всех экономических явле­ний не осознавалось. Валютная и торговая политика, политика, ка­сающаяся деятельности картелей, политика, проводимая в интере­сах поддержания ремесленного производства, и т.д. рассматривают­ся в качестве особых сфер, которые существуют сами по себе и ко­торые надлежит рассматривать обособленно.

Корни этой духовной позиции лежат глубоко. Если отсутствует мышление категориями порядка, то всегда мыслят и действуют формализованно. Впрочем, формализованное мышление близко как раз тем группам руководящего слоя, которые сегодня во многих странах оказывают большое влияние на экономическую политику, а именно чиновникам и руководителям экономических властных группировок.

Чиновники влиятельных учреждений управляют своими отдела­ми. Каждый из них знает свою специальную область, к примеру ва­лютный или текстильный отдел. Воздействие, которое оказывает, например, образование текстильного картеля или постановление о валютном контроле на совокупный процесс, усматривается лишь немногими. Что же касается властных группировок, то они всегда действуют пунктуально. Властные группировки промышленности, например, требуют повышения таможенных пошлин или принуди­тельного картелирования; властные группировки рабочих — повы­шения заработной платы, а властные группировки в сельском хо­зяйстве — государственных гарантий цен. Какие последствия для совокупного экономического процесса вытекают отсюда — такой вопрос находится вне поля зрения данных группировок.

Никакая машина не получится, если произвольно собирать ее из отдельных отливок, колес или трубок. Машина как нечто целое представляет собой целевую структуру, а цель требует, чтобы все ее части были определенным образом взаимосвязаны. Экономический порядок равным образом является целевой структурой, хотя и совершенно иного вида. Если экономическая политика осуществляет­ся формализованно, по частям, казуистически и фрагментарно, то в этом случае государство действует подобно человеку, произвольно осуществляющему сборку машины из металлических деталей. К примеру, в некоторых странах право на участие в прибылях обще­ства способствует концентрации промышленности, против которой направлены политика контроля над деятельностью картелей и поли­тика, проводимая в интересах поддержания ремесленного произ­водства.

После 1945 г. многие страны видели свою главную задачу в том, чтобы выровнять платежный баланс. При этом они, как правило, дей­ствовали пунктуально и потому без успеха. Импорт сокращался, экс­порт увеличивался за счет использования специальных стимулов, а для покрытия так называемого дефицита искали займы за границей. Одновременно государственная финансовая политика, кредитная политика, политика в области заработной платы и политика цен про­водились таким образом, как если бы они не имели никакого дела с платежным балансом и как если бы рост покупательной силы денег в результате дефицита государственного бюджета или политика низ­ких процентов не повышали покупательной способности в стране, не затрудняли экспорт и не расширяли импорт, то есть как если бы не нарушали равновесия расчетов с зарубежными странами. Вопросы платежного баланса, однако, не являются изолированной особой про­блемой. Они могут быть решены только за счет того, что экономиче­ский процесс в целом в каждой из участвующих стран станет регули­роваться в достаточной степени.

Итак, в общем и целом это была прежде всего вера в самореали­зацию естественного порядка, затем вера в неизбежный процесс развития и, кроме того, в распространение формализованного мыш­ления, что в своей совокупности формировало духовную позицию, исходя из которой создание достаточного экономического порядка не считалось центральной задачей, хотя в действительности она бы­ла таковой.

3. Когда упускается из виду кардинальный вопрос, на его место неизбежно выдвигаются другие вопросы. Какие же вопросы появи­лись на месте вопроса об экономическом порядке?

Это были, прежде всего, следующие три: вопрос собственности, в котором постепенно привыкли видеть кардинальный вопрос эконо­мической и общественной политики, вопрос организации труда на предприятиях и вопрос полной занятости, в котором большинство государств усматривает сегодня цель своей экономической полити­ки. Все три вопроса исключительно важны. Их мы рассматриваем в другом месте настоящей книги. Но какой бы из них ни стоял на пе­реднем плане, всегда очевидно, что проблема регулирования не за­трагивается ими. Ибо при ее рассмотрении речь идет о совокупном экономическом процессе.

Таким образом, экономическая политика государства не воздает должного проблеме экономического порядка. Обусловленная ошиб­ками мышления, эта политика носит ныне частично пунктуально-фрагментарный, частично идеологизированный характер. С одной стороны, существуют отдельные невзаимосвязанные меры экономи­ческой и правовой политики, с другой — идет спор о таких понятиях, носящих оттенок сантиментов, как капитализм и социализм. Подобно монетам, эти понятия имеют повсеместное хождение. Однако дейст­вительность при этом не замечается. Негодные порядки и претенци­озная болтовня, идеологии властных группировок и доктрины мечта­телей становятся господами положения. При этом формируются не­верные точки зрения. К примеру, люди, которые очень серьезно вос­принимают свободу личности, порой стремятся к установлению та­ких экономических порядков, которые создают угрозу свободе. Что же тут удивительного, если подобные эксперименты терпят провал.

П. Нестабильные порядки

1. «Если разрушается мышление, то разрушаются и порядки» (Конфуций). Наше исследование постоянно доказывало, что как раз нестабильность порядков является характерной чертой современного развития экономики. Развиваются ли монополии и олигополии или третья денежная система, реализуются ли частичные порядки, на­пример порядки валютного рынка, или корпоративные порядки, шла ли речь о скрытой инфляции — всюду был налицо факт нестабильно­сти. Проблемы не видят, когда говорят о нестабильности капитализ­ма. Но нестабильность порождается не мистическим капитализмом, а деградацией мышления категориями порядка. Ошибка заключается в следующем. С самого начала не позаботились об условиях стабиль­ного порядка, чтобы тем самым профилактически предотвратить не­стабильность, дали возможность делу идти своим чередом сначала к нестабильности, затем приняли ее как нечто данное и попытались с помощью запоздалого вмешательства в систему в целом залатать дыры и установить квазиравновесие. Это особенно характерно для по­литики обеспечения полной занятости.

Следует проводить принципиальное различие между стабильными и нестабильными порядками. В рамках таковых нужно также различать внешнюю и внутрен­нюю стабильность.

Внешняя стабильность, то есть возможность ее существования в течение продолжительного периода времени, задана в централизо­ванно управляемой экономике. Здесь не царит равновесие экономи­ческого процесса, миллионы людей могут голодать из-за несостоя­тельности экономического порядка. Но несмотря на это, данный по­рядок не испытывает потребности в том, чтобы быть измененным. Это — вопрос соотношения сил. Равновесие заменяется принуждени­ем. Весьма большое воздействие оказывает также существование бю­рократии, которая со своей стороны способствует длительному со­хранению этой тенденции.

Внутренняя стабильность существует лишь в двух экономиче­ских порядках:

а) в собственном натуральном хозяйстве. И здесь люди могут голо­дать при неурожае или при наступлении других катастроф. Од­нако причины того лежат здесь как бы в иной плоскости и не обусловлены, как в централизованно управляемой экономике, принципиальным отказом механизма регулирования. В первые тысячелетия экономической истории такая форма порядка, а именно форма «собственного натурального хозяйства», которая никогда не существовала в чистом виде, но неоднократно прово­дилась в жизнь как доминирующая форма, придавала экономи­ческим порядкам устойчивый характер. Еще примерно в XVI в., когда снабжение населения, жившего преимущественно в дерев­нях, осуществлялось в значительной мере автономно на кресть­янских дворах, а меновые отношения с другими предприятиями и домашними хозяйствами выполняли лишь дополняющую фун­кцию, экономические порядки приобретали определенную устой­чивость. Однако собственное натуральное хозяйство как ста­бильная форма порядка уже не может осуществлять старые фун­кции, поскольку сегодня процесс, основанный на разделении труда, стал чересчур всеобъемлющим;

б) внутренняя стабильность в принципе задана и при полной конку­ренции, поскольку полная конкуренция в силу своеобразного функционирования системы регулирования цен имеет механизм, который приводит к равновесию экономического процесса и по­тому придает устойчивость экономическому порядку, где доми­нирует эта форма порядка. Правда, при этом решающее значе­ние имеет то обстоятельство (чему не может быть здесь уделено достаточного внимания), что в эту систему равновесия встроена также и денежная система. Наряду с этим на стабильность по­рядков влияние оказывает и собственное натуральное хозяйство, которое имеет место в мелком землевладении, и т.п.

Все промежуточные решения (между централизованно управля­емой экономикой и конкурентным порядком) не являются устойчи­выми, поскольку, как оказалось, они представляют собой порядки с «тенденцией к трансформации».

2. С некоторых сторон оспаривается то значение, которое мы при­даем стабильности порядков. Ставится вопрос: так ли важны эти инсти­туты? Не является ли решение проблемы скорее этической задачей, со­стоящей в воспитании человека? Не сводится ли все к человеку?

Этим путем проблема сдвигается как раз в опасном направлении. Опасном потому, что люди предрасположены к тому, чтобы недооце­нивать задачу порядка. Замечают, например, как возникает порядок, присущий централизованно управляемой экономике, и полагают, что опасность с его стороны не столь велика, если только люди станут со­вершенствоваться. Повсеместно не осознается, что экономическая повседневность в рамках отдельно взятых порядков обладает своей внутренней логикой. Если, к примеру, в экономическом порядке до­минируют черты, характерные для централизованно управляемого хозяйства, то это означает, что существовала неточность глобальных оценок, а тем самым и неточность регулирования экономического процесса. Свобода индивида должна ограничиваться приказами, ис­ходящими из центра, а внешняя торговля, равно как и инвестицион­ная деятельность, приобретает описанный выше характер. Даже если бы во главе стоял какой-нибудь Марк Аврелий или Антоний Пий, что мало вероятно, его благие пожелания и старания оказались бы бес­сильными против недостатков подобной системы.

Этическое совершенствование человека не может устранить ущербность порядка, а также предотвратить разрушение права, связанного с порядком централизованно управляемой экономики. То же самое имеет силу и для порядков другого типа. Не сущест­вует культуры, где хозяйственные отношения не подчинялись бы никакому порядку отношений, под защиту которого можно себя по­ставить» (Ортега-и-Гассет). Все зависит от общего решения. Со­вокупный порядок должен быть таким, чтобы он давал людям возможность жить по этическим принципам.

На этом месте можно было бы сделать поворот к позитивному разбору, если бы не возник еще один крупный вопрос: имеем ли мы вообще свободу формировать такой порядок, который все это обес­печивает? Или подобной свободы вовсе не существует? Существует ли объективная неизбежность развития?

Глава XII