В общем и целом современное учение о неизбежности развития логически обосновано не столь серьезно, как думают позитивисты и сторонники Маркса. Их аргументация трижды вступает в конфликт с законами логического мышления и логических выводов. Основная концепция как таковая полностью утратила свою силу. Обратимся теперь к самому содержанию учения и сопоставим его с фактами.
1. Экономическая и общественная действительность, согласно этой точке зрения, состоит только из тех вещей или действий, которые можно наблюдать извне. Подобно тому как я наблюдаю извне камень, растение, воду, я наблюдаю и исторические факты, общество и экономику. Подобно тому как в природе все факты взаимосвязаны между собой в силу действия законов, общественные факты переплетаются друг с другом в силу закона развития. Лишь отношение фактов с их закономерностью может стать предметом науки, будь то естественная наука, социология или экономическая наука. (Примечательно, что Парето, например, в целях последовательной реализации позитивизма в своей теории обмена стремится «описывать» акты обмена извне и не исходить при этом, скажем, из планов или оценок участников обмена.) Последовательный позитивизм, представленный нам со времен Конта в бесчисленных вариантах, усматривает, таким образом, в обществе бесконечное разнообразие внешних фактов, которые объединяются в единую общность законом развития. Еще Сен-Симон утверждал, что закон развития соответствует закону тяготения. В таком восприятии истории с самого начала не остается места личности, личной свободе, убеждениям, идеям. Предпринимается попытка «вывести императив для общества из законов взаимосвязей природы» (Дилътей). Ошибочно думать о падающем камне, что тот обладает свободой и движется по собственной воле. Равным образом ошибочно для позитивистского подхода к проблеме искать свободу за действиями и организациями людей. Мы видим, например, фактический процесс концентрации банков и промышленных предприятий и описываем его как часть всеобщего закона развития точно так же, как падение камня описываем законами механики. Мы видим, что человечество организуется и что организованное общество движется вперед согласно закону развития. Это нам следует описывать. Если можно заранее рассчитать падение камня, то также можно рассчитать и дальнейшее развитие общества, которое неизбежно вытекает из фактов, «Факты таят в себе будущее».
2. Один рецензент, с которым Маркс весьма тепло соглашается в предисловии ко второму изданию «Капитала» и слова которого он там подробно излагает, так кратко отображает точку зрения Маркса: «Следовательно, Маркс стремится лишь к одному: путем точного научного исследования доказать необходимость определенных порядков общественных отношений и максимально безукоризненно констатировать факты, которые служат ему отправными точками и точками опоры. Для этого совершенно достаточно, если он с необходимостью существующего порядка одновременно докажет необходимость другого порядка, в который неизбежно должен перейти первый независимо от того, верят в это люди или нет, осознают ли они это или нет. Маркс рассматривает развитие общества как естественноисторический процесс, регулируемый законами, которые не только не зависят от воли, сознания или намерения людей, но скорее, напротив, определяют их волю, сознание и намерения». Затем, характеризуя критику Маркса, он говорит: «Это означает, что не идея, а только внешнее явление может служить ей исходной точкой». Ученики Маркса, а также многие последователи Конта и сенсимонистов ничего существенного к этому не добавили, и вновь проявился удивительный феномен: при исключительно высокой скорости фактического развития мысли об этом развитии окостеневали.
3. Все эти социал-теоретики впали в очевидное противоречие с историческим опытом. Это демонстрирует уже само развитие экономической политики. Мнения людей, их духовная позиция являются для ориентации экономической политики во много раз важнее, чем сами экономические факты. «Это базировалось на том обстоятельстве, которое приходится каждый раз подчеркивать заново, а именно что экономическая политика определяется не столько действительностью, сколько скорее представлениями об этой действительности в головах людей»1, — говорит Хекшер о средневековой и меркантилистской экономической политике. Если в эпоху меркантилизма экономическая политика была ориентирована преимущественно на защиту производственного аппарата и в меньшей степени на снабжение населения, если она была прямо-таки одержима «страхом перед товарами», если она стремилась вытолкнуть возможно больше товаров из страны и допустить как можно меньше товаров в страну, если она по возможности не допускала роста заработной платы, то ко всему этому ее побуждала отнюдь не экономическая реальность XVII и XVIII вв. Необходимо знать тогдашние взгляды людей на государство, политику и экономическую действительность, чтобы понять эту своеобразную экономическую политику, которая оказывала столь большое влияние на само фактическое развитие.
Сказанное сохраняет силу и для эпохи индустриализации. Идея национализма наряду с идеей равенства и идеей безопасности имела решающее значение для определения экономической политики в XIX и XX вв. Эти идеи или фундаментальные представления превращаются в «основные формы мышления категориями экономической политики» и в решающей степени определяют политико-экономические действия. К примеру, то, что перевод промышленности или банков в общую собственность имеет «социальный» характер, есть представление, превратившееся в основную форму мышления категориями экономического порядка. Такой же является и точка зрения на то, что капитализм неизбежно развивается и подобно небесному телу движется по определенной орбите.
4. Когда Ленин в 1917 г. писал свою работу «Государство и революция», он не имел ни малейшего представления о проблеме хозяйственного расчета и о трудностях централизованного регулирования экономического процесса в современном народном хозяйстве. Его цель — «организовать все народное хозяйство по образцу почты». Однако, когда революция стала реальностью, сами факты натолкнули его на главный вопрос экономики, и теперь в работе «Очередные задачи Советской власти» (1919) он призывал обращаться к «общественному учету» и назвал «учет и контроль» «центральным вопросом социалистической революции». Но для этого не было ничего подготовлено с идейной стороны.
Ничего удивительного здесь нет. Для того, кто вместе с Марксом верит в неизбежность исторического развития, хозяйственный расчет в централизованно управляемой экономике не представляет собой проблемы, которую следовало бы предварительно мысленно решить. Неизбежный исторический процесс сам решит вопрос, именно так должен был думать Маркс. Не следовало бы заниматься деталями будущего, иначе можно стать утопистом. Если человеческий разум действительно бессилен, если он в состоянии просто констатировать неизбежность процесса, но не может влиять на него, тогда и вправду подобные подготовительные рассуждения ничего не стоят. С одной верой и без строительного плана приступили к возведению дома. Идея неизбежности развития была, следовательно, причиной того факта, что эксперимент с централизованно управляемой экономикой был предпринят без всякой подготовки.
Отрицание столь большого влияния идей напоминает нам о словах Й.Х. Мерка: «У нас так же мало думают о влиянии интеллектуалов, как крестьянин задумывается о наличии воздуха, когда нет ветра».
5. Эта философия исторической неизбежности, как ее понимали Маркс и его ученики и которая сегодня, несмотря на всю научную критику, овладевает массами, сама запутывается во множестве противоречий. В ней должен быть прямо выражен опыт, однако некую мифическую фигуру превращают в демиурга. Выводы делаются из недоказанных положений. Их анализ должен обрести четкость, присущую естественным наукам. Но, как раз подражая определенным естественным наукам, прежде всего физике, не замечают решающие факты истории, а именно воздействие человеческого мышления на историческое становление. Если с самого начала отдельно взятых людей рассматривают лишь как марионеток, а в целом общество или же капитализм как субстанцию, если a priori идея закона природы применяется по отношению к истории в форме закона развития, если a priori исключается свобода отдельно взятого человека в силу того, что в истории видят лишь взаимосвязь внешних фактов, а планы, стремления, намерения и масштабы человека игнорируются, короче говоря, когда мысли и желания человека не принимаются во внимание, тогда должно прийти к идее неизбежности развития, тогда должно отрицать свободу в истории. Доказательства тому не приводятся. Здесь также обнаруживается то, что предварительно заложенные (в теорию) идеи раскрываются в ходе последующего изложения.
Не случайно вера в централизованное управление и вера в неизбежность процесса развития возникают вместе. Когда Сен-Симон, Кант и сенсимонисты объявляли человечество коллективной сущностью или коллективным организмом, то тем самым закладывалась решающая предпосылка для вывода о том, что этот организм развивается по тем же законам природы, что и организм животного или растение. И наоборот, вера в централизованно управляемую экономику решительным образом подкрепила веру в то, что история человечества является неизбежным процессом развития коллектива. Вера в неизбежность развития и мышление категориями коллектива составляют единое целое.
Глава XIII