– Наша девочка, – одобрил Дженкс. – Секунду без меня проживешь? Я бы осмотрелся.
– Ага, – ответила я, начиная подъем по ступеням с подобранным платьем.
Дженкс взмыл в воздух и улетел, а я, добравшись до верхней ступеньки перед дверьми, поправила платье и улыбнулась швейцару. Он был смуглым, как Квен, и я подумала, не из личных ли он слуг Уитонов.
– Мне очень жаль, мэм, – сказал он с легким калифорнийским акцентом, – но свадьба уже началась. Вам придется подождать, пока начнется прием.
– Тебе еще не так будет жаль, если ты немедленно не уберешься с моего пути, – сказала я с достаточно ясным предупреждением, но он видел красивое платье и подарок с бантиком – вот и решил, что я зайчик. Зайчик‑то я зайчик, но в бандитских сапогах.
Я двинулась мимо него боком, и он взял меня за плечо. Ой, вот это была ошибка.
Дженкс спикировал сверху как раз в тот момент, когда я развернулась, поймала швейцара за руку и вдвинула локоть ему в нос, даже не уронив подарка.
– Ой, это ж больно! – вскрикнул пикси, а человек отступил назад, закрывая рукой сломанный нос и сгибаясь от боли. Глаза его были залиты слезами.
– Извини, – бросила я, отряхнула платье и взялась за дверь.
Позади раздался приветственный клаксон автобуса. Обрамленная дверным проемом, я повернулась и послала всем вампирский воздушный поцелуйчик.
Однако привратник не был без сознания, и мне надо было двигаться до того, как он опомнится и попытается что‑нибудь сделать. Я вплыла в церковь – платье дало мне возможность пройти между зеваками, набившимися от дверей до купели, без малейшего сопротивления – кроме шепота.
Кожа гудела адреналином, на меня нахлынула волна цветочных запахов. В церкви стоял озаренный свечами полумрак, тихий речитатив служителя божьего создавал ощущение уюта. Судя по всему, обряд только начался. Отлично. Мне надо подождать, пока придет сигнал от Гленна, а когда это будет, я не знала.
В заднем ряду кто‑то обернулся, и началась цепная реакция – головы стали поворачиваться ко мне. Я сбилась с шага, сделала глубокий вдох. Черт побери, здесь мэр, и… Таката? Я буду арестовывать Трента на глазах у Таката? Да, теперь я знаю, что такое волнение перед выходом на сцену.
Как я и думала, Пискари был в переднем ряду вместе с Айви и Стриж, и мне пришлось подавить приступ ярости, что он отдал Кистена кому‑то на убийство ради какого‑то извращенного удовольствия, а еще – что его влияния в ОВ хватает, чтобы это ему сошло с рук. Но мне, как ни противно, нужна его помощь, и придется быть, мать его так и этак, политически корректной.
На Айви я не могла смотреть – пока что. Но я узнала под серой широкополой шляпой рядом с Пискари ее напряженную спину. Отец Айви тоже был здесь, и, очевидно, ее мать – снежная королева из Азии, сидевшая рядом с этой элегантной изможденной фигурой. Необычно было появление мистера Рея и миссис Саронг – они держались вместе в отсутствие своих обычных стай. Ал стоял рядом с Трентом – увидев меня, осклабился – и это чисто Аловское выражение лица странно было видеть на скуластом азиатском лице Ли. Квен стоял рядом с ним, лицо его было непроницаемо. Он прошептал что‑то Тренту, и пальцы Элласбет сильнее сжались на руке жениха.
На стороне невесты полно было худощавого загорелого народу. Меня они не слушали, а одеты были – как массовка спилберговского фильма в шмотье с голливудского склада. Вообще‑то им надо быть поосторожнее, если не хотят, чтобы их маленькая тайна стала известна. Видит бог, для меня они все были на одно лицо.
Речитатив попика слегка сбился, когда снаружи вошел швейцар. Я оглянулась предостерегающе, увидела, что рука его все еще у носа, а белый платок заляпан кровью.
Пискари медленно повернулся на запах крови. Улыбнулся мне очаровательно, так что у меня собственная кровь загорелась. Он знал, что я его ненавижу, и ему это нравилось. Швейцар от внимания Пискари побледнел, и когда Квен ему показал жестом, чтобы ушел, скрылся мгновенно, пытаясь спрятать кровь.
– Уверена, Рэйчел? – спросил меня Дженкс. – А то всегда можешь уйти на покой и открыть лавку амулетов.
Я подумала о Кистене – и меня ниоткуда пронзило страхом.
– Уверена.
Поддернув сумку, я сунула фокус под мышку и направилась к алтарю. Дженкс взмыл к балкам, мне вслед понесся шепот. Глаза сливок цинциннатского общества устремились на меня, а я, размазывая сапогами лепестки на полу, про себя молилась, чтобы не поскользнуться на них и не сесть на задницу.
Бормотатель в рясе, отчаявшись вспомнить, на чем прервался, листал библию в поисках шпаргалки, и челюсть у него тряслась, хотя он пытался сделать вид, что ничего не произошло. То, что он меня в упор не видел, говорило о многом. Квен наклонил голову в мою сторону, а когда бедный попик затих совсем, ко мне повернулся Трент.
Ладно, не спорю. В белом фраке, с почти прозрачными волосами, чуть шевелящимися на слабом сквозняке, он был неотразим. Элегантный, лощеный, он даже сердитым взглядом посмотрел неотразимо. Весь, от бутоньерки с черной орхидеей и до вышитых носков он был – вершина элитной силы и изящества. И был он на самом деле реально взбешен – если судить по холерическому взгляду зеленых глаз.
Элласбет повернулась вместе с ним – тщательно отделанное платье с расправленным треном зашелестело на весь собор. Бели Трент был неотразим, Элласбет была неотразима в энной степени – ее красоту подчеркивал идеальный макияж и великолепное платье. На отчетливо выделяющихся скулах заиграл едва заметный румянец, и я залюбовалась искусством гримера, который сумел скрыть ее загар и сделать эту красоту фарфоровой. Но волосы у нее все равно выглядели как дешевая подделка под волосы Трента, тем более при свечах.
А подружка невесты была в том уродливом зеленом платье, и я криво ей улыбнулась извиняющейся улыбкой. Кто бы сомневался, что Элласбет выберет именно его.
– Простите за опоздание, – сказал я весело и громко в напряженном молчании. – Автобус застрял – жуткие пробки на улицах.
Положив на ступеньки фокус, замаскированный под свадебный подарок, я сняла с плеча сумку и пристроилась за подружкой невесты, скромненько сложив ручки перед собой.
Ага, вот так.
– Рэйчел! – начал Трент, отняв руку у Элласбет.
– Нет‑нет, продолжайте! – замахала я руками, хотя внутри напряглась, как нажравшийся бримстона пикси. – Все в порядке,
Крашеные губы Элласбет сжались в ниточку. Фата бы тебе не помешала, подумала я и вспомнила о собственной раскраске, наляпанной в последнюю минуту.
Пылая зелеными глазами, Элласбет взяла Трента под руку и повернулась ко мне спиной – плечи ее вздрагивали. Попик прокашлялся и начал с того места, где остановился, заговорил о силе преданности, понимания и прощения. Я от него отключилась – надо было успокоить собственный пульс, поскольку какое‑то время придется пробыть здесь.
Собор был красив, запах дикой моркови угадывался в спертом воздухе. На всех доступных горизонтальных поверхностях стояли цветы, даже на вертикальных кое‑где – букетики, приколотые к лентам. Экзотические вьющиеся растения, лилии, но лично мне больше нравятся цветы попроще. Всемирно известные цветные витражи помутнели от тумана и лунного света, и тени окрестных деревьев плавали по ним драконовыми кругами. Мерцали свечи, и тихий голос попа звучал, как обретшая голос пыль.
Я заморгала, сообразив, что Ал строит мне глазки, глядя поверх будущей пары. Рядом с ним хмурился Квен. Они были оба в прекрасных черных фраках, похожих на парадную форму из какой‑нибудь классической космической оперы восьмидесятых. Я занервничала, поправила на себе платье. Откуда‑то на нем взялось пятно, а букета, чтобы его прикрыть, у меня не было. Вот так всегда, когда опаздываешь,
Я обернулась к публике, увидела Дженкса, подмигивающего мне с потолочных балок. С него густо сыпалась пыльца, и Таката чихнул в созданном Д же иксом солнечном луче.
– Будь здоров, – сказала я ему одними губами, и он приподнял густые брови. У пожилой рок‑звезды лицо было не спокойным, но покрытая шрамами вервольфица рядом с ним – его барабанщица Рипли – явно веселилась. Слава богу, Таката был в нормальном костюме, а не в оранжевом кошмаре, в котором я его когда‑то видела. Даже его белокурые волосы лежали в порядке, и на шее был заметен амулет, который их и уложил. Посмотрев на меня через зал, он так же одними губами сказал:
– Что ты тут делаешь?
– Работаю, – ответила я беззвучно.
И посмотрела на стоящих за ним мистера Рея и миссис Саронг. Они были похожи на детишек, вместе готовящих какую‑то проказу. Но мне это безразлично, скоро все кончится.
Наконец‑то я набралась духу и посмотрела на Айви. И меня пробрало страхом – она была оцепенелая. Ничего не выражающее лицо и пустота в глазах. Я видела у нее такой вид, но никогда это не было так сильно. Она просто отключила себя. В идущем ей изящном сером платье и широкополой шляпке она была страшно похожа на свою мать, сидящую у нее за спиной. Айви сидела, выпрямившись, между Пискари и Стриж. Светловолосая вампирша глянула на меня ревниво – очевидно, она вошла теперь в камарилью Пискари, несмотря на ту мелкую деталь, что Пискари выпустили из тюрьмы благодаря интриге Ала, а не ее красноречию в зале суда. Мне оставалось только верить, что Айви не пропадет – спасти ее было не в моих силах. Спастись она может только сама.
Увидев мои страдания при виде Айви, Пискари мне улыбнулся – издевательски и уверенно. Я с шипением выпустила воздух сквозь зубы – демонский шрам пронзил меня теплым покалыванием. Черт побери, этого я не учла. И в злости сказала ему беззвучно, губами:
– Мне нужно с тобой говорить.
Пискари наклонил голову – он невероятно естественно выглядел в каком‑то подлинном египетском наряде. Очевидно, решив, что разговор пойдет об Айви, он поднял ее безжизненную руку и поцеловал.
Я застыла, вдруг ощутив, что Трент наблюдает за мной уголком глаза. На самом деле вся церковь больше смотрела сейчас на нас с Пискари, чем на венчающуюся пару. И если сжатым зубам Элласбет можно было верить, она была в бешенстве.
Я скривилась и попыталась принять угрожающе‑бандитский вид, что было трудновато в кружевном платье с цветами в волосах.
– Не про Айви, – сказала я без звука. – Мне нужна твоя защита. Для меня и для Кистена. И мне есть чем тебя заинтересовать.
Пискари был несколько сбит с толку моим запросом, но кивнул и глубоко задумался. Добродушно‑веселая улыбка Ала стала злобной, а за спиной у Такаты миссис Саронг и мистер рей заговорили приглушенными голосами, так что любой внутриземелец мог бы подслушать. Удовлетворение на лице Стриж сменилось ненавистью, а Элласбет… Элласбет так вцепилась в руку Трента, что побелели костяшки пальцев.
В торжественные каденции поповского речитатива грубо ворвался звонок чьего‑то телефона, и у меня глаза на лоб полезли. Звонок исходил от… от меня?
О господи! –подумала я, обмирая и шаря у себя пальцами за вырезом. Мой телефон. Дженкс, черт бы тебя побрал! – подумала я, злобно таращась в потолок под вылетающую из меня мелодию «Чудесный день для свадьбы». Я же поставила на виброзвонок. Черт побери, ведь ставила же!
С пылающим лицом я наконец его выудила. Дженкс ржал из верхних окон, Таката закрыл лицо руками, стараясь не расхохотаться. Нервная дрожь пробежала по всей церкви, а я посмотрела на входящий номер. Гленн.
Меня захлестнуло адреналином.
– Прошу прощения, – сказала я с неподдельным чувством. – Я очень извиняюсь, очень, я отключала звук. Честно.
Таката рассмеялся в голос, и я покраснела, вспомнив, откуда я сейчас этот телефон выуживала.
– Прошу прощения, я должна ответить. – Элласбет из себя выходила, а попик с кислой мордой махнул мне рукой – дескать, если надо, так надо. Я открыла телефон и повернулась спиной ко всем.
– Привет, – сказала я, и голос отразился в телефоне эхом. – Я на свадьбе Каламака, слушают все. Что добыл?
Скандал – дальше некуда.
Треск помех сказал мне, что Гленн все еще в пути. Он ответил:
– Рэйчел, ты на свадьбе? Ведьма, да ты по самую задницу сумасшедшая!
Я полуповернулась и пожала плечами, глядя на попа:
– Извините, – изобразила я губами, но внутри уже переключилась на полные обороты.
По крайней мере Гленн понял мой намек о публике, которая все слышит, и будет выбирать слова поаккуратнее.
– У меня все документы, – сказал Гленн, и мое напряжение дошло до пика. – Можешь работать.
Я переступила с ноги на ногу, чтобы ощутить приятное постукивание пейнтбольного пистолета по коже. Хотя я надеялась, что он не понадобится.
– Кстати, Гленн, Дженкс мне так и не сказал, сколько ты мне за это заплатишь.
– Рэйчел, бога ради! Я еще на шоссе, давай поговорим потом?
– Потом мне даст шиш, – ответила я, и публика шевельнулась. Трент кашлянул, вложив в этот звук гнев тысяч одиноких рассветов, и я на него глянула. Взгляд стоящего у него за спиной Квена стал подозрительным. Но я собиралась получить свой гонорар, проделав этот маленький фокус, и хотела, чтобы это было не только удовольствие от хорошо сделанной работы. – Я хочу, чтобы ваш отдел заново освятил мою церковь, – сказала я, и волна удивления прошла по присутствующим. Ничто не сравнится с ощущением от размахивания собственным грязным бельем перед сливками цинциннатского общества. Особенно заинтересовался Пискари. Да, если не получится, то к завтрашнему дню меня можно считать покойницей.
– Рэйчел… – начал Гленн.
– Да ерунда, – перебила я его противным голосом. – Сделаю хорошего отношения ради, как всегда для ФВБ.
А то кто‑то еще не знал, с кем я сейчас говорю? Я стояла к скамьям спиной, но Дженкс ее прикрывал, и я чувствовала себя в безопасности. В какой‑то степени.
– Я вызову подкрепление, – сказал Гленн, и я приложила руку ко лбу:
– Отлично, – ответила я с выдохом. – Потому что не хочется волочь арестованного на автобусе. – Слышно было, что Гленн собирается что‑то сказать, и я, перехватив уголком глаза движение Трента, выпалила поспешно: – Гленн, спасибо. Да, если не получится…
– То тебе красные розы на могилу?
Я не о том, но он уже повесил трубку. Закрыв телефон, я помедлила, потом снова бросила его в вырез и обернулась. Трент был не слишком доволен:
– Весьма интересно было заглянуть в вашу жизнь, миз Морган. Вы и детские праздники тоже устраиваете?
Я занервничала, и резко подпрыгнул адреналин – тепло побежало по телу, и это было почти так же приятно, как секс. Вспомнилось, как Айви мне сказала насчет того, что я принимаю решения, ставящие меня в опасную ситуацию, чтобы ощутить этот прилив. Да, я адреналиновая наркоманка, но умею на этом заработать. Как правило.
Айви. Она смотрела на меня, и полную бесстрастность ее лица чуть тронул глубокий страх.
– Дженкс? – окликнула я вслух, и когда он затрещал крыльями, Квен напрягся.
И ахнула вся церковь, когда я отвела в сторону подол платья, показывая сапоги до икры. Повозившись с шелковой нижней юбкой, я схватила наручники.
– Временно находясь в подчинении ФВБ, я уполномочена арестовать вас, Трент Каламак, по подозрению в убийстве Бретта Марксона.
Волной прошел по всем присутствующим удивленный вздох.
– Хватит! – воскликнула Элласбет, а святоша захлопнул книжку и отступил на шаг. – Трентон, я смолчала, когда застала эту твою шлюху‑ведьму у себя в ванне. Я смолчала, когда ты настоял, чтобы она присутствовала на моей свадьбе. Но чтобы она тебя арестовывала, лишь бы помешать нашему браку – я не потерплю!
Она была вне себя, а я тем временем дернула покорного Трента прочь от шаферов. Квен шагнул за ним – и тут же отпрыгнул назад, когда между нами мелькнули стрекозиные крылья. Ал хохотал низкими, тяжелыми раскатами. Я ничего смешного не видела. Ну, разве что это замечание насчет ведьмы в ванне. – Рэйчел…
Трент возмущенно осекся и на красивом лице выразилось негодование, когда раздался двойной металлический щелчок браслетов у него на запястьях. Квен попытался обойти Дженкса, и лицо в оспинах потемнело от гнева, когда Дженкс остановил его, нацелив стрелу ему в глаз.
– Попробуй, Квен, – сказал пикси, и публика затихла.
Трент стоял перед ним в наручниках.
– Ах‑ах‑ах! – произнесла я насмешливо, закидывая сумку на плечо и готовая пробиваться отсюда к выходу. – Трент, напомни Квену, что будет, если он мне станет мешать. У меня ордер.
Ага, прямо.
Повернувшись снова к Тренту, я заговорила:
– Вы имеете право хранить молчание, но сомневаюсь, что ты промолчишь. Вы имеете право на присутствие на допросе адвоката, которому, думаю, Квен скоро позвонит. Если вы не имеете средств для оплаты адвоката, то ад замерз начисто, а я – принцесса страны Оз, но в этом случае адвокат будет вам назначен. Поняли вы права, которые были вам зачитаны перед всем собранием сливок цинциннатского общества?
Сердито сверкая зелеными глазами, он кивнул. Удовлетворившись этим, я потянула его за плечо и направила к лестнице. А у Трента смесь гнева, потрясения и неверия сменилась чистым гневом.
– Позвони подходящему адвокату, – сказал он Квену, пока я уводила его. – Элласбет, это не займет много времени.
– Ага, позвони адвокату, – повторила я, подхватывая по дороге фокус.
Смех Ала отдавался под куполом – я даже приостановилась, ожидая, что то ли окна полопаются, то ли еще что. В этом смехе слышался злобный восторг, и он вроде бы стряхнул оцепенение с сидящих зрителей – взлетел шум разговора, заставив меня вздрогнуть. Лицо Айви осталось неподвижным. Рядом с ней сидел с вытаращенными глазами Пискари, пытаясь как‑то все это осмыслить. Таката смотрел встревоженно, а мистер Рей и миссис Саронг оживленно о чем‑то спорили.
– Дженкс! – позвала я, не желая идти по проходу одна.
И он тут же образовался рядом.
– Прикрываю спину, Рэйчел, – сказал он, прищелкивая крыльями от возбуждения, летел спиной вперед, по‑прежнему держа Квена под прицелом. – Пошли.
С сумкой на плече и фокусом под мышкой, я повела Трента вниз по лестнице, держа за локоть – чтобы он не споткнулся и не подал на меня иск за грубость без необходимости. Да‑а, та‑да‑дадам! Попался гад наконец! – гудели у меня мысли, будто издевательская пародия на свадебный марш. Кто‑то щелкнул фотокамерой телефона, я осклабилась, представив себе первую страницу вечерних газет. Вдали слышались сирены, и я понадеялась, что это ФВБ едет помочь мне быстрее выбраться, а не О В меня арестовывать. У меня‑то ордера не было, он был у моего контрагента в ФВБ.
Забытая у алтаря Элласбет завопила в досаде и злости:
– Трент! – Мне даже ее жалко стало. Почти. – Это омерзительно! Как ты можешь такое допустить? Я думала, ты – владелец этого города!
Трент полуобернулся, и я придержала его на ступенях рукой на плече.
– Я не владелец миз Морган, милая. Мне нужно несколько часов, чтобы с этим разобраться. Увидимся на приеме.
Ну, надеюсь, этого не случится. Проходя мимо Пискари, я замедлила шаг:
– Можем мы встретиться в ФВБ? – спросила я с колотящимся сердцем и замирающим дыханием. – У меня кое‑что для тебя есть.
Нежить‑вампир поцеловал Айви запястье изнутри – она передернулась.
– Ты совершенно бесчеловечна, Рэйчел. Почти настолько же хладнокровна, насколько и готова презреть все условности. И эта сторона твоего характера… восхитительно неожиданна. Я весьма заинтересован услышать, что у тебя есть сказать.
Не зная, что на это ответить, я повела Трента дальше. Он был возмущен – очевидно, сообразил, что я хочу отдать вампиру фокус. Черт побери, Пискари «страхует» четыре пятых всего города, а остальное достается компании Дэвида. Нетрудно было понять, что я хочу быть включенной в список. Видя, что Трент понял, я улыбнулась. Так‑то, гад.
– Трент! – взвизгнула Элласбет. – Выйди только из этой церкви – и я уйду навсегда! На самолет – и домой! Я согласилась выйти замуж за тебя, а не за тот… цирк, который ты называешь своей жизнью!
– У меня не слишком богатый выбор – дорогая, – бросил он через плечо. – Не хочешь ли ты прекратить истерику и занять наших гостей? Это небольшая заминка.
– Небольшая заминка! – Я шла боком и чуть не пропустила момент, когда она швырнула в попа букетом и заорала: – Квен! Да сделай ты что‑нибудь! Тебе же за это платят!
Я приподняла брови. Дошла почти до самой двери, и никто не попытался меня задержать. Шок – отличный инструмент, если знать, как им пользоваться.
Квен оторвался от телефона:
– Именно так, миз Уитон. Я уже определил, что Морган
действует в соответствии с законом, и звоню адвокату Трента
по судебным вопросам.
Ал хохотал так, что слезы текли у него по лицу. Для равновесия он оперся рукой об алтарь, и цветы на алтаре почернели. Владение телом Ли позволило ему коснуться алтаря безнаказанно, но все равно он оставался демоном, и его присутствие явно было замечено.
Когда мы дошли до выхода, тут и до Трента дошло, что я его на самом деле арестую.
– Рэйчел, это смехотворно, – сказал он, когда я ударом ноги, как заправская скандалистка, распахнула дверь. Лунный свет, пробивающийся сквозь туман, сверкал на цементе ступеней. – Это же моя свадьба. Ты переступаешь черту.
– Тебя поставить перед судом – это справедливость, – ответила я, прищуриваясь на подъезжающие мигалки ФВБ. – А вот убить Бретта – это и было «переступить черту». Он единственное, чего хотел – чтобы ему было, на кого равняться,
Я толкнула Трента в дверь, пока не закрылась тяжелая деревянная створка, втянула полную грудь сырого ночного воздуха, пахнущего мусором и усталостью. С облегчением увидела джипы ФВБ. Агенты рассыпались повсюду, взяли под контроль местность раньше, чем кто‑нибудь мог бы за мной последовать.
– Эй! Хай! – крикнула я, стараясь дать им понять, что я из хороших парней. – Я его взяла, он ваш! Только скажите мне, куда его девать?
Я направилась к ближайшему джипу, толкая перед собой Трента.
– Поверь мне, Трент, – сказала я, когда мы сошли на мостовую. – Когда‑нибудь ты мне за это сам спасибо скажешь.
– Не думаю, что вас заботит мое благополучие, миз Морган, – возразил он, пока восхищенный агент открывал машину, приложив на миг два пальца к козырьку.
– Не заботит, – согласилась я. – Осторожно! – Я положила руку ему на затылок пригнуть голову…
…и почувствовала, как рванулась к нему порция безвременья, но успела ее перехватить. Сама пораженная такой своей бесконтрольностью, я втолкнула Трента в машину и захлопнула дверцу. Было шумно, и я заморгала, сообразив, что автобус все еще стоит на месте. Я помахала рукой, и мне замахал в ответ весь автобус, а водитель погудел сигналом. Я, довольная, выпрямилась, став чуть выше, и отвела волосы с глаз.
Черт побери, вот когда я веду себя плохо – это у меня получается хорошо.