Алекс подарил мне кривую улыбку.
— Мой организм за час залечивает глубокий порез. Неужели ты думаешь, он не справится с каким-то недосыпанием?
Я пожала плечами.
— Может, и справится, — согласилась я. — Только, по себе знаю, когда человек долго не высыпается и выкладывается по полной программе на пределе своих возможностей, рано или поздно наступает расплата, и организм сполна воздаст ему за все издевательства над собой — просто рухнет как подкошенный, и все.
— Не рухнет, — заверил Алекс.
Скорее бравада, чем уверенность, но настаивать я не стала. Не дурак ведь, в самом же деле, должен отдавать себе отчет, что можно, а что нет.
— А я? — вернулась я к интересующей меня теме. — Почему ты сказал, что если отпустишь меня, я буду для них, как путеводный маяк?
— Элементарно, — ну хоть «Ватсон» не добавил. — У каждого человека есть своя аура, ты, наверняка, слышала. Вот они и сняли слепок твоей, а теперь ищут.
— Как это — слепок? — не поняла я.
— Ну, как фоторобот с надписью: «Разыскивается».
— Какая прелесть, — пробормотала я.
— Ага, не то слово, — не стал он отрицать, в насколько «веселом» положении мы оказались. — Но ты не фонишь. Увидят — узнают, но настроиться и почувствовать на большом расстоянии не могут. А сейчас они подошли слишком близко. Пришлось накрывать тебя своей защитой. А это возможно только при непосредственном тактильном контакте. Так что извини, так было нужно.
— За что извинить? — удивилась я. Отвлеклась и чуть не сломала ногу, провалившись в сугроб. Пришлось Алексу меня доставать.
— Ну, мне показалось, ты испугалась, когда я тебя схватил.
— Ага, — притворно вознегодовала я, — обесчестил, окаянный! Кто ж меня теперь в жены возьмет?
— Ну, точно, — рассмеялся Алекс, — придется теперь на тебе жениться.
— Ага, — огрызнулась я, — и братьев твоих с друзьями позовем, а булавку на свадебное платье прицепим.
— Да уж, — согласился Алекс, — как-то не комильфо.
Несколько минут мы брели молча. А когда я чуть в очередной раз не пропахала носом землю, Алекс закатил глаза, беззвучно выругав мое «чудесное» чувство равновесия, и снова взял за руку, заставляя идти с его скоростью.
Несмотря на то, что темп ускорился, так двигаться стало намного легче: меня практически тащили на буксире.
***
Новая гостиница была куда хуже и скромнее прежней, но то, что и в этой мы не задержимся надолго, не вызывало сомнений.
Я минут двадцать потратила на то, чтобы вытряхнуть из сапог набившийся и уже растаявший снег и еще столько же, чтобы пристроить их у батареи так, чтобы они не запеклись, как бабушкины пирожки, а просохли.
Алекс тем временем валялся на кровати, подперев рукой голову, и молча наблюдал за моими мучениями.
— Между прочим, — заметил он, — обувь нельзя сушить на батарее, она портится.
— Это вашу немецкую, может, и нельзя, — огрызнулась я, — а этой все равно уже ничего не поможет.
Алекс только вскинул брови при слове «вашу» в отношении немецкой обуви, но спорить не стал. Правильно, я слишком замерзла и поэтому была зла. Не на него, вообще не на кого-то конкретного, просто зла. Зиму я патологически не любила, и как меня только угораздило родиться в ноябре?
— Ты злишься, — констатировал Алекс.
— Опять фон считал?
— Это и не нужно, у тебя все на лице написано. И движения чересчур резкие, будто тебе хочется вышвырнуть в окно этот сапог.
— Фрейдом заделался? — прицепилась я. — И вообще, ты уже полчаса просто за мной наблюдаешь. Меня это нервирует. Почитай что-нибудь, что ли, — я мотнула головой в сторону лежащего неподалеку от него включенного ноутбука.
— Не хочу, — отказался он. — Я тоже устал.
— Ну, дело твое, — буркнула я и снова начала пристраивать на батарее сапог, который грохнулся на пол в очередной раз.
Алекс не выдержал, встал, подошел, отобрал у меня обувь и устроил ее сам, причем как-то так, что она больше не падала.
— Магия? — заподозрила я. Ну как так? Я полчаса бьюсь, а у него с первого раза получилось?
— Не магия, — усмехнулся Алекс, — просто руки из правильного места растут.
Я насупилась.
Он же снова вернулся на кровать. На этот раз лег на спину, закинув руки за голову, и уставился в потолок. Прямо скульптура: «Оне думать изволят».
Я фыркнула и пошла кипятить чайник.
— Не жалеешь? — вдруг спросил Алекс.
— О чем? — не поняла я и обернулась: он все еще смотрел в потолок.
— Ну, о том, что решила остаться.
Хм, а ведь я даже ни разу не подумала в этом направлении.
— Нет, — я покачала головой, хотя он и не видел этого жеста. И добавила: — Я никогда не жалею о принятых решениях.
Алекс перекатился набок, подпер голову согнутой в локте рукой и серьезно посмотрел на меня.
— Я спросил это к тому, что страсти накаляются, но ты пока что еще можешь уйти. Я помогу.
— Гонишь? — уточнила я не менее серьезно.
— Нет, — ответил он после заминки, длящейся несколько секунд, — один быть я тоже устал.
Я улыбнулась. Злость как рукой сняло.
— Чай иди пить, — пригласила я.
***
— Хорошо знаешь этот район? — Алекс повернул ко мне ноутбук, и я уставилась в экран.
— Да, я раньше работала на соседней улице. Машины у меня тогда не было, так что каждый день проходила мимо этого места с автобусной остановки, — я вздохнула. — Ни одного укромного уголка, просмотр как на ладони, куда ни глянь, — а потом развалилась на кровати, раскинув руки. Благо, кровать, на которой мы расположились, обладала внушительными размерами.
Мы провели уже часа два, и так, и эдак ломая голову, пытаясь придумать план действий, но ничего путного так и не пришло. Нас было всего двое, к тому же, я не могла перемещаться магически. Сколько их там на той стороне? Десятки? Сотни? Алекс и сам точно не знал, насколько многочисленны сторонники бредовой идеи его брата, но сказал, на нас с ним точно хватит. В этом я тоже не сомневалась.
Алекс повернулся к моему распластанному по покрывалу телу и окинул скептическим взглядом.
— Все, сдулась?
В ответ я скорчила гримасу.
— Не сдулась, а взяла тайм-аут. Мне кажется, мы зациклились и что-то упускаем.
— Например?
— Черт его знает, — искренне отозвалась я.
Я заложила руки за голову и уставилась вверх. Потолок был в каких-то бурых пятнах. Наверное, ржавчина, похоже тут недавно прорывало трубы… Да уж, не в лучшем месте мы оказались.
Алекс трогать меня не стал, позволив мне самоустраниться на некоторое время, а сам что-то снова делал в ноутбуке. Я слышала, как он периодически стучит по клавишам, но мне было лень приподняться и посмотреть.
Мы что-то упускали, вот только что? Враги превосходят нас числом, а потому наш план должен быть не просто надежным, он должен быть безупречным…
— Алекс! — сонливость как рукой сняло, и я подскочила так быстро, что кровать натужно заскрипела.
— Чего? — повернулся он ко мне. — Поймала идею за хвост?
— За жабры! — довольно похвасталась я.
Алекс посмотрел на меня таким взглядом, что мне показалось, еще мгновение, и он покрутит пальцем у виска.
— Тебе говорили, что у тебя очень специфический ассоциативный ряд? — мягко спросил Алекс тоном, каким обычно разговаривают с умалишенными.
Но я не обиделась. Уж не знаю, это его личная заслуга, или просто со мной что-то не так, но обижаться на этого типа у меня категорически не получалось.
— Мне и не такое говорили, — отмахнулась я. — Мы, кажется, о серьезных вещах беседуем.
Алекс пожал плечами, видимо, уже вообще не надеясь, что я предложу что-то полезное.
— Излагай.
— Помнишь, что сказала Зоя Иосифовна? — пошла я не совсем прямым путем.
Алекс нахмурился.
— Она, знаешь ли, тоже женщина не из молчаливых. Что именно ты имеешь в виду?
— А то, что она сказала, что твои преследователи очень высокого мнения о твоих мозгах.
— Ты это к тому, что они сильно ошибаются? — он все еще не понимал.
Я интенсивно замотала головой.
— Я это к тому, что они ждут от тебя сложный многоступенчатый план! Нас двое, а их много, и охотятся они за тобой достаточно давно. У них было полно времени, чтобы создать целый аналитический отдел и проработать все возможные варианты.
— То есть, ты хочешь сказать?.. — наконец, в его глазах зажглось понимание.
— Именно! — с энтузиазмом подхватила я. — Я хочу сказать, что наш план не должен быть идеальным! Он должен быть прост до безобразия!
— Чтобы им и в голову не пришло, что я выкину нечто подобное… — пробормотал Алекс, его лицо стало задумчивым. — Черт, а! — он неожиданно расплылся в улыбке. — А ведь может сработать!
ГЛАВА 7
Несмотря на простоту плана и высокую вероятность того, что все получится, я все равно волновалась.
Алекс уже собрался и ждал меня. Вещи мы решили оставить в номере, оплаченном на сутки вперед. Если все пройдет удачно, то мы еще сможем за ними вернуться. Если же нет, не знаю, как ему, а мне вещи могут вообще не понадобиться.
— Все, идем? — спросила я. Мне оставалось только надеть пуховик и обуться — и готова.
— Почти, — как-то загадочно ответил Алекс. — Подойти, пожалуйста, ко мне.
Мои брови удивленно поползли вверх, но я послушалась. Интересно же, что он там удумал.
Когда я подошла, Алекс протянул мне руку ладонью вверх.
— Зачем? — не поняла я, уставившись на сверкающую на солнце булавку.
— Возьми, — настойчиво попросил он.
Я пожала плечами, взяла магический артефакт с его ладони и повертела в пальцах. Что он хотел мне показать? Я ведь уже держала ее в руках. На вид: булавка и булавка, ничего примечательного.
Но когда я попыталась отдать ее обратно, Алекс покачал головой.
— Нет, оставь ее у себя.
Вот теперь у меня глаза на лоб полезли.
— С ума сошел?! Зачем?! — растерялась я совершенно. Это не просто булавка, это БУЛАВКА, артефакт, за которым идет многомесячная охота.
— А затем, — спокойно пояснил Алекс, — что, если я попадусь, меня поругают и поставят в угол, а с тебя могут шкуру спустить. И это не метафора.
Я судорожно сглотнула.
— Но…
Я вспомнила, как он спрашивал меня в кафе: «Ты настолько мне доверяешь?» Сейчас мне хотелось спросить о том же, но язык намертво прирос к небу.
— Я не могу, — сказала я, снова обретя способность говорить, — это слишком важно.
— Это важно, — послушно согласился Алекс, но мнения не изменил, — но не настолько важно, чтобы тебя из-за этого убили. Если тебя схватят, в любом случае приведут к Валентину. Тогда отдай ему булавку.
— И тогда меня отпустят? — верилось с трудом. А как же убирать за собой свидетелей? Впрочем, Алекс лучше знал своего старшего брата, которого я ни разу не видела.
— Я надеюсь, — ответил Алекс.
Меня замутило. Уж лучше бы он соврал и сказал, что, конечно же, отпустят, не о чем беспокоиться. Черт бы побрал его честность!
Ладно, решила я, в любом случае не переспоришь.
— Хорошо, — сдалась я, — если ты считаешь, что так будет лучше.
— Считаю, — отрезал Алекс.
Я вздохнула и прицепила булавку себе на свитер, на внутреннюю часть левого рукава.
***
До центра доехали на автобусе. Способ передвижения выбрал Алекс и свой выбор не пояснял. Я не спрашивала. Сидела, смотрела в окно и думала. Страх почему-то уже пропал. Но ведь и нечего было бояться, не так ли?
Наш план был действительно прост. Прямо-таки детский план: я отвлекаю внимание охраны лаборатории, а Алекс тем временем проникает внутрь. Решили, что, когда за мной погонятся, главное — оставаться на людной улице. Тогда за мной просто будут следить. Напасть при свидетелях не решатся. А потом вернется Алекс и заберет меня.
Глупый план, нечего сказать. И никакого запасного, кстати говоря. Но вчера и этот показался просто блестящим.
Теперь же, по мере приближения к центру города, моя уверенность начинала таять. А, судя по молчанию моего спутника, и его тоже.
Сегодня был необычно теплый день, снег таял на солнце, улицы превратились в реки. Странная погода, весенняя. Знать бы еще, хороший ли это знак, и знак ли вообще?
— Ну, все, — объявил Алекс на автобусной остановке. — На этом расходимся. И удачи.
Он улыбнулся вполне даже оптимистично, но я не слишком поверила в искренность этой улыбки. Алекс нервничал, и, к своему стыду, я прекрасно понимала, нервничал из-за меня, потому что считал, что несет за меня ответственность. Я, конечно, могла бы поспорить и на пальцах объяснить, что я взрослый самостоятельный человек, который сам принимает решения, и никто, кроме меня самой, за меня не в ответе. Но я заранее знала, что переубеждать его в этом вопросе — гиблое дело, а потому благоразумно заткнулась.
— Удачи, — эхом отозвалась я.
— Без геройств, — еще раз напомнил Алекс.
— Да поняла я, поняла, — заверила я. Ну нет у меня проблем со слухом, честное слово.
И мы разошлись. Алекс завернул на соседнюю улицу, а я пошла по дороге, ведущей к лаборатории его деда.
Быстро ли меня заметят? Пуховик у меня черный, ничем не примечательный, да и внешность, в принципе, тоже, так что сливаюсь с толпой. Надежда была только на то, что Алекс говорил про ауры и их индивидуальность. Раз люди Валентина занесли меня в список «Особо опасны», то должны сразу узнать.
Я подошла к желанному зданию, покрутилась у крыльца, потом отошла, обошла так и эдак, перешла через дорогу, чтобы открылся обзор получше. Вела себя так, чтобы они подумали, что я что-то высматриваю, заходить вовнутрь я не собиралась.
Здание, где располагалась лаборатория деда Алекса, было двухэтажным, старого фонда. Там, наверное, потолки трехметровые… Барельеф на стенах. Красиво.
Я подумала, что недвижимость в этом районе стоит недешево, а место просто шикарно. Если бы старик Лазовский решил перенести свою лабораторию и продать это здание, его бы тут же схватили руками и ногами и устроили бы тут какой-нибудь модный магазин.
Сейчас же о назначении дома не говорило ничего. Никакой вывески на входе. Только черная железная дверь и решетки на окнах на первом этаже.
Так, а вот меня, кажется, заметили. Шевельнулись жалюзи в окне рядом с дверью. Наверное, увидели по камерам и решили еще раз удостовериться.
Ну, вот она я, давайте, ребята, выходите…
Меня словно услышали: дверь открылась, и на крыльцо вышли сразу три крупных хлопца. Один из них был мне уже знаком — именно его голову я проверяла на крепость египетской вазой.
Трое. Интересно, а сколько их еще внутри? Все выйти не могли, не совсем же они идиоты, но могли оставить «на шухере» одного, так, на всякий случай. Если это так, то Алекс имеет все шансы на успех.
Я сжала в кармане телефон, выданный мне Алексом, развернулась и решительно зашагала по улице в обратном направлении. Бравая троица двинулась за мной.
Что ж, пока все шло по плану.
Я зашла в попавшийся по дороге супермаркет. Тут камеры, значит, они не решатся на меня нападать, просто проследят. Что преследователи и сделали, зайдя вслед за мной.
Время, время… Главное — потянуть время.
Не знаю, сколько прошло, когда зазвонил телефон, но слишком мало, чтобы можно было ждать хороших вестей. Если бы Алексу удалось обезвредить оставшуюся охрану, он бы остался исследовать лабораторию, а это потребовало бы времени. Если звонит, значит, ничего не вышло.
— Ало, — шепотом ответила я.
— Уходи, — быстро сказал Алекс. — Они оставили шестерых. Дохлый номер, не убивать же их, — судя по бешенству в голосе, ему как раз именно этого и хотелось. — Так что давай, скажи, где ты. Я тебя заберу.
Я обернулась на преследователей, преисполненная разочарования. Вот так просто? Просто отказаться от всего и уйти?
Интересно, а если я попаду в лабораторию, смогу что-нибудь разузнать? Сомневаюсь, что пароль написан кровавыми буквами на стене. Но, может, что-то подтолкнет к разгадке, стоит только оказаться внутри?
— Потом заберешь, — ответила я, принимая решение. В конце концов, у меня был припасен козырь, о котором не знал даже Алекс.
— Ты что задумала? — зашипел он.
— Я попробую, — отозвалась я и решительно нажала клавишу «отбой».
Если выживу, он же меня и убьет.
Я направилась к выходу из супермаркета, на ходу замедляя шаг. Троица тут же сориентировалась и догнала меня. Что-то твердое уперлось в спину.
— Дернешься, убью, — сообщили мне.
Я не дернулась и не обернулась.
— Я буду говорить только с вашим боссом, — сказа, вспомнив, как они называли Валентина.
***
Меня повели обратно к зданию лаборатории. Отлично. Встретиться с Валентином, знающим пароль, да еще и в лаборатории его создателя — двойной шанс на успех.
Мы вошли через ту самую черную дверь и оказались в просторном светлом холле. Потолки, и правда, оказались не ниже, чем в доме у Зои Иосифовны.
Здесь был большой обитый кожей диван и такие же кресла. Несколько стульев, столик. Все светлое и идеально между собой гармонирующее.
На стенах обнаружились большие картины с изображением цветов, без рам, просто под стеклом, по всему периметру помещения. Что это за цветы, не поняла, я все-таки не ботаник. Что-то знакомое, явно недавно попавшее на глаза, но не оставившее о себе впечатлений.
Розовые, желтые, белые, голубые и даже фиолетовые — разноцветные цветы смотрели на меня со всех сторон. Где-то был крупным планом один цветок, где-то — целый кустарник. Кажется, дед Алекса питал к растениям нежные чувства. У меня так от их количества зарябило в глазах.
Меня усадили на стул и велели заткнуться и ждать. Хотя «заткнуться» — явно лишнее, я молчала, как рыба. Поговорить я хотела, но не с этими ребятами.
Валентин появился минут через пять и не через дверь. Вся охраняющая меня троица тут же встрепенулась и уважительно склонила головы, как при присутствии особы голубых кровей.
Я с любопытством уставилась на виновника моих бед, даже не пытаясь срыть своего интереса. Не до любезностей. Когда он посылал ко мне домой головорезов, о тактичности он вряд ли задумывался.
В общем-то, Валентин был похож на Алекса, такие же темно-русые волосы, серые глаза. Он был такого же роста и телосложения, но не такой спортивный, скорее, даже чуть-чуть одутловатый и с бледной кожей. Так выглядят люди с сидячей работой, которые проводят гораздо больше времени за компьютером, нежели на свежем воздухе. Кажется, Валентин больше занимался разработкой заговоров, чем их воплощением в жизнь.
Старший Лазовский тоже одарил меня взглядом. Именно «одарил», потому что свысока, и роста, и самомнения. Как там говорил Алекс? Относится к людям без дара как к животным, если вы не любите животных? Да, кажется, Алексу удалось очень четко описать характер брата в двух словах.
— Так и знал, что она замешана, — сказал Валентин, впрочем, с таким видом, будто я ничего не вижу и не слышу, и вообще я так, предмет мебели. Наконец, он таки соизволил обратиться непосредственно ко мне: — Говорить будешь?
А я зачем, по-вашему, пришла?
— Угу, — закивала с самым смиренным видом.
— В мой кабинет, — распорядился Валентин и вышел в боковую дверь.
Значит, кабинет у него тут. Наверное, дедов присвоил…
Я не додумала мысль, один из здоровяков взял меня за локоть, заставив встать, и повел вслед за «боссом».
***
«Кабинет» выглядел именно как кабинет. Небольшая комната. Письменный стол справа от большого окна, дающего помещению много света, кресло для посетителей, книжный стеллаж во всю стену и бар в углу. Ничего лишнего, не считая еще одного огромного изображения цветка (да сколько можно-то?!)
Валентин занял место за столом. Меня усадили в кресло для посетителей. Охранник встал у двери, заранее отрезая мне путь к бегству.
— Итак, — нынешний хозяин кабинета устремил на меня взгляд, — что тебе известно об артефакте?
Странно, поймала я себя на мысли, у Алекса глаза точно такого же цвета, серые, но мне никогда не хотелось назвать их стальными. Сейчас же на меня будто направили сразу два дула.
— Я знаю, где он, — ответила я. Врать не буду, но сразу все карты не раскрою.
Я думала, Валентин тут же спросит, где булавка, но он почему-то просто разозлился.
— У Алекса тяга к бездарным бабам, — совершенно беспардонно изрек он. — Вот открой мне секрет, мне просто интересно, почему ты влезла во все это? Что он тебе обещал? Любви? Денег?
В том-то и дело, что он мне вообще ничего не обещал.
— Какая разница? — ответила я. — Вы же все равно уже пришли к выводу, что меня купили, — пусть говорит как хочет, а меня с ним официально не знакомили, и потому буду обращаться на «вы».
— Втюрилась, значит, — ой, как грубо. — Братец умеет быть обаятельным, знаю.
Я смотрела на Валентина, не пытаясь скрыть презрения в своем взгляде. Как к животным относится? Похоже, меня он принял не просто за какое-то там животное, а за вполне конкретное — тупую болонку.
В одном Валентин оказался прав, Алекс умеет быть обаятельным. Во всяком случае, обаятельнее этом хама и грубияна в сто раз.
— Ты хоть знаешь, что он женат? — продолжал тот.
— Знаю, — я и бровью не повела.
Правда, я почему-то думала, что Алекс в разводе. Хотя, вспоминая сейчас наш разговор о его меркантильной супруге, я поняла, что слово «развод» не было произнесено ни разу.
Да и вообще, какая мне разница? На что рассчитывал этот тип, просвещая меня? Что я, как истинная болонка, воспылаю праведным гневом, возненавижу Алекса, которого, кстати, по его убеждению, я люблю без памяти, и предам его в мгновение ока? Честно говоря, бред какой-то, даже для болонки и то нерелевантное поведение получается.
Но своим ответом мне все же удалось его удивить. Кажется, Валентин очень рассчитывал, что о жене Алекса мне ничего неизвестно.
— А, ладно, — отмахнулся он. — Мне, по сути, плевать. Нечего лясы точить. Итак, — он подался вперед, облокотившись о стол, — ты расскажешь, где булавка, по-хорошему или попросить ребят сделать по-плохому?
— А если по-хорошему, отпустишь? — прямо спросила я.
Я уже поняла, что фокус не удался. Рассчитывать на то, что Валентин проговорится и скажет нечто полезное, не приходилось, не такой он человек. Очень самонадеянно было считать кого-то глупее себя до встречи с ним. Побывав же в этом месте, я выяснила только, что дед Алекса любил светлую мебель и цветы, о чем сам Алекс не мог не знать. А раз так, нужно попробовать выкрутиться и уйти отсюда с головой на плечах.
Я очень надеялась, что Алекс не ошибся, и его брат правда не будет со мной ничего делать, если отдам ему булавку.
— Отпущу, — пообещал Валентин, довольно улыбаясь.
Отпустит-отпустит-отпустит…
— Хорошо, — кивнула я, поверив, — она у меня, — действительно, зачем ему нужна я, если у него будет то, за чем он так отчаянно охотился?
Я вытащила правый рукав свитера из-под куртки, завернула и отстегнула булавку, прицепленную к его внутренней стороне. Глаза Валентина вспыхнули, и он практически вырвал желанную вещь из моих рук. Отлично, надеюсь, я успею уйти, пока он…
— Я могу идти? — я поднялась из глубокого кресла.
— Нет, — сверкнул Валентин белозубой улыбкой, еще раз доказывая, что переоценивать свою хитрость никогда не стоит.
Как там в поговорке? Никогда не считай, что ты самый умный в комнате, особенно, если ты не самый умный в комнате.
— Сверни ей шею, — жестко распорядился старший Лазовский, кивнув человеку у двери. Улыбка на его губах бесследно пропала. — Алекс себе новую заведет, а нам свидетели не нужны.
Мое сердце ухнуло вниз. Боже, ну почему мы все умные задним числом? Алекс же просил не геройствовать. А сейчас он будет считать себя виноватым в моей смерти…
Стоп! Какой такой смерти? Нет, я не согласна, я не хочу умирать.
Верзила шагнул ко мне. Что я могу? Ударить? Выцарапать глаза? Плюнуть на лысину? Вообще не смешно.
Мой затравленный взгляд упал на окно. Не зарешеченное, но второй этаж. Очень высокий второй этаж. Сколько до земли? Метров шесть? Опять не смешно, разобьюсь, как пить дать.
Меня обдало холодной решимостью. Плевать на все, живой я не дамся.
И прежде, чем будущий убийца, приблизился ко мне, я рванулась в сторону и, закрыв руками голову, сиганула в окно. Уши наполнил звон бьющихся стекол, и я полетела вниз.
Спасло меня одно: окно кабинета выходило не на солнечную сторону, и выпавший недавно снег не успел здесь растаять.
Я упала в сугроб. Правую лодыжку обожгло болью так, что я взвыла, как настоящая собака. Бешеная болонка, черт меня дери…
— Живая, ловите! — донеслось сверху.
Ага, как же, жду-дожидаюсь!
Превозмогая боль и приволакивая ногу, я бросилась за здание на оживленную улицу. Не будут они меня убивать при свидетелях, не будут…
Алекс схватил трубку даже прежде, чем успел пойти первый гудок.
— Где ты?! — заорал он.
— Возле… лаборатории… — выдохнула я, задыхаясь. — Помоги…
А на крыльцо дома уже высыпала та самая троица. Если догонят…
Я снова закинула телефон в карман и попыталась идти быстрее. Черта с два у меня вышло. На правую ногу наступать было вообще невыносимо. Если бы не высокий сапог, плотно охватывающий щиколотку, вообще бы, наверное, упала.
Алекс появился откуда-то из-за угла (наверное, ближайшее место, куда сумел незаметно переместиться), без слов закинул мою руку себе на плечо, чтобы я могла не опираться на больную ногу, и, поддерживая за талию, быстро повел подальше от любопытных глаз.
Я чуть не разревелась от боли и облегчения одновременно.
Обернулась: троица ускорилась. Но им это уже не помогло. Мы завернули в тень между домами, тут Алекс подхватил меня на руки и переместился.
ГЛАВА 8
Мы переместились через весь город сразу в гостиничный номер, где оставили вещи. Я уже, не в силах сдерживаться, стонала в голос. непрошенные слезы текли по лицу.
Никогда в жизни мне еще не было так больно. Наверное, сразу после падения боль притупил выплеснувшийся в кровь адреналин. теперь же его действие прошло.
— Тихо, тихо, — голос Алекса звучал успокаивающе, но все равно не перекрывал боль. — Уже почти все. Потерпи.
Он положил меня на кровать и сам стал снимать сапог. Боже мой, и когда нога успела так распухнуть? Прошло ведь всего ничего, какие-то пара минут…
Сапоги у меня были без «молнии», просто натягивались на ногу, и из-за этого снять один из них с отекшей конечности оказалось нетривиальной задачей.
— Терпи, уже почти…
Наконец, когда Алекс бросил сапог на пол и стянул с меня еще и носок, моим глазам предстала вздувшая синяя кожа. Это выглядело ужасно, меня замутило.
Стало еще больнее, когда его ладонь накрыла щиколотку. Боль достигла своего апогея, а потом, качнувшись, исчезла вовсе. Облегчение наступило так внезапно, что мне показалось, что я сейчас взлечу.
Я приподнялась на локтях и посмотрела на свою несчастную конечность, пошевелила, повертела и так, и эдак. Не осталось никаких следов: совершенно ровная здоровая кожа.
Зато Алекс шумно выдохнул и сел прямо на пол у кровати, спрятал лицо в ладонях.
Я вскочила и бросилась к нему, ругая себя почем свет. Это ж надо, ногу она лежит разглядывает! А он, мало того, что опять перенес двоих, так еще и вылечил. И, сомневаюсь, что на исцеление такой травмы ушло столько же энергии, как на припухшую губу в прошлый раз.
— Алекс, — я осторожно коснулась его плеча, — я могу чем-нибудь помочь?
Головы он не поднял, зато ответил:
— Можешь… Заткнись, пожалуйста…
Я тут же захлопнула рот, поискала глазами место, куда бы себя деть и, не найдя ничего лучше, бессильно опустилась на край кровати. Сняла второй сапог.
Чувствовала себя виноватой.
***
Прошло минут пятнадцать. Я уже успела посидеть, побродить по комнате, вскипятить чайник и снова посидеть.
Алекс так не поднимался, сидел на полу, подтянув колени и упершись в них тыльной стороной ладоней, в которых спрятал лицо. Может, уснул? Я не решилась беспокоить.
Внезапно поймала себя на мысли, что боюсь того, что он скажет, когда придет в себя и восстановит запас потраченной энергии. Забавно, как несколько дней могут столько для тебя изменить. Я никогда не была зависима от чужого мнения, просто делала то, что считала нужным.
А ведь я на самом деле сплоховала. Зачем я это сделала? Чего хотела добиться? Доказать, что я не просто бесплатное приложение, продемонстрировать, что тоже могу быть полезной? Наверное, так и есть, именно этого я и хотела. Только облажалась по всем статьям, и Алексу снова пришлось спасать мою жизнь.
Я вздохнула и решила налить себе чаю, чтобы отвлечься. Самобичевание, в любом случае, не выход, все равно сделанного не воротишь.
— У нас кофе есть? — вдруг спросил Алекс, так неожиданно, что я чуть не подпрыгнула.
— Есть, — отозвалась я. — Мы же его вместе покупали перед заселением.
— Отлично, — он легко поднялся и быстро подошел к столу, взял банку с растворимым кофе и одним махом бухнул в кружку чуть ли не половину. С сахаром тоже экономить не стал.
Я тайком следила за ним из-под опущенных ресниц, обхватив руками собственную чашку с чаем, и старалась «не отсвечивать». Вид у Алекса был уже вполне здоровый, только злой, я его еще таким не видела. В мою же сторону не смотрел, залил кипятком полученную «безумную» смесь и отхлебнул. Я даже поморщилась, это не растворимый в воде кофе с сахаром, это чуть-чуть воды, добавленной в кофе и сахар.