— Что ты имеешь в виду? — удивилась я такому началу.
Алекс подарил мне невеселую улыбку.
— Ты ведь тоже ему поверила.
Я уже открыла рот, чтобы ответить, но застыла, сообразив, что вопросительной интонации не прозвучало. Алекс прекрасно знал, что я прониклась речью Григория, несмотря на то, как он поступил с Ксюшей.
— Хочешь сказать, он врал? — я нахмурилась. — И все еще на стороне Валентина?
— Кир, — простонал Алекс, плюхнувшись спиной на кровать, — ну, и ты туда же. Какие стороны, сопротивление, баррикады…
Но я опять не до конца поняла, что он хотел этим сказать.
— Ладно, — согласилась я, попытавшись во всем разобраться, — ты не хочешь войны с братом, а потому избегаешь использования таких терминов, но сути дела это не меняет — война уже началась. И, мне кажется, Гриша говорил правильные вещи: ты не можешь один бороться с Валентином. А это сопротивление может оказать помощь.
Алекс приподнялся, опершись на вытянутые назад руки, и посмотрел на меня. Я все еще стояла посреди комнаты.
— Это не война с Валентином, это очередная борьба за власть, только и всего, — серьезно сказал он. — Все остальное — фантики от конфет. Красиво говорить я тоже могу.
— То есть все это вранье? То, что он говорил?
Алекс скривился.
— Еще какое. И совсем не его. Гришка верит в то, что говорит, но слова это не его. Взять хотя бы фразу про влияние «моей балерины». Он это сказал даже не своей интонацией.
— Значит, ты считаешь, им кто-то командует? — подвела я итог, усевшись рядом.
— Пожалуй, слово «использует» здесь подойдет больше.
Я поджала губы.
— И им нужна булавка?
Алекс кивнул.
— Или я. Беспроигрышный вариант: или бесценный артефакт, или сильный одаренный, вроде меня.
— Но твой брат…
— Просто марионетка.
Я забралась на кровать с ногами и обхватила колени руками. Мне сделалось совсем жутко.
— Ты говоришь страшные вещи.
— Я говорю правду.
— Но, быть может, ты преувеличиваешь, — не сдавалась я. — В конце концов, неужели Гриша — такой доверчивый дурачок?
— Мы говорим о парне, оставшимся без родителей в девять лет, — напомнил Алекс. — Гриша всегда был очень подвержен чужому влиянию. Пусть это звучит грубо, но он всегда чувствовал свою ненужность и верил тем, кто пригреет. С годами ничего не изменилось. Он сейчас предал Валентина, веря, что творит великое благо, по сути же, он просто служит новому хозяину.
— Ты не можешь знать наверняка, — напомнила я.
— Не могу, — охотно согласился он. — Но я вижу то, что вижу. Когда Гриша переметнулся? В прошлом году, он сам сказал. Как раз тогда, когда дед начал заниматься разработкой артефакта. Переметнулся, потому что Валентин творил злодейства, так он сказал? — я кивнула, точных слов тоже не помнила, но суть мы оба поняли. — Так вот, это бред сивой кобылы. Ничего такого Валька не делал. Да, у него с юных лет мания преследования, он вечно окружал себя надежными людьми и готовился к отражению нападения, и, признаю, с врагами расправлялся безжалостно. Но, поверь мне, «синдром Бога» — недуг совсем недавний.
Я не могла не признать, логика в его суждениях определенно была. Но нарисованная им картина происходящего была еще страшнее той, которую я представляла раньше.
— У-ух, — выдохнула я. Захотелось схватиться за голову. Выходит, Григорий предал своего старшего брата еще год назад только потому, что поверил чьим-то там словам, а потом убедил сам себя, что это не только правда, но и его собственное мнение. — И что ты будешь делать?
— Ничего не изменилось, — твердо ответил Алекс. — Я хочу уничтожить булавку. Это единственный выход.
Хм, цель благородна, но…
— Валентин обещал тебя убить, — напомнила я.
— На кой черт ему меня убивать, если не будет булавки? — вопрос явно риторический. — Так что задача номер один: дожить до момента уничтожения артефакта.
— Фу ты, какие мелочи, — фыркнула я.
— Типа того, — уж слишком оптимистично отмахнулся Алекс, что только лишний раз говорило о том, что он сам ни в чем не уверен.
— И как ты планируешь ее уничтожить? Для этого нужен пароль, а его у нас нет.
— Найдем, — снова этот ни на чем не основанный оптимизм. Наверное, именно на нем он и продержался все эти три месяца.
— Может, ее просто выбросить? — предложила я. — Ну, или спрятать туда, где ее не найдут.
Его губы тронула снисходительная улыбка.
— Ты не понимаешь.
Я вспыхнула. От обиды кровь прилила к лицу.
— Ну, конечно, — пробормотала я, — куда уж мне…
— Я не о твоих умственных способностях, — мягко пояснил Алекс. — Ты просто не маг, поэтому не понимаешь. Это не просто булавка, это артефакт, магический, и он тоже фонит. Пусть это займет время, но стоит мне с ней надолго расстаться, как Валентин ее отыщет без труда.
— Ты закрываешь ее своим «щитом», — поняла я.
Алекс кивнул.
— Говоря простым языком, я глушу сигнал.
— Постой, — вдруг вспомнила я, — а как же ты отдавал ее мне перед походом в лабораторию?
— Защита держится, но не слишком долго, сутки, при большом желании, максимум, неделю. Потому-то Валентин и не узнал подделку сразу, а я не догадался о том, что ты провернула. Но если артефакт долго не трогать… — заканчивать предложение он не стал, только подвел итог: — Так что я не могу нигде оставить булавку.
Понятно, значит, не отступится, пока не получит пароль и действительно не уничтожит артефакт…
Почувствовав обреченность последней мысли, я разозлилась сама на себя. Так нельзя, Алекс прав, если есть цель, ее нужно добиваться, а не жаловаться.
— Есть идеи? — я правда задумалась, и вздрогнула от звука его голоса.
— С чего ты решил?
— Ты уж очень подозрительно прищурилась, — усмехнулся Алекс.
Да, появилась у меня в голове кое-какая мысль.
— Ты, может быть, опять скажешь, что я ничего не понимаю… — зашла я издалека.
Алекс закатил глаза.
— Говори уж. Когда я тебе рот затыкал?
— Ах так! — фальшиво обиделась я. — Вот так и затыкал! — и я бессовестно обвила его шею руками и поцеловала.
А что? Может, нам жить всего ничего осталось. Не хочу сдерживаться и не буду.
В итоге, мы оба, смеясь, свалились на кровать.
— У тебя была идея, — напомнил Алекс уже серьезнее.
— Я подумала, — я устроилась на его руке и задумчиво уставилась в потолок, — что все хотят тебя использовать: и Валентин, и это таинственное Сопротивление, которое уже завербовало Гришу.
— Я заметил, — буркнул он.
— Не перебивай, — строго сказала я.
— Ладно, молчу.
— Так, вот. Они все хотят тебя использовать. Так почему бы тебе не использовать их? Валентин знает пароль, а Гриша может его добыть.
— …но для меня он его не добудет… — продолжил Алекс мою мысль.
— … а для тех, кому он служит, расстарается…
— … а если они будут думать, что я с ними…
— … ты узнаешь пароль, — закончила я.
— Значит, предлагаешь двойную игру? — подытожил Алекс наше совместное рассуждение.
— Ты убьешь двух зайцев, — подтвердила я. — Во-первых, покончишь с артефактом, во-вторых, узнаешь, что это за Сопротивление, и кто им руководит.
Он помолчал несколько минут, задумчиво накручивая на палец прядь моих волос. А я поймала себя на мысли, что всегда била Костю по рукам, когда он пытался проделать нечто подобное. Сейчас же это не вызвало у меня ни капли раздражения, скорее, воспринималось как что-то естественное.
— Стоит попробовать, — решил наконец Алекс. — В любом случае, я ничего не теряю.
Не теряет? Скорее, действительно, нет, не теряет. Потому что на данный момент обоих братьев он уже потерял. Так, может, если не будет булавки, яблока раздора, осколки его семьи удастся спасти?
***
— Я должна навестить Ксюшу, — безапелляционно заявила я на следующий день.
Алекс по-турецки сидел на кровати и что-то печатал в ноутбуке. Время от времени в ответ пикало. Как я поняла, он с кем-то переписывался.
Он оторвался от своего занятия и серьезно на меня посмотрел.
— Вот сейчас мне не кажется, что это хорошая идея.
— Почему? — хмуро поинтересовалась я, хотя и заранее предвидела ответ.
— Хотя бы потому, что она уже попала в поле зрения Гриши.
Я упрямо замотала головой. Захотелось даже притопнуть, как норовистая лошадь.
— Не аргумент. Гриша слишком хочет перетащить тебя на сторону Сопротивления. Он не тронет больше ни меня, ни Ксюшу.
Алекс покачал головой.
— Я вообще не уверен в Гришиных намерениях. Кто знает, насколько он предан своему сопротивлению, и не переметнется ли к Валентину назад.
Что правда, то правда. Но у меня не было ни семьи, ни родных, только друзья. А Ксюша — самый близкий друг. И я никак не могла оставаться спокойна, не зная, что с ней все в порядке. Я, конечно, могла позвонить, но по телефону скрыть истинные эмоции гораздо проще. И, если ей плохо, она вполне может мне соврать в трубку самым что ни на есть бодрым голосом.
Я вздохнула, подошла, села рядом. Решила говорить начистоту, как думаю и чувствую.
— Я все равно пойду к ней, — сказала. — Потому что считаю, что так правильно.
Алекс прищурился, внимательно глядя на меня.
— Значит, пойдешь, даже если я буду против?
Я опустила голову, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— Да.
—А если я тебя не пущу? — продолжал допытываться он.
Я вспыхнула.
— Ты будешь удерживать меня силой?!
— Не важно, — отмахнулся Алекс. — Я задал вопрос.
— Да, — твердо ответила я. — Даже в этом случае.
Думала, он разозлится, выскажется по поводу моих умственных способностей или, по крайней мере, припомнит, сколько раз он спасал мою жизнь, и я должна быть ему обязана. Но Алекс отставил ноутбук в сторону и притянул меня к себе.
— Черт, а мы похожи больше, чем я думал, — пробормотал он куда-то мне в волосы.
— Не пустишь? — хмуро спросила я.
— Ага, — весело ответил он, все еще удерживая меня, — привяжу к кровати и буду время от времени наведываться для утоления физической потребности.
— Да иди ты, — обиделась я. Попыталась заехать ему в ухо, но он мягко и слишком легко перехватил мою руку за запястье. Шутит он, понимаешь ли…
— Я отвезу тебя к Ксюше, а потом заберу, — серьезно сказал Алекс, убирая усмешки. — А ты, если почувствуешь малейшую опасность, тут же мне позвонишь, а не будешь самостоятельно кидаться в окна.
— Угу, — буркнула я, расслабляясь в его руках. Мне даже стало немного стыдно, что я могла на самом деле допустить, что он станет меня удерживать против воли.
Алекс повернул меня к себе лицом и заглянул в глаза.
— Я просто за тебя волнуюсь. Оказывается, воевать одному против всех гораздо проще и безопаснее.
— И можно быть уверенным, что сам себя не предашь, — в тон ему ответила я.
Теперь в его взгляде появилось подозрительность.
— Ты думаешь, что я боюсь выпускать тебя из поля зрения потому, что допускаю мысль о том, что ты можешь меня предать?
Признаю, обидная мысль, но все же…
Пожала плечами.
— Тебя так часто предавали, что я бы не удивилась.
В ответ он хмыкнул и неожиданно спросил:
— Ну а ты? Ты сама кого-нибудь когда-нибудь предавала?
Странный вопрос, но он заставил меня задуматься. Предавала ли?
Я вздохнула и честно призналась:
— В пятом классе я сдала физруку одноклассника. Сказала, что это он разбил окно в спортзале.
— Вау, да ты преступница! — восхитился Алекс.
— Не смешно, — отрезала я. — Мне потом было так стыдно, что я чуть в другую школу не перевелась. Боялась смотреть ему в глаза целый год.
— Ну, — протянул Алекс, — вообще-то, это называется, не предала, а настучала. Предательство — это несколько другое.
— Знаю. И тех, кто мне верит, я никогда не предам, по крайней мере, сознательно. Поэтому сама никогда не прощу предательства. И именно поэтому я должна видеть Ксюшу. Не могу сидеть и бояться за свою шкуру, когда она уже пострадала по моей вине.
— Вообще-то, по моей, — вставил Алекс, но я только отмахнулась.
— Не суть, ты понял, что я имею в виду.
— Понял, — вздохнул он. — И не придумывай ерунды. Ты права, меня часто предавали, поэтому я знаю цену и верности, и предательству. И тебе я полностью доверю.
— Потому что мы похожи? — прицепилась я к его прошлым словам.
— Потому что у нас одинаковые понятия, что хорошо, а что плохо.
Я улыбнулась, как полная идиотка, и уткнулась носом ему в грудь. Я ведь знаю его всего неделю, так почему для меня так важно, чтобы он мне доверял?
ГЛАВА 13
Переписка Алекса закончилась тем, что Сопротивление назначило ему встречу. Было решено, что он забросит меня к Ксюше, а сам отправится к ним.
— Не позвонишь в случае опасности, приду потом и сам придушу, — полушутя-полусерьезно, — предупредил Алекс, когда мы прощались у Ксюши в подъезде.
Я достала телефон из кармана и покрутила у него перед носом.
— Буду держать в руках весь вечер, — пообещала я.
— Вот и отлично. Когда закончим, я сам тебе позвоню и заберу. Так что давай, удачи.
Мы стояли на лестничном пролете. Мне нужно было подняться один пролет до квартиры подруги, а ему спуститься вниз на улицу. Он уже собрался уйти, когда я окликнула.
Алекс остановился, снова повернулся ко мне.
— А если это ловушка? — спросила я. — Если они тебя схватят?
Но он не поддержал моего серьезного тона.
— Значит, я дурак, и тебе же будет лучше, если мы больше не встретимся.
— Между прочим, волнение работает в обе стороны, — напомнила я.
— Со мной все будет хорошо, — заверил Алекс и побежал по ступенькам вниз.
Я ждала, что стукнет подъездная дверь, но так и не дождалась. Наверное, переместился еще на лестнице.
Отбросив от себя все дурные мысли, я нажала клавишу звонка Ксюшиной квартиры. Как любила говорить моя покойная бабушка: думай о хорошем, не то беду накличешь.
***
Вид у Ксюши бы, мягко говоря, не цветущий. Помятое лицо, никакого макияжа, из одежды: пижама и тапки.
Подруга мне удивилась, недовольно пробурчала, что приличные люди сначала звонят по телефону, а потом в дверь, но гнать, ясное дело, не стала.
— Я беспокоилась, — сказала я первым делом, когда мы устроились на кухне.
— Спасибо, я живая, — хмуро ответила Ксюша. От ее обычной веселости не было и следа.
— Как себя чувствуешь?
— Как будто по мне трамвай проехал.
Да, Алекс меня предупреждал, что после снятия «присушки», как называли маги приворот, состояние просто отвратительное.
— Слушай, — продолжала подруга. — Когда я вчера так напиться успела? Весь день думаю и ничего не понимаю. Сидели вроде, болтали, а потом очухиваюсь утром, никого нет, Нафаня есть просит. Ничего не понимаю.
Я пожала плечами.
— Некачественный алкоголь? — предположила я.
— Некачественная я! — обиженно заявила Ксюша. — Совсем с катушек слетела. Рассказывай, что было? — ее указательный палец с алым ногтем был направлен на меня, как дуло пистолета.
— Да нечего рассказывать, — по крайней мере, из того, что я, действительно, могу рассказать. — Ты уснула, мы перенесли тебя на диван и разошлись.
Ноготь-прицел переместился вниз и нетерпеливо постучал по скатерти. Сама Ксюша смотрела на меня в упор.
— Кто перенес?
А чего я, спрашивается, хотела? Я знала, что у меня умная подруга.
— Алекс, — призналась я.
— Ух, — выдохнула Ксюша. — Так и знала! А этот, значит, просто слинял?
— Угу, — я тоже вздохнула. — Ксю, мне очень жаль.
— Ой, да ладно, — к подруге стал потихоньку возвращаться оптимизм. — И скатертью дорога. Сама не знаю, что я в нем нашла. И правда как приворожили. Так понравился, что прямо до рези в глазах, смотрела и наглядеться не могла. Себя не узнаю.
— Бывает, — ответила я, чтобы хоть как-то поддержать.
— Ну да, — неожиданно рассмеялась она. — Сама тогда как в своего Костика влюбилась. Все видели, что индюк самовлюбленный, а ты: нет, он лапочка.
Я покраснела до корней волос, но не от злости, а оттого, что каждое ее слово было правдой.
— Ну, не кисни, — вскинулась Ксюша, — зря напомнила, извини. Но сейчас-то у тебя все отлично. Алекс — хороший парень, сразу видно.
— Хороший, — согласилась я. На губы сама собой заползла улыбка.
— Ты его любишь, — тут же сделала вывод подруга.
Я вздрогнула от ее слов. Люблю? Для меня это очень громкое слово. Влюбилась — да, не отрицаю и признаю. Но любовь — это слово значит нечто большее, глубже и важнее простой влюбленности.
— Чего скисла? — Ксюша тут же заметила перемену в моем настроении.
— Я до этого не задумывалась, что, и правда, его люблю, — призналась я. Ксюша — это Ксюша, с ней можно начистоту.
— И чего? — не поняла она. — Разве это не здорово?
— Здорово? — зачем-то переспросила я. — Не думаю. У него и без меня проблем воз и маленькая тележка.
— И что? — еще больше удивилась Ксюша. — Вот за что мне всегда хочется тебя стукнуть, так за то, что ты меришь любовь обычными категориями. Любовь — это любовь, и у нее свои правила. К тому же, разве это не взаимно? — прищурилась она.
Сказать «не знаю», у меня язык не повернулся, это было бы слишком несправедливо по отношению к Алексу.
— Я ему дорога, это я знаю точно.
— Тогда не ищи названия чувствам, а просто наслаждайся ими, — авторитетно заявила подруга, а потом подскочила и бросилась к холодильнику. — Давай выпьем, а?
Я неодобрительно покачала головой.
— Тебе вчерашнего мало?
— А мне чего-то так похорошело. Давай!
Я только пожала плечами.
— Если немного.
— А мы девочки, мы никогда «много» не пьем, — весело отозвалась Ксюша, уже гремя бокалами. — Мы можем только хватить чуточку лишнего!
***
Лишнего мы и правда хватили. Соображала я хорошо, но движения стали неверными, а голова уж слишком тяжелой. И, когда Ксюша попыталась снова наполнить мой бокал, я решительно накрыла его ладонью.
— С меня хватит.
— Неженка, — фыркнула та, но бутылку решительно поставила на стол. — Не одной же мне напиваться, — пояснила она свои действия.
Я тем временем глянула на часы. Мы просидели часа три, не многовато ли для первой встречи с сопротивлением? Меня стал точить червячок волнения.
— А Алекс твой где? — Ксюша немедленно прочла все по моему лицу.
— На деловой встрече, — сказала я чистую правду.
— А-а, ну что он парень деловой, сразу видно. Живчик этакий.
— Да уж, — протянула я, не зная, радоваться этому или печалиться.
— Чем занимаешься в отпуске-то? — тем временем задала вопрос Ксюша. — Когда вместе, понятное дело. А когда он на таких встречах?
Я пожала плечами.
— Сплю, ем, смотрю телевизор. Обычный отпуск.
— Красота, — завистливо протянула Ксюша, — когда не работаешь, так отдых не ценишь. А вот когда у тебя две недели в году…
Я усмехнулась ее выводам, и тут меня осенило!
Я ведь говорила, что у меня очень умная подруга, и вообще у нее нестандартный образ мыслей. Так почему бы не попробовать?
— Вот фильм недавно смотрела, — начала я бессовестно сочинять, — интересный такой, просто ужас, а так и не досмотрела, и теперь не знаю, чем кончился.
— О! — тут же заинтересовалась Ксюша. — Как называется?
Я беспомощно развела руками.
— У-у, — не одобрила она, — склерозница. Хоть о чем?
— Детектив, — снова призвала я на помощь всю свою фантазию. — Старик умирает и оставляет завещание, в котором сказано, что все его состояние достанется тому, кто догадается, какой пароль он использовал к своему сейфу. Вот его внуки и ищут весь фильм этот пароль, — поставила локоть на стол и подперла рукой подбородок, обреченно вздохнула. — Только вот пароль я так и не узнала.
Ксюша нахмурилась.
— Не знаю такого фильма.
— Новый какой-то, — продолжила я сочинять, — актеры незнакомые. А мне сейчас так интересно, что это за пароль был.
— В таких детективах ответ на поверхности, — заверила Ксюша, та еще любительница детективного жанра. Когда мы смотрели такие фильмы вместе, она всегда первая кричала, что «убийца — дворецкий», и никогда не ошибалась. — Что там с этим стариком? Дай угадаю, он чувствовал смерть и явно оставил подсказку внукам?
— Внуки не знают о подсказках. Обыскали его кабинет, но там только картины с цветами, да светлая мебель.
Ксюша хищно вперилась в меня взглядом:
— Еще скажи, что не только мебель светлая, но и полы и стены.
— Д-да, — растерялась я от ее напора.
— Тьфу, — она от досады даже шлепнула ладонью по бедру. — Голову она ломает. Это же избитый прием. Все светлое, невзрачное, вот пароль и есть яркое пятно в комнате. А яркое пятно у нас что? — ну прямо учитель математики с указкой.
— Цветы, — выдохнула я, не веря, как просто ларчик открывался.
— А что за цветы-то? — спросила она.
— Не знаю, не самые распространенные. Причем все разные, и цвет, и формы бутонов.
— Не-не-не, — Ксюша замахала руками, — это не по закону жанра. Даю руку на отсечение, что это один и тот же цветок, только каких-нибудь разных видов.
Теперь я уж смотрела на нее во все глаза. А что если она права?
— Так что, — подытожила подруга, — на месте этих тупоголовых внуков, я бы просто открыла энциклопедию растений с картинками и искала бы похожий цветок.
— Ксю, ты гений! — воскликнула я.
Та пожала плечами.
— Ого, как фильм зацепил-то…
Я не успела ответить, зазвонил телефон.
— Да! — радостно ответила я в трубку.
— С тобой все в порядке? — удивился Алекс моему энтузиазму.
— Со мной — лучше всех!
— Л-ладно, — он не стал допытываться по телефону. — Я внизу. Собирайся.
— Бегу!
Я положила трубку и наткнулась на изумленный взгляд подруги.
— Впервые вижу, чтобы ты так прыгала от звука чьего-то голоса, — сказала она.
— Говорю ж, влюбилась, — отмахнулась я. Не объяснять же ей, что я готова прыгать оттого, что она подала мне просто блестящую идею, как найти пароль к булавке. — Ксюшенька, он меня ждет, мне бежать надо, — затараторила я. Хотелось поскорее поделиться с Алексом своей зацепкой.
— Беги, чего уж там, — отпустила Ксюша. — Тебя сейчас попробуешь задержать, покусаешь же.
— Спасибо! — я вскочила с места, потрепала сидящего рядом Нафаньку по голове и понеслась одеваться. — Он же еще поживет у тебя, не против?
— Я уже говорила, — обиделась Ксюша, — твой кот — мой кот. Хватит уже спрашивать.
— Спасибо, дорогая! — я чмокнула подругу в щеку и понеслась вниз по лестнице.
— Крыша-то того… — услышала я удивленный голос Ксюши, прежде чем хлопнула дверь ее квартиры.
***
Не обнаружив Алекса в подъезде, я не немного удивилась и вышла на улицу. Но мое удивление просто зашкалило, когда я увидела, что ждет он меня не один.
Алекс стоял, опершись на капот незнакомого мне черного седана, а рядом с ним прохаживался по притоптанному снегу какой-то человек.
Во дворе дома было темно, никакого вам фонаря, только свет из окон, отражающийся от снега. Пришлось прищуриться, чтобы разглядеть незнакомца как следует. Это был невысокий мужчина, судя по движениям и походке, явно в возрасте. Про таких говорят: крепко сбитый. Я бы просто назвала его квадратным.
Услышав, как хлопнула за мной дверь, незнакомец перестал мерить двор шагами и повернулся на звук. Да, я не ошиблась, человек был не молод, минимум, лет шестьдесят. Квадратное лицо, как и вся его фигура, маленькие прищуренные глазки.
При виде этого типа мне невольно захотелось снова вернуться в подъезд, но Алекс не выглядел встревоженным, и это заставило меня перебороть свою подозрительность. Не то что я испугалась квадратного незнакомца, но то, что с таким, как он, шутить не стоит, было ясно с первого взгляда. Если бы нужно было описать его в трех словах, я бы сказала: опасный квадратный тип.
Алекс оторвался от машины, подошел ко мне, решительно взял за руку и подвел к незнакомцу. Я напряглась и дернула его руку. Он бросил на меня быстрый взгляд, мол, споры потом, и я послушно заткнулась.
— Познакомьтесь, — сказал Алекс, — это Никита Игоревич Голубев.
— Можно просто Никита, — буркнул тип.
Ну-ну, подумала я, он мне в дедушки годится, а ему: «Эй, Никита!»
— Никита Игоревич, — кажется, Алекс был со мной солидарен, и панибратством увлекаться не стал, — лидер того самого Сопротивления, о котором говорил вчера Гриша.
— Кира, — представилась я.
— Очень приятно, — блеснул глазками-пуговками Голубев и бессовестно поцеловал мою руку.
Должна признать, я больше просто испугалась, ожидая этого поцелуя, поняв его намерения. К его чести, он лишь чуть коснулся губами кожи и тут же выпустил мою ладонь.
— Это та, о ком я говорил, — сказал Алекс, продолжая какой-то ранее начатый разговор. — И надеюсь, мы друг друга поняли. Эта девушка неприкосновенна при любых обстоятельствах.
— И если увидим, что она в беде, придем на помощь, — кивнул Никита Игоревич. — Я помню нашу договоренность.
Я изумленно уставилась на Алекса. Что он, черт возьми, там провернул? Но он и не подумал мне пока что ничего объяснять.
— Вас подвезти? — вежливо предложил наш новый знакомец.
Ну уж нет, сесть к этому опасному квадратному типу в машину…
— Подбросьте до центра, там мы сами, — тем временем совершенно беспечно огласился Алекс и повел меня за собой за руку к автомобилю. — Пойдем, холодно.
Я успокоила себя лишь тем, что, в случае чего, мы просто переместимся. Алекс ведь знает, что делает, не так ли?
В машине оказалось тепло и неожиданно уютно. Играла тихая ненавязчивая музыка. Голубев сел за руль, а мы с Алексом разместились на заднем сидении.
Двигатель заурчал, автомобиль тронулся.
Я сидела, прижавшись к Алексу, и молчала, как и остальные. Время от времени ловила на себе любопытный взгляд Никиты Игоревича в зеркало заднего вида. Когда в какой-то момент наши глаза встретились, старик смущенно отвернулся, застигнутый за подглядыванием.
— Твой дед всегда любил тебя больше других, — вдруг сказал Голубев, вроде бы ни к кому не обращаясь.
Я почувствовала, как резко напряглась рука Алекса на моем плече.
— Я знаю, — коротко ответил он и на этот раз все же пояснил для меня: — Никита Игоревич был дедовым телохранителем в течение многих лет.
— Да-да, — довольно подтвердил водитель, — и все трое росли на моих глазах.
— Может, хватит на сегодня экскурса в прошлое? — попросил Алекс.
— Я думал, твоей девушке будет интересно, — отозвался тот, пожимая своими могучими плечами. — Ты ведь был самым неуправляемым из троих. Вечная головная боль… Кто же знал, что все так обернется.
— Что я вдруг стану подавать надежды? — мне показалось, еще немного, и всегда хорошо контролирующий себя Алекс начнет скрипеть зубами.
— И это тоже, — согласился Голубев. — Что ты превзойдешь даже своего деда.
— Я всегда ставил своей целью превзойти только самого себя, — раздраженно ответил Алекс, — а не обойти кого-то, и, тем более, никогда не пытался добиться власти.
— Твое дело, — улыбнулся нам в зеркало старик, — я очень рад, что ты с нами.
Алекс не ответил, только отвернулся к окну в двери, чтобы больше не встречаться со старым знакомым взглядом. Я поежилась, сочувствуя. Что же это получается? Куда ни плюнь, у него всплывают старые знакомые, причем всем им от него что-то нужно.
***
Как и было обещано, Никита Игоревич довез нас до центра города и уехал. Дальше до своей гостиницы мы добирались пешком.
— Не беги, — попросила я. — Давай просто пройдемся. Мы ведь никуда не торопимся.
— Ладно, — согласился Алекс. И без слов было заметно, что настроение у него скверное.
— Как прошла встреча? — спросила я, когда он замедлил шаг и приобнял меня одной рукой.
Алекс хмыкнул.
— Познавательно.
— Не хочешь говорить? — поняла я.
— Если ты о том, что я хочу что-то от тебя скрыть, то нет. Просто все закрутилось, отвратительнее не придумаешь.
— Потому Гриша ему и поверил, и пошел за ним? — высказала я свою догадку. — Потому, что знал его с самого детства?
— Ну, это было немаловажным фактом, я думаю.
— А ты правда был самым неуправляемым? — весело поинтересовалась я, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу.
Алекс скорчил гримасу.
— А ты как думаешь? Неужели я похож на хорошего мальчика, умеющего жить по правилам?
— Ну-у, — протянула я, — не знаю, как насчет правил, но твои действия вполне логичны.
— Это потому, что я вырос, и у меня появились мозги, которых в детстве не было. Так что со мной намучились и родители, а потом дед с Зоей Иосифовной. Наверное, я потому и был любимым внуком, как говорит Голубев, потому что привлекал к себе в пять раз больше внимания, чем другие.
— И этот Голубев?.. — подтолкнула я к действительно интересной мне теме.
— Работал на деда еще с молодых лет. Телохранитель, водитель, друг. А потом, точно не знаю, лет пять назад, у них что-то не заладилось, разбежались в разные стороны. Дед не хотел об этом говорить. Из обрывков фраз я понял, что Никита Игоревич, как и Валентин теперь, не понимал гуманистические настроения деда и направление стольких усилий в исследования.