См.: Письмо Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 января 1995 г. №СЗ-7/ОП-26. 7 глава

В-третьих, если право удержания (по закону) именуется автором залого­вым правом, то на чем основано высказываемое им же предположение о том, что «институт удержания имущества должника заменит применение залога по закону»?

Как известно, залогодателем может быть собственник имущества либо лицо, имеющее на него право хозяйственного ведения. Последнее может передать имущество в залог с соблюдением требований, установленных п. 2 ст. 295 ГК (п. 2 ст. 335 ГК).

На первый взгляд, полная определенность. Однако анализ юридической литературы, а также законодательства, которое «на основании и в разви­тие» положений Гражданского кодекса определяет правовое положение юридических лиц, свидетельствует о прямо противоположной ситуации -есть ряд нерешенных вопросов, многие решения не могут быть признаны удовлетворительными. Обоснованность такого предположения подтвержда­ется и судебной практикой. Существо затрагиваемой проблемы находится за пределами предмета настоящей работы. Поэтому здесь лишь в конспек­тивном плане можно отметить тенденции развития законодательства, кото­рое, кроме прочего, касается и регулирования залоговых отношений.

По-видимому, неудачи в организации деятельности акционированных государственных и муниципальных предприятий, злоупотребления должно-

' Павлодский Е. А. Указ. соч. С. 81. ² Там же. С. 82. Более подробно см. об этом параграф 4 раздела II настоящей работы.

стных лиц таких акционерных обществ' и руководителей государственных и муниципальных унитарных предприятий неизбежно ставят вопросы о необходимости защитить публичные интересы. Возможный набор способов такой защиты невелик. В первую очередь необходим тщательный подбор лиц в исполнительные органы названных субъектов, организация и осуще­ствление надлежащего контроля за их деятельностью.

Защита публичных интересов гражданско-правовыми средствами в за­конодательстве и судебной практике обрела форму защиты частных интере­сов акционерных обществ, созданных в порядке приватизации государст­венных и муниципальных предприятий. Первым серьезным шагом к тому явилось утверждение Указом Президента Российской Федерации от 1 июля 1992 г. № 721 «Об организационных мерах по преобразованию государст­венных предприятий, добровольных объединений государственных пред­приятий в акционерные общества» Типового устава акционерного общества открытого типа². В Типовом уставе совершение ряда сделок обусловлено решением Совета директоров. Естественно, арбитражные суды многие сделки, совершенные при отсутствии решения Совета директоров, стали признавать недействительными.

Впоследствии был принят Федеральный закон «Об акционерных обще­ствах», вводящий понятие крупной сделки и устанавливающий особый по­рядок принятия решения о совершении такой сделки (ст. 78, 79 - требуется решение Совета директоров или общего собрания). Было бы странным, ес­ли бы аналогичные правила о крупных сделках не были введены в Федеральный закон «Об обществах с ограниченной ответственностью» (ст. 46). Вряд ли этим дело кончится.

Таким образом, законодательство и, естественно, судебные органы за­щищают частный интерес акционерных обществ, обществ с ограниченной ответственностью, участников этих обществ. Посредством такой защиты обеспечиваются и публичные интересы. К сожалению, беззащитными оста-

¹ На вопрос обозревателя «Литературной газеты» о наиболее типичных злоупотреблениях, скрывающихся за разными видами акционирования, В. Ф. Яковлев отвечает так: «В основном это злоупотребления управляющих акционерными обществами. Сами акционеры-собственники мало что значат с точки зрения реального управления. Но есть лица, реально управляющие акционерным обществом. Так вот, наши управляющие привыкли свободно обращаться с госу­дарственным имуществом, то есть с имуществом без хозяина, делать с ним все, что они хотят. И точно так же они начинают обращаться с частным капиталом. Вот, пожалуй, наиболее типичное нарушение» (Литературная газета. 1988. 29 апреля. С. 3). См. об этом также: Торкановсшй Е. Особенности управления акционерными обществами с государственным капиталом // Хозяйст­во н право. 1997. № 8. С. 31-40.

² Собрание актов Президента Российской Федерации н Правительства Российской Федерации. 1992. №1. Ст. 3.

лись партнеры хозяйственных обществ. К этому ведет и практика судов, ограничительно толкующих нормы гражданского законодательства о правосубъектности государственных и муниципальных унитарных предпри­ятий. Так, известны случаи признания недействительными договоров пору­чительства, в которых поручителями выступали государственные или му­ниципальные предприятия, на том основании, что такие сделки противоре­чат специальной правоспособности данных субъектов. Если сторонники указанной точки зрения будут достаточно последовательны, то придется признавать недействительными договоры о залоге, когда названные субъекты передают имущество в залог в обеспечение обязательств третьих лиц.

В. В. Витрянский отмечает, что «в реальной судебной практике призна­ются ничтожными сделками договоры о передаче в залог залогодателем -государственным или муниципальным предприятием производственных фондов или иного имущества, без которого предприятие не сможет в пол­ном объеме выполнять уставные цели, а также имущества, стоимость кото­рого сравнима с балансовой стоимостью активов предприятия»¹. По этим основаниям едва ли не любой договор о залоге, заключенный предприяти­ем, можно признать недействительным. Стоит ли удивляться тому, что в коммерческих банках устоялось мнение: государственное имущество не следует брать в залог².

Таким образом, заключение договора о залоге, в котором залогодателем выступает акционерное общество, общество с ограниченной ответственно­стью, государственное или муниципальное унитарное предприятие, далеко не всегда обеспечивает интересы залогодержателя. Уже сложилось такое законодательство и формируется такая судебная практика, что очень мно­гие договоры о залоге могут быть по тем или иным причинам признаны недействительными. «Судебная практика свидетельствует о том, что неред­ко этот способ защиты используется недобросовестными должниками в целях избежания ответственности в связи с неисполнением или ненадле­жащим исполнением договора»³.

Отмеченные обстоятельства дестабилизируют имущественный оборот, порождают вполне обоснованные сомнения в эффективности обеспечения обязательств залогом. Тем более, что некоторые нормы, опираясь на кото­рые можно признать недействительным договор о залоге (и многие другие сделки), сконструированы неудовлетворительно. Так, в результате изучения

' Брагинский М. И., Витрянский В. В. Ухаз. соч. С. 410-411.

² См.: Белов В. Н. Финансовые договоры. М., 1997. С. 87.

³ Брагинский А/. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 650.

правил о крупных сделках, включенных в федеральные законы «Об акцио­нерных обществах» и «Об обществах с ограниченной ответственностью», возникает ряд вопросов. Например, в силу п. 2 ст. 78 первого из названных законов определение стоимости имущества, являющегося предметом круп­ной сделки, осуществляется Советом директоров. Значит ли это, что при заключении любого договора о залоге требуется акт Совета директоров об оценке предмета залога? Что при отсутствии такой оценки договор недейст­вителен? Если указанным органом имущество уценено в сумме, не превы­шающей 25 % балансовой стоимости активов общества, а впоследствии обнаружилось, что его цена превышает названный предел, то действителен ли договор о залоге?

Нормы о крупных сделках на деле не обеспечивают защиту интересов акционеров. О них вспоминают лишь при появлении намерения признать сделку недействительной.

Правила о крупных сделках, содержащиеся в указанных двух законах, «создают реальную угрозу для стабильности договорных отношений и, ста­ло быть, для нормального имущественного оборота. Данные законопо­ложения, безусловно, нуждаются в уточнении. А пока остается надеять­ся, что судебная практика пойдет по пути их ограничительного толко­вания»'.

Обладатели права оперативного управления не упоминаются среди субъектов, могущих быть залогодателями. Однако, по мнению В. В. Вит-рянского, А. А. Рубанова и многих других авторов, казенное предприятие вправе с согласия собственника заключать договоры о залоге. Данная пози­ция обосновывается отсылкой к п. 1 ст. 297 ГК, в соответствии с которым казенное предприятие с согласия собственника может распоряжаться закре­пленным за ним имуществом². Безусловно, такая точка зрения заслуживает внимания. Не будь четкого указания в п. 2 ст. 335 ГК о том, кто может быть залогодателем, к ней следовало бы присоединиться. Однако, учитывая на­личие такого указания, можно сделать вывод: договор о залоге, в котором залогодателем выступает казенное предприятие, является недействитель­ным, поскольку противоречит закону (ст. 168, п. 2 ст. 335 ГК). Очевидно, при сравнении правил ст. 297 и п. 2 ст. 335 ГК появляются основания кон­статировать непоследовательность законодателя. Вероятно, можно считать алогичным лишение казенных предприятий права передавать имущество в

¹ Витрянский В. В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике // Граждан­ский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. С. 146. См. также раздел II настоящей работы.

² См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 441; Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. С. 532.

залог даже при согласии собственника. Но вряд ли данных аргументов дос­таточно для того, чтобы сделать вывод о допустимости договоров о залоге, в которых залогодателями выступали бы казенные предприятия.

В ст. 335 ГК среди потенциальных залогодателей учреждения не упоми­наются. Однако большинство исследователей отмечают, что учреждение может выступать в качестве залогодателя при наличии условий, предусмот­ренных в п. 2 ст. 298 ГК: а) учреждению предоставлено право осуществлять деятельность, приносящую доходы; б) в залог передается имущество, полу­ченное в результате такой деятельности (в том числе приобретенное за счет указанных доходов) и учитываемое на отдельном балансе.

Вопрос о юридической природе права учреждения самостоятельно рас­поряжаться данным имуществом является спорным. На первый взгляд, раз­ногласия не имеют существенного значения. В высказываниях разных ав­торов очень много общего в оценке оснований возникновения этого права, его содержания, правового режима соответствующего имущества и т. п. Между тем выводы делаются разные, что может иметь важное значе­ние при решении ряда вопросов. В частности, о возможности залога недви­жимого имущества, приобретенного учреждением за счет «заработанных» средств.

По мнению Ю. К. Толстого, «по-видимому, речь в этих случаях должна идти об особом вещном праве, которое не укладывается ни в рамки права оперативного управления, ни в режим права хозяйственного ведения»'.

В. И. Мозолин считает, что «правовой режим данного имущества значи­тельно приближен к режиму, свойственному праву хозяйственного ведения»².

В. В. Чубаров, рассматривая соответствующие нормы, констатирует:

«Это приближает данное право по объему и характеру правомочий к праву хозяйственного ведения и, кроме того, позволяет говорить, что такое право носит самостоятельный вещный характер»³. Е. А. Суханов полагает, что «рассматриваемое право в действительности является правом хозяйствен­ного ведения»⁴. Очевидно, последняя точка зрения есть следствие отстаи­ваемой Е. А. Сухановым концепции, в соответствии с которой ст. 216 ГК

¹ Гражданское право: Учебник. Ч. 1 / Под ред. Ю. К. Толстого, А. И. Сергеева. М., 1996. С. 357.

² Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. С. 480.

³ Гражданское право России. Ч. 1 / Под ред. О. Н. Садикова. С. 230; Комментарий к Граждан­скому кодексу Российской Федерации. Часть первая (постатейный). С. 543.

Суханов Е. А. Проблемы правового регулирования отношений публичной собственности и новый Гражданский кодекс // Гражданский кодекс России: Проблемы. Теория. Практика. С.225.

содержит исчерпывающий перечень вещных прав*. Несколько ранее Е. А. Суханов указывал, что имущество, «заработанное» самим учреждени­ем, «находится в режиме особого вещного права, прямо не названном зако­нодателем. Однако характер этого права не оставляет сомнений в том, что оно - право хозяйственного ведения. Ведь перечень важных прав... являет­ся закрытым (п. 1 ст. 216 ГК) и не может включать права, прямо не преду­смотренные законом»².

Анализируя указанные точки зрения и нормы Гражданского кодекса, можно сделать следующие выводы.

Во-первых, формулировка п. 2 ст. 298 ГК не отличается должной четко­стью, что и послужило причиной отмеченных разногласий.

Во-вторых, вопреки популярной доктринальной установке о необходи­мости наличия в законе исчерпывающего перечня вещных прав. Граждан­ский кодекс (ст. 216) оставил его открытым.

В-третьих, едва ли не все исследователи признают, что право учрежде­ния распорядиться «заработанным» имуществом «ближе всего» к праву хозяйственного ведения либо является им.

В-четвертых, в связи с тем, что закон, предусмотрев названное право, не относит его к праву хозяйственного ведения, принимая во внимание, что ряд «вопросов», касающихся данного права, остался неурегулированным, и учитывая наличие ряда общих черт, свойственных данному праву и праву хозяйственного ведения, есть основания к отношениям, возникающим при применении п. 2 ст. 298 ГК, применять по аналогии некоторые нормы ст. 295 ГК. При этом вряд ли правильно «стопроцентное» распространение норм, регламентирующих правовое положение обладателей права хозяйст­венного ведения на деятельность учреждений, указанных в п. 2 ст. 298 ГК. Так, по-видимому, учреждение должно самостоятельно отвечать «зарабо­танным» имуществом по долгам, возникшим в связи с его участием в при­носящей доходы деятельности. В таких отношениях не должны применять-

¹ Данную концепцию поддерживают и некоторые другие авторы. См., например: Гражданское право. Ч. 1 / Под ред. А. Г. Калпина, А. И. Масляева. С. 248; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая (постатейный). С. 414. Однако указанная концепция не является общепризнанной. Многие ученые считаю! перечень вещных прав незамкнутым, открытым. См., например: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 222; Брагинский М. И. К вопросу о соотношении вещных и обязательственных правоотношений. С. 114; Гражданское право. Ч. 1 / Поя рея. Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева. С. 288. Несколько противоречиво высказывается на этот счет В. П. Мозолин (см.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. С. 346-347).

² Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации. М.: Спарк, 1995. С. 312; См. также: Суханов Е. А. Проблемы правового регулирования отношений публичной собственности и новый Гражданский кодекс. С. 224.

ся ограничения, касающиеся возможности обращения взыскания по долгам учреждения только на его денежные средства, но отсутствует и субсидиарная ответственность учредителя-собственника¹. Однако нет оснований счи­тать, что учреждение может передать в залог «заработанную» недвижи­мость только с согласия собственника, поскольку такая позиция прямо про­тиворечила бы п. 2 ст. 298 ГК (если требуется согласие, то это не само­стоятельное распоряжение).

Справедливости ради следует упомянуть о том, что в соответствующих случаях нотариусы нередко требуют согласия учредителя-собственника. Причиной тому - отмеченная правовая неопределенность, наличие различ­ных точек зрения по рассматриваемой проблеме и вполне понятное жела­ние нотариуса обезопасить себя на случай будущего спора.

Иногда в литературе высказываются некоторые сомнения по поводу це­лесообразности допущения залога объектов, ограниченно оборотоспособных. Так, по мнению А. А. Рубанова, когда вещь может принадлежать лишь определенным участникам оборота либо нахождение ее в обороте допускается по специальному разрешению и залогодержатель не отвечает этим требованиям, «возникает своего рода "серая зона"... ГК решает не все вопросы, которые могут возникнуть в связи с договорами залога подобных вещей»².

Представляется, что Гражданский кодекс не может решить все возмож­ные вопросы. Различные объекты, оборотоспособность которых ограниче­на, имеют неодинаковый правовой режим. Очевидно, при залоге таких ве­щей важно соблюсти требования соответствующих норм права. Если, на­пример, вещь не может находиться во владении залогодержателя, значит, ее следует оставить у залогодателя. Обращение взыскания на данную вещь отнюдь не означает ее передачу залогодержателю или переход к нему права собственности на вещь - она будет продана с публичных торгов с соблюде­нием законодательства, ограничивающего оборотоспособность данной ве­щи. Поэтому в реальности при залоге таких вещей «серой зоны» не существует.

Спорным является вопрос о допустимости использования денег в каче­стве предмета залога³. Одни авторы без каких-либо оговорок включают

См.: Суханов Е. А. Проблемы правового регулирования отношений публичной собственности и новый Гражданский кодекс. С. 225.

² Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. С. 535.

³ По римскому праву допускался залог денег и иных потребляемых вещей (см.: Хвостов В. М. Указ. соч. С. 340). С. В. Пахман при исследовании обычного гражданского права России, кроме прочих предметов залога, называет и потребляемые вещи, такие как хлеб, копны овса (см.: Пах­ман С. В. Обычное гражданское право в России: Юридические очерки. СПб., 1877. С. 89,90).

денежные средства в перечень видов имущества, по поводу которого воз­можно установление залоговых отношений'. Другие исследователи допус­кают возможность использования денег в качестве предмета договора зало­га, но с определенными оговорками². Третьи категорически отрицают воз­можность передачи денег в залог³.

Оценивая последнюю из указанных позиций, можно отметить сле­дующее.

Во-первых, она не основана на законе, который прямо указывает, что предметом залога может быть всякое имущество, в том числе вещи и иму­щественные права (п. 1 ст. 336 ГК). Деньги есть вещь (ст. 128 ГК). Поэто­му, следуя букве закона, залог денег допускается.

Во-вторых, вряд ли можно признать убедительными аргументы, приво­димые в подтверждение данной позиции. По сути они сводятся к утвержде­нию о том, что залогодержатель может «удовлетворить свои требования из стоимости заложенного имущества, которое реализуется путем продажи с публичных торгов и с направлением вырученной суммы в погашение долга. Денежные средства (в особенности в безналичной форме) не могут быть проданы»⁴.

Представляется ошибочным раскрывать само понятие залога через про­дажу предмета залога. Залог имеет и стимулирующую функцию. И чем бо­лее дорога вещь для должника, тем более вероятно, что он исполнит основ­ное обязательство надлежащим образом (к сожалению, стимулирующая функция залога обычно не учитывается). Если же залог не оказал стимули­рующего воздействия на должника, то компенсировать потери кредитора призвано обращение взыскания на предмет залога. Способы компенсации могут быть различными. По общему правилу, существенным признаком залога является возможность продажи заложенной вещи⁵. Однако это от-

⁾ См.: Гражданское право. Ч. 1 / Под ред. Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева. С. 511; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая (постатейный). С. 348.

² См.: Брагинский М. И. Обязательства и способы их обеспечения: неустойка, залог, поручи­тельство, банковская гарантия (комментарий к новому ГК РФ). С. 55; Брагинский М. И., Вит-рянскийВ. В. Указ соч. С. 415; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая (постатейный). С. 585; Рубанов А. Залог и банковский счет в договорной практике // Хозяйство и право. 1997. № 9. С. 115-121.

³ См.: Сарбаш С. В. Право удержания как способ обеспечения исполнения обязательств. С. 155-156.

⁴ Там же. С. 156.

⁵ См.: Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. С. 244. Любопытно, что соот­ветствующее положение работы Г. Ф. Шершеневича почти дословно воспроизводится в обзоре практики рассмотрения споров, связанных с применением арбитражными судами норм Граж­данского кодекса Российской Федерации о залоге (Информационное письмо от 15 января 1998 г. № 26 // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1998. № 3. С. 84).

нюдь не главный и единственный признак залога. Главное- обеспечить (гарантировать) интересы кредитора. Залог устанавливается вовсе не для того, чтобы непременно продать вещь, являющуюся предметом залога. Кстати, закон предусматривает возможность приобретения залогодержате­лем предмета залога при объявлении торгов несостоявшимися (ч. 1 п. 4 ст. 350 ГК).

К соответствующему соглашению залогодержателя и залогодателя при­меняются нормы о договоре купли-продажи, и все же это не обычный дого­вор купли-продажи. Более того, ч. 2 п. 4 ст. 350 ГК устанавливает право залогодержателя оставить предмет залога за собой при объявлении несо­стоявшимися повторных торгов. В силу п. 7 ст. 350 ГК обращение взыска­ния на предмет залога и его реализация могут быть прекращены исполне­нием основного обязательства или той его части, исполнение которой про­срочено; соглашение, ограничивающее соответствующее право должника и залогодателя, являющегося третьим лицом, ничтожно. Таким образом, в законе нет категорической (безапелляционной) ориентации на продажу предмета залога'.

Правильно пишет А. А. Рубанов: «...нельзя согласиться с утверждением Президиума [Высшего Арбитражного Суда. - Б. Г.] о том, что предметом залога может быть только объект, допускающий реализацию с публичных торгов. Такого ограничения ни ГК РФ, ни Закон РФ «О залоге» не устанав­ливают»².

Кроме того, стороны могут прекратить основное обязательство и залого­вое правоотношение путем передачи предмета залога или его части в собст­венность залогодержателя в качестве отступного. Понятно, что в этом слу­чае возможности, существующие в рамках залогового обязательства, оста­ются нереализованными. Однако отрицать связь такого соглашения об от-

По римскому частному праву основное право кредитора в случае неполучения от должника удовлетворения в срок состояло в реализации (продаже) заложенной вещи. Продажа осуществ­лялась самим кредитором. Однако иногда вещь могла быть оставлена за кредитором (см.: Хво­стов В. М. Указ. соч. С. 347-350; Римское частное право: Учебник / Под ред. проф. И. Б. Новицкого и проф. И. С. Перетерского М., 1994. С. 344-346). Д. И. Мейер указывает слу­чаи, когда по русскому гражданскому праву нет необходимости предмет залога непременно подвергать отчуждению (см.: Мейер Д. И. Указ. соч. С. 204-205). С. В. Пахман, характеризуя обычное право, указывал: «Ни продажу заложенной вещи с публичного торга, ни оставление ее, по истечении срока, в собственность кредитора нельзя, однако, считать за общее правило. На­против, случаи этого рода встречаются довольно редко, большей же частью... кредитору пре­доставляется право или самому распорядиться залогом... или с разрешения волостного правле­ния» (Пахман С. В. Указ. соч. С. 93).

Рубанов А. Залог и банковский счет в договорной практике. С. 117. Ранее А Рубанов высказывал несколько иную позицию (см.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. С. 555).

ступном с залоговым отношением нет оснований. В некоторых случаях связь очень тесная.

Предметом залога может быть любое имущество, за исключением того, которое нельзя отчуждать, которое не может переходить «из рук в руки» (п. 1 ст. 336 ГК). Учитывая также основные начала гражданского законода­тельства, непонятно, почему нельзя передачей в залог денежных средств обеспечить, например, обязательство по возврату имущества, переданного субъекту во временное владение и пользование.

Вряд ли стремление обеспечить «чистоту» концепции «предмет залога продается с публичных торгов» может быть признано достаточным основа­нием для запрета использовать деньги в качестве предмета залога. Тем бо­лее, что в законе она не воплощена как единственно возможная для всех мыслимых ситуаций, «для всех времен и народов».

Поэтому следует согласиться с М. И. Брагинским, В. В. Витрянским, Е. А. Павлодским, А. А. Рубановым и другими авторами, считающими за­лог денег допустимым. Другое дело, что «необходимо учитывать опреде­ленные особенности данной разновидности залога. В частности, имеется в виду, что залог денег должен предполагать их передачу в депозит залого­держателю или третьему лицу, без чего такой залог практически нереален»'.

Данная особенность залога обусловлена не тем, что деньги нельзя про­дать, но сутью залоговых отношений: предмет залога должен быть в какой-то мере «заблокирован» юридически, а в данном случае и фактически, для того, чтобы залог мог обеспечивать обязательство. Еще при возникновении основного обязательства кредитор «может потребовать заранее вьщелить из состава имущества должника определенную вещь (или другое имущество) с тем, чтобы в случае неисполнения обязательства обратить взыскание на такое конкретное имущество преимущественно, перед другими кредитора­ми»². Г. Ф. Шершеневич, раскрывая понятие залога, писал: «...Реальный [обеспеченный имуществом³. - Б. Г.] кредит основывается на уверенности кредитора в существовании ценности [выделено мною. - Б. Г.], готовой всегда служить к удовлетворению его на случай неисполнительности долж­ника»⁴. Такой уверенности, конечно, не будет, если сумма наличных денег, обеспечивающая обязательство должника, не будет «блокирована».

Брагинский М. И. Обязательства и способы их обеспечения: неустойка, залог, поручительство, банковская гарантия (комментарий к новому ГК РФ). С. 55.

² Гражданско-правовое регулирование банковской деятельности: Учебное пособие / Под ред. проф. Е. А- Суханова. М., 1994. С. 153.

³ О кредите личном и реальном см.: Хвостов В. М. Указ. соч. С. 326-328.

⁴ Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. С. 240.

Вероятно, неприятие возможности использовать деньги в качестве предмета залога некоторыми учеными и практическими работниками обу­словлено также тем, что традиционно понятие залога связывается прежде всего с обеспечением денежных обязательств должника (а не наоборот - с обеспечением деньгами обязательства передать вещь, выполнить работу и т. д.). Д. И. Мейер отмечал: «В древнем нашем праве залог связывался не­посредственно с договором займа... след древнего воззрения на связь зало­га с договором займа в нем сохранился»'.

С. В. Пахман начинает повествование о залоге словами: «В крестьян­ском бьпу весьма нередки случаи, что исправность по обязательствам, осо­бенно по займам, обеспечивается каким-либо имуществом...»².

Однако использование залога прежде всего для обеспечения денежных обязательств не означает недопустимости его использования для того, чтобы гарантировать интересы кредитора в других обязательствах. Д. И. Мейер писал: «Залог может служить к обеспечению каждого договора или даже вообще каждого обязательства»³. Залогом можно обеспечивать обязательства займа или кредитного договора, аренды, подряда, возмеще­ния вреда и т. д.⁴

Сложнее решить вопрос о возможности залога денежных средств, нахо­дящихся на счетах. По мнению М. И. Брагинского, в виде исключения практическое значение может иметь залог «денег, которые находятся на расчетном счете» юридического лица, но только на случай ликвидации юридического лица. Имеется в виду приоритетное удовлетворение требова­ний залогодержателя из соответствующих сумм⁵. А. А. Рубанов считает, что денежные средства, зачисленные на банковский счет, вещью не явля­ются и потому не могут быть предметом залога⁶. При этом, однако, призна­ется возможным установить в договоре, что его предметом являются права, вытекающие из договора банковского счета⁷. Представляется, что полу­чающая все большее распространение точка зрения, в соответствии с кото-

' Мейер Д. И. Указ. соч. Ч. 2. С. 198-199.

² Пахман С. В. Указ. соч. С. 88.

³ Мейер Д. И. Указ. соч. Ч. 2. С. 198.

⁴ См.: Гражданско-правовое регулирование банковской деятельности. С. 157.

⁵ См.: Брагинский М. И. Обязательства и способы их обеспечения: неустойка, залог, пору­чительство, банковская гарантия (комментарий к новому ГК РФ). С. 55. Такую же по­зицию занимает В. В. Витрянский (см.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С.415).

⁶ См.: Рубанов А. А. Указ. соч. С. 117,

⁷ См. там же. С. 118.

рой безналичные деньги вещами не являются, соответствует закону лишь отчасти'. В силу ст. 128 ГК деньги признаются вещами независимо от фор­мы их существования. Следовательно, они могут быть предметом залога. Но нужно иметь в виду два следующих обстоятельства. Во-первых, обеспе­чение обязательства денежными средствами может оказаться весьма нена­дежным, поскольку наличие денег на счете на момент заключения дого­вора отнюдь не означает, что они будут там на момент нарушения обя­зательства должником. Скорее всего, их не будет. При залоге денег на счете реально не происходит выделения имущества должника, за счет ко­торого могут быть удовлетворены требования кредитора. Положение, ко­нечно, не спасти введением в договор о залоге условия о том, что зало­годатель обязуется не давать банку распоряжений о списании денежных средств с банковского счета². Точно так же не поможет залогодержате­лю и заключение «многостороннего договора» (залогодержатель, зало­годатель, банк)³.