См.: Письмо Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 января 1995 г. №СЗ-7/ОП-26. 10 глава

Сарбаш С. В. Удержание как способ обеспечения исполнения обязательств. С. 156-158.

² Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 463.

³ Там же. С. 464.

бования кредитора поручитель является должником, просрочившим денеж­ное обязательство, а посему помимо долга, определяемого по правилам ст. 363 ГК, кредитор вправе потребовать от него уплаты процентов (ст. 395 ГК) по просроченному денежному обязательству»'.

Систематический анализ основополагающих правил о поручительстве, сформулированных в ст. 361, 363, 365 ГК, свидетельствует о том, что обя­занность поручителя может состоять только в необходимости уплатить деньги. Причем данная обязанность возникает на основании такого юриди­ческого факта, как неисполнение или ненадлежащее исполнение должником основного обязательства. Поэтому поручительством могут обеспечиваться разные обязательства² (не только денежные).

«Замена» реального исполнения денежным эквивалентом обусловлена не тем, что поручитель «может быть просто не способен по объективным причинам выполнить» обязанность должника³, а самой сутью поручитель­ства, которая сводится к тому, что поручитель должен уплатить деньги кре­дитору при неисправности должника⁴.

Обязательство поручителя перед кредитором по основному обязательст­ву весьма своеобразно по основанию возникновения. В частности, это свое­образие проявляется в том, что после заключения договора поручительства ни у поручителя, ни у кредитора нет никаких прав и обязанностей⁵. До на­рушения обязательства должником от поручителя ничего нельзя требовать. Его обязанность уплатить кредитору деньги появится только после неис­полнения или ненадлежащего исполнения должником основного обязатель­ства. До наступления данного юридического факта ни один из участников договора поручительства не должен (и не может) предпринимать каких-либо действий по исполнению обязательства по той простой причине, что данный договор не породил его. Оно возникает на основании юридического состава, включающего в себя, помимо указанного договора, противоправ­ное действие должника (неисполнение либо ненадлежащее исполнение им своего обязательства).

¹ Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 464.

² На это обращал внимание еще Д. И. Мейер (см.: МейерД. И. Указ. соч. Ч. 2. С. 187).

³ Гражданское право. Ч. 1 / Под ред. Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева. С. 527. Аналогичную по­зицию высказывают и ряд других авторов. См., например: Бакшинскас В. Ю. Договорные обя­зательства: теория и практика: Практическое пособие для руководителя и бухгалтера. М., 1997. С. 68; Гражданское право. Ч. 1 / Под ред. А. Г. Калпина, А- И. Масляева. С. 431.

⁴ См. об этом также: Брагинский М. П., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 453-454.

⁵ Противоположную точку зрения см., например: Гражданско-правовое регулирование банков­ской деятельности. С. 133.

Таким образом, конструкция договора поручительства подобна конст­рукции сделки, совершенной под отлагательным условием (ст. 157 ГК). Если должник по основному обязательству исполнит свои обязанности над­лежащим образом, то у поручителя и кредитора не возникает прав и обя­занностей. Если же основное обязательство должником не исполняется ли­бо исполняется ненадлежащим образом, то у кредитора появляется право требовать от поручителя уплаты денег. Однако договор поручительства лишь подобен условной сделке. Сделка считается совершенной под услови­ем, если стороны поставили возникновение или прекращение прав и обязанностей в зависимость от обстоятельства, относительно которого неизвестно, наступит оно или нет (ст. 157 ГК). При поручительстве же сама суть отношений поручителя и кредитора (и, соответственно, закон) обусловливают возникновение прав и обязанностей неисправностью должника.

Вместе с тем было бы неправильно считать, что до неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства должником между поручителем и кредитором вообще не существует юридических отношений. Сам факт заключения договора поручительства уже имеет юридическое значение: в большинстве случаев появление основного обязательства зависит от суще­ствования договора поручительства (допустим, банк соглашается предоста­вить кредит, но лишь с условием обеспечения соответствующего обязатель­ства поручительством). Но данный факт (заключение договора поручитель­ства) находится за пределами правовой связи кредитора и должника. Он порождает юридическую связанность поручителя с кредитором, которая выражается в том, что кредитор считается условно управомоченным, а по­ручитель условно обязанным'. Связанность проявляется и в том, что сторо­ны договора не могут отказаться в одностороннем порядке ни от договора, ни от обязательства, которое, может быть, возникнет на его основе. (Другое дело, что кредитор может и не воспользоваться своим правом). В этом и состоит юридический эффект договора поручительства (до нарушения должником основного обязательства).

В связи со сказанным представляет интерес правило, изложенное в п. 3 ст. 367 ГК: поручительство прекращается, если кредитор отказался принять надлежащее исполнение, предложенное должником или поручителем. Как

В отличие от современной литературы, некогда проблема юридического положения сделки (и юридического эффекта) до наступления условия привлекала пристальное внимание исследо­вателей (см.: МейерД Я. Указ соч. Ч. 1.С. 191-195;^воспю»5.М.Указсоч.С. 164-167; Шер-шеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. С. 123-124; Иоффе О. С. Советское гра­жданское право. С.242).

Ill

верно заметил В. В. Витрянский, данную норму «следует одновременно рассматривать как законоположение, предоставляющее поручителю право исполнить обеспеченное им обязательство за должника (но не устанавливающее обязанность!)». Этому праву противостоит обязан­ность кредитора принять исполнение, предложенное поручителем за должника¹.

Вряд ли правильно включать указанное право поручителя и корреспон­дирующую этому праву обязанность кредитора в содержание правоотноше­ния, существующего между ними. Думается, В. В. Витрянский обоснованно подчеркивает, что в рассматриваемой ситуации поручитель действует за должника. Действуя таким образом, поручитель на законных основаниях (п. 3 ст. 367 ПС) препятствует, наступлению условия, которое повлекло бы его обязательство перед кредитором. В качестве подтверждения сказанного следует отметить также и то, что, как указывалось, обязанность поручителя может состоять только в уплате денег кредитору. Действуя же за должника, поручитель может предложить кредитору надлежащее исполнение и других обязательств (не только денежных). Поручитель сам по себе (когда он дей­ствует не за должника) не имеет отношения к надлежащему исполнению основного обязательства. Напротив, его роль как поручителя проявляется лишь в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения основного обязательства.

Обязанность кредитора принять надлежащее исполнение (в том числе поручителем - п. 3 ст. 367 ГК, третьим лицом - п. 1 ст. 313 ГК) входит в основное обязательство.

Право поручителя исполнить основное обязательство существует лишь в отношении кредитора. По отношению к должнику он такого права не имеет. Поскольку речь идет о надлежащем исполнении обязательства, т. е. до его нарушения должником, постольку следует сделать вывод о том, что по­ручитель вправе исполнять основное обязательство лишь с согласия должника. С этой точки зрения его правовое положение подобно поло­жению третьего лица, на которое должник возложил исполнение обяза­тельства. Однако полного совпадения нет. Поручитель и должник более свободны при решении вопроса об исполнении основного обязательства поручителем, нежели должник при возложении исполнения на третье лицо (п. 1СТ.313ГК).

Некоторые разногласия вызывает вопрос об объеме обязательства пору­чителя. Так, по мнению А. А. Рубанова, «поручитель не несет ответствен-

' См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 472. 112

ности за уплату неустойки»'. Видимо, к такому выводу привело осуществ­ляемое автором сравнение текста п. 2 ст. 363 ГК, определяющего объем ответственности поручителя, с изложением соответствующего правила в ранее действующем законодательстве (ч. 2 ст. 204 ГК РСФСР). В ГК РСФСР прямо указывалось, что поручитель отвечает, в частности, и за уп­лату неустойки, а в п. 2 ст. 363 ГК РФ неустойка не упоминается.

Представляется, что с точки зрения содержательной правило ГК РСФСР об объеме ответственности поручителя воспроизводится в новейшем зако­нодательстве лишь с незначительными изменениями. Суть соответствую­щей нормы в словах: «Поручитель отвечает перед кредитором в том же объеме, как и должник... если иное не предусмотрено договором поручи­тельства» (ч. 2 ст. 204 ГК РСФСР; как следует из приведенной цитаты, в п. 2 ст. 363 ГК добавлены слова «перед кредитором», что, конечно, не принципиально). Все остальное, перечислявшееся в ч. 2 ст. 204 ГК РСФСР, указанное в п. 2 ст. 363 ГК конкретизирует. Причем и в том, и в другом случае дан лишь примерный (незакрытый) перечень. Основное различие между ними в том, что в ч. 2 ст. 204 ГК РСФСР указывались и убытки, и неустойка, а в п. 2 ст. 363 ГК все перечисленное отнесено к убыткам и предусмотрено взыскание других, не названных в статье убытков. Представляется, что такое перечисление, независимо от того, признать ли более оптимальной редакцию ГК РФ либо ГК РСФСР, есть лишь юридико-технический прием (форма). Существо нормы осталось неиз­менным: поручитель должен уплатить столько же, сколько причитается кредитору от должника. Следовательно, если должник обязан выпла­тить кредитору неустойку, то соответствующую обязанность несет и поручитель.

Договором поручительства может быть установлено иное. С учетом сказанного любопытно рассмотреть механизм реализации обеспечительной функции поручительства. Заключение договора пору­чительства между поручителем и кредитором по основному обязатель­ству не стимулирует должника по тому же (основному) обязательству к надлежащему его исполнению. (Разумеется, в данном случае речь идет лишь об экономическом и юридическом аспектах проблемы, но не о мо-

Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. С. 567. Такую же точку зрения высказывают и некоторые другие авторы (см., например: Бакшинскас В. Ю. Указ. соч. С. 71). С. В. Сарбаш полагал, что проблема возможности взыскания с поручителя неустойки должна по­лучить разрешение путем судебного толкования (Сарбаш С. В. Способы обеспечения исполне­ния обязательств), а впоследствии со ссылкой на судебную практику указывает на возможность взыскания неустойки с поручителя (см.: Сарбаш С. В. Обеспечение исполнения кредитных обязательств // Закон. 1997. № 2. С. 96).

рально-этических и иных аналогичных факторах, могущих влиять на поведение должника). Поручитель отвечает перед кредитором в том же объеме, как и должник (п. 2 ст. 363 ГК). Поручитель, исполнивший обя­зательство, получает права кредитора по этому обязательству в том объеме, в котором поручитель удовлетворил требование кредитора (п. 1 ст. 365 ГК).

Таким образом, если должник не исполнил обязательство и в результате этого определенная сумма уплачена кредитору поручителем, то последний вправе требовать от должника ровно столько же, сколько тот должен был уплатить кредитору. Должник ничего не теряет: он отдает поручителю, ис­полнившему обязательство, то же самое, что должен был отдать кредитору. С этой точки зрения мыслима ситуация, когда должнику, незаинтересован­ному в исполнении обязательства в натуре, выгоднее, чтобы поручитель уплатил кредитору определенную сумму, и затем компенсировать ему затраты.

Правда, помимо суммы, соответствующей той, что уплачена кредитору, поручитель вправе требовать от должника уплаты процентов' и возмещения иных убытков, нанесенных в связи с ответственностью за должника (п. 1 ст. 365 ГК). Но убытков может и не быть. Да и доказывание их возникнове­ния, как известно, дело весьма непростое. Что касается угрозы уплаты про­центов, то она стимулирует должника к скорейшему исполнению регрессного (а не основного) обязательства.

Поэтому после заключения договора поручительства и до нарушения основного обязательства должником эффективность обеспечительной функции поручительства приближается к нулю. Поручительство начинает «работать» при неисправности должника. Функциональное назначение его состоит в защите денежного интереса кредитора при нарушении обязатель­ства должником. Как верно замечает С. В. Сарбаш, экономическая привле­кательность данного вида обеспечения исполнения обязательства заключа­ется в том, что к имуществу, из которого кредитор может получить удовле­творение, присоединяется имущество, принадлежащее поручителю².

Одни авторы квалифицируют договор поручительства как возмездный³. Другие указывают на его безвозмездность⁴.

Следует присоединиться к мнению о том, что размер процентов должен определяться ставкой рефинансирования Центрального Банка (см.: Брагинский М. И.. Витрянский В. В. Указ. соч. С. 468).

См.: Сарбаш С. В. Способы обеспечения исполнения обязательств.

См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая. М.: Спарк, 1995. С.367.

⁴ См.: Бакшинскас В. Ю. Указ. соч. С. 72.

Думается, нет нужды находить место договора поручительства среди возмездных или безвозмездных договоров. Не случайно большинство ис­следователей обходет данный вопрос молчанием. Конечно, исходя из сугу­бо формальных соображений, данный договор можно считать безвозмезд­ным. Поручитель уплачивает кредитору денежную сумму, ничего не полу­чая взамен.

Договором должника и поручителя о предоставлении поручительства может предусматриваться внесение платы поручителю'. Эту плату поручи­тель получает от должника. Соответствующая обязанность должника не входит в содержание обязательства, возникающего из договора поручи­тельства, по той простой причине, что должник в нем не участвует. Таким образом, если вдаваться в детали, можно говорить о безвозмездности дого­вора поручительства и о возмездном характере поручительства. Естествен­но, допускается предоставление поручительства на безвозмездных началах (например, поручитель руководствуется дружескими отношениями с долж­ником, является его родственником и т. д.). Если, однако, иное не следует из закона, иных правовых актов, содержания или существа обязательства, то договор поручителя и должника об условиях предоставления поручи­тельства считается возмездным (п. 3. ст. 423 ГК).

В литературе со ссылкой на судебную практику отмечается наличие не­которых ограничений субъектного состава анализируемых отношений либо особенностей участия в таких отношениях отдельных видов субъектов². Так, в судебной практике сформировалась позиция: решение вопросов о выдаче поручительства акционерными обществами, созданными в про­цессе приватизации, относится к компетенции советов директоров таких обществ. Поэтому договоры поручительства, заключенные при отсутст­вии соответствующих решений советов директоров, признаются ни­чтожными³.

Юридическая «чистота» такой позиции вызывает сомнения.

Для обоснования указанной точки зрения делается отсылка к п. 9.3 Ти­пового устава акционерного общества открытого типа, утвержденного Ука-

' Некоторые рекомендации по этому поводу см.: Аванесова Г. Применение банковской гарантии и договора поручительства в банковской практике // Хозяйство и право. 1996. № 7.

² См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 462-463; Бакшинскас В. Ю. Указ. соч. С. 70; Витрянский В. В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике // Граж­данский кодекс России: Проблемы. Теория. Практика. С. 141-144.

³ См., например: Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1997. № 5. С. 100. По мнению В. В. Витрянского, предпочтительнее было бы применение в подобных слу­чаях оснований недействительности сделок, предусмотренных не ст. 168 ГК, а ст. 174 Кодекса (см.: Витрянский В. В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике. С. 143).

зом Президента Российской Федерации от 1 июля 1992 г. № 721 «Об орга­низационных мерах по преобразованию государственных предприятий, добровольных объединений государственных предприятий в акционерные общества»'.

Между тем по молчаливому согласию юристов игнорируется буквальное значение содержащихся в указанном пункте Типового устава слов и выра­жений. В силу данного пункта Совет директоров определяет полигику и принимает «решения, касающиеся получения и выдачи ссуд, займов, кре­дитов, гарантий». О поручительстве не упоминается. На момент принятия Типового устава гарантия существенно отличалась от поручительства². По­этому нет оснований считать, что когда в этом акте говорится о гарантии, то имеется в виду в том числе и поручительство. Только после введения на территории Российской Федерации Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик (с 3 августа 1992 г.³) гарантия и поручительство стали отождествляться (до 1 января 1995 г.). Однако это отнюдь не означа­ет, что действие п. 9.3 Типового устава стало распространяться на поручи­тельство.

Таким образом, следуя «букве» Типового устава, для заключения дого­воров поручительства решений советов директоров не требуется. Понятно, что это следствие несовершенства соответствующей нормы. Стремясь ни­велировать вполне очевидный просчет, суды игнорируют буквальное значе­ние слов и выражений п. 9.3 Типового устава и исходят из смысла ограни­чений, установленных этим актом. В результате функционального⁴ распро­странительного толкования удалось обеспечить публичный интерес (ведь норма п. 9.3 Типового устава и ряд иных предусмотренных в нем положе­ний установлены исключительно в интересах государства и муниципальных образований). Договорные отношения с указанными акционерными обще­ствами стали «хрупкими и ненадежными»⁵. Большое число кредиторов та­ких акционерных обществ оказались беззащитными. Несомненно, что при этом зачастую поведение руководителей таких обществ является недобро­совестным.

•САПП. 1992. №1. Ст. 3.

См. об этом: Гражданско-правовое регулирование банковской деятельности. С. 129-130; Бра­гинский М. И.. Витрянский В. В. Указ. соч. С. 458-459.

³ См.: Ведомости РФ. 1992. № 30. Ст. 1800; 1993. № 11. Ст. 393; СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3302;

1996. №5. Ст. 411.

⁴ См.: ЧерданцевА. Ф. Толкование советского права. М., 1979. С. 82-116.

⁵ Терминология В. В. Витрянского. См.: Витрянский В. В. Недействительность сделок в арбнт-ражно-судебной практике. С. 143.

Иногда отмеченная позиция суда обосновывается также отсылкой к п. 6.3 Типового устава, предусматривающему отнесение к исключительной компетенции собрания акционеров принятие решений о продаже, сдаче в аренду, обмене или ином отчуждении недвижимого имущества или иного имущества, если размеры сделки или стоимость имущества, составляющего предмет сделки, превышают 10 % активов общества'.

Здесь ситуация еще хуже. Из текста названного пункта однозначно сле­дует, что речь идет о сделках, влекущих отчуждение имущества. Договор поручительства не является такой сделкой. Из анализа п. 6.3 видно, что эти правила не касаются денежных обязательств общества. Поручительство -обязательство денежное.

Аналогичные проблемы возникают при применении положений Феде­рального закона «Об акционерных обществах»² о крупных сделках и пра­вилах их совершения. Как правильно отмечает В. В. Витрянский, определе­ние порядка принятия решений о совершении крупных сделок с точки зре­ния юридической техники осуществлено небрежно. Поэтому соответствую­щие положения закона, «безусловно нуждаются в уточнении. А пока оста­ется надеяться, что судебная практика пойдет по пути их ограничительного толкования»³.

В. В. Витрянский, опираясь на судебную практику, указывает, что «в ряде случаев весьма ненадежными поручителями являются государст­венные и муниципальные предприятия»⁴. Суд, как правило, исходит из то­го, что при предоставлении поручительства государственным или муници­пальным унитарным предприятиям превышаются пределы целевой право­способности указанных субъектов. Поэтому соответствующие сделки при­знаются ничтожными.

Сравнительно недавно проблемы специальной правосубъектности юри­дических лиц привлекали пристальное внимание ученых⁵. Многие утвер­ждения, высказанные по этому поводу, по-прежнему актуальны. Другие -по естественным причинам утратили свое значение либо нуждаются в кор-

' См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 13 февраля 1996 г. № 7470/95.

² СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 1; № 25. Ст. 2959.

³ Витрянский В. В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике. С. 146. Здесь

же см. обстоятельный анализ соответствующих проблем.

⁴ Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 463.

⁵ См., например: Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. С. 589 и

ел.; Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР. С. 127-159; Правовые проблемы

гражданской правосубъектности: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 62. Свердловск, 1978; Развитие

советского гражданского права на современном этапе. М., 1986. С. 124-134.

ректировке. К сожалению, соответствующие проблемы еще ждут своего исследователя.

В данном случае не ставится цели сформулировать некие обобщения, могущие служить развитию концепции специальной правоспособности го­сударственных и муниципальных предприятий (это находится за пределами предмета настоящей работы). Можно высказать лишь некоторые соображе­ния, представляющиеся важными для решения обозначенного вопроса о поручительстве, предоставляемом предприятиям.

В Гражданском кодексе неоднократно упоминаются такие понятия, как «цель деятельности», «предмет и цели деятельности», «виды деятельно­сти». Представляется, что указанные термины употребляются неодно­значно. Так, государственные и муниципальные унитарные предприятия являются коммерческими организациями (п. 2 ст. 50 ГК). В качестве основной цели деятельности этих субъектов названо извлечение при­были (п. 1 ст. 50 ГК). Поскольку это основная цель, постольку подразу­мевается наличие иных (не основных, факультативных) целей деятель­ности.

Вместе с тем в соответствии со ст. 113 ГК устав унитарного предприятия должен содержать сведения о предмете и целях деятельности предприятия. Раз на этом акцентируется внимание в специальной норме об унитарном предприятии, значит, в данном случае под целью разумеется нечто иное, нежели извлечение прибыли. Впрочем, это не означает отказ от основной цели в смысле п. 1 ст. 50 ГК - извлечение прибыли.

Понятие предмета деятельности в законе не дается. Однако в нем указы­вается, что предпринимательской является самостоятельная, осуществляе­мая на свой риск деятельность, направленная на систематическое извлече­ние прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполне­ния работ или оказания услуг (п. 1 ст. 2 ГК). При этом коммерческие организации, за исключением унитарных предприятий и иных видов орга­низаций, предусмотренных законом, могут иметь гражданские права и не­сти гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых ви­дов деятельности, не запрещенных законом.

По-видимому, в п. 1 ст. 2 ГК содержится родовое понятие видов дея­тельности: предоставление имущества в пользование, продажа товаров, выполнение работ, оказание услуг. Под предметом деятельности унитар­ного предприятия можно понимать конкретизированный уставом перечень видов деятельности, которыми вправе заниматься данное предприятие (например, осуществление оптовой и розничной торговли продуктами пи­тания). Цели их деятельности не исчерпываются стремлением извлечь при­быль. Более того, с точки зрения социально-экономической (а иногда и

юридической) это вообще не основная цель. Например, унитарные пред­приятия жилищно-коммунального хозяйства должны (имеют целью) обес­печить сохранность вверенного им жилищного фонда, создать гражданам надлежащие условия для проживания и т. д. Для достижения этих целей в предмет их деятельности включается ремонт жилых домов и инженерного оборудования, уборка придомовой территории и т. д.

Предоставление поручительства не может быть ни целью, ни элементом предмета деятельности унитарного предприятия. По меньшей мере несерь­езно говорить о создании юридического лица для того, чтобы (имеющего целью) предоставлять кому-либо поручительство. Предоставление поручи­тельства не есть вид деятельности в том смысле, в котором об этом понятии говорится в ГК (ст. 2, 50, 113 и др.). Поручительство не опосредствует от­ношения пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг.

В Гражданском кодексе обоснованно сохраняются там, где это требует­ся, отдельные элементы специальной правоспособности'. Однако, как сле­дует из изложенного, ГК не предусматривает ограничений в предоставле­нии поручительства унитарным предприятием. Нужны ли они?

В. Ф. Яковлев пишет: «Государственная собственность - всегда как бы собственность без хозяина. А частная собственность- это собственность определенного лица, весьма заинтересованного в увеличении объемов этой собственности и не заинтересованного в ее уменьшении. Когда длительное время рядом существует государственная и частная собственность, то воз­никает сложная проблема установления между ними нормальных взаимо­отношений»².

Понятно, что вызывает неприятие ситуация, когда в респектабельной (правовой) форме осуществляется «перекачка» государственного или муни­ципального имущества в частную собственность. Формирующиеся судебной практикой ограничения в предоставлении поручительства государственным или муниципальным предприятием частной структуре призвано защитить публичный интерес. С этой точки зрения, такие ограничения могут быть оправданы. Методы их введения необоснованны³. Такие вопросы должны

¹ См.: Яковлев В. Ф. Гражданский кодекс и государство // Гражданский кодекс России. Пробле­мы. Теория. Практика. С. 66.

² Там же. С. 60. См. также: Право собственности в СССР / Под ред. Ю. К. Толстого, В. Ф. Яков­лева. М„ 1989.С.27,31идр.

³ Может быть, осознание этого факта побуждает В. В. Витрянского говорить лишь о ненадежно­сти предприятий как поручителей, но не утверждать, что соответствующие соглашения неза­конны.

решаться законом (например, аналогично тому, как это сделано в п. 2 ст. 295 ГК). Правильно пишет Г. Е. Авилов: «...ограничение правоспособ­ности коммерческой организации уставными целями висит как дамок­лов меч под каждой заключенной ею сделкой, нарушая стабильность экономического оборота»' (хотя это сказано применительно к хозяйст­венным обществам и товариществам, однако вполне уместно и при рас­смотрении правосубъектности государственных и муниципальных предприятий).

По-разному оценивается в литературе правило, включенное в п. 3 ст. 365 ГК, в соответствии с которым поручитель, исполнивший обязатель­ство, имеет права, предусмотренные в пп. 1-2 данной статьи, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или договором поручи­теля с должником и не вытекает из отношений между ними. По мнению А. А. Рубанова, п. 3 ст. 365 ГК перечеркивает все нормы, включенные в эту статью. Поскольку в этой статье установлено: «если иное... не вытекает из отношений» между поручителем и должником, постольку, считает А. А. Ру­банов, «в данном случае имеет место отказ от правового метода регулиро­вания имущественных отношений и переход к их индивидуальному регули­рованию»².

Категорически не согласен с такой позицией В. В. Витрянский, указы­вающий, что речь идет всего лишь о хорошо известном рядовом приеме юридической техники, обосновывающий данную точку зрения и иллюстри­рующий убедительным примером, когда «иное вытекает» из отношений поручителя и должника³.

Вторая точка зрения представляется более приемлемой, и, несомненно, именно она получит широкое распространение. Однако, думается, пред­ставляет интерес аргументация А. А. Рубанова, поскольку использование такого рода аргументов по сути должно привести к пересмотру основопола­гающих идей науки гражданского права. А. А. Рубанов утверждает: «Пра­вовой метод регламентации общественных отношений состоит в установле­нии и применении общих правил поведения, рассчитанных на неопреде­ленное число повторяющихся ситуаций. Пункт 3 ст. 365 предписывает каж­дую ситуацию решать особо»⁴.

' Авилов Г. Е. Хозяйственные товарищества и общества в Гражданском кодексе России // Граж­данский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. С. 178.

² Гражданский кодекс Российской федерации. Часть первая... С. 568.

³ См.: Брагинский М. И.. Витрянский В. В. Указ. соч. С. 469-470.

⁴ Гражданский кодекс Российской федерации. Часть первая... С. 568.