– Он перебинтован, – сказал он.
– Я знаю. – Ее уши начали звенеть.
– Ты его перебинтовала, Вика?
Она снова могла слышать, и его голос прозвучал недовольно.
– Ну…
– Вика.
– Да.
– Что? – закричал он. – Ты выходила на улицу? Приближалась к опасному хищнику? Когда? Пока я спал? – добавил он, отвечая на свой вопрос.
Она раздраженно всплеснула руками.
– Да, но Икс помогал мне. Мне не угрожала опасность.
– Там ловушки, Вика.
– Поэтому Икс заставил меня, странно передвигаться.
Его кожа покраснела.
– Уже второй раз ты упомянула его. Икс знал об этом и не разбудил меня?
– Зачем ему это делать? Ты так мирно спал. И снова, мне не угрожала опасность.
Он сильно сжал челюсть, очевидно, пытаясь взять себя в руки.
– Икс мог ослабнуть, и тигр покалечил бы тебя.
– Но ничего такого не случилось.
– Как ты могла… почему ты… – Крича проклятия, Соло ударил кулаком по столу, грохоча тарелками.
Вика подскочила, пораженная звуком.
– Хочешь загнать меня в могилу? – прорычал он. – Этого ты хочешь? – Еще один крик, еще один удар кулака.
На сей раз тарелки отскочили от стола и упали на пол. Ничто не разбилось, но восхитительная, удивительная еда, которую она приготовила, была уничтожена.
Вика посмотрела на смесь желтого, зеленого, оранжевого и впала в отчаяние. Мало того что Соло не узнает, каким прекрасным поваром она вероятно является, но и сейчас ему нужно преподать урок о его характере.
– Такая вспышка не допустима, – сказала она серьезно. – Я имела дело с таким всю свою жизнь, и знаю, что ты никогда не причинил бы мне боль, но и не позволю тебе разговаривать со мной так. Таких отношений у нас с тобой не будет.
Он положил руки ей на плечи, но она вырвалась. Высоко держа голову, Вика повернулась и зашагала прочь.
Переводчики: maryiv1205, marisha310191, silvermoon; редактор: natali1875, Shottik
Глава 29
Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!
– Песнь Песней Соломона 4:7
Соло убирал на кухне с неприятным ощущением в животе. Соло позволил гневу взять верх над ним и задеть самолюбие своей женщины, возможно, даже напугать ее.
О её прошлом он хорошо знал. Знал, что надо быть осторожным.
Ему было стыдно. Он просто… очень боялся за нее. Она вышла на суровый холод, не осознавая, что один неверный шаг мог ранить или убить ее, и сделала это, чтобы приблизиться к дикому, раненному зверю.
Разве у нее нет здравого смысла? Разве она не могла понять, что Соло не хотел жить без нее?
Он замер.
Он не хотел жить без нее.
Соло повторял слова в уме снова и снова и понял, что они были правильными. Он нуждался в том, чтобы Вика находилась с ним здесь, сейчас и всегда.
Он хотел быть с ней. Каждую минуту каждого дня, хотел говорить с ней, смеяться, заниматься любовью. Желал узнать больше о ней, думать о ней и знать, что он принадлежит ей. Хотел, чтобы она жаждала этого же от него.
И не стал бы ничего в ней менять. Особенно, заботу о других. Она не могла смотреть на больного и раненного и, не желая помочь, и это хорошее качество, которое привлекало его, которое очаровывало, и околдовывало его.
Он никогда не должен был кричать на нее, напоминая ей Джекиса, и Соло определенно был обязан извиниться.
Он обыскал дом и нашел Вику в спальне. Она доставала драгоценности из своей сумки, раскладывая тысячи ожерелий, браслетов и колец на кровати.
Единственное, что она принесла, кроме рекомендованного Иксом, это одноразовые фотоаппараты[9].
– Я сожалею.
Вика замерла, ее широко распахнутый взгляд фиолетовых глаз, устремился к нему.
Без слов Соло взял камеру, а затем и саму Вику. Она не протестовала. Он устроился в кресле напротив кровати и, руководя ее телом, как мастер марионеткой, вынудил сесть ему на колени.
Даже при том, что она сердилась на него, абсолютная удовлетворенность заполнила Соло. Кто бы мог подумать, что кто‑то пойманный в ловушку столь отвратительными обстоятельствами нашел такое счастье? Женщину, прекрасную, как Вика.
Удовольствие, поражающие воображение. Смех. Обмен. Одобрение.
Потеря слуха кратковременно или навсегда на самом деле доставляла ему удовольствие. Вика заботилась о нем. Она находилась с ним, чтобы защищать и лелеять.
Ему придется оставить свою работу, но он планировал сделать это в любом случае. Соло воевал всю жизнь. Теперь пришло время отдохнуть, чтобы наслаждаться жизнью, которую ему дали.
– Милая, – сказал он, – мне жаль, что накричал на тебя. Я не сделаю этого снова, даю слово. Мое единственное оправдание в том, что я испугался, думая о тебе… снаружи, о боли и крови, когда я был абсолютно без сознания, неспособный помочь, если бы понадобилось.
Прошла минута. Она наклонила голову.
Он почувствовал вибрацию ее слов и прервал:
– Мне нужно видеть тебя, чтобы понимать, милая.
Ее волосы колыхнулись вокруг плеч, когда она выпрямилась.
– Сожалею, – сказала она. – Я говорила тебе, что просто не могла оставить тигра страдать.
Это было странно, знать, что она говорит, видеть, как ее рот двигается, но ничего не слышать. Ещё страннее, знать, что ты говоришь, и ничего не слышишь. Но это всегда было нормально для нее.
– Я знаю. Ты прощаешь меня?
Ее веки поднялись, открывая взор фиолетовых глаз, которые он счел неотразимыми. Интересно. На сей раз, они поменялись только слухом, а не цветом глаз.
– Конечно.
Снова, она так легко его простила. Еще одно качество, которому он никогда не мог сопротивляться. Перед которым Соло не мог устоять.
Вика потянулась и поправила воротник его футболки.
– Так зачем тебе камера? Зачем взял ее?
– Возможно, я хотел сделать пикантные фотографии.
– В этом случае… – Улыбаясь, она отобрала камеру у него и подняла ее. – Что ты готов ради этого сделать?
– Что угодно, – сказал он, совершенно серьезно.
– Что угодно? – Беззаботный смех. – Клянешься?
– Да. – Открытая сделка. Чего он прежде никогда не делал. Чего он никогда не сделал бы с кем‑то другим.
Вика смачно чмокнула его в губы, прежде чем лишилась камеры.
– А чего ты хочешь? – поинтересовался он, ничуть не обеспокоенно.
– Мы начнем с трех желаний.
Не смешно.
– Не хотелось бы прерывать тебя, милая, но я не джинн из бутылки.
Она проигнорировала его, говоря:
– Я составлю список, и ты узнаешь все, что должен будешь сделать для меня.
Действительно не смешно.
– Буду ждать с нетерпением, его прочтения.
– Обещаю, что ты будешь обездвижен.
Ладно. Он усмехнулся.
– Давай посмотрим эти фотографии прежде, чем я брошу тебя на кровать.
Он нажал на кнопки и обнаружил фото маленькой Вики, не старше пяти лет. На каждом из снимков она широко улыбалась, во все тридцать два зуба. Ее волосы были зачесаны до глянцевого блеска, и свисали косичками за ушами. На одном фото она кружилась. На другом, примеряла большой расшитый блестками бюсте на свою ещё крошечную грудь. На третьем прижималась к взрослой версии себя, и они посылали воздушные поцелуи в камеру, их лица были вымазаны в шоколад.
– Думаю, у тебя пристрастие к шоколаду, – сказал он, острая боль пронзила его грудь.
– Самую малость. Я могу продержаться целых пять минут, не думая о нем или не желая кусочек.
Тогда он купит ей шоколадную фабрику. Вика могла бы купаться в шоколаде, если захочет.
– А кто другая женщина? – спросил он, догадываясь об ответе.
– Моя мама, – она сказала задумчиво. – Она была непостоянной и эмоциональной, но я любила ее.
– Сожалею, о твоей потере.
– Я тоже.
Потеря близкого человека, могла оставить большую зияющую дыру в груди. Та, за которую появится боязнь, что ее никогда не заполнить.
Именно так он чувствовал про своих родителей, и все же эта женщина наполнила его таким образом, что он сомневался, сможет ли когда‑либо опустеть снова. Он сохранит память о ней навсегда.
Соло не позволит причинить ей боль.
Он отложил камеру.
– Что если мы немного попрактикуемся в борьбе? – Если Соло оставит ее здесь…. с каждой секундой у него появлялось все больше и больше сомнений по этому поводу… он хотел её, максимально подготовленной.
– Давай, – согласилась Вика, и если её смутила резкая смена темы, то она подала виду.
– Дай мне несколько минут для подготовки. – Он встал с ней на руках, усадил в кресло, и направился в гостиную, чтобы передвинуть диван и журнальный столик.
Когда Соло закончил, вернулся в спальню. Вика сидела на том же самом месте, где и до его ухода.
– Готов? – Спросила она.
Он нахмурился, услышав ее голос, мягкий и чувственный, но в его ушах не было звона. Не в этот раз.
Вика нахмурилась.
– Соло, – позвала она, вставая.
Он снова слышал.
– Ты меня слышишь?
Тряхнув головой, она сказала:
– Нет. А ты?
– Да. – Итак, они снова поменялись.
И, вероятно, такое повторится опять.
Как и прежде, она с облегчением приняла это.
– Мне нравится делиться с тобой, но я рада, что ты можешь слышать. Вина поджарила бы меня как избитого цыпленка.
Он… понятия не имел, какую пословицу она имела ввиду.
– Я просил не винить себя.
– Да. И разве ты не помнишь, как я говорила, что укушу кого‑нибудь?
Так великолепна, когда злится.
– Нет. Но запомни, обязательно попроси меня укусить тебя.
– Почему я должна этого хотеть?
– Потому что я сделаю это так, что тебе это понравится. Теперь, иди в гостиную и заставь меня кусаться.
– Так и сделаю, и ты пожалеешь. – Излучая рвение, она последовала за ним.
Они остановились в центре ковра, освобождённого от мебели, и посмотрели друг на друга.
– Итак, с чего начнём? – спросила она, сжимая руки в кулаки и становясь в стойку.
– Ты будешь практиковать то, чему уже научилась, и узнаешь несколько новых приёмов.
– А что, если я хочу научить тебя кое‑чему?
Без каких‑либо дополнительных предупреждений она выбросила ногу и ударила его под коленями, опрокидывая вниз. Вика оказалась на нем через секунду, толкнув назад и оседлав талию, приставила клинок к его шее.
– Вроде этого.
Так великолепна, когда злится.
– Откуда у тебя нож?
– Взяла со стола, когда уходила с кухни. Я решила носить его в сумке, поскольку ты против, чтобы у меня был пистолет.
И он проморгал атаку. Либо он потерял свой уровень, или не мог сопротивляться этой женщине.
– Хорошая девочка. – Стремительно он перевернул ее, прижимая к земле своим весом. – Но независимо от этого, что ты сделаешь теперь?
Она рассмеялась.
Так великолепна, когда веселиться.
– Я сжалюсь над тобой и не воспользуюсь коленями.
– Не уверен, что это мудро. В мои планы не входит сжалиться над тобой.
Переводчики: maryiv1205, marisha310191, natali1875, silvermoon; редактор: natali1875, Shottik
Глава 30
Милость и истина да не оставляют тебя: обвяжи ими шею твою, напиши их на скрижали сердца твоего.
– Притчи царя Соломона 3:3
Наступила ночь, но Соло не чувствовал усталости. Так же и Вика, судя по ее бурной деятельности. Она совершила набег на комод и гардероб, собрав всё нуждающееся в починке.
Теперь, она сидела перед камином в гостиной и шила, мягкий оранжевый свет окутывал ее и груду одежды, лежащую рядом.
Шесть раз Вика показывала ему работу, которую делала, пристально наблюдая за ним. Соло не совсем понимал, что происходит, но удостоверился, что щедро похвалил ее за усилия. И она была хороша. Но Соло сожалел, что не знал, какие мысли крутились в ее голове.
Легкое давление на правую щеку, заставило его повернуться. Икс стоял на плече и, нахмурившись, смотрел на него.
«Разве ты не слышишь меня?» – его голос заполнил голову Соло.
– Нет. Моя способность слышать снова ушла к Вике.
Вика посмотрела на него.
«Как… Не имеет значения. Я должен сказать тебе кое‑что. Мне так жаль. Я не знал, что слишком поздно. Пытался остановить их, но потерпел неудачу. Мне так жаль.»
– О чем ты говоришь?
«Доктор Зло. Он здесь».
– Знаю. Я разговаривал с ним.
«Нет. Он здесь. Вместе с Джекисом. Доктор Зло рассказал ему, где вы находитесь, и привел его к хижине».
Соло вскочил на ноги. Вика последовала его примеру.
– Что случилось? – потребовала она.
Он тихо подошел к окну гостиной, встал на колени и заглянул в щель между занавесками. Казалось всё, выглядело хорошо. Не было никаких движущихся теней. Деревья не качались. Никаких признаков того, что Джекис, возможно, обошел безопасность, как сделали Вика и Икс. Он был слишком крупным и тяжелым.
Однако, Соло закрыл зазор и встал, хватая Вику за руку и ведя к тайному входу в гараж, расположенному в спальне под кроватью.
Соло опустился, сдвинул ковер в сторону и распахнул дверь. Зияющая бездонная темнота приветствовала его. Он уже побывал там и все проверил. Погрузил в машину все, что им нужно, на всякий случай.
Пыль забралась в нос, когда он сделал первый шаг, помог Вике сделать тоже самое, затем закрыл дверь и быстро спустился. Он достиг пола и щелкнул выключателем.
Ничего.
Он щелкнул им снова.
Вибрация у его груди означала, что Вика говорила.
– Мне нужно… – сказал он и остановился. Что‑то в воздухе… неправильное, знакомое… ужасное… густое и насыщенное, заполненное злом.
Он понял, Джекис и доктор Зло были здесь, в гараже.
Смех внезапно раздался в его голове. Снова, знакомый. Доктор Зло. Секунду спустя огненный череп с красными, пылающими глазами появился в другом конце комнаты, открыл рот и показал острые зубы.
Затем ускорил движение, оказавшись в дюйме от Соло в одно мгновение. Он резко оттолкнул Вику позади себя, надеясь оградить от того, что произойдет, когда окутанные пламенем кости достигли его… и поглотили целиком.
* * *
Вика услышала глухой удар.
Секунду спустя холодный свет заполнил подземное помещение, куда Соло привел ее, и она увидела, что он лежал на земле недвижимый с закрытыми глазами.
Беспокойство овладело ею, и Вика нагнулась, чтобы помочь Соло, когда увидела Джекиса, Матаса и Одру, стоящих у дальней стены, и замерла.
Они нашли ее.
Ужас и страх смешались, образуя токсичный осадок в ее венах. Джекис хмурился, Матас усмехался, и на этот раз Одра пристально смотрела на нее с сочувствием. Она больше не была симпатичной женщиной, а стала бледной и дрожащей. Ее лицо опухло, побледнело и покрылось шрамами от колец Джекиса.
Вика сама часто ходила с такими следами, много раз за эти годы.
Несмотря на свою веселость, Матас тоже выглядел, будто ощутил контакт с кулаками ее отца. Один его глаз заплыл, а на челюсти красовался синяк.
Каждый из них был одет в летнюю одежду: футболку и легкие штаны. И все же их ужасному изменению удалось скрыть это. Деформированный череп, который она мельком видела в Большом Красном Шатре, уставился на нее через глаза отца.
Темные тени нависли над плечами Матаса, толще прежних.
– Нет, – сказала она, тряся головой. – Нет.
– Думала, что тебе жилось бы лучше без меня? – Джекис заговорил с намеком безумия в тоне. Безумие, ярость и зло. Чистое зло. – Думала, что какой‑то отвратительный иной позаботится о тебе так, как я не смог?
Вика поняла, что он понятия не имел о ее способности слышать. Этот факт можно использовать как преимущество. Просто надо выяснить как.
– Ну? – потребовал он.
– Да, – ответила она, с радостью обнаруживая, что ее голос не дрожит. – Так и было. Да.
От удивления его глаза округлились, и он потопал к ней. Я не стану прятаться. Когда Джекис добрался до нее, то больно схватил за руки, сжал и начал трясти.
– Я любил тебя. – Слюна капала на нее. – Как ты могла так предать меня?
– Ты никогда меня не любил.
– Я дал тебе все.
– Ты не дал мне ничего кроме боли и горя.
Он поднял руку для удара, но вместо того, чтобы отступить и молить о пощаде, которые он никогда бы не проявил, Вика гордо подняла подбородок.
Вернувшееся удивление, сейчас усилилось, и Джекис медленно опустил руку.
– Ты изменилась, – не очень‑то счастливо пробормотал он.
– Да. – И она никогда не вернется к тому, что было. Вика зашла слишком далеко, пройдя дорогу от трусихи, до храброй. Даже оглядываясь назад, она не могла увидеть, где начала. – Как ты сюда попал?
– Маленький человек, доктор Зло, пришел ко мне. Он рассказал, где найти тебя, и поклялся дать силу, о которой можно только мечтать… если только я поклянусь убить тебя.
Убить тебя. Слова эхом отозвались в ее голове, оставляя пустую боль в груди.
– И ты согласился?
Он сверкнул зубами при попытке улыбнуться.
– Да. И ты заслуживаешь, смерти после того, что сделала мне. Но сначала, – сказал он, – я преподам тебе тот же самый урок, которому научил твою мать: Оставишь меня и пострадаешь.
Он жестом подозвал Матаса.
Ее бывший охранник подошел, наклонился, напрягаясь под сильным весом, поднял Соло и перекинул через плечо. Так сильно Вика хотела ударить, сделать что‑то, что‑нибудь, чтобы спасти его.
Но не сделала. Пока нет. Прямо сейчас один противостоял трем, и у нее не было способа переместить Соло, который не пошевелился и не издал ни звука с момента падения. Что ее отец сделал с ним?
– С силой, которую доктор Зло дал мне, – сказал Джекис, – я могу создать более сильные солнечные вспышки. Могу выбирать, где буду и когда… до определенного момента. Сейчас я могу передвигаться только на короткие расстояния, но чем больше буду делать это, тем лучше стану. – Он поднял руку, пробормотал ряд слов, которые она не понимала… слова, которые подняли тонкие волоски на ее теле и оставили кислый привкус во рту.
Внезапно белая молния разрезала воздух перед ней, создавая раскол в эфире. Края пропитались туманом, но в середине она видела… за пределами хижины. Холодный, зимний воздух бушевал в гараже.
Джекис толкнул ее, и секунду спустя она стояла снаружи в точном месте, которое увидела. Матас и Одра последовали за ними, и воздушный карман закрылся.
– Еще раз, и ты будешь дома, – сказал Джекис. Он снова поднял руку, пробормотал, и опять вспыхнула молния, создавая трещину в воздухе. Занавес просто открылся, показывая другое место, на другой стороне.
Открылся кошмар, оставленный позади. Цирк. Только теперь его окружало слабое свечение.
Прежде, чем Джекис потянул ее, дикий рев раздался в ночи.
– Что это? – прошептала Одра.
– Иди, – приказал Джекис, осматривая пространство.
Травмированный белый тигр прыгнул из темноты, врезаясь в него прежде, чем он смог сделать хоть шаг, и сбил Джекиса с ног на заснеженную землю.
Джекис продолжал держать Вику, поэтому утянул ее за собой. При ударе кислород вырвался из ее легких.
Ее отец взвыл от боли, потому что тигр укусил его за руку, оттаскивая на несколько футов и тряся. Наконец Джекис отпустил Вику, но только чтобы ударить молнией в тигра, заставляя животное отлететь назад.
– Нет! – Закричала она, пытаясь вскочить, но поскользнулась на льду.
Истекающий кровью Джекис поднялся, схватил Вику и увлёк за собой в только что открывшийся проход.
На сей раз Матас и Одра не просто шли, а бежали, практически отпихивая Вику в сторону.
Снова рев, и она смогла услышать отчаянный топот лап тигра по льду. Он бежал, полный решимости сыграть в еще одну игру с ее отцом.
Но Джекис потянулся назад и махнул рукой, и воздух плотно закрылся, блокируя животное, и препятствуя попасть в цирк.
«С ним все будет хорошо, – сказала она себе. – Так лучше». Она не хотела, чтобы тигр находился рядом с Джекисом когда‑либо. Ее отец использовал бы его раны против него.
Точно так же, как он использует Соло против Вики.
– Дом, – сказал Джекис и развел руки.
Вика сделала вдох… выдох… посмотрела вокруг, достопримечательности, которые встретили её, заставили болезненно сжаться желудок.
Белые палатки, Большой Красный Шатер, трейлеры, игры, аттракционы и работники, снующие повсюду, настраивающиеся на завтрашнее шоу. Холод сменился душной жарой, а горы – равнинами.
– После твоего ухода, – сказал Джекис, – мы сменили местоположение, думая, что ты захочешь привести властей к моей двери. К счастью, мы уехали на расстояние в несколько дней, когда маленький человек пришёл ко мне и показал лучший путь.
Лавина звуков внезапно обрушилась на ее уши, и она едва сдерживалась, чтобы не съежиться. Голоса, так много голосов. Болтовня, смех, споры.
Лязг металла о металл. Визг шин. Хруст камней под обувью.
Джекис толкнул Вику к Одре.
– Запри ее в трейлере. Разберусь с ней позже, как только перевяжу раны. И если она убежит, то я обвиню тебя, мою дорогая Одра. – С паузой он обратился к Матасу. – А ты. Положи зверя в его клетку.
Переводчики: maryiv1205, marisha310191, silvermoon; редактор: natali1875, Shottik
Глава 31
Соло проснулся от толчка, паника мгновенно охватила его. Он помнил хижину и огненный череп, приближающийся к нему. Но после этого? Ничего.
– Вика! – закричал он, вскакивая на ноги. Где она? Череп забрал ее? – Вика!
– Успокойся, воин.
Голос Таргона проник в его разум, и он повернулся. Солнце ярко светило в небе, и ему пришлось быстро моргать, чтобы сосредоточиться. Через знакомые металлические решетки он видел иных в соседних клетках.
Решетки. Клетка.
В ужасе он огляделся. Понимая, что снова оказался в клетке. В цирке, в зверинце. Он был… его схватили. Остальные иные наблюдали за ним. Некоторые с гневом. Некоторые с жалостью. Киттен с надеждой.
– Не отчаивайся, – подбодрила она. – Ты сделал однажды то, что ещё никто никогда не делал, и сможешь сделать это снова.
Иные выглядели грязнее, чем когда он оставил их, словно никто не потрудился почистить их хотя бы раз. Они похудели, как будто никто не потрудился покормить их. Но, по крайней мере, еще живы.
И Соло мог слышать их. Его уши снова работали. Это означало, что Вика, где бы она не находилась, снова глухая.
– Где Вика? – потребовал он у Таргона. – Сколько времени я лежал в отключке? – Пейзаж изменился. Горы сменились равнинами, снежная тундра – красной грязью, а деревья – полями пшеницы.
– Ее заперли в трейлере, и без сознания ты пролежал только ночь.
Его облегчение оказалось настолько мощным, что колени подогнулись, и Соло рухнул вниз, сотрясая всю клетку.
– Она твоя женщина, – констатировал Таргон. – Ты сделал ее своей.
– Она моя. Да. – Он не потеряет ее. Не так. Ни в коем случае. – Где Джекис? Матас?
Вспышка ярости появилась в глазах Таргона.
– Они готовятся к завтрашнему шоу.
«Настало время для сбора информации, – решил Соло, – время, чтобы изучить побуждения Таргона.»
– Ты ненавидишь его. Матаса. Ты ненавидишь его больше Джекиса, человека ответственного за твое затруднительное положение. Почему?
– Эй, Красный Весельчак, – позвала Крисс. – Ты не звонишь, не пишешь. Какая наглость показывать свое лицо здесь снова. Мои братья приедут за мной, ты знаешь, и у них найдется, что сказать тебе. Ты просто бросил меня!
Таргон вытянул руки, и мир просто перестал… двигаться, даже звуки стихли. Соло нахмурился… или попытался. Как и мир вокруг, он стоял неподвижно.
Его тело ощущалось, словно покрытое цементом, даже руки стали слишком тяжелыми, чтобы подняться. Единственная часть, которую он контролировал, были глаза, и он продолжал рассматривать иных.
Только Каамил‑Ализ мог двигаться. Он шагнул в сторону в клетке, его губы сложились в подобие улыбки.
– Не волнуйся. В отличие от тебя, их умы находятся в строгой изоляции. Они понятия не имеют, что происходит. И ты заметил, что я стал сильнее, чем прежде? Я практиковался.
Сильнее, несмотря на наручники.
Наручники!
– Да, ты тоже связан, – сказал Таргон, и вдруг голова Соло смогла двигаться.
Он посмотрел вниз. Конечно же, металлические оковы закрепили на его запястьях. Джекис… о, Джекис заплатит.
– Ключа нет, ты знаешь.
Иной переварил новости и пожал плечами, как будто его просто не волновало это.
– Как ты можешь контролировать препараты в организме? – поинтересовался Соло.
– Наркотики своего рода ингибиторы.[10]
– Я знаю. И что?
– Итак. Есть фатальный недостаток в таких препаратах. Недостаток следует из названия. Они подавляют, а не убирают.
– Почему ты тогда остался?
Гнев вернулся, в этот раз пропитанный печалью.
– Твоя женщина однажды заботилась о моей. Ее имя Мара, она и ее друзья услышали о волшебном шоу под названием Цирк Монстров и приехали посмотреть. Матас увидел ее, захотел, изнасиловал и исчез с ней прежде, чем я смог добраться до нее. Он понятия не имел, что мы связаны, и что я знал все, что и как он делал с ней. – Его тон становился все более гневным. – Я мог убить его с самого начала, и, возможно, должен был, но я хотел испытать все, что чувствовала моя Мара. Хотел видеть своего мучителя каждый день… пока не уничтожу его.
Соло понял, он наказывал себя за то, что не спас свою женщину. Да. Соло не был уверен, как отреагирует, если обнаружит, что Вика пострадала каким‑либо образом.
Вика… девушка, которую он любил.
Да. Он любил ее. Всем сердцем, всей душой, он любил ее. Она та – другая его часть. Так или иначе, она вплела себя в его жизнь, будто он – дерево, а она плющ, и Соло больше не мог отличить свою листву от ее. Они две половинки одного целого, зависящие друг от друга.
– Нечего сказать? – съязвил Таргон.
– Девять дней, – ответил Соло, прочищая горло и вспоминая, что Каамил‑Ализ сказал ночью относительно его спасения. – Ты планируешь разрушить цирк.
– Да. Но теперь, осталось только четыре дня.
– Не жди. Действуй сейчас.
Таргон притворился, что Соло ничего не говорил.
– Я видел, как твоя Вика заботилась о моей женщине. Слышал беседы, которые они вели… пока Мара не разъединила нашу связь. Я обрадовался, когда ты приехал, и начал следить за маленькой Викой. – Напряженность появилось в уголках его глаз. – Но не мог видеть Мару снова до ночи ее смерти, когда Джекис нашел ее, отдал Матасу и мужчина… мужчина… уничтожил ее.
– Я сожалею, Каамил‑Ализ. Знаю, что у тебя есть план, и ты хочешь придерживаться его, но моя женщина жива и она нуждается во мне. Помоги сейчас. Сегодня. Вместе, мы сможем покончить с этим.
Тряхнув темной головой.
– Я сказал тебе, что должен сначала испытать все, что перенесла Мара.
– Тебя изнасиловали? – Резкий вопрос, но его необходимо было задать.
Мышцы вокруг золотых глаз иного дернулись.
– Нет.
– Тогда ты не испытаешь все, что она, и никогда не сможешь. Нет причин бездействовать. Ты можешь заполучить Матаса, я – Джекиса, и мы позаботимся, чтобы больше никто и никогда не пострадал от этого.
Тишина.
– Мы можем спасти Вику, девушку, оказавшую помощь твоей Маре.
И снова тишина.
– Если ничего не предпримешь, тогда ты также ужасен как мужчина, которого презираешь.
Таргон сжал челюсть.
– Все мы видели, что Джекис увеличил твою дозировку ингибитора. Если ты потеряешь контроль, и кто‑нибудь нажмет ту волшебную небольшую кнопку на клетке, ты станешь слишком слаб, чтобы бороться.
– Никогда. – Не тогда, когда речь шла о безопасности Вики.
– И все мы слышали, как они обсуждали твои новые и улучшенные наручники, – продолжал иной, как будто Соло и не говорил. – Если твои кости запястье изменятся, а я предполагаю, что так и случится, когда ты перейдешь в свою более симпатичную форму, ты активируешь пилы в иглах и потеряешь руки.
Не пришлось даже подумать об ответе.
– Я готов рисковать.
Таргон изучал его долгое время.
– Думаю, ты мне нравишься больше с каждой секундой, что я даже готов помочь тебе… за вознаграждение.
– Назови его.
Мимолетная улыбка, без намека на развлечение.
– Чтение мысли является моим небольшим хобби. Я знаю о твоей ферме и хочу ее.
Снова, не раздумывая, он бросил:
– Договорились. Помогите мне сегодня и Вике потом, если что‑нибудь произойдет со мной… ферма твоя. Клянусь.
* * *
Вика ходила от одного угла трейлера к другому, напоминая себе тигра в лесу. Только, ее раны не были видны. Ее сердце разрывалось в груди, чувство беспомощности разрушало.
Она потеряла способность слышать, и всю мебель с безделушками, которые остались здесь, убрали, оставив бесполезное пространство, лишенное какого‑либо оружия. Фактически, поблизости было только одно средство самозащиты, и сжимала его в руке Одра. Которая перекрывала единственный выход, охраняя его ценой своей жизни.
Вика застыла, просто остановилась и взглянула на свою подругу детства, своего мучителя. Вика знала, что пистолет – не единственное оружие. Она сама оружие. Соло научил её… и нельзя относиться несерьезно к его урокам.