VIII. ГИДАЦИЙ И ЗАВОЕВАНИЕ ИСПАНИИ 23 глава

К счастью, были христиане и другого рода, непохожие на св. Амвро­сия, циничного священника из Милана. Одним из таких христиан был бриттон по имени Патрик. Св. Патрик не был совершенством. Как боль­шинство бриттонов, он был лишен чувства юмора. Он жестоко обижался, когда бриттонские священники неодобрительно отзывались о его карье­ре, считая, что он не соответствует своей епископской должности. К кон-

77?

Часть четвертая. ИСПАНИЯ

XII. Варвары — пособники Рима и варвары-христиане

 

цу жизни эта обидчивость превратилась у него в нечто вроде мании. Кро­ме того, что он нам рассказал в двух своих небольших книгах, мы еще кое-что о нем знаем. Он прославился в первой половине V века. Он не был первым из епископов, посланных в Ирландию, а был туда направлен, чтобы окормлять тех христиан, которые уже там жили. Решение обратить язычников-ирландцев он принял самостоятельно⁶⁴. Он — единственный писатель, оставивший нам книги, написанные к северу от границы Запад­ной империи, и он — первый миссионер, описавший свою жизнь так, как это делали евангелисты.

Один средневековый писатель советовал своему другу, собиравшему­ся стать миссионером, взять с собой побольше помощников и сотрудни­ков и продемонстрировать язычникам изобилие пищи, одежды и т. п. Языч­ники будут потрясены таким богатством и позволят обратить себя в христианство. Миссионер ни в коем случае не должен брать ничего из того, что у них есть. Если они ему что-нибудь предложат, он должен от­дать им больше, чем получил от них, чтобы они не подумали, что он при­шел к ним ради корысти⁶⁵. Св. Патрик все это понимал несколькими сто­летиями раньше. Он начал с того, что передал подарки вождю того племени, в котором он намеревался вести свое служение, однако что это были за подарки, он не уточняет. Он также платил сыновьям местного вождя и по возможности старался взять их с собой в путешествие, чтобы до некоторой степени обеспечить свою личную безопасность⁶⁶. Он счита­ет, что читателям его «Исповеди» должно быть известно, сколько он по­тратил на взятки «тем, кто осуществляет правосудие во всех тех краях», которые он обычно посещал. Сумма, потраченная только на эти цели, рав­нялась «цене пятнадцати мужчин», и во время написания книги он готов был платить еще и еще⁶⁷. Мы знаем, что цена одного необученного раба в современной Галлии составляла примерно двадцать пять-тридцать solidi, и если цены в Ирландии были сравнимы с галльскими — хотя там их подсчитывали не в solidi, то Патрик потратил на взятки судьям сумму, равную цене шести фунтов золота. Если же он имеет в виду не цену пят­надцати необученных рабов, а цену выкупа за пятнадцать свободных лю­дей, то общая сумма взяток могла быть значительно выше. Миссионерс­кое служение в чужой стране, как оказывается, было делом, требующим серьезной финансовой подпитки. Патрик ничего не говорит об источни­ках своего дохода. Если средства приходили из Британии, то не было нуж­ды упоминать об этом в его «Исповеди», которая написана в основном для бриттонов, и без того знакомых с этими положением вещей. Что каса­ется его другого, менее объемного сочинения «Послание к солдатам Ко-ротика», то его тема была далека от этих вопросов. Трудно поверить, что источником его средств были пожертвования новообращенных и христи­ан, живших в Ирландии к моменту его приезда туда вскоре после 431 года.

Несмотря на все взятки вождям, жизнь нашего миссионера, как ясно видно из относящихся к Патрику документов, была полна опасностей. Сто-

ило ему обратить несколько членов одного племени, как банда разбойни­ков нападала на них, убивала почти всех мужчин, а женщин и детей уводи­ла с собой, чтобы затем продать их на каком-нибудь дальнем рабском рын­ке. Именно такая судьба постигла некоторых неофитов Патрика: они пали жертвой «воинов» Коротика, который был номинально христианином и но­минально римлянином⁶⁸. Но и без вмешательства внешних сил опасностей было довольно. Патрик постоянно ожидал, что его обманут или убьют, или возьмут в плен; действительно, среди подчиненных ему священников мно­гие оказались в рабстве⁶⁹. Даже если вожди соглашались принять дары, они все равно могли арестовать миссионера и его спутников, и тогда угроза смерти была вполне реальной. Однажды в подобной ситуации некий вождь схватил Патрика и его друзей и хотел их убить. Он две недели держал их закованными в цепи и отобрал у них все имущество, и если впоследствии он их освободил и вернул украденное, то только благодаря «некоторым близ­ким друзьям, которых мы обеспечили до этого»⁷⁰. Как хотелось бы узнать, что хотел сказать Патрик этой сдержанной фразой. Непонятно, почему Пат­рик так скрытен в этом отрывке из «Исповеди»: те друзья, которых он обес­печил и которые повлияли на решение вождя, наверняка были ирландцами, а враждебно настроенные ирландцы вряд ли стали бы читать «Исповедь». Надо сказать, сам Патрик много раз попадал в рабство, но всегда ему удава­лось выйти на свободу⁷¹. Его работа требовала исключительной тактично­сти. Очень важно было не потерять доверия язычников и их вождей, ведь любой неверный шаг мог привести к преследованиям с их стороны. «Гос­подь свидетель, я никого из них не обманул, — пишет он, — и я не соби­раюсь этого делать, во имя Господа и Церкви его, чтобы не стать причи­ной гонений на них и на всех нас и чтобы имя Господа не было осквернено по моей вине»⁷². Опять таки, несмотря на то что его невежливость могла обидеть новообращенных, Патрик неуклонно отказывался принимать бес­численные подарки, которые те приносили ему и клали на алтарь. Только так он мог заслужить доверие «неверных» и только так он мог не дать повода для клеветы и презрения. И хотя он обратил «тысячи» язычников и рукоположил множество священников, он с гордостью говорит о том, что ни от одного из них он не получил даже и суммы, равной цене одного башмака⁷³. Патрик видел, что сами новообращенные часто терпели не­счастья, упреки и гонения со стороны своих соплеменников⁷⁴. Но тяжелее всех была участь рабынь, принявших католичество: им приходилось вы­держивать ярость и «террор» со стороны своих хозяев, чтобы вступить в запрещенную секту.

Не обладавший чувством юмора и уравновешенностью, Патрик тем не менее знаком нам лучше, чем кто бы то ни было из деятелей эпохи пере­селения народов. Увезенный в рабство в Ирландию в шестнадцать лет, он так и не смог закончить образование. Поэтому приемы красноречия и изысканный словарь литераторов его времени были ему недоступны. Ему ничего не оставалось, как писать безыскусно, от сердца, и он писал с

Часть четвертая. ИСПАНИЯ

 

такой страстной искренностью и с такой безоглядной уверенностью в пра­воте своего дела, которые не могут не вызывать нашего восхищения и уважения. Мечта св. Амвросия (с. 221) — пьяный язычник в цепких лапах ростовщика — была совершенно чужда св. Патрику. Подростком-рабом, в полном одиночестве, он и в снег и в дождь охранял овец своего хозяина на горных склонах Коннота. Разве мог он тогда предвидеть, что со време­нем прославится не меньше Константина Великого?

Ульфила в IV веке, а Патрик в V были единственными, кто не жалел сил для обращения язычников в христианскую веру. Приходится признать, что полная история завоевания Римской империи варварами будет содер­жать лишь несколько ссылок на католическую церковь. Христианам этих веков доктринальные различия казались более важными, чем падение го­родов и порабощение народов.

ДОПОЛНЕНИЯ

ВЕЗЕГОТЫВ АКВИТАНИИ: ПОЧЕМУ?

Я не прошу извинения за то, что снова возвращаюсь к проблеме рассе­ления везеготов на западном побережье Франции. Это стало основой Ту-лузского королевства и на следующие девяносто лет определило историю Южной и Центральной Франции. Важность этого вопроса не вызывает сомнений.

К сожалению, в 1961 году некоторые непродуманные высказывания, изложенные на страницах исследования Дж. М. Уоллс-Хендрилла «The Long-Haired Kings» (London, 1962), первоначально опубликованного в «Bulletin of the John Rylands Library» (XLIV (1961)), внесли сумятицу в обсуждение этой темы. Дж. М. Уоллс-Хендрилл не находит изъянов в той аргумента­ции, которая изложена во второй главе настоящей книги; он не утверждает, что моя теория невероятна сама по себе или что римское правительство не могло защищать богатые аквитанские поместья таким способом. Он наста­ивает на том, что, хотя армориканская теория (назовем ее так) имеет свои преимущества, есть и другие объяснения. У Рима было много других вра­гов, считает он, для защиты от которых они могли начать расселение варва­ров в Аквитании. Все предлагаемые объяснения построены на догадках, а затем Дж. М. Уоллс-Хендрилл приходит к потрясающему выводу, что «мы не знаем, почему везеготы были поселены в Аквитании».

С первого взгляда такая позиция может показаться вполне приемлемой. Но если мы посмотрим на альтернативные объяснения, которые предлагает наш автор, мы увидим, что все они совершенно неправдоподобны, а одно из них просто невразумительно. Возникает вопрос: зачем в таком случае Дж. М. Уоллс-Хендрилл так стремится избавиться от армориков? Преиму­щество армориканской теории в том, что она объясняет все известные нам факты, — это несомненно. Она объясняет время, место и характер расселе­ния. Альтернативные теории Дж. М. Уоллс-Хендрилла ничего этого не объя­сняют. Ни об одной из них нельзя сказать, что она имеет свои преимущества.

Дополнения

Везеготы в Аквитании: почему?

 

Дж. М. Уоллс-Хендрилл приводит в качестве аналогии тот факт, что когда аламанны в 455 году вошли в Эльзас, сенаторы Лиона сразу же позволили бургундским федератам в Савойе двинуться им навстречу, чтобы противостоять возможному нападению аламаннов. Бургундам предложили поселиться в долине Роны с тем, чтобы блокировать ино­странного противника — аламаннов. Все это, конечно, вполне возможно. Но какой иностранный противник угрожал Аквитании в 418 году? Даже наиболее пессимистично настроенные местные землевладельцы в мо­менты тяжелейшей депрессии не могли бы поверить в то, что аламанны или франки вдруг двинутся из-за Рейна на запад, пересекут всю Фран­цию, дойдут до атлантического побережья и захватят огромные акви-танские поместья. Следовательно, мы должны выяснить, какие еще ино­странные агрессоры могли представлять угрозу. Правда, Е. Джамс считает, что никакой проблемы и нет («враги были в изобилии, было из кого выб­рать»), но по недосмотру он забыл поделиться со своими читателями этим изобилием, так что кто были эти враги — остается неясным¹. Дж. М. Уоллс-Хендрилл как один из возможных вариантов предлагает следующее объяснение: договор с везеготами, заключенный в 418 году, был «ме­рой, направленной на то, чтобы не позволить приблизиться к берегу сак­сонским и франкским морским пиратам». Именно эта неправдоподоб­ная версия и осложнила последующую дискуссию. Мы знаем, что богатые землевладельцы добровольно отдали одну треть своих пахотных земель, не высказав ни малейшего протеста (насколько это было известно на­шим авторам). В результате орда малоприятных варваров располагалась на их земле, а иногда даже в их домах. Совершенно очевидно, что акви-танские (как и любые другие) землевладельцы согласились бы на по­добные жертвы только в том случае, если бы им угрожала страшная и неминуемая опасность. Они могли согласиться отдать часть своих зе­мель только для того, чтобы не потерять все земли, причем этот выбор должен был быть очевиден для каждого из них. Жертвы, на которые они добровольно пошли, были почти паническим актом отчаяния. Если жерт­вы эти были вызваны страхом перед пиратами, то угроза нападения долж­на была быть немедленной и именно так восприниматься всеми земле­владельцами. Иными словами, нам ничего не остается, как предположить, что каждое лето непосредственно перед 418 годом тучи пиратов наводня­ли берега провинции Аквитания II, что вслед за набегами пираты начали селиться в этих местах, что пираты-варвары зимовали на суше и что для всех было очевидно и несомненно одно: окончательная потеря провин­ции — лишь вопрос времени, причем скорого времени. Только на основа­нии этого предположения мы можем объяснить действия землевладель­цев в том случае, если они действительно были следствием набегов саксонских и франкских морских пиратов.

Обратимся же к литературным источникам начала V века и посмот­рим, что они говорят об этих опустошительных набегах. Как это ни стран-

но (говоря современным языком), они их вообще не упоминают! К счас­тью, мы располагаем стихотворением Рутилия Наматиана, в котором он описывает путешествие из Рима на родину в Галлию в 417 году: о мор­ских нападениях на Галлию ему ничего не известно. Сальвиан, священ­ник из Марселя, писавший в 440-441 годах, считал саксов свирепым и неиспорченным народом (по его мнению), но для него они были так же далеки, как франки или гунны². Для подтверждения саксонских набегов на Галлию в период до 418 года Дж. М. Уоллс-Хендрилл приводит тот слабый аргумент, что в 463 году саксы нападали на Анжер. Как он пола­гает, это были саксонские пираты³. Около 478 года Сидоний Аполлина­рий писал о саксонских пиратах, которые разбойничали вблизи запад­ного побережья Франции, хотя он не говорит о том, что они были многочисленны, или о том, что они грозили поселиться в аквитанских поместьях или зимовать на суше⁴. В стихотворении, включенном в пись­мо, написанное в 476 году или немного позже, Сидоний упоминает о том, что саксонских пиратов видели вблизи Бордо⁵. Я утверждаю с боль­шой долей уверенности, что все, что делали саксы в 470-х годах, и все, что тогда писал Сидоний, не могло повлиять на решение Констанция, принятое в 418 году.

Затем Дж. М. Уоллс-Хендрилл призывает на помощь археологию и litus Saxonicum, укрепленный берег юго-восточной Британии и части Фран­ции. Основной вопрос здесь должен звучать так: какая часть французско­го побережья была укреплена против саксов? «Определенно Гаронна, — говорит наш автор, — также Дордонь с притоками и в некоторой степени Шаранта»⁶. Если бы эти реки действительно были укреплены против сак­сонских разбойников, если бы форты, сооруженные там, были частью оборонительной линии Саксонского берега, то тезис Дж. М. Уоллс-Хенд-рилла выглядел бы более правдоподобно. Конечно, при условии, что вре­мя постройки этих укреплений соответствовало бы нашей хронологии. Однако факты говорят о другом. Шаранта, Дордонь и даже Гаронна ни­когда не были частью Саксонского берега. Недавнее исследование Сак­сонского берега, проведенное археологом Стивеном Джонсоном⁷, дока­зывает, что форты эти были построены между 276-285 годами. Это говорит о том, что в третьей четверти III века юго-восток Британии и соответству­ющая часть Галлии страдали от массовых рейдов саксов; иначе импер­ское правительство никогда бы не стало тратить деньги на строительство таких мощных укреплений и не оставило бы такую большую часть своей армии в этих фортах для их защиты. А где находится «соответствующая» часть Галлии? Видимо, континентальные укрепления начинались в устье Рейна и тянулись на юго-запад вдоль побережья Франции до устья Сены. Правда, нельзя с уверенность говорить, что они доходили до Сены, так как местоположение крайнего западного форта Гранноны не установлено и можно только предполагать, что он находился в устье Сены⁸. Это очень далеко от Гаронны, Дордони и Шаранты!

Дополнения

Везеготы в Аквитании: почему?

 

Так что и литература, и археология не только не подтверждают теорию о том, что расселение 418 года было вызвано необходимостью иметь силы, способные защитить римлян от набегов пиратов-саксов, а наоборот, они опровергают эту теорию. Если мы хотим понять условия, в которых со­здавалось Тулузское королевство, мы должны забыть об этих неуловимых саксах, бегущих по пляжам Вандеи и Шаранты Морской и якобы угрожа­ющих крупным аквитанским поместьям. Также нет оснований думать, что варвары были поселены для защиты от нападения со стороны рек. Атаку с реки легче всего отразить, если в ваших руках оба ее берега. Но везеготов, насколько мы знаем, не селили на южном берегу Гаронны или северном берегу Луары. И как все эти теории объясняют дату: 418 год?

Однако далее Дж. М. Уоллс-Хендрилл утверждает, что выбор наш за­ключается вовсе не между саксами и багаудами. С этим нельзя не согла­ситься, так как саксы здесь вообще ни при чем. На самом деле, продолжа­ет наш автор, римляне пытались вытащить из Испании готов и запереть их в «управляемой» ими части Галлии. То есть римское правительство забрало готов из Испании, где они храбро и успешно воевали в интересах Империи. К тому времени они успели разгромить кровожадных аланов и вандалов-силингов и сражались с вандалами-асдингами. Почему же не дать им покончить с аланами? И в каком смысле готы были более «управ­ляемы» в Аквитании, чем в Испании или на Рейне, где они могли отра­жать атаки франков или аламаннов? Ведь когда вы хотите где-то запереть грабителя, вы не запираете его в банке. Аквитания не подходила для «за­пирания». А аквитанские землевладельцы? Они без звука согласились от­дать свои земли, поверив этим смехотворным теориям? Они согласились поделиться землей с варварами только для того, чтобы готы больше не побеждали врагов Рима к югу от Пиренеев? Как мог Констанций их убе­дить, что готы, если их привести в аквитанские поместья, станут каким-то загадочным образом «управляемыми»? Почему землевладельцам не пришло в голову, что если готов необходимо «запереть» и «управлять» ими в Аквитании, то поместья скоро превратятся в поле битвы? Надо быть очень необычным землевладельцем, чтобы радоваться, видя, как твое поместье переходит из рук в руки, от одного противника к другому. Если в этом и состоял план Констанция по управлению готами, то землевладель­цы должны были хотя бы шепотом протестовать против него. Но никако­го шепота не слышно в наших письменных источниках.

Но, оказывается, у Констанция была причина вести себя таким необъяс­нимым образом: провинция Аквитания II, «вероятно, давно заслуживала твердой руки». Я считаю это замечание невразумительным и потому не могу его комментировать.

Таким образом, мы видим, что ни одна из версий Дж. М. Уоллс-Хенд-рилла не объясняет дату расселения. Они не объясняют и выбор места: согласно его теориям, везеготов следовало поселить между Пиренеями и Гаронной. Они не объясняют и способ расселения. Все его размышления

заканчиваются следующим утверждением: «если... и была опасность, от которой готы могли защитить галло-римлян, то мы не можем ее устано­вить». Это не так. По всей вероятности, эта опасность находилась к северу от Луары.

Испытываешь чувство облегчения, переходя от «аргументов» (если их можно так назвать) Дж. М. Уоллс-Хендрилла к серьезной работе Бернхар-да С. Бахраха¹⁰, в которой, что совершенно разумно, ни разу не упоминают­ся саксонские или франкские пираты. Автор считает, что Констанций пре­следовал одновременно две цели. В 418 году везеготы уже уничтожили аланов и вандалов-силингов в Испании и теперь собирались таким же об­разом обойтись с вандалами-асдингами. Если бы и эти варвары были пол­ностью побеждены, вся Испания была бы отдана на милость везеготам. Во-вторых, ослабленных асдингов римляне могли в дальнейшем выгодно использовать при удобном случае. Бахрах заключает, что отзыв везеготов из Испании в 418 году имел целью предотвратить гибель асдингов.

Нельзя отрицать, что эта гипотеза может быть верной. Если я отвер­гаю ее, то потому, что она объясняет только часть известных нам фактов. Она объясняет дату отзыва везеготов из Испании. Если бы им разрешили остаться в Испании еще на год или два, они бы покончили с вандалами и тогда вся Испания лежала бы у их ног. Но эта гипотеза не объясняет, поче­му для расселения была выбрана Аквитания. Почему везеготов не посе­лили, скажем, на левом берегу Рейна? И почему был выбран именно та­кой необычный способ расселения, когда готы, защищая свои интересы, были тем самым вынуждены защищать интересы своих римских «хозя­ев»? И почему не было жалоб от землевладельцев? Теория, объясняющая все факты, то есть армориканская теория, несомненно, предпочтительнее той, которая объясняет только некоторые из них. Но объяснить хотя бы один из фактов — уже успех. Что касается Дж. М. Уоллс-Хендрилла, то он не может объяснить ни одного.

Примечания

 

ПРИМЕЧАНИЯ

I. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ВОЙНА

¹ Velleius Paterculus. II. 107.

² Tacitus. H. IV. 63; Jordanes. Get. 143.

³ Procopius. BG. VIII. 19. 14 sqq.

⁴ Idem. BV. III. 12. 8 sqq. Заметим, что в повествовании убитый был одним из «друзей»
двух других, а в речи Велизария он назван их родственником, что маловероятно на фоне
BG. VI. 14. 4. Ср.: описание подобного случая у Агафия (Agathias. Hist. II. 7).

⁵ Caesar. BG. VI. 1. 3; Tacitus. H. V. 25. Тот же самый аргумент приводил евнух Парзес
в 552 году: Procopius. BG. VIII. 29. 6, ср. VI. 28. 17.

⁶ Herodian. Hist. III. 4. 8 и далее. Более поздняя дата см.: Joannes Ephesus VI 2-
Procopius. Anecd. XXXV. 25.

⁷ Theophylact. Simocatta. II. 16.

⁸ Dio Cassius. LXVIII. 7. 4; LXVIII. 6. 1; 9. 3 и 5. Ср.: Petrus Patricius. Frag. 5.

⁹ Caesar. BG. II. 29. 4; 30, 33.

¹⁰ Ibid. I. 13. 2 (строительство мостов); 12. 5 (осадные механизмы, которые галлы ни­
когда раньше не видели и о которых не слышали); IV. 25. lsq. (военные корабли); VII. 29.
2 (осадная война); Hirtius A. BG. VIII. 43. 4 f.

¹¹ Tacitus. H. IV. 30.

¹² Socrates. Hist. Eccles. VII. 18. 4; Charlesworth M. P. в книге: Coleman-Norton P. R.
Studies in Roman Economic and Social History. Princeton, 1951. P. 131-143. О римских изго­
товителях шелка, вынужденных эмигрировать в Персию, см.: Procopius. Anecd. XXXV. 25.

¹³ Zonaras. XII. 1. (Другую версию см.: loannes Ephesus. VI. 24); Priscus Panites. Frag
8. 303. 23 (ed. Dindorf).

¹⁴ Herodian. IV. 10. 4; Libanius. Or. L1X. 66 ff. Согласно Procopius. BP. II. 29. 1, эти
персы, видимо, умели строить осадные машины.

¹⁵ RIB. 1280-1281; ср. Richmond I. A. Excavations at High Rochester and Risingham, 1935
// Archaeologia Aeliana. Ser. 4. Vol. XIII (1936). P. 170-198, 180 ff.; Idem. Roman Britain and
Roman Military Antiquities // Proceedings of the British Academy. XLI (1955). P. 297-315, p.
308 ff.; BaatzD. II Bonner Jahrbucher. CLXVI (1966). S. 194-207.

¹⁶ Digest. XXXIX. 4. 11 (Paul); XLVIII. 4. 1^» (Scaevola). На эту тему есть замечания у
Vismara G. Limitazioni al commercio internazionale nell'impero romano e nella communita
cristiana medioevale // Scritti in onore di С Ferrini. I. Milano, 1947. P. 443-447.

" Cod. Justin. IV. 41. 1; 63. 2. Эта мысль была мне подсказана: Vismara. Op. cit., 445 f.

¹⁸ Cod. Theod. VII. 16. 3; Cod. Justin. XII. 44 (45). 1.

¹⁹ Cod. Theod. IX. 40. 24; однако есть данные о том, что в царствование Валериана
«скифы» пользовались судами на Черном море и по крайней мере в одном случае они за­
ставляли пленников грести: Zosimus. I. 32-34.

²⁰ Maenchen-Helfen. The World of the Huns. P. 75. Конечно, готы не были мореплавателя­
ми; см.: Baynes N. И. Byzantine Studies and Other Essays. London, 1955. P. 220 f.

²¹ Cod. Justin. IV. 41. 2. Ср.: Procopius. BG. VIII. 15. 20.

²² Ibid.; Procopius. BP. I. 19. 25 f; Anecd. XXV. 4.

²³ Expositio, XXII.

²⁴ Dio Cassius. LXVIII. 3; Menander Protector. Frag. 9, p. 8. 21 sqq. / Ed. Dindorf.

²⁵ Tacitus, G. XLI. 12, см.: Much ad loc.

²⁽¹ Tacitus. H. IV. 64-5; Dio Cassius. LXXI. 15; Thompson //VTU. P. 14 ff.

²⁷ Dio Cassius. LXXI. 11. 3; LXXI. 19. 2.

²⁸ Expositio, LV1I.

²⁹ Petrus Patricus, frag. 14; Themistius. Or. X. 135 CD. Hermes. LXXXIV (1956). S. 376;
ILS 775; Schleiermacher W. Nundinenses//Germania. XXXII (1954). P. 326-328. Однако рим­
ских и персидских торговцев ограничивали согласно Menander Protector. Frag. 11, p. 21, 22
(562 год н. э.) для того, чтобы облегчить сбор таможенных пошлин.

³⁰ Cod. Justin. IV. 63.4.

³¹ Augustin. Ер. XLVI.

³² См. Thompson. EG. P. 140 ff.

³³ Tacitus. Loc. cit.; Dio Cassius. LXXI. 11.3; Themistius. X. 161. 30 sqq.; Zosimus. IV. 30.
4; Cod. Justin. IV. 63. 4.

³⁴ Priscus Panites. P. 287. 3 ff, 345. 2 / Ed. Dindorf.

ⁱ⁵Amm. Marc. XXXI. 3 sqq.; Eunapius. Frag. 42, p. 237 / Ed. Dindorf.

³⁶ Orientius. Commonitorium. II, 184.

³⁷ Jordanes. Get. 266; Iohannes Antiochenus. Frag. 214. 4 и 6.

³⁸ Jordanes. Get. 266; «pacem et anna solemnia» [лат. мир и ежегодные приношения]; ср.
Procopius. BG. VII. 34. 6 и 10.

³⁹ Ibid. 270 f. Ср. 264 «maluerunt a Romano regno terras petere quam cum discrimine suo
invadere alienas» [лат. предпочли требовать земли от Римской империи, а не нападать на
чужие, подвергая себя опасности].

⁴⁰ Priscus. Frag. 28.

⁴¹ Jordanes. Get. 272; Priscus. Loc. cit., о размерах субсидии; Prosper. S. a. 459 (I. 492).

⁴² Priscus, frag. 39.

⁴³ Jordanes. Get. 273-276; Iohannes Antiochenus. Frag. 206 fin. (относительно готов в Пан-
нонии). Яркую картину жизни на границе Империи и за ее пределами после падения импе­
рии Аттилы дает Иордан: Jordanes. Get. 272-279.

⁴⁴ Jordanes. Get. 277-279.

⁴⁵ Malchus Philadelphensis. Frag. 2. P. 387. 20 / Ed. Dindorf.

⁴⁶ Malchus Philadelphensis. Frag. 2. P. 387. 20 / Ed. Dindorf.

II. РАССЕЛЕНИЕ ВАРВАРОВ В ЮЖНОЙ ГАЛЛИИ

¹ Chron. Min. I. 469. s. a. 419: «Constantius patricius pacem firmat cum Wallia data ei ad
inhabitandum secunda Aquitanica et quibusdam civitatibus confinium provinciarum» [лат. Пат­
риций Констанций упрочивает мир с Валией, дав ему для поселения Вторую Аквитанию и
некоторые территории в соседних провинциях], II. 19. s. а. 418: «Gothi intermisso certamine
quod agebant per Constantium ad Gallias revocati sedes in Aquitanica a Tolosa usque ad Oceanum
acceperunt» [лат. Когда готы окончили ведомую ими войну и были отозваны Констанцием
в Галлии, они получили владения в Аквитании от Тулузы до Океана]. Этот договор про­
анализирован: Kaufmann G. Ueber das Foederatverhaltniss des tolosanischen Reichs zu Rom //
Forschungen zur deutschen Geschichte.VI (1866). S. 433^176 (441-444).

² Salvian.WW. 7 ff.

³ Vita S. Orientii III (AASS I. May, 63). В имеющихся у нас описаниях войны 439 года
есть некоторые противоречия, но они не настолько серьезны, чтобы мы могли отрицать
ценность Vita. Противоположное мнение см.: Lecrivain С. II Annales du Midi. Ill (1891).
P. 257; MoulinierA. Les sources de 1'histoire de France. I. Paris, 1901. P. 48. Даже Courcelle P. II
Revue des Etudes Anciennes. XLIX (1947). P. 169-177, который, несправедливо, на мой взгляд,

2i2

Дополнения

Примечания

 

сомневается в ценности Vita, допускает, что отрывок о Литории не зависит от какого-либо существующего источника и имеет некоторую историческую ценность. Почему он предпо­лагает, что Сальвиан пользовался каким-то «источником» для своего описания военной кампании Литория 439 года, мне непонятно.