[44
М. К. LLfoxop-Троцкая
безразличие, флуктуация психологических функций, возникающая в результате снижения активации тех или иных отделов коры головного мозга. Так, в течение одного дня, а нередко и одного обследования речевых функций больной то выполняет инструкции, то не выполняет их, временами испытывает трудности в письме, чтении и счете при общей сохранности этих функций, создавая картину псевдоафазии. Мощные восходящие и нисходящие нейронные связи, существующие между подкорковыми «узлами» и корой головного мозга, активизируют последние (рис. 10, 13, 14).
Функции I функционального блока весьма разнообразны, что объясняется сложностью его строения. Передний мозг включает кору больших полушарий, миндалину, гиппокамп, базальные ганглии и перегородку, образующую стенку между двумя желудочками. К базальным ганглиям относят полосатое тело (стриатум), которое соединено с двигательной и сенсорной корой, таламусом, черной субстанцией, получающими информацию о состоянии активности всех областей коры. Неспецифические ядра таламуса обеспечивают фазические и локальные формы активности, базисные механизмы ориентировочных реакций, внимания, памяти.
Специфические ядра таламуса (наружные и внутренние коленчатые тела, группа вентикулярных ядер) рассматриваются как имеющие отношение к моторным и сенсорным функциям. Они имеют отчетливые проекции в определенных зонах коры головного мозга.
К ассоциативным ядрам таламуса относятся подушечка, дорзально-медиальная, задняя дорзальная и задняя группа ядер. Они имеют широкие связи с ассоциативными полями коры головного мозга.
I функциональный блок головного мозга работает в теснейшей связи с высшими отделами коры, в частности с лобными долями III функционального блока и третичными полями II функционального блока.
|
Исследования С.Б. Дзугаевой и А.Р. Лурия подчеркивают постоянное взаимодействие между гиппокампом и теми не-
![]() |
Стратегия и тактика восстановления речи
окортикальными зонами того же полушария, которые ответственны за кодирование, декодирование, хранение и «извлечение» информации различной модальности. Анатомические, нейрохирургические и нейропсихологические исследования показывают и подтверждают наличие многочисленных афферентных и эфферентных связей, соединяющих I, II и III функциональные блоки головного мозга.
В последние годы все чаще появляются публикации с описанием речевых нарушений, похожих на афазические, возникающих при поражении этих отделов. Характер этих нарушений проявляется в их флуктуативности, то есть как бы мерца-тельности, поскольку та или иная функция речи оказывается то нарушенной, то сохранной, больной то понимает, то не понимает речь (в течение дня или ряда дней), пишет то с ошибками, то без них. Как правило, при этом всегда отмечается так называемая премоторная, или динамическая, апраксия (трудности в переключении с одного вида движения или деятельности на другой, нарушение программы движений), амнести-ко-мнестические и амнестико-семантические трудности.
II функциональный блок — блок приема, переработки и хранения информации. Если первый блок регуляции тонуса и бодрствования построен по типу «неспецифической» нервной системы и не имеет прямого отношения ни к приему и переработке информации, ни к выработке намерений, планов и программ поведения, то второй функциональный блок выполняет основную функцию приема, переработки и хранения информации. Этот «репродуктивный» афферентный блок расположен в средних отделах коры головного мозга и включает в свой состав «аппараты» зрительной (затылочной) доли, слуховой (височной) доли и кинестетической (теменной) доли. Указанные отделы принимают раздражения, поступающие от периферических рецепторов, и анализируют огромное число составляющих их элементов, комбинируя их в функциональных системах.
|
Основу анализаторных систем образуют первичные (ядерные), или проекционные, зоны коры головного мозга, обла-
М. К. Шохор-Троцкая
дающие чрезвычайной специфичностью, ответственные сугубо за свою либо зрительную, либо кинестетическую, либо слуховую модальность, или функцию. Первичные, или проекционные, отделы непосредственно связаны с органами чувств и в речевой деятельности взрослого человека почти не принимают участия. Однако они окружены «аппаратами» вторичных, или гностических, зон коры, которые отличаются меньшей модальной специфичностью, так как выполняют более сложные функции, позволяющие комбинировать поступающие возбуждения в различные функциональные узоры, осуществляя тем самым первичную синтетическую функцию (например, акустически анализируют дифференциальные признаки фонем или отбирают необходимые движения органов артикуляционного аппарата для производства артикулем, входящих в то или иное слово).
|
Первичные проекционные зоны слуховой коры располагаются во внутренних и наружных отделах височных поперечных извилин, вторичные — во внешних отделах височной области (поля 21 и 22, по Бродману). Первичные кинестетические проекционные зоны находятся в постцентральных отделах, в непосредственной близости с центральной бороздой (поля 3, 1 и 2, по Бродману). Они отличаются четкой соматотопической проекцией отдельных частей тела (в верхних отделах этой зоны представлены ощущения от нижних конечностей, в средних — верхних конечностей, в нижних — ощущения от лица, губ, языка, гортани и отчасти внутренних органов). Над первичными зонами общечувствительной (теменной) коры надстраиваются ее вторичные зоны (поля 5, 7 и 40, по Бродману). При их раздражении возникают комплексные формы кожной и кинестетической чувствительности (рис. 9).
Вторичные гностические зоны по мере отдаления от первичных постепенно утрачивают свою специфичность, и если первоначально они анализируют или синтезируют акустические и кинестетические дифференциальные признаки фонем и артикулем, то постепенно берут на себя функцию анализа и синтеза звуковых, акустических и артикуляторных комплек-
![]() |
Стратегия и тактика восстановления речи
сов, которые входят в слог и слово. В этих же отделах осуществляется запоминание множества специфических для каждого языка слогов и комплексов звукосочетаний, которые, редуцируясь за счет гласных и сонорных согласных, хранят информацию о звуковом составе слова. При поражении этих зон возникают варианты сенсорной, акустико-гностической и афферентной кинестетической моторной афазии.
Познавательная деятельность опирается не на одну, а на несколько модальностей. Сложную системную работу целой группы анализаторов выполняют третичные зоны или поля второго функционального блока. Они расположены на границе как затылочной, височной и заднетеменной коры, так и нижнетеменных и задневисочных отделов. Их основная часть (поле 39) — нижнетеменная область — занимает почти четвертую часть всего блока приема, переработки и хранения информации. Эти третичные зоны задних отделов реагируют на обобщенные признаки слова, признаки того или иного предмета, движения, передаваемые словом. Такая работа третичных зон задних отделов коры необходима для построения уровня символических процессов — для операций значениями слов, ассоциативной памятью на слова разных групп, сложными логическими и грамматическими структурами, для счета, для хранения их в памяти и т.п.
Развивая идеи Л.С. Выготского (1934), А.Р. Лурия сформулировал три основных закона, по которым построена работа отдельных частей коры, входящих в блок получения, переработки и хранения информации.
Первый закон — закон иерархического строения входящих в состав этого блока корковых зон. У маленького ребенка для обеспечения формирования вторичных зон необходима сохранность первичных зон, связанных с той или иной периферической анализаторной системой. Для формирования успешной работы вторичных зон ребенка, обеспечивающих организацию комплексных форм слуховой, зрительной или кинестетической чувствительности (например, акустические параметры фонем, вычленение элементов предмета, артикуляторные диф-
М. К. Шохор-Троцкая
ференциальные признаки фонем и т.д.), необходима сохранность функционирования первичных чувствительных зон. Сформированность у ребенка вторичных (гностических) зон коры обеспечивает формирование у него третичных зон в более позднем возрасте.
В отличие от ребенка у взрослого ведущими являются третичные зоны коры. Как подчеркивает А.Р. Лурия, воспринимая окружающий мир, взрослый человек организует, кодирует свои впечатления в определенные логические системы. В связи с этим высшие третичные зоны коры управляют работой подчиненных им вторичных зон коры, а при их поражении оказывают на них компенсирующее воздействие, то есть работа зон коры зависит от сохранности высших: вторичных зон — от третичных, первичных — от вторичных, афферентных подкорковых отделов — от сохранности первичных отделов коры.
Второй закон работы задних отделов коры головного мозга — закон убывающей специфичности иерархически построенных зон коры, входящих в их состав. Третичные зоны задних отделов коры головного мозга, обозначенные как зоны перекрытия корковых отделов различных анализаторов (те-менно-затылочных, височно-затылочных или теменно-височ-но-затылочных), осуществляют сложные симультанные пространственные синтезы символического уровня, интегрируя, например, дифференциальные признаки слова или словосочетания. Они обобщают социальный опыт индивидуума, закрепленный уже не на уровне периферического ощущения, а на уровне речевого мышления. Например, слово «яблоко» стягивает пучок словесно, символически организованных дифференциальных признаков этого символа посредством понятий (твердое, круглое, сладкое или: «как яблоко, румян» и т.д.). Таким образом, третичные зоны участвуют в сложных познавательных процессах.
Третий, основной закон формулируется как закон прогрессивной латерализации функций, вступающих в действие по мере перехода от первичных зон мозговой коры к вторичным и третичным зонам. Лишь построенные по соматотопичес-
![]() |
Стратегия и тактика восстановления речи
кому принципу первичные зоны правого и левого полушарий равноценны. Каждая из этих первичных зон является проекцией контрлатеральных, расположенных на противоположной стороне поверхностей. Иначе обстоит с сугубо человеческими вторичными и третичными зонами левого и правого полушарий.
III функциональный блок — блок программирования, регуляции и контроля деятельности. Организация активной, сознательной, целенаправленной деятельности обеспечивается третьим функциональным блоком мозга, расположенным в лобных отделах головного мозга. Этот блок создает замыслы, формирует планы и программы действий, следит за эффектом их выполнения и т.д. Первичные проекционные зоны, находящиеся в передней центральной извилине, являются исполнительным аппаратом мозговой коры, подготавливающим двигательные программы. Однако решающее значение в подготовке двигательных импульсов имеют вторичные и третичные зоны этого функционального блока. Вторичные премоторные отделы коры головного мозга развертывают сложное действие или речевой акт по линейному признаку во времени, то есть сук-цессивно. В процессе функционирования этих отделов коры головного мозга осуществляется серийная организация речевого акта, письма и т.д.
Третичные префронтальные передние отделы лобной доли играют решающую роль в формировании намерений и программы, в регуляции и контроле наиболее сложных форм поведения человека. Лобные доли мозга обладают мощной системой восходящих и нисходящих связей с ретикулярной формацией, получают от ретикулярной формации мощные энергетичные, тонизирующие импульсы. Третичные префронтальные отделы лобных долей фактически надстроены над всеми зонами коры головного мозга. Они отвечают за общую организацию поведения.
А.Р. Лурия подчеркивает, что, поскольку любая форма деятельности является результатом деятельности сложной функциональной системы, она базируется на совместной работе
М. К. Шохор-Троцкая
всех трех блоков мозга, каждый из которых вносит свой вклад в ее осуществление, а также на деятельности правого, субдоминантного по речи полушария (у правшей).
Не только глубинные отделы полушарий головного мозга в ряде случаев дают картину так называемой «глубинной» афазии. Интересные данные обнаружены Л.А. Калашниковой, А.С. Кадыковьш, Н.К. Корсаковой, Т.А. Кучумовой и др. (2000) о нарушении высших психических функций при инфарктах мозжечка.
Существующее на протяжении более двух столетий представление о мозжечке как структуре мозга, контролирующей лишь движения, в последние годы дополнились новыми данными об участии его филогенетически наиболее молодой части — неоцеребеллюма в реализации высших психических функций, что подтверждено рядом новейших аппаратных методов. В целом концепция авторов рассматривается как частный пример сформулированного А.Р. Лурия представления о трех функциональных блоках, обеспечивающих целостную деятельность головного мозга. Анатомической основой влияния мозжечка на ВПФ являются его обширные связи с корой различных отделов полушарий мозга, в первую очередь с ассоциативными полями лобных долей. Авторы приводят три случая с эфферентной моторной и динамической афазией, возникающей при изолированном поражении мозжечка. Они отмечают, что характерной особенностью нарушения ВПФ при поражении мозжечка, как и при поражении других глубинных отделов мозга, является быстрое и достаточно полное восстановление ВПФ, особенно на фоне логопедических занятий.
Образование новых синтетических связей между нейронами коры головного мозга и мозжечком, по мнению Allena и др., является морфологической основой восстановления ВПФ.
В заключение — о роли различных отделов головного мозга, принимающих участие в речеобразовании. Нельзя забывать о так называемом субдоминантном по речи правом полушарии у правшей, «дающем» богатейшую зрительную, слуховую и
![]() |
Стратегия и тактика восстановления речи
тактильно-кинестетическую информацию не только для обозначения всех неречевых звуков, но и о предметах, тактильных, эмоциональных и других ощущениях. При зрительной предметной и слуховой агнозиях пациент не в состоянии определить, назвать предметы и совершаемые им действия. Таким образом, действительно весь мозг участвует в речевой деятельности.
5 МЕЖПОЛУШАРНАЯ АСИММЕТРИЯ МОЗГА ЧЕЛОВЕКА И ПРОБЛЕМА АФАЗИИ
Известно, что при поражении теменных, височных и затылочных долей головного мозга правого полушария возникают сложные формы анозогнозии, апраксии, амузии, нарушения восприятия интонационной окрашенности речи, лицевая, цветовая и предметная агнозия. Н. Jackson (1932) считал, что правое полушарие ответственно за состояние интеллекта.
Правое полушарие принимает, перерабатывает, хранит и актуализирует глобальные, нечленимые кодовые единицы, компоненты психической деятельности. Прежде всего это касается: 1) регуляции, восприятия и воспроизведения интонационно-мелодической стороны речи, подчеркивающей и окрашивающей смысл высказывания (Н.Н. Трауготт, 1980); 2) глобального восприятия замысла текстов, картин, бытовой ситуации, глобального понимания жестов и мимики как компонента речевой коммуникации (М. Критчли, 1954; М.К. Бур-лакова, Н.В. Лебедева, 1983); 3) глобального восприятия и воспроизведения звукового абриса слова, что позволяет больным с весьма выраженной афазией не только понимать ситуативную речь, оперировать интонациями, окрашивающими речевой эмбол, понимать содержание юмористических текстов и смысл, но и нередко сохранить способность к глобальному чтению отдельных слов, раскладыванию подписей к картинкам. Кроме того, необходимо отметить, что правое полушарие нередко хранит в своей памяти различные виды речевых авто-
- К- Шохор-Троцкая
матизмов, начиная от речевых эмболов, вариативно интонационно окрашенных, и кончая элементами эмоционально окрашенной речи. Речевые автоматизмы произносятся при этом как единое целое, не поддающееся разложению на звуковые единицы (речевые эмболы разной длины, речевые штаммы, клишеобразные обороты). Правое полушарие в известной степени хранит в своей памяти также сведения об элементарном числе и соотнесении этого понятия с символами-цифрами как иероглифами, чем объясняется некоторая сохранность счета, даже при тяжелых моторных афазиях.
Психологические функции левого полушария у правшей изучены значительно лучше, поскольку проявляются грубыми, четкими речевыми нарушениями.
Особого внимания заслуживает особенность функциональ-" ной асимметрии мозга, а именно сугубо человеческой особен3-ности левых нижнетеменных и заднелобных отделов мозга, ** которых писали W. Phenfild и L. Roberts (1956). К нижнетемен^ ным функциям левого полушария традиционно относят нару-^ шения конструктивно-пространственного праксиса, семантическую и амнестическую афазию, нередко игнорируя тот факт, что произвольные артикуляционные движения по сути дела построены по тем же конструктивно-пространственным параметрам, что и обычный конструктивный праксис. Апраксия артикуляционного аппарата и нарушения конструктивного праксиса были описаны Н. Lipman (1904, 1910). В конце 20-х годов Nissl fon Meyendorf подтвердил, что артикуляционная афазия возникает при поражении нижнетеменных отделов.
W. Phenfild и L. Roberts (1956) (рис. 9) в монографии «Речь и мозговые механизмы» на большом нейрохирургическом материале показали, что передние нижнетеменные отделы левого полушария являются сугубо человеческими, непарными отделами, не дублируемыми правым полушарием. В то же время авторы подчеркивали, что при удалении левой лобной доли речевые функции могут сохраняться. Чешский нейрохирург Н. Hrbek (1970) описал ряд случаев, когда удаление всей височной
![]() |
Стратегия и тактика восстановления речи
доли не вело к выраженным речевым нарушениям, а малейшее, нередко случайное нейрохирургическое вмешательство в левой нижнетеменной области мгновенно приводило к тяжелейшим речевым расстройствам. Об этом факте межполушар-ной асимметрии левой и правой теменных долей нельзя забывать.
В 1975 году А.Р. Лурия, совместно с американским нейро-психологом J.T. Hutton, опубликовал статью «Современная оценка основных форм афазии», в которой сделана попытка соотнести ранние теории афазических нарушений с современной нейропсихологической классификацией, разработанной А.Р. Лурия. В ней отмечается, что содержащиеся в современных учебниках неврологии концепции афазий почти не отличаются от представлений клиницистов второй половины XIX в. Клиницисты традиционно различают три формы афазии — моторную, сенсорную и амнестическую, по-прежнему соотнося их с зоной Брока, Вернике и задними отделами нижнетеменной зоны левого полушария. К этим основным «корковым» формам афазии добавляют, следуя классификации Вернике—Лихтгейма, так называемые субкортикальные и транскортикальные афазии, а также «проводниковую» афазию. При субкортикальной моторной и сенсорной афазиях отмечается грубое нарушение повторной речи и понимания при относительной сохранности чтения и письма. При транскортикальных афазиях больные либо не говорят, либо не понимают речи, но могут повторять слова, а при «проводниковой» могут самостоятельно говорить, но не могут повторять слова.
На примере амнестической афазии авторы статьи показывают, что она неоднородна и что функции повторения страдают как при поражении нижнетеменной дольки, так и при поражении задневисочных областей, лежащих около зоны Вернике, при так называемой акустико-мнестической (акусти-ко-номинативной) афазии. При этом больной не может повторить не отдельные слова, а серию слов.
Последовательно сравнивая формы афазий по классификации Вернике—Лихтгейма с современной нейропсихологичес-
М. К. Шохор-Троцк^!
кой классификацией, А.Р. Лурия и J.T. Hutton пришли к выводу, что нет центров «понятия», «сенсорных образов слова», «моторных образов слова». Эти представления являются архаичными и в настоящее время неприемлемыми, однако авторы констатируют, что описание симптомов различных форм афазий проведено классиками афазиологии весьма точно. Величайшей ошибкой Вернике—Лихтгейма, считают авторы статьи, было то, «что они прекратили исследование там, где оно должно было только начаться».
В этой, одной из последних своих работ А.Р. Лурия обращает внимание на то, что в области афазиологии еще многое предстоит сделать и что особое место в раскрытии механизмов афазий принадлежит новой области науки — нейролингвис-тике.
Подходя к изложению вариантов симптомокомплексов различных форм афазии, следует отметить, что: 1) никто из исследователей афазии, кроме Р.А. Ткачева (1961) и Э.С. Бейн (1964), не приводит на большом числе наблюдений статистического анализа частотности той или иной формы афазии; 2) все классики афазиологии, в том числе К. Wernike, К. Goldstein, А.Р. Лурия, Р.А. Ткачев, Э.С. Бейн, Л.С. Цветкова, описывают афазию только у правшей, игнорируя ее особенности у левшей, а те зарубежные исследователи афазии у левшей, которые в последние годы стали заниматься этими вопросами, обследовали небольшие группы левшей с афазией, не только не владея нейропсихологической методикой определения формы афазии по классификации А.Р. Лурия, но и классификацией афазий Вернике—Лихтгейма.
Проблема афазии у левшей оказалась более сложной, чем считал Н. Jackson, первым обнаруживший, что у них афазия может возникать при поражении правого полушария. Известно, что левшество связано с ведущей левой рукой.
В последние десятилетия в связи с разработкой новых методик изучения «рукости» и доминантности полушарий эта
![]() |
Стратегия и тактика восстановления речи
проблема стала упорядочиваться. Из обширной литературы по этому вопросу укажем работы самых последних лет или исследования, проведенные на большом числе наблюдений.
В последние годы установлено (В.Л. Деглин и др., 1983; Т.А.Доброхотова, Н.Н. Брагина, 1977; Э.Г. Симерницкая, 1978; Д.Спрингер, 1985), что, несмотря на то что традиционно считается, что левши составляют от 3 до 8% населения Европы, наблюдается необычайное множество парциальных левшей (по данным разных авторов, от 30 до 50% и более). Высказывается предположение, что «чистые» правши составляют немногим больше 40%. Также повышенное внимание к этому вопросу вызвано в настоящее время техническим прогрессом и необходимостью выявления левшества при работе с точными приборами в экстремальных условиях.
Е.Д. Хомская (1985) указывает, что установлено несколько положений, касающихся функциональной асимметрии больших полушарий, три из которых являются основными.
1. Функциональная асимметрия больших полушарий головного мозга имеет не глобальный, а парциальный характер. В различных системах характер функциональной асимметрии может быть неодинаков. Различают моторные, сенсорные и «психические» асимметрии, причем каждая из них имеет множество частных форм: асимметрия ручная (мануальная), ножная, оральная, глазодвигательная и др. Среди моторных асимметрий ведущей является ручная. Другие виды моторных асимметрий и их связь с ручной изучены недостаточно. К сенсорным видам асимметрии относятся зрительная, слуховая, тактильная, обонятельная и др., к «психическим» — асимметрия мозговой организации речевых и других высших психических функций (рецептивные, мнестические, интеллектуальные). Иными словами, существует множество вариантов нормальной функциональной асимметрии больших полушарий, определяемой даже только по нарушениям элементарных моторных и сенсорных функций. Еще большее разнообразие вариантов асимметрии должно существовать среди высших пси-
М. К. Шохор^Троцкай
хических функций. Реальная картина асимметрий и их комбинаций в норме, по-видимому, очень сложна.
2. Каждая конкретная форма функциональной асимметрии
характеризуется определенной степенью и мерой. Учитывая
количественные показатели, можно говорить о сильной или
слабой моторной, или сенсорной парциальной асимметрии,
более или менее выраженной в разных функциональных систе
мах.
3. Функциональная асимметрия больших полушарий у
взрослых — продукт длительного развития. Основы (предпо
сылки) функциональной специализации полушарий являются
врожденными, однако по мере развития ребенка происходят
усовершенствование и усложнение межполушарного взаимо
действия.
А.Р. Лурия и Е.В. Гурова приводят таблицы, отражающие зависимость степени тяжести афазического синдрома от выраженности левшества, генеалогические родословные ряда больных — скрытых левшей с афазией как при ранении левого, так и правого полушария, а также графическую схему топики ранений в случаях так называемых парадоксальных афазий при ранении правого полушария. Однако, описывая раненых левшей (Е.В. Гурова) с травмой головного мозга разной локализации и афазией различной тяжести, ни А.Р. Лурия, ни Е.В. Гурова не приводят статистического нейропсихологического системного анализа речевых расстройств у этих больных.
По данным Е.В. Гуровой (1947) и Е.Д. Хомской (1989), «чистые» правши составляют 42% от общего числа населения. Остальные 55—58% обследованных ими лиц имеют ту или иную степень левшества, причем одни из них все же являются правшами с признаками левшества, а другие — либо «чистыми» левшами, либо парциальными, либо скрытыми или переученными в раннем детстве с левой руки на правую.
В связи с исследованием афазии у левшей и амбидекстров в течение 1982—1989 гг. нами были изучены речевые функции у 792 больных с афазией, из которых у 240 (30,3%) наблюдалось
![]() |
Стратегия и тактика восстановления речи
генетически обусловленное левшество. Больных с афазией, у которых, несмотря на признаки левшества, выявленные при мануальных тестах (перекрест рук на груди и переплетение пальцев и т.п.), отсутствовало семейное, генетически обусловленное левшество, мы к левшам не относили.
По нашим данным, многие скрытые или переученные левши не считают себя таковыми только на том основании, что едят и пишут правой рукой. При тщательном опросе их о наличии левшества в родословной (у деда, отца, братьев, дядьев, сыновей и внуков и соответственно этому же принципу по женской линии) оно выявляется. Очень важен опрос ближайших родственников больного, поскольку сам больной может не знать о левшестве в родословной, а также опрос жены (мужа) больного, что позволяет определить генетические истоки левшества у потомства больного (дети, внуки). Нередко наблюдается парциальное левшество у больного и его жены (и наоборот), например явное левшество, то есть леворукость при ведущем правом глазе, и эти же признаки у их детей и внуков.
Наличие ведущего левого глаза при отсутствии леворукости всегда совпадает с семейным левшеством, в связи с чем эти больные включались в группу парциальных левшей.
Несомненно, что число левшей («чистых», парциальных, со скрытым или переученным левшеством) больше, чем левшей, выявленных нами (30,3%). Это предположение основано на том, что мы обследовали больных в основном в резидуальной стадии болезни. У значительного числа больных-левшей, особенно с сенсорной или динамической афазией, могла произойти настолько полная компенсаторная перестройка функций, что спустя 4—6 месяцев после инсульта они не считали необходимым обращаться к невропатологам и логопедам по поводу дискомфорта в речи. Иными словами, в популяции может быть значительно больше лиц с парциальным левшест-вом.
Для определения рукости (термин «рукость» взят нами из зарубежной литературы) при помощи КТ и медицинского за-
M. К. Шохор-Троцкая
ключения определяли сторону поражения головного мозга и больным и их родственникам и задавали следующие вопросы:
1) считаете ли себя левшой или правшой? 2) считаете ли себя
амбидекстром? 3) имеется ли левшество в роду, в семье, в чем
оно проявлялось? 4) в какой руке держите ложку, стакан
(чашку), какой рукой пишете и писали до болезни, можете ли
писать левой рукой? 5) какие рабочие операции делаете левой
рукой: чертите, рисуете, шьете, вяжете, выжимаете белье, ве
шаете белье, моете посуду, окна, причесываетесь (у левшей,
как правило, пробор слева), чистите зубы, одежду, обувь, посу
ду, копаете, пилите, забиваете гвозди, подметаете пол, играете
на музыкальных инструментах, имеете ли хобби (выжигание
по дереву, резьба по дереву и камню, кормление рыбок), как
держите удочку, перелистываете страницы книги? 6) какие ве
дущие рука, нога и глаз в спорте (любимые виды спорта), толч
ковая нога и рука? Учитывались все данные о ведущей руке
(например, одна больная сообщила, что она шьет правой
рукой, как ее учила мать, а обметывает швы, петли, подполь-
ник, подкладку — левой); 7) переучивали ли в детстве и в на
чальной школе с левой руки на правую? 8) наблюдается ли за
икание и дислалия у ближайших родственников и у самого
больного?