– Носи, милая, в знак нашей помолвки.
– Но мы же еще не…
– Уже! Вот как раз сейчас.
– Ой… И все же мы должны обвенчаться. Может быть, завтра?
– Можно и завтра. А кого мы пригласим на свадьбу, да и как теперь ее устраивать, если все знакомые считают, будто мы давно женаты?
– А мы им не скажем, что это свадьба! – улыбнулась Хильда. – Скажем, что просто так решили пригласить гостей.
– Во дурак-то! – Юноша вдруг хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл – у меня же завтра день рождения. Двадцать лет мне будет!
Господи, ведь всего-то год прошел! А сколько всего за это время случилось! Турслет, болото, и поселок словен, и готы, и Варимберт с Аттилой, и Равенна… Но, самое главное – Хильда! Да уж, ради такой девушки стоило загреметь даже в эту поганую эпоху – время больших перемен.
– А знаешь, мы можем матушку Женевьеву позвать, – предложила Хильда. – Это, пожалуй, будет правильно. Я ей сегодня же скажу. И прикину, кого еще позвать. Наверное, без Кардона и его дружков из стражи ты никак не обойдешься? Подумай, кого ты хотел бы видеть.
– Ну, конечно, родная. Увидимся в корчме за обедом.
– Да поможет нам Бог во всех наших делах.
Над лодочной пристанью висел туман, но уже не такой густой, как перед рассветом; лодки и рыбаков возле них можно было разглядеть, пусть лишь в виде серых размытых теней.
Спустившись к реке, Радомир осмотрелся, выискивая Эрмольда или Оглоблю. Встреча была назначена именно здесь – на пристани слева, ближе к ивам, – но никого из них он не увидел. В тумане эти ежики заблудились, что ли?
– Эй, парни! – окликнул он рыбаков, сновавших вокруг перед началом ловли. – Лодочники где ночуют?
– Лодочники? А вон, там… Не, не туда смотришь. Голову поверни!
|
|
Радомир было обернулся… и тут же, выскочив прямо из тумана, на него набросились четверо или пятеро из числа тех самых рыбаков, сбили на песок, пока не опомнился, и принялись наносить удары ногами и палками. Черт, вот это попал! Рыбаки-то оказались не прочь поживиться чужим добром, сволочи. Он пытался встать, но злодеи не давали, да и ноги разъезжались на мокром песке. Радомир изловчился-таки выхватить из-за пояса нож, но оружие мгновенно выбили умелым ударом.
Прикрывая голову, юноша съежился и, улучив момент, схватил кого-то за ногу, дернул на себя. Но тут его перестали бить, заломили за спину руки, связали и рывком подняли.
– Обыскать! – приказал чей-то голос из-за спины.
Однако напавшим не нужны оказались ни кошель на поясе, ни затейливо украшенный костяной гребень. Кто-то запустил руку под Родионову тунику и вытащил сложенную в несколько раз тряпицу с отчетом и схемой.
– Вот, господин тессарий!
– Вижу. Дайте сюда.
Ах, вон оно что! Тессарий! Армейский сержант, значит… Радомир смачно сплюнул кровь с разбитой губы. Никакие это не разбойники! Все гораздо хуже.
– Ведите его.
Засыпался. Спалился. Не заметил профессор цветка на окне… И ведь не случайно на него, Радомира, набросились – эти люди точно знали, кого брать и что у него искать. Выходит, кто-то выдал? Выбор небогатый: о том, кто он такой и что тут делает, точно знали всего два человека – Эрмольд и Оглобля. Но у Эрмольда здесь нет никаких связей, а вот у его напарника есть.
– Двигай! – один из воинов грубо ткнул пленника тупым концом копья.
Послушно шагая, юноша покосился на идущего рядом тессария – матерого рубаку со шрамом через все лицо и в кольчужном доспехе лорика хамата, любимом галло-римлянами. Ухмыляясь, старый сержант сжимал в левой руке белый кусок материи с начертанной схемой. Да уж, взяли с поличным! Интересно, что случилось со вторым из связных – напарником предателя? Ладно, как сказал бы приснопамятный херцог Варимберт, zona nivalis; zona perusta, что означает, холодный пояс чередуется с жарким. Черная полоса рано или поздно всегда сменяется белой.
|
|
– Что ты там бормочешь, пес? – ухмыльнулся тессарий. – Ты теперь в холодном поясе навечно, так и знай.
Тюрьма, куда бросили пойманного шпиона – приземистое здание из тесаного серого известняка – располагалась на северной окраине города, у ворот в сторону Лютеции. Узенькая камера-одиночка показалась Родиону почти уютной, насколько это возможно для помещения размерами два метра на три. Высокий потолок, решетчатое оконце, дощатое ложе, отхожее место с водосливом… Может, через это отверстие можно бежать? Тут уж не до брезгливости. Но нет, при ближайшем рассмотрении водослив оказался слишком узким. Тюремщики ведь тоже не дураки.
Но думать о побеге не осталось времени: в коридоре послышались гулкие шаги, за дверью лязгнул засов.
– Выходи!
Два дюжих охранника сопроводили узника в небольшую сводчатую залу, служившую для допросов и оборудованную всем для этого необходимым: на потолке укреплены блоки с веревками, на буром от запекшейся крови столе в живописном беспорядке разбросаны всякие орудия устрашающего вида. Напротив пыточного имелся и другой стол, за которым, обложившись свитками, сидела натуральная канцелярская крыса с реденькими, аккуратно зачесанными на лысину волосенками и бритым подбородком. На длинном носу красовалась бородавка, маленькие глазки сверлили арестованного пронизывающим взглядом, а за левым ухом ожидало гусиное перо, дабы запечатлеть сенсационные признания. Короче, офисный планктон пятого века. Радомир даже усмехнулся: очков с блестящими стеклышками только и не хватало для полноты картины.
|
|
– Смеемся? – зябко потерла лапки «офисная крыса», хотя в зале было довольно тепло. – Ну-ну. А привяжите-ка его к креслу, парни.
– Велите позвать палача, господин эдил? – тут же исполнив приказ, вытянулись охранники.
Эдил! Ну, ничего себе! Никакой это не офисный планктон, а весьма даже большой начальник. В системе городской власти эдил – шишка не маленькая, и судом ведает, и стражей. Ай-ай… коли уж дошло до такого, значит, дела плохи. Во всяком случае, не так хороши, как казалось.
– Палача? Нет, пока повременим. Привязали? Свободны.
Снова потерев руки, эдил взглянул на узника с удивительной доброжелательностью:
– Ну, господин гуннский соглядатай, отпираться, я думаю, тебе незачем. Все и так ясно – схема мостов, ворот, караулы. У меня только один вопрос – кто помогал тебе собирать все эти сведения? И, прошу, не надо строить из себя героя, как это свойственно варварам. Для варвара ты слишком развит и грамотен, коли сумел добыть секретные сведения, записать, составить схему. Да и на гунна ты не похож. Германец? Склавин? Впрочем, это не важно. Куда важнее другое: ты должен понять, что запираться нет никакого смысла. Верность вождю и прочие варварские добродетели не для цивилизованных людей. Давай оставим их варварам, а сами будем вести разговор как умный человек с умным человеком. Гунны тебе заплатили, но и мы тоже заплатим, причем, скорее всего, даже больше. Судя по собранным тобой сведениям, твои источники находятся среди военных, причем таких, что даже мне было бы нелегко к ним подобраться. В первую очередь меня интересуют эти люди. Ну, а потом остальные – у тебя ведь целая сеть осведомителей, верно? Городские чиновники, трактирщики, гулящие девки… Будем сотрудничать: ты назовешь мне их, а уж мы для начала улучшим условия твоего содержания, а потом, возможно, договоримся и о денежном вознаграждении. Конечно, его размер будет зависеть от правдивости и ценности тех сведений, что ты нам сообщишь. Ну, разве это плохое предложение?
– Предложение стать предателем, – усмехнулся узник.
– Ну я же просил! – эдил сморщился, словно от зубной боли. – Если тебе все же хочется произносить громкие слова и корчить из себя спартанского героя, мы пойдем другим путем – он приведет в итоге к тому же, но доставит гораздо больше хлопот и неприятностей как мне, так и тебе. Тебе в первую очередь. Рассказать подробности? Мы имеем опыт в делах такого рода. Сначала установим, где и у кого ты жил, затем возьмем все твое окружение, подвергнем пыткам… Обычно мы устанавливаем связи подозреваемого до его задержания, но в случае с тобой у нас просто не хватило на это времени – сигнал поступил бувально накануне передачи данных, и я предпочел взять тебя с поличным. Но еще ничего не потеряно. Разумеется, тебя самого начнем пытать первым. Видишь эти инструменты? И у нас имеется прекрасный палач, настоящий мастер своего дела!
– Интересно, – прищурился Радомир, – а почему вы сразу не начали с пыток? Кроме сведений, вам, наверное, нужен и я сам, живой и… э… не утративший товарного вида? Вести диалог сейчас действительно было умнее, чем молчать и запираться – ведь найти постоялый двор и Хильду этой крысе не составит труда.
– Вот и прекрасно! – воодушевился эдил. – Вот и пошел разумный разговор. Да, у нас есть кое-какие планы насчет тебя.
– Понятно, – юноша пожал плечами. – Значит, знаете, что я не простой соглядатай.
– Это нам известно.
– От кого? Да ладно, я и сам догадаюсь. Меня выдал Эрмольд. Оглобля для таких дел туповат.
– Золотые слова! – эдил хлопнул в ладоши. – Ты абсолютно прав, друг мой! Дураки не предают – дураками пользуются без их согласия, как губкой для подтирания ануса, извини за грубое сравнение.
– А теперь вам понадобился умный? Чем же плох Эрмольд? Он ведь тоже на все готов, не так ли?
– Нет, ты определенно не глуп, парень. – Следователь откинулся на спинку кресла и прищурился. – Так мы будем сотрудничать?
– Для сотрудничества нужно обоюдное доверие, – скривил разбитые губы Радомир. – Поэтому я хотел бы для начала услышать ответ на мой вопрос.
– Как в таких случаях говорится, вопросы здесь задаю я! – усмехнулся эдил.
– Вам же выгоднее, если я начну вам доверять. Тогда вы с большей уверенностью сможете полагаться на меня. А мне хотелось бы увидеть Эрмольда, пожинающего плоды своего предательства. Или они оказались не таковы, как он надеялся, и вы его убрали? Использовали, как ту самую губку, и выбросили в отхожую яму?
– Фу-фу, – эдил поморщился и замахал руками. – Что за мерзкое сравнение?
– Оно ваше.
– Хорошо, отложим пока вопрос о губках… и об Эрмольде.
Значит, все-таки Эрмольд… Молодой человек поспешно прикрыл сверкнувшие ненавистью глаза. Явно эта готская сволочь задумала предательство не вчера, а хорошо подготовилась. Затребовал, гад, письменный отчет, чтобы обеспечить эдила доказательствами. Слава богу, он не знает о Хильде. И еще остается надежда, что она не попадется.
– Так я жду имен! – ухмыльнулась «офисная крыса». – Или ты мне их сейчас назовешь или… – Эдил кивнул на орудия пыток.
– Не назову! – опустив глаза, прошептал юноша.
– Что?!
– Я просто не знаю имена этих людей. Но смогу показать.
– Показать? – снова оживился следователь. – Отлично. Только не надейся по пути сбежать.
– Зачем? – Узник равнодушно пожал плечами. – И куда мне бежать? Вернуться назад к своим я все равно не могу, Эрмольд наверняка уже ославил меня как предателя.
– Вот и молодец, сам все понял. Так куда идем?
– В конюшни при казармах городской стражи.
Это было единственное место, которое Радомир довольно хорошо изучил, и оно давало ему некий шанс. Да, если рассуждать с позиций формальной логики, то бежать назад к гуннам узнику не имело смысла – ведь Эрмольд наверняка постарается выставить его предателем. Однако войска Аттилы продвигались вперед быстро, и еще неизвестно, кто доберется до них первым и кто в итоге окажется изменником! Тем более что разбираться со всем этим будет Варимберт херцог, а не какой-нибудь палач Ашир, которому лишь бы голову кому-нибудь оттяпать.
На чудеса Радомир давно уже не надеялся, зато научился полагаться на себя. А на кого еще – ведь даже друзей рядом нет, разве что Хильда.
Эдил, надо отдать ему должное, был не из тех, кто откладывает дела в долгий ящик. Чтобы не бросаться в глаза, Родион попросил себе неприметную одежду, и они отправились в тот же день. Шли пешком, непринужденно беседуя, и образ праздных гуляк нарушали только полдюжины воинов во главе с тессарием-сержантом. Еще пара дюжин стражей отправилась к казармам заранее, иначе слишком много людей привлекли бы ненужное внимание.
– Оставьте пару человек на входе, – шепнул эдилу Радомир, когда они были почти у цели. – Остальные пусть пойдут с нами. Если мой человек что-то заподозрит, придется сразу его хватать.
– О, не беспокойся, друг мой! Я тебя уверяю, схватим.
Процессия остановилась у распахнутых ворот, ведущих в обширный двор, в глубине которого и располагались конюшни. Эдил надвинул на лоб широкополую шляпу, делая вид, будто прячется от бьющего в глаза солнца, а на самом деле не желая быть узнанным. С конюхами разговаривал один из воинов – молодой, сообразительный и с хорошо подвешенным языком.
– Сальвете! Говорят, у вас можно купить выбраковочных лошадей?
– Можно, почему же нельзя?
– А как бы их посмотреть?
– Вон конюшня, глядите.
Радомир изо всех сил старался держаться непринужденно, но время вдруг сделалось тягучим, люди и лошади двигались, будто мухи в меду, и даже воробьи парили в воздухе, словно орлы. Прозвучали гулкие шаги по двору, из распахнутой двери конюшни в нос ударил запах навоза. Эдил и воины инстинктивно закрыли лица…
А Родион, только и ждавший этого мгновения, оттолкнул стражника, вскочил на ближайшую лошадь, галопом пронесся по двору и вылетел за ворота. Спасибо Миуссу – верхом ездить научил.
Все произошло настолько быстро, что, когда эдил и его люди сообразили да выскочили из конюшни, узника уже и след простыл!
Ах, как славно было нестись сломя голову – так бы и вылетел сейчас на полном скаку за городские ворота, ищи потом, свищи! Но нужно было подумать о Хильде, да и лошадь привлекает к себе внимание, всаднику в городе скрыться не так просто. Стражники только на один миг растерялись, а потом эдил опомнится и организует погоню. Нужно с толком использовать выигранное время.
Придержав лошадь, юноша свернул на небольшую площадь, окруженную тенистыми платанами и вязами. Это и была пресловутая «площадь воров», о которой его в первый день знакомства предупреждал Кардон Навозник. На площади, официально носившей имя Святого Саллюстия, шумел небольшой, но людный рынок. И крали здесь и в самом деле все что можно и очень быстро, буквально подметки на ходу резали. Благодаря этому избавиться от лошади не составило ни малейшего труда – стоило беглецу спешиться и отвернуться… оп-па! Лошадь исчезла, будто растворилась воздухе, только спина всадника, орудующего плеткой, мелькнула и скрылась за поворотом у небольшой базилики.
Но Радомир, не тратя времени на сожаления о пропаже, поспешно спрятался за кустами. И вовремя – на площадь выбежал отряд воинов в доспехах и с мечами – вероятно, те, что вышли к конюшням заранее. С ними был и сам эдил. Вот нагнулся, что-то спросил у зеленщика, у мальчишек, у торговцев жареной рыбой – все разом показали на базилику. Эдил махнул воинам – туда.
Обождав, пока они скроются из виду, Родион выбрался из кустов. Ловите, ловите. Барабан вам через плечо, попутного ветра в широкую спину.
Не прошло и часа, как Радомир и Хильда уже плыли по реке в нанятой у дальней пристани лодке. Ближе к вечеру, сойдя на излучине, выбрались на дорогу Аврелиана и пристали к обозу матушки Женевьевы, чему эта славная женщина, кстати, очень обрадовалась – не далее как вчера она зазывала Хильду в гости.
– Ой, молодцы, молодцы! И как это вы так быстро собрались?
– Да нам недолго собираться, вас гораздо дольше ждали.
– Это стража городская виновата – каждый воз на выезде проверили. В городе переполох – ловят кого-то.
– Любопытно – кого бы?
Глава 22
Май – июнь 451 года. Лютеция
Перстень Аттилы
На левом берегу спокойной реки Секваны, недалеко от белого амфитеатра арены Лютеции и городских терм, среди вилл под красными черепичными крышами располагался храм. В этот день в нем звонили колокола, жарко горели свечи, сквозь разноцветные витражи пробивалось сверкающее летнее солнце; священник в расшитых золотом одеждах размахивал кадилом, сладковато курился ладан, и даже Христос, казалось, с улыбкой взирал с распятия. Отец Альсиной, добрый пастырь и близкий друг матушки Женевьевы, уже прочел Евангелие и проповедь, а теперь, взглянув на посаженных отцов, подошел к стоявшим пред аналоем жениху и невесте.
– Согласен ли ты, Родион, сын Даниила, взять перед лицом Господа нашего Иисуса Христа в жены нареченную деву Хильду, дщерь Алагерна?
– Согласен.
– Нареченная дева Хильда, дшерь…
– Согласна.
– Благословляю вас обоих, благословляю ваш перстень… Муж да передаст его жене…
Ах, как сладко пел детский хор! Будто ангелы в раю.
Переполненный волнением Родион никак не мог до конца осознать происходящее. Они с Хильдой женятся, над ними совершается таинство брака! Это Хильда все устроила по своему желанию: покаялась перед матушкой Женевьевой за жизнь во грехе, и та устроила это венчание.
Когда новобрачные вышли наружу, солнце так и ударило им в глаза! Малознакомые и вовсе незнакомые люди вокруг искренне радовались, вот кто-то вдруг закричал:
– Счастья молодым, счастья!
– Да благословит вас Господь!
– Ах, какие они красивые оба. Славная, славная пара.
И вдруг все стихло: замер смех, оборвалась музыка, даже солненчные лучи, казалось, приглушили свой блеск. Раздался стук копыт, и на вершине холма появился израненный всадник. Он был так обессилен, что рухнул с коня – едва успели подхватить.
– Гунны! – тяжело дыша, произнес воин. – Их неисчислимые полчища, они будут здесь очень скоро. И никто не спасется, никто!
Люди растерянно озирались, не веря страшному известию. Гунны? Что это такое, откуда?
– Господиии-и!! – раздался вопль где-то в толпе. – Спаси нас и помилуй!
– Спаси-и-и-и…
– Спасти нас может только чудо, – перекрикивая плач, твердо произнесла матушка Женевьтева. – Молитесь и готовьтесь защищать город, насколько сможете. Я же… Я отправлюсь навстречу нашествию и попытаюсь его отвести.
– Как, матушка, как?
– Чудом, дети мои. Только святым чудом. Дайте мне коня… быстрее!
– Матушка! – Поцеловав в щеку жену, Радомир подбежал к женщине. – Я поеду с тобой!
– Это опасно!
– Я знаю. И все же позволь.
– Что ж, хорошо. Ты славный юноша. Простись со своей женой!
– Жди, я скоро вернусь, – молодой человек повернулся к Хильде. – И вот что: одолжи-ка мне ненадолго это твое кольцо с изумрудом.
Передовой конный отряд, состоявший из чистокровных гуннов, взлетел от реки на холм, поросший реденьким лиственным лесом. Там, на вершине, всадников спокойно ожидали двое – Радомир и матушка Женевьева.
Раскосые конники мигом окружили их, заулюлюкали, нагоняя страх:
– Хунну! Хунну! Аттила!
– Слава великому Аттиле! – крикнул молодой человек и, сняв золотой перстень с изумрудом, спросил: – Кто тут у вас за старшего?
Командир отряда, хорошенько рассмотрев перстень, с изумлением взглянул на юношу:
– Кто ты?
– Человек Варимберта херцога.
– Что-то про такого слышал, – задумался гунн. – Но не помню… Хочешь поехать с нами, достопочтенный господин?
– Вам следует сразу же повернуть на юг, обойдя Лютецию.
– Говорят, это зажиточный город, к тому же он плохо укреплен.
– Это нищий и убогий городишко, в котором совершенно нечего взять, и не стоит тратить на него время. Города на юге гораздо больше и богаче.
– Ну, коли таков приказ, – воин покрутил головой. – А кто эта женщина?
– Ее зовут матушка Женевьева, и она хотела бы переговорить с тобой. Так, матушка? – Радомир обернулся.
– О, да, – отважная женщина спокойно кивнула. – Сей славный воин понимает латынь?
– Едва ли. Он и готской-то едва знает.
– Тогда переведи ему: там за излучиной – три барки серебра. Они могут взять их, если не тронут город.
– Они и так не тронут.
– Я знаю, Господь защитит нас. Но все же… чтоб им было не так обидно…
– Что, что такое? – озаботился гунн, разобрав, как видно, знакомое слово. – О каком серебре она говорит?
– Она дарит вам три барки серебра, – неохотно пояснил Радомир. – Они стоят за излучиной реки.
– Дарит? – Воин в искреннем восхищении хлопнул себя по ляжкам. – Вот поистине славная и достойная женщина! Что она хочет в обмен? Убить ее врага?
– О, нет. Всего лишь не трогайте ее дом… там, в Лютеции.
– Этот город и вправду такой нищий, как ты говоришь? Что-то его жители не похожи на бедняков!
– Это серебро собрано со всего города, больше не осталось. Берите, вам ведь его предлагают добровольно. Я тоже поеду с вами.
– Но если она обманула, то…
– Я сам лично видел барки.
– Тогда едем!
– Да. Прощай, матушка! Присмотрите за Хильдой. А я скоро вернусь, обещаю!
– Прощай, славный юноша, да благословит тебя Бог. И спасибо, что заступился за город, – матушка Женевьева вдруг улыбнулась и осенила себя крестным знамением. – Хотя главный заступник Лютеции вовсе не я и не ты, есть кое-кто повыше.
Славная женщина не обманула: барки, полные серебра, покачивались у самого берега на якорях, а вокруг не было ни одного человека.
– И в самом деле, там полно серебра, – доложил высланный на разведку гунн.
– Тогда вперед! – Его командир усмехнулся, потеребил вислые усы и махнул рукой. – И да помогут боги столь славной и честной женщине во всех ее делах.
– До главных сил далеко? – спросил Радомир по пути к реке.
– День пути. Мои парни вырвались немного вперед.
– А не знаешь ли ты, уважаемый, лучника по имени Миусс?
– Миусс? Конечно, знаю. Отважный юноша, хочу сказать.
– Где он сейчас?
– Где-то здесь, впереди – разведывает переправу.
– Здесь?! Он тут поблизости?
Это было похоже на чудо. Впрочем, нет: просто херцог Варимберт выполнил свое обещание не забыть про Миусса, а где еще быть столь отважному парню, как не в передовом разъезде?
И тем же вечером они наконец встретились.
– Я знаю, ты просил за меня, друг! – Обрадованный Миусс все пытался упасть на колени. – Теперь ты мой брат!
– Ты давно мой брат! Кстати, а как там остальные наши – Истр с Тужиром?
– В первом отряде, – улыбнулся парнишка. – Они едут рядом с самим повелителем.
– А готы? Ты помнишь Эрмольда, которого…
– Этого подлого пса? – Тонкие губы юного гунна исказила зловещая ухмылка. – Если я бы его встретил…
– Так ты его не видал?
– Среди готов его нет. Но я слышал, как Варимберт херцог просил нашего сотника встретить его на Аврелианской дороге, ближе к большой южной реке.
– Так-так, – озадаченно закивал Родион. – Значит, это именно ваш отряд должен был его встретить?
– Его и франка по имени Вальдинг Оглобля.
– Слушай, а ты откуда все это знаешь?
– Я умею слушать, – Миусс пожал плечами. – И знаю латынь куда лучше своего сотника.
– Я всегда знал, что ты – настоящий индеец, Миусс! – Радомир засмеялся.
– Вот только вашу антскую речь еще не одолел. Не понял, что ты сейчас сказал. Я настоящий… кто?
Итак, предатель Эрмольд еще не успел вернуться к гуннам. Если он в самом деле собирается возвращаться, что не факт. Едва ли эдил упустит случай внедрить теперь уже своего агента во вражеский стан, но вряд ли Эрмольду сильно хочется назад. А предавший однажды, как известно, предаст снова. Вот и гадай, как он поступит. Остается надеяться на Бога… да и самому не плошать.
Но на протяжении всего пути до Аврелианума они так и не встретили ни Эрмольда, ни Вальдинга, и через пару недель, дождавшись главных сил, участвовали в осаде города. Но продолжалось это недолго – пришла неожиданная весть о выступлении Теодориха, престарелого короля вестготов, войска которого шли на соединение с легионами Аэция на Каталаунские поля, что лежат ниже по Луаре.
Глава 23
Июнь 451 года. Галлия, Каталаунские поля
Битва
– Они там, там, я их видел! – подбежав к ярко пылавшим кострам, выкрикнул Тужир. – Там, в долине!
– Кто – там? – схватив копье, переспросил Истр. – Кого ты видел?
– Наших, из отряда гепидов. Я слышал, как они кричали, – юноша озадаченно тряхнул кудрями. – И еще там были франки. Кажется, они друг друга преследовали.
– Что ты несешь?
– Кто кого преследовал, я что-то не понял? – Из шатра на шум выглянул Хлотарь. Старый сигамбр, как всегда, был полностью готов к битве, будто так и спал – в кольчуге, с мечом и секирой. – А ну, парень, докладывай все подробно!
– Так я и говорю, – Тужир шмыгнул носом. – Я с дерева наблюдал, пока еще не стемнело. Смотрю – всадники, всадники, всадники… Пеших тоже полно! Я скорее с дерева, а то еще подстрелят! В траве спрятался – гепиды прошли, назад, к нашим главным силам!
– Ты с ними разговаривал?
– Да. Только не очень-то охотно они рассказывали. Говорят, с франками столкнулись, которые Аэцию служат. Мне Витланк рассказал, ну тот, который в нашем отряде когда-то был, он говорит, это были франки, он своих узнал.
– И что?
– Они вроде сами не поняли, чей верх остался, но много наших полегло…
– Да, толку от тебя мало, парень! Беги, перехвати кого-нибудь там, у лесочка, кто лучше знает, что к чему.
– Ага! – Тужир с готовностью кивнул. – Сейчас, я быстро, я мигом.
– Подожди, один не ходи! – Закинув седые косы за спину, ветеран обернулся. – Радомир, Истр, Фротвей, с ним сбегайте. Только побыстрей.
Парни быстро собрались, однако бежать никуда не пришлось – подчиненные Аттиле гепиды вышли к лагерю сами. Многие были ранены, кого-то товарищи несли на руках; тут же, у костров, занялись перевязкой.
– Франки Аэция! Рипуарии, мы встретились с ними нос к носу, – пояснил раненный в руку Витланк.
– Кто же победил?
– Честно? Не знаю. Но погибших с обеих сторон множество.
– Надо немедленно доложить! Похоже, начинается! – Старый сигамбр крепче сжал рукоять секиры. – Эх, есть ли что слаще для души, чем предчувствие великой битвы? Фротвей, Хильдегавд, проводите этих славных воинов к херцогу. Радомир, бери своих парней и быстро вон туда. – Он показал на смутно синевший в сумерках холм. – Бегите, пока еще не совсем стемнело. Разузнайте обстановку, да смотрите, осторожнее.
– Мы не боимся смерти! – Тужир выпятил грудь.
– Мне плевать, чего вы боитесь, но от ваших трупов мне толку не будет! – рявкнул Хлотарь. – Мне нужны живые разведчики, поэтому берегите свои задницы, ясно?
– Все ясно, командир, – вытащив и снова вложив в ножны свой меч, заверил Рад. – Узнаем и вернемся.
– Да хранит вас Святая Дева и древние боги.
Они прошли рощицей, проползли по оврагу, прокрались по руслу почти пересохшего ручья, потом поднялись на склон холма и сразу же услыхали гул множества голосов и конское ржание.
– Это они! – обернувшись, шепнул Радомир. – Дальше не пойдем, отсюда посмотрим.
– И много мы отсюда увидим?
– Хотя бы просто послушаем… Тсс!
В ставку главных сил друзья вернулись на рассвете, под прикрытием утреннего тумана – усталые, мокрые, но живые. А могли бы и не уцелеть, потому что если бы вчера пошли чуть дальше, то оказались бы прямо посреди лагеря имперских франков.
– Там не только франки, но еще и бургунды, саксы, рипуарии, брионы, сарматы, – обстоятельно докладывал Радомир, чертя на земле план острой веткой. – Здесь, слева – везиготы. А римляне – на склоне холма, справа, если с нашей стороны смотреть.
Сам великий Аттила внимательно слушал, в задумчивости покусывая травинку, а вокруг стояли его приближенные: вождь гепидов Ардарих – надменного вида мужчина в узорчатом плаще, остготские конунги, в том числе Валамир, покровитель Эрмольда. Судя по тому, что Валамир слушал внимательно, но невозмутимо, предатель еще не объявился и Родиона не опорочил – Бог пока берег, видать, матушка Женевьева и Хильда молились усердно.
– Аэций слева от нас, – выступив вперед, пояснил Варимберт. – Командует легионами, состоящими почти только из германцев, и это самая боеспособная часть войска. Впрочем, вестготов Теодориха, что стоят справа, тоже не стоит недооценивать. Вождь их уже стар, но отважен. В центре остается наиболее слабая часть римского войска – аланы Сангибана и с ним часть франков, уже порядком потрепанных вчера ночью гепидами.
– Хорошо, – выслушав, кивнул Аттила. – Силы у нас примерно равные и особого преимущества ни у кого нет. Боги не дают мне особо хороших предзнаменований… – он бросил взгляд на бараньи внутренности, выложенные на большие серебряные блюда, – и потому придется призвать на помощь силы тьмы.
«О чем это он?» – с беспокойством подумал Родион. Уж больно зловеще прозвучали эти слова повелителя гуннов.
Видимо, ожидая вестей и колеблясь в принятии решения, Аттила слишком затянул с началом битвы – день был уже в разгаре, позволяя разглядеть толпы вооруженных людей и колышащиеся на ветру знамена. Но вождь все еще ждал. Чего?
Лишь в третьем часу дня Аттила, на белом коне выехав вперед, послал своих верных гуннов атаковать занятый римлянами холм.
Ударили барабаны и литавры, гнусаво запели трубы, вокруг поднялась буря криков, свиста, боевых кличей, устрашающего воя. Могучей лавиной гуннская конница ринулась с холма. Позади шла варварская пехота, в том числе и отряд Хлотаря.
– Хунну! Хунну! – слышалось со всех сторон так, что давило уши.