ДЕЯНИЯ ИУДЫ ФОМЫ АПОСТОЛА 13 глава

Славься Ты, Отец, дающий жизнь всем, чьи богатства милосердия никогда не истощатся изобилием даров Твоих, всегда Ты имеешь нужду подавать нам.

Хвала Тебе, Сын, плод,’ибо Ты — врата света и путь истины, и Ты сделал нас идущими по стопам Твоим, дабы мы смогли достичь дома Отца Твоего Всевышнего. Славься Ты, Отец сладостный, который дал нам мир рукою подателя жизни нашего и явил нам таинства славные и святые чрез слушание учения Твоего.

Хвала Тебе, единственный Сын Отца, чье милосердие было на пас, и Ты ознаменовал нас крестом Твоим

живым и животворящим.

Славят Отца, и поклоняются Сыну, и восхваляют Дух Твой Святой все уста и все языки, миры и твари,

сокрытые и явные.

Славят Тебя в высоте ангелы Твои чрез помазанника

Твоего, который мир и надежду принес в Шеол мертвым, дабы ожили и восстали.

Мы молим Тебя, Господь наш и податель жизни наш, ибо всем, что Ты сказал и обещал, пусть наполнит нас благодать Твоя, поднимет нас к месту мира Твоего, ибо Ты — податель жизни наш, Ты — утешитель наш, Ты — исцелитель жизни нашей, Ты — символ наш победоносный.

Благословенны мы, Господь мой, которые узнали Тебя. Благословенны мы, которые в Тебя уверовали. Благословенны мы ранами Твоими и кровью Твоею

нас ради. Благословенны мы, ибо Ты — надежда наша великая. Благословенны мы, ибо Ты — Бог наш, и во веки веков.

Аминь.

Кариш же, хозяин Мигдонии, пришел в дом свой радост­ный весьма, ибо думал он в уме своем, что теперь будет су­пруга его с ним как прежде, перед тем как она услышала слово Иуды и уверовала в Господа нашего Иисуса Христа, Сына Бога. И когда пришел Кариш, он нашел, что супруга его сидит, и потуплен взор ее, и разодраны одежды ее, и бы­ла она похожа на сумасшедшую из-за Иуды. Он сказал ей: «Госпожа моя и сестра моя Мигдония, отчего этот злодей­ский безумец возымел такую власть над тобою? И отчего такое ты делаешь? Я, я — Кариш, супруг юности твоей, и я — тот, кто от богов и по закону властвует над тобою. По­чему ты сейчас подобна сумасшедшей? Почему ты стала по­смешищем для всей страны этой? Но отныне изгони из со­знания твоего мысль об этом колдуне, ибо я позаботился убрать его с глаз твоих, дабы ты не могла увидеть его боль­ше». И когда это она услышала от Кариша, супруга своего, она еще сильнее загрустила и опечалилась. А он сказал ей еще: «Что за проступок совершила ты против богов, что они к этому несчастью великому привели тебя? И чем ты со­грешила пред ними, что к такому упадку и посмешищу они привели тебя? Молю я тебя, Мигдония, не мучай души моей видом своим и не рань сердца моего заботой своей. Я, я — Кариш, супруг юности твоей, и я, я — супруг твой воисти­ну, тот, которого вся страна почитает и которого боятся. Что буду делать теперь, не знаю я, как я буду вести себя и что еще предприму? Буду ли я красоту твою всю помнить в сердце моем и молчать? Или о поступках прекрасных твоих буду я думать и не скажу ничего? Кто же, от кого уносят со­кровище доброе и прекрасное, выпустит его из рук? Как мо­гу я вынести (утрату) красот твоих прекрасных, которые были со мной всегда? Аромат твой сладкий, о, он в ноздрях моих; мука твоя, о, пред глазами моими, душа моя, которую уводят от меня, око мое видящее, которым я видел и кото­рое вырывают и отбирают у меня, и тело мое прекрасное, которым я гордился и которое отделяют и отнимают у меня, рука моя правая, которую отрубают у меня, красота моя, ко­торая разрушена, отрада моя, которой мучают меня, радость моя, которая обернулась горем, отдохновение мое, которое стало для меня скорбью, жизнь моя, которая в смерть пре­вратилась, свет мой, который во тьму погрузился. Не увидит меня род мой многочисленный, ибо в этой скорби никакой помощи не найду я. Не увидят меня друзья мои вельможные, ибо от этой скорби нет спасения мне. Я не бу­ду более поклоняться богам Востока, которые такие несча­стья принесли мне, не буду я ни молиться пред ними, ни жертвовать им больше, ни приносить им жертвы, ибо супру­ги моей верной я лишился. Ибо о чем еще я буду молить их? Или что попрошу я у них дать мне, который лишился того, что было дороже мне всего того, чем на свете я владел и в чем отраду имел я? Ибо у меня больше богатства, чем я мо­гу использовать, и имений, числа коих не могу я исчислить. Главой также я сделался и вторым после царя, и многие бо­ятся меня, и многие под рукой моей. Пусть же отнимут у ме­ня почести мои и богатство мое огромное и дадут мне час один лет твоих прошлых, Мигдония! Пусть один из глаз мо­их ослепнет, а глаза же твои собственные пусгь глядят на ме­ня как прежде! Пусть отсекут руку мою правую, а рукою же моей левой я бы обнимал тебя». В то время как Кариш это проговорил и проплакал, Мигдония бессловесно сидела и не на него смотрела, а в землю, и молчала. И вновь он прибли­зился к ней и сказал ей: «Дочь моя и возлюбленная моя, Мигдония, помни, что всех женщин Индии ты любезнее мне, и что тебя я избрал, когда многих выше рангом, чем ты, мог выбрать, чтобы взять (в жены). Но воистину не лгу я, Мигдония, но Богом (клянусь), нет для меня другой во всей Индии, подобной тебе. Какую красоту, и какое украшение, и какое изящество, и какие качества прекрасные утратил я. Увы мне и миру, ибо речь твою более никогда я не услышу. Хотя оскорбили меня, молю я тебя, подними глаза твои и взгляни на меня, веда много лучше я, чем тот колдун, и преь краснее я, чем он, и богатство, и честь у меня, и всякий знает, что ни у кого нет такой родословной, как у меня. И более, чем род мой и всё, что есть у меня, ты, ты дороже мне. И, увы, от­нимают тебя у меня».

И когда это произнес Кариш, сказала ему Мигдония: «Кариш, Тот, которого люблю я, более, чем все владения и все, что есть у тебя, ибо все, что ты имеешь, — земное оно и в земле останется, но Он, которого я люблю, — в небе Он, и па небо Он возьмет меня к себе. Ибо богатство твое преходяще, и красота твоя тленна, и одежды твои обветша­ют и уйдут, и разрушатся, и ты, один ты — с преступлени­ями твоими и грехами твоими. Если не освободишься ты от них, то прилипнут к тебе. Не напоминай мне о делах твоих прежних со мною, от которых молю я и прошу я Господа мо­его очистить меня. Не напоминай мне об удовольствиях тво­их скверных и нечистых, делах твоих плотских, от которых любовью Господа моего молю я быть избавленной. Я поза­была их, все привычки твои и вольности (дела) твои, и по­ступкам твоим пришел конец, но Господь мой и Спаситель мой Иисус остается только в мире и душе тех, которые на­шли у него убежище. Он тот, у которого я нашла убежище и в которого я уверовала. Он спасет меня и освободит меня от всех деяний твоих постыдных, тех, которые с тобою я совер­шала, когда еще не уверовала». И когда услышал Кариш это, он пошел спать, огорченный. И он сказал ей: «Пораз­мысли и подумай умом твоим сегодня ночь всю. Если ты за­хочешь быть со мною, как была до того, как ты увидела это­го колдуна, все, что захочешь, сделаю я по твоему желанию. И если ты хочешь, из любви, которая была у тебя к нему, сам выведу я его, и вывезу я его, и он уйдет в страну другую, а тебе не причиню никакой неприятности, ибо знаю я, что сильно привязалась ты к нему. И не только с тобой случилось это, но и у многих женщин случалось подобное этому проис­шествие, но в конце концов они опомнились, и поняли, что случилось с ними, и пришли в себя, и от позора и насмешки спаслись. Пусть нс выглядит у тебя все, что я сказал тебе, как ничто, и не минуют пути эти тебя, и не делай меня позором, посмешищем и притчей в Индии».

И когда это он сказал ей, он отправился спать. Мигдония же взяла 20 зузе и пошла, без всякого сопровождения, к до­му заключенных, чтобы дать их стражникам заключенных, дабы они позволили ей войти к Иуде. И когда она пришла, встретил ее Иуда, подойдя к ней, и она увидела его и испу­галась, ибо подумала, что это был один из вельмож, потому что сияние большое исходило от него, и она сказала: «Увы тебе, душа слабая, погибла я, никогда больше Иуду, апосто­ла Иисуса, Бога живого, не увижу я, ибо до сих пор символ крещения я не приняла от него». И она ушла, пошла какой- то улицей и сказала: «Лучше для меня, чтобы другие, бед­ные, захватили меня, ибо я смогу убедить их, и что этот че­ловек большой не захватил меня, который взятки не возьмет у меня».

И когда Мигдония размышляла так, подошел Иуда и встал пред нею. И она испугалась, и от страха упала, и он встал над нею и сказал ей: «Не бойся, Мигдония, не оста­вит тебя Иисус Христос, и не оставит тебя Господь твой, Тот, которому доверилась ты сама, не оставит тебя Мило­сердный милостями Своими, не оставит тебя Сладчайший благодаря сладости Своей, не оставит тебя Благой благода­ря благости Своей, не оставит тебя Великий благодаря вели­чию Своему. Восстань ты от земли той, выше которой од­нажды была ты, взгляни на свет Господа твоего, который не позволит любящим Его блуждать во тьме. Узри друга рабов Его, для которых Он — свет во тьме, узри помощника ра­бов Его, для которых Он — руководитель в трудностях».

И встала Мигдония, и взглянула на него, и сказала ему: «Как вышел ты, господин мой, и кто вывел тебя из заключения на­ружу, чтобы увидеть солнце?» Сказал ей Иуда: «Господь наш, Иисус Христос, сильнее, чем все властители, и цари, и правители. Он открыл двери и усыпил стражу». Сказала ему Мигдония: «Дай мне символ Иисуса Христа и позволь мне получить дар Его из рук твоих, прежде чем ты уйдешь из ми­ра». И она взяла его, и пошла во двор свой, и разбудила кор­милицу свою, и сказала ей: «Матушка моя и кормилица Нар- кия, все дела твои для меня и заботы твои с детства моего доныне ты делала мне напрасно, и благом моим быстротеч­ным отблагодарю я тебя за них, но сделай мне благое (дело) это напоследок, и ты будешь вознаграждена Им, который да­ет все, что и время не отнимет». Сказала ей Наркия: «Чего хочешь ты, дочь моя Мигдония? И какая забота у тебя? Ибо все почести прежние, которые ты обещала сделать мне, ведь не позволит тебе странник, и ты сделала меня позором в стра­не этой. Ныне, молю тебя, что же хочешь ты еще сделать мне?» Она сказал ей: «Будь мне другом в жизни вечной, и позволь мне получить от тебя воспитание совершенное. Вы­неси тайно мне хлеба, и вынеси мне чашу (смешанного) вина, и сжалься над целомудрием моим (воздержанностью), надо мной, свободнорожденной (женщиной)». Сказала ей Нар­кия: «Да, я принесу хлеба много и много вина, и желание твое исполню я». Сказала ей Мигдония, Наркии, кормилице сво­ей: «Много не нужно мне, но смешанного вина в чаше, и один целый хлебец, и елея немного, хотя бы из лампы, принеси мне».

И когда Наркия принесла, обнажила главу свою Мигдо­ния и перед апостолом святым встала. И он взял елей, и по­мазал главу ее, и сказал: «Елей святой, который для пома­зания дан нам, и сокрытая тайна креста, которая через Тебя явлена, — Ты, Выпрямитель членов искривленных, Ты, Гос­

подь наш Иисус, — Жизнь, и Здравие, и Искупление гре­хов — пусть власть Твоя придет и пребывает на елее этом, святость Твоя пусть поселится в нем». И он излил его на гла­ву Мигдонии и сказал: «Исцели ее от ран старых, и смой с нее язвы ее, и сделай сильной слабость ее». И когда он излил елей на главу ее, он приказал няне ее намазать ее и положить одежду ее вокруг чресл ее, и был (там) бассейн от водовода их. И взойдя, встал над ним Иуда и окрестил Мигдонию во имя Отца, и Сына, и Духа Святого. И когда она вышла и надела одежду свою, он принес и разломил Евхаристию, и чашу, и причастил Мигдонию от престола Христа и от ча­ши Сына Бога. И он сказал ей: «Теперь, когда ты получи­ла символ (крещения), ты приобрела для себя самой жизнь вечную». И глас послышался с небес, который сказал: «Да, аминь и аминь». И когда услышала Наркия глас этот, она удивилась и тоже попросила апостола, что также и она хо­чет принять символ (крещения), и он дал ей и сказал: «Да будет с тобою благодать Иисуса, как с остальными едино­мышленниками твоими». И он отправился, дабы затво­риться (в доме заключенных), и нашел двери открытыми и стражу спящей.

И сказал Иуда: «Кто равен Тебе, Бог, который любовь Свою и милости Свои у человека не отнимет? Кто подобен Тебе в милосердии и милости или Отцу Твоему, который освободил миры Свои от страдания и от заблуждения? Любовь, которая победила вожделение, Правда, которая разрушила ложь, Прекрасный, в котором гнусность не видна, Смиренный, который в высоту вознесся, Жизнь, которая смерть разрушила, и Отдохновение, которое труд пресекло, слава Единственному, который от Отца. Слава милосерди- ям, которые от милосердных посланы. Слава милосердиям Твоим, которые на нас». И когда это он сказал, проснулась стража и нашла двери открытыми, а заключенных спящими, и они сказали: «Мы забыли о дверях этих и не закрыли их; из-за Дьявола случилось это, человек не пребывал здесь».

И Кариш пришел рано утром к Мигдонии и кормилице ее и нашел ее и кормилицу ее молящимися и говорящими: «Бог новый, который благодаря страннику пришел сюда, Бог свя­той, который от всего народа индийского сокрыт. Бог, кото­рый явил нам славу Твою через апостола своего Фому; Бог, о котором в молве мы услышали и уверовали в Него; Бог, о котором мы узнали, что Он — живой,, к которому прибега­ем мы, дабы утешиться. Бог, который из-за милосердия Своего и милости Своей достиг (снизошел до) малости на­шей. Бог, которому молились мы, не зная Его, Бог, который сидит в выси и не скрыто от Него ничто, что в глубине той. Ты, Господь мой, удержи от нас гнев жаркий Кариша, Ты, Господь мой, останови его уста лживые, Ты брось его под ноги верующих Твоих».

И когда это услышал Кариш, он сказал ей, Мигдонии: «Прекрасно, ты назвала меня плохим, и горячим, и ненави­стным, и жестоким, но если бы волю твою не исполнил, это несчастие и жестокость обошли бы меня, и не быть колдов­ству того, которого ты призывала на меня. Но что в утл взя­ла (задумала) ты тогда, Мигдопия? И что ты хочешь, что­бы я сделал тебе? Поверь мне, Мигдония, нет хорошего в колдуне этом и он не может сделать ничего из обещанного человеку. Я же пред очами твоими покажу тебе все, что го­ворю я тебе, если ты убедишься мною и послушаешь слова мои, и станешь со мною, как была ты со мною (прежде)». И он придвинулся опять к ней и умолял ее, говоря ей: «Я не буду чувствовать горя, если ты убедишься мною. Вспомни, сестра моя, свадебный день твой, и день первый, в который ты приняла меня, и скажи мне теперь по правде, кто дороже тебе, я — тогда, или Иисус — теперь?» Сказала ему Миг­дония: «Кариш, то время должно было быть и прошло, а это

время будет. То время — начала, а это время — конца. То время жизни временной и преходящей, а это время жизни вечной. То время радости преходящей, а это время радости вечной, непреходящей, которая не проходит. То время дня и ночи, а это время дня без ночи. Та свадьба, как ты видел, ми­новала и прошла, эта свадьба же никогда не пройдет. То свадьба разрушения, эта свадьба — жизни вечной. Те были дружки и подруги, которые прошли, эти дружки и подруги — верные, которые останутся навсегда. То (сочетание) стояло на земле, где беспрестанная теснота, это стоит на огненном мо­сту, который окроплен благодатью. То был брачный чертог, ко­торый разрушен, а это брачный чертог, который останется на­всегда. То было ложе, покрытое покровами хорошими, которые сшили; это ложе, покрытое любовью и верой истин­ной. Ты жених, который ушел и сменился, а Иисус — жених истинный, который будет всегда, и никогда не умрет, и не раз­рушится. Тот свадебный дар — серебро и покровы, которые сгнили и ушли, этот свадебный дар — Слово живое, которое никогда не прейдет».

И когда услышал это Кариш, он пошел к Маздаю-царю, чтобы рассказать. И сказал Маздай-царь: «Давай схватим и убьем его». И сказал ему Кариш, любимец его: «Имей с ним терпения немного, выпусти его и поговори с ним, и уст­раши его, может быть он пойдет и убедит Мигдонию, чтобы стала ко мне, как была». И послал Маздай-царь, и привели Иуду Фому, апостола Высочайшего. И опечалились все те заключенные, ибо увели Иуду апостола от них. И умоляли его, говоря: «Радость, которая была у нас, отобрана у нас». Маздай же царь сказал Иуде: «Почему учишь ты учению, которого боги и люди гнушаются, в котором ничего пре­красного?» Сказал ему Иуда: «Разве то, чему учу я, пло­хо?» Сказал ему Маздай: «Говоришь ты, что не смогут жить люди при Боге, если не сохранят души свои чистыми пред Богом, которого проповедуешь ты?» Сказал ему Иуда: «Истинно так говорю я. И не отрицаю я того, что говорю я. Почему не могут слуги твои стоять пред тобою в плохой одежде, или запятнанной, или гнусной? Ты ведь царь зем­ной, и в земле истлеешь ты, хорошее и чистое требуешь от слуг своих. Почему же о царе моем говоришь ты, что плохо говорю я, что должны служить ему слуги его со святостью, и чистотой, и воздержанностью, и должны быть без заботы и беспокойства, и должны быть свободны от бремени тяж­кого сынов и дочерей, и от заботы тяжкой о богатстве, и от волнения, и от суеты богатых? Ибо ты хочешь, чтобы те, кто тебе служит и тебе повинуется, вели себя так, как ты хо­чешь, и если кто-либо из них нарушит одно из приказаний твоих, наказание от тебя он получит. Много больше этого Бог мой; должно нам, которые уверовали во имя Его, слу­жить Ему в чистоте, и в святости, и в воздержанности, и в целомудрии, и в спокойствии, и так, чтобы было чуждо нам все плотское: прелюбодеяние, и татьба, и пьянство, и мо­товство, и чревоугодие, и деяния постыдные, и действия гнусные».

И когда услышал Маздай-царь, он сказал Иуде: «Давай отпущу я тебя, иди и убеди Мигдонию, супругу Кариша, не отделяться от него». Сказал ему Иуда: «Если ты желаешь сделать что-либо мне, не медли, ибо если она действительно получила то, что она услышала, то ни железо, ни огонь, ни что- либо еще хуже, чем это, не сделают ей ничего и не отделят от Него, Того, кто овладел душою ее».

Сказал Маздай-царь Иуде: «Слышал я, что чары колду­ны разрушают и что рана ехидны может быть излечена про­тивоядием, которое от змеи другой, худшей, чем ехидна. Те­перь, поэтому если захочешь ты, сможешь ты разрушить чары твои те прежние и сделать мир и согласие между су­пругом и супругой его, и сжалься ты над самим собою, ибо ты не насытился жизнью своей до сих пор. Знай же, что ес­ли ты не убедишь ее, жизни, которая дорога всякому, лишу я тебя». Сказал ему Иуда: «Эта жизнь — призрачна она, и это время проходит и меняется, а жизнь та, которой учу я, никогда не проходит и не меняется. Красоты этой и молодо­сти, которая теперь видна, скоро не будет у меня». Сказал ему Маздай-царь: «Я посоветовал тебе, дабы помочь тебе, но ты лучше, чем я, знаешь». И когда вышел Иуда Фома от Маздая-царя, подошел к нему Кариш и сказал ему: «Спра­шиваю я тебя — я никогда не сделал ничего плохого ни тебе, ни другим, ни богам от века, почему ты это зло принес мне? И почему это опустошение в дом мой ввел? И какую выгоду принесет тебе это? Прикажи мне, и я доставлю ее тебе без труда. И почему меня ненавидишь ты, хотя ты из рук моих не убежишь? Так знай, если ты не убедишь ее, тебя убью я, и ее также убью я, и, наконец, себя самого убью я. И если, как говоришь ты, есть жизнь и смерть, и есть вина и оправ­дание, и суд и воздаяние, там с тобою на суде предстану я, и если тот Бог твой, которого проповедуешь ты, справедлив и справедливо требует, то буду вознагражден я, ибо не причи­нил зла тебе, а ты причинил боль мне, и не согрешил я про­тив тебя, но ты согрешил против меня. Но даже здесь могу я отомстить тебе и сделать тебе все, что ты сделал мне. Послу­шай меня потому, и пойдем со мною в дом мой, и поговори с Мигдонией, и убеди ее быть со мною, так же как она была до того, как увидела лицо твое».

И Иуда, засмеявшись, пошел с ним и сказал ему: «Если бы любили люди Бога так, как они любят любезных своих, то все, что у Него они просят, Он дал бы им, и не было бы ничего, что бы не подчинялось им». И когда он сказал это, вошел Иуда в дом Кариша и нашел Мигдонию сидящей и Наркию стоящей перед ней, и лежали ладони ее на щеках ее, и она говорила кормилице своей: «О если бы дни прошли быстро надо мною, мать моя, и стали бы все часы одним, да­бы уйти мне из мира этого и пойти увидеть Прекраснейшего» о кагором в молве я слышала, что Он — живой и Податель жизни тем, кто верует в Него, (туда, где) нет ни дня, ни но­чи, и нет темноты, но есть свет, и нет хорошего и плохого, и нет богатства и бедности, ни мужского, ни женского, ни ра­бов, ни свободных, ни кого-либо, кто гордится и возносится над слабыми».

И в то время когда она говорила это, вошел Иуда, и она бросилась (к нему), и тотчас встала, и поклонилась ему Сказал ему Кариш: «Смотри, она почитает и любит тебя, и во всем, что ты говоришь ей, она исполнит волю твою». Го­ворит ей Иуда: «Дочь моя, Мигдония, согласись с тем, что говорит тебе Кариш, брат твой». Говорит ему Мигдония: «Ты не в состоянии назвать дело, и как же сделать его ты убедишь меня? Ибо я слышала, что ты говорил: „Эта жизнь временная — призрачна, и остановка эта временная, и эти имения нс существуют". И еще ты говорил, что тот, кто не­навидит жизнь эту, пойдет и получит жизнь вечную, и тот, кто ненавидит этот свет дня и ночи, пойдет и получит свет, в котором кет ночи. И еще ты говорил, что всякий, кто остав­ляет эти имения земные, пойдет искать имения, что всегда существуют, и другое (подобное этому). Кто же, сделав вещь и прославившись ею, поворачивается и отрекается от нее? Кто же, построив город, поворачивается и до основа­ния искореняет его? И кто же, выкопав источник в месте пу­стынном, забросает камнями и засыплет его? И кто же, най­ дя сокровище хорошее, не будет пользоваться им?» И когда услышал, это Кариш, приближенный Маздая-царя, он ска­зал: «Я не уподоблюсь тебе, и не буду в ненависти я унич­тожать вас, тебе же, скажу я тебе, ибо властен я над тобою, и не позволю я тебе ходить к нему разговаривать с ним, с колг дуном этим. И если ты убедишься (хорошо), а если нет, я, знаю я, что сделаю я». И вышел Иуда из дома Кариша, и по­шел к дому Сифура-военачальника, и там поселился. И сказал Сифур Иуде: «Приготовь для себя зал и проповедуй в нем». И он сделал, как он сказал ему. И сказал ему Сифур-воена- чальник: «Я, и дочь моя, и супруга моя свято будем жить мы отныне, в одном сознании и в одной любви; и мы просим, что­бы мы могли получить символ (крещения) из рук твоих и стать Ему 1осподу нашему, слугами истинными и быть причислен­ными к числу овец Его и агнцев Его». Иуда сказал: «Размы­шляю я, что сказать, и боюсь я, и знаю я, что знаю я, но не мо­гу я выговорить это».

И он стал говорить о крещении и сказал: «Это крещение — отпущение нам грехов, оно порождает людей новых; оно укрепляет умы, и смешивает душу и тело, и основывает человека нового в Троице. И он становится соучастником отпущения грехов. Тебе слава, сила скрытая крещения! Тебе слава, сила скрытая крещения, с нами соединившаяся! Тебе слава, сила, в крещении явившаяся! Тебе слава, новое, что в крещении обно­вилось, то, что в любви приблизилось к Нему!» И когда он сказал это, он помазал елеем головы их и сказал: «Тебе слава, плод возлюбленный, тебе слава, имя Христа! Тебе слава, сила скрытая, что в Христе живет». И он сказал, и они принесли чан большой, и он крестил их во имя Отца, и Сына, и Духа Святого.

И когда они крестились и оделись, он принес хлеба и ви­на, положил их на столе и начал благословлять их, и сказал: «Хлеб живой, вкушающий который не умрут! Хлеб, кото­рый глад душ утоляет благом своим! Ты — то, что необходи­мо, дабы получить дар и отпущение грехов, дабы вкушающие тебя не умерли. Имя Отца мы произносим над тобою, имя Сына мы произносим над тобою, имя Духа мы произносим над тобою, имя возвышенное, что сокрыто ото всех!» И он сказал: «Во имя Твое, Иисус, да привдет сила благословения и благодарения и да пребудет на этом хлебе, дабы все ду­ши, причастившиеся его, обновились и были отпущены им грехи их». И он преломил и дал Сифуру, и супруге его, и до­чери его.

Маздай же царь, когда отпустил Иуду Фому, пошел к дому своему трапезовать. И он рассказал супруге своей, что случилось с Каришем, приближенным его, и сказал ей: «Смотри, сестра моя, как случилось, что человек стал пе­чальным. Ты знаешь, сестра моя Тертия, что ни у кого не было супруги подобной ей, на которую он полагался. Случи­лось же, что Мигдония пошла посмотреть того колдуна, о котором она слышала в молве, что он делает, и он заколдо­вал ее и отделил ее от супруга ее, и не знаю я, и он не знает, что делать. Я решил уничтожить его, но он не позволил мне. Но пойди ты и посоветуй ей послушаться господина ее, и не слушай ты слов пустых того (человека)». Утром же встала Тертия и пошла к дому Кариша, приближенного господина своего, и нашла Мигдонию сидящей на земле во власянице, и посыпающей себя пеплом, и просящей Господа своего, чтобы Он отпустил ей грехи ее прежние и чтобы она осво­бодилась от мира скоро. И когда вошла к ней Тертия, она сказала Мигдонии: «Сестра моя, и возлюбленная моя, и близкий друг мой, что за безумие это, которое овладело то­бою? И почему как сумасшедшая сделалась ты? Одумайся ради себя самой, одумайся ради семьи твоей, подумай о ро­дичах твоих многочисленных и сжалься над супругом твоим, верным Каришем, и не делай ничего, что благородству, пове­дению свободнорожденной тебе не подобает». Говорит Миг­дония ей, Тертии: «Молвы о жизни новой не слышала ты, и голоса слов проповедника жизни не вкусила, и от волнений разрушительных не освободилась, не видела ты жизни веч­ной, и вот в жизни временной ты пребываешь. Ты не почув­ствовала супружества истинного, и супружеством развра­щенным ты оскорблена. В одежды, что истлевают, ты оде­та, и одежд вечности ты не желаешь. Красотой этой твоей, которая развратна, ты гордишься, и о мерзости души твоей ты не заботишься. Вот множеством рабов ты гордишься, и душу твою собственную от рабства ты не отделила. Почетом большим ты гордишься, а от суда смерти ты не освобо­дилась».

И когда это услышала Тертия от Мигдонии, она пошла быстро к дому Сифура-военачальника, чтобы увидеть апос­тола нового, который пришел туда. И когда она вошла к не­му, он стал говорить ей: «Что пришла ты увидеть? Челове­ка всеми презираемого и несчастного из людей всех, имения и богатства нет у него? Но у него есть имение, которое цари и вельможи отнять у него не могут и которое неразрушимо и не может быть ограблено, — Иисус Христос — Податель жизни всему человечеству, Сын Бога живого, Он, который дает жизнь всем тем, кто уверует, и придет к убежищу Его, и станет в числе овец Его».

И когда услышала это от него Тертия, она сказала ему: «Также и я участником и слугою стану в жизни той, которой учишь ты, и стану также я дочерью дома Бога этого, кото­рого проповедуешь ты, и я получу от Него жизнь эту, ко­торую обещаешь ты, которую Он дает тем, кто приходит к дому собрания Его». Сказал ей Иуда: «Сокровищница Ца­ря Небесного открыта, и каждый, кто приобщится, может брать и обрести приют, воцарится. Но сразу не может при­близиться к Нему человек, когда он нечист и когда злы по­ступки его; ибо Он знает, что в сердцах и в мыслях, и никто не обманет Его. Тебя также поэтому, если истинно ты веру­ешь в Него, Он приблизит тебя к тайнам Своим святым, и Он возвысит тебя и обогатит тебя, и обновит сознание твое, и сделает тебя наследницей во царствии Своем». И когда это услышала Тертия, она пошла к дому своему обрадованная и нашла Маздая, господина своего, ожидающего ее, и он не обедал. И он сказал ей: «Отчего сегодня более, чем в ка­кой-либо другой день, приятен мне приход твой с улицы? И почему пешком ты пришла — это не подобает женщине такой, как ты, делать?» Сказала Тертия ему, Маздаю: «Те­бя поблагодарить должна я за то, что к Мигдонии ты по­слал меня. Я пошла, и услышала о жизни новой, и увидела апостола Бога нового, и я поверила, что он — апостол Бога, который дает жизнь каждому, кто уверует в Него и испол­няет волю Его. И не мне вознаградить тебя также за добро­ту твою ко мне; и я дам тебе совет хороший, если ты хочешь стать царем и вельможей и на небесах, то ты послушаешься меня и сделаешь то, что скажу я тебе. Умоляю я тебя, по­бойся Бога, который благодаря страннику этому пришел сюда, и сохрани себя в чистоте пред Богом, ибо царство твое это погибнет, и отдохновение твое это сменится стра­данием. Но давай, пойди к человеку этому и поверь в него, и ты будешь жить вечно». И когда он услышал это от Тер- тии, супруги своей, он ладонями лицо свое закрыл, и одеж­ды свои разодрал, и сказал: «Да не будет покоя душе Ка­риша, который скорбь душе моей принес. Да не будет ему надежды, который надежду мою отрезал». И он вышел по­трясенный, и нашел на улице Кариша, приближенного сво­его, и сказал ему: «Зачем ты взял меня себе как товарища в Шеол? Почему ты обманул меня и сам никакой прибыли не получил? Почему ты навредил мне и сам себе ничего хо­рошего не сделал? Почему ты убил меня и сам не жив? По­чему ты причинил мне злодейство и ты сам не в справедливо­сти? Почему ты не позволил мне уничтожить того колдуна, прежде чем он совратил супругу мою колдовством своим?» И он упрекал Кариша. Сказал Кариш Маздаю: «Что же это случилось?» Сказал Маздай Каришу: «И Тертию так­же он околдовал».

И они пошли вдвоем к дому Сифура-военачальника и на­шли Иуду, сидящего и проповедующего. И поднялись все лю­ди, и встали, но Иуда не встал перед ними. И узнал Маздай- царь, что он тот, кто сидит. Он схватил сиденье и перевернул его, взял его двумя руками, по голове бил его и ранил его. И он схватил его и передал его слугам своим, и сказал им: «Вы­тащите его, чтобы я сел (судить) и весь народ слышал его». И они схватили Иуду и повели к месту, где творил суд Маздай. И когда он пришел к тому месту, он встал, и держали его слуги Маздая. И пришел Визам, сын Маздая-царя, и сказал слугам: «Дайте его мне, дабы я поговорил с ним, до того как придет царь», — и они дали его ему. И он взял Иуду и пошел с ним туда, где сидел царь и творил суд. Сказал ему Визан: «Знаешь ты, что сын я Маздая-царя и что волен я говорить царю все, что хочу я, и сказать царю, чтобы он даровал тебе жизнь, и ска­зать ему, чтобы он убил тебя. Теперь скажи мне, кто Бог твой? И силой кого держишься ты и прославился ты? И если это ре­месло колдунов, научи ему меня, и я поговорю с царем, и он от­пустит тебя».