Эйприл задержалась, чтобы обсудить с учителем свое портфолио, а я нехотя потащилась на химию, томимая зловещим предчувствием. Приняв решение забыть о Дэниеле, я почувствовала себя лучше, но мысль о грядущей контрольной не давала мне покоя. Вряд ли ее результаты порадуют маму… Я бегло просмотрела конспект Пита на большой перемене, но даже целая ночь, проведенная над учебниками, гарантировала бы мне в лучшем случае четверку с минусом. Не то чтобы я плохо училась – мой средний балл составляет 3,8. Просто у меня ярко выраженный гуманитарный склад ума.
Это мама настояла на том, чтобы я усиленно занималась химией. Папа только радовался, когда я рисовала, примостившись за кухонным столом. По его словам, это напоминало ему о собственных занятиях в художественной школе, когда он еще не решил стать священником, пойдя по стопам отца и деда. Но мама хотела, чтобы я «не спешила с выбором», то есть стала психологом или медсестрой, как она сама.
Я скользнула за парту, где уже сидел Пит Бредшоу, и набрала побольше воздуха, чтобы томным вздохом замаскировать свое волнение, но свежий пряный аромат, исходивший от моего соседа, застал меня врасплох. Пит только что пришел с физкультуры, и его волосы не успели высохнуть после душа. Я и раньше замечала, что от него пахнет цитрусовым мылом и дезодорантом, но сегодня мне даже захотелось подсесть к Питу поближе от избытка чувств. Наверное, все дело в словах Эйприл, будто я ему нравлюсь.
Я полезла в рюкзак и трижды уронила ручку, прежде чем мне удалось аккуратно положить ее на парту.
– Что, поджилки трясутся?
– А? – Тут на пол хлопнулся мой учебник по химии.
– Трусишь из‑за контрольной? – Пит поднял книгу. – Все распсиховались. Ты не поверишь, Бретт Джонсон осилил только половину отличной пиццы за обедом. Я думал, хуже быть уже не может, но ты выглядишь так, будто увидала Маркхэмского монстра!
Я поморщилась – эта шутка никогда не казалась мне смешной. Выхватив учебник у Пита из рук, я заявила:
– Ничего я не трушу, – потом сделала над собой усилие, чтобы дышать ровно и глубоко.
Пит одарил меня своей универсально‑гениальной улыбкой, и книга вновь полетела на пол. Я хихикнула, когда Пит за ней нагнулся, и ощутила волну жара, приняв учебник из его рук.
«Ну что я за тупица? А ну, соберись!»
Не считая Пита, лишь один человек на свете мог заставить меня почувствовать себя такой дурой, но поскольку я решила не думать о нем, то сосредоточилась на миссис Хауэлл, которая раздавала задания для контрольной.
– Мы с Бреттом идем после практики к Пуллману, гонять шары, – шепнул Пит, вновь обдав меня знакомым ароматом. – Давай с нами.
– Кто, я? – Тут перед моим носом мелькнула рука миссис Хауэлл, положившая передо мной перевернутый тест по химии.
– Ага, приходите вместе с Джудом. Повеселимся. – Пит легонько толкнул меня в бок и широко улыбнулся. – Заодно вернешь мне должок – принесешь коробку пончиков.
– Мы с Джудом сегодня помогаем папе – надо разобрать пожертвования для приюта.
На лице Пита отразилось секундное разочарование, но тут же он снова оживился:
– Хочешь, зайду помочь вам после практики? Это ведь займет часа два, не больше. А потом пойдем в боулинг.
– Отличная идея!
– По сторонам не смотреть, – объявила миссис Хауэлл и щелкнула по наручным часам. – Время пошло.
Ухмыльнувшись, Пит перевернул свой тест. Я сделала то же самое и написала сверху свою фамилию. Внутри зарождалось теплое чувство, будто я стояла на пороге нового, захватывающего приключения.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
БОЖЕСТВЕННОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО
Школьный вестибюль, после уроков.
– Ну ты и темнила! Почему не рассказала мне обо всем еще на английском? – Эйприл вприпрыжку обежала вокруг палатки для сбора пожертвований в пользу церковного клуба. – Я же говорила, что он хочет пригласить тебя на свидание!
– Никакое это не свидание, – улыбнулась я.
– С кем это ты встречаешься? – раздался голос Джуда. Выйдя из кабинета директора, он очутился прямо передо мной и Эйприл. Его вопрос прозвучал как обвинение, а лицо было мрачнее хмурого зимнего неба за окнами вестибюля.
– Ни с кем, – сказала я.
– С Питом Брэдшоу! – выпалила Эйприл. – Он назначил ей свидание сегодня вечером.
– Это не свидание, – гневно уставилась я на Эйприл. – Он предложил помочь с приходскими делами после практики, а потом пойти в боулинг. Кстати, тебя он тоже приглашает, – я повернулась к Джуду.
Джуд бренчал ключами от приходского грузовичка. Я понятия не имела, как он отреагирует на известие, что мне нравится его друг, особенно если учесть, кем именно из его друзей я увлеклась в прошлый раз. Однако Джуд просветлел лицом и даже улыбнулся.
– Долго же Пит тянул.
– Вот видишь! – Эйприл ущипнула меня за руку. – Я же говорила, что он в тебя втюрился!
Джуд шутливо хлопнул ее по плечу:
– Тебя ждать в этот раз?
Эйприл залилась румянцем.
– Э‑э‑э… нет, я не могу. – От волнения она пошла малиновыми пятнышками до самых ушей. – Я, м‑м‑м, мне нужно…
– Работать? – подсказала я.
Я знала по опыту, что никакие уговоры не заставят ее к нам присоединиться. Одна мысль, что Джуд сочтет ее навязчивой, приводила Эйприл в ужас. Вытащить ее в кафе на обед в компании Джуда было так же сложно, как отвести собаку к ветеринару.
– Да, работать, точно, – Эйприл вскинула на плечо свой розовый рюкзак «Дженспорт». – Мне пора! До скорого, – сказала она и потрусила к дверям.
– Она… забавная, – заметил Джуд, проводив ее взглядом.
– Это уж точно.
– Итак, – Джуд покровительственно положил мне руку на плечо, и мы направились к выходу сквозь толпу второклассников, – расскажи‑ка, что там у тебя за свидание.
– Это не свидание!..
Полтора часа спустя.
– Пастор Дивайн и вправду ангел Божий, – восхищенно протянул Дон Муни, окинув взглядом битком набитый зал собраний в приходском доме. Повсюду высились груды коробок, полных одежды и припасов, и нам с Джудом предстояло их разобрать.
– Надеюсь, это вам тоже пригодится, – Дон поудобнее перехватил огромную упаковку с консервами из тунца. – Я раздобыл их на рынке и в этот раз даже не забыл заплатить! Можете позвонить мистеру Дею и проверить. Но если вдруг они вам не нужны…
– Спасибо, Дон, – сказал Джуд. – Любое пожертвование ценно для нас, особенно еда, богатая протеином, вроде тунца. Правда, Грейс?
Я кивнула, пытаясь запихнуть последнее пальто в лопающуюся по швам коробку с надписью «Мужская одежда», потом сдалась и кинула его в полупустой ящик для женщин.
– И ты, конечно, молодец, что заплатил мистеру Дею, – добавил Джуд.
Дон расплылся в широкой ухмылке. Размерами он походил на медведя гризли, и улыбка вышла похожей на звериный оскал.
– Вы, ребятки, и сами будто ангелы. Точно как ваш отец.
– Мы ничем не лучше всех остальных, – ответил Джуд вежливым тоном, позаимствованным у папы, – так у него получалось возражать людям, не теряя подобающей скромности. Приняв коробку из ручищ Дона, он прокряхтел:
– Вот это да! Тут целая прорва тунца.
– Чего ни сделаешь для семьи Дивайн! Ангелы Божьи, вот вы кто.
Не только Дон относился к нашему семейству, как к сонму небожителей. Папа часто повторял, что священник в Нью‑Хоуп руководствуется в своих наставлениях той же священной книгой, что и он сам, однако все непременно желали услышать проповедь из уст пастора Дивайна.
Что бы они сказали, узнав, что когда‑то наша фамилия была «Дивинович»? Мой прапрадед изменил ее, эмигрировав в Америку, а прадедушка решил, что так даже лучше, когда принял сан. Впрочем, лично мне всегда казалось, что соответствовать такому имени – дело нелегкое.
– Так‑с, не мог бы ты теперь вынести эту коробку обратно на улицу? – Джуд хлопнул Дона по плечу. – Заодно поможешь нам погрузить вещи в машину.
Дон гордо прошествовал через зал с неизменной хищной ухмылкой на лице, таща тяжеленую коробку. Подхватив ящик с мужской одеждой, Джуд последовал за ним к черному ходу.
Как только Дон вышел за дверь, я наконец расслабилась. Он вечно слонялся по приходу, предлагая «с чем‑нибудь пособить», но я старалась его избегать. Ни за что не призналась бы в этом папе или брату, но в присутствии Дона мне до сих пор было не по себе. Он напоминал мне Ленни из фильма «О мышах и людях»[4]– с виду такой же неповоротливый и добродушный, он мог свернуть вам шею одним движением руки, размером походившей на бейсбольную перчатку. Воспоминание о том, на что он способен, никак не шло у меня из головы.
Пять лет назад мы с Джудом и еще один человек, чье имя начинается на «Д» и кончается на «эниел», помогали папе с уборкой в алтаре, когда Дон Муни впервые вошел, точнее, вломился в часовню. Несмотря на исходившую от него кислую вонь и грязные лохмотья, папа радушно приветствовал гостя, но Дон сгреб его в охапку и приставил к горлу ржавый нож, требуя денег.
Я так испугалась, что чуть не изменила своему главному правилу: «Никогда не плакать». Но отец не дрогнул, даже когда по его шее заструилась кровь. Указав на большое витражное окно, изображавшее Христа у деревянной двери, он сказал:
– Просите, и дано будет вам, – а затем обещал помочь Дону найти то, в чем тот действительно нуждался: работу и жилье.
С тех пор Дон стал едва ли не самым истовым прихожанином отца. Кажется, все уже позабыли, при каких обстоятельствах мы с ним впервые повстречались, – все, кроме меня.
Возможно, я единственный изгой в семье, осененной благодатью?
Вечер.
– Не знаю, что и сказать тебе, Грейс, – Пит опустил капот сине‑зеленой «Тойоты Короллы» отца, прослужившей нам не меньше полутора десятка лет. – Похоже, мы попали.
Меня совсем не удивило, что машина снова отказалась заводиться. Мы с Черити то и дело упрашивали родителей избавиться от старушки и купить новый «Хайлендер», но отец упрямо качал головой:
– Что скажут люди, если мы купим новый автомобиль, в то время как старый еще на ходу?
Выражение «на ходу» в данном случае имело скорее переносный смысл. Конечно, после прочувствованной молитвы и клятвенного обещания Господу использовать машину только для помощи страждущим она обычно заводилась с третьего или четвертого поворота ключа, но в этот раз, судя по всему, даже божественное вмешательство не заставило бы ее сдвинуться с места.
– Вроде бы я видел автозаправку в двух кварталах отсюда, – сказал Пит. – Может, сходить туда за подмогой?
– Там никого нет, – я подышала на заледеневшие руки. – Она давно закрылась.
Пит оглядел улицу. Всюду, куда не достигал тусклый оранжевый свет фонаря, видимость оставляла желать лучшего. Ночное небо затянули густые облака, ледяной ветер ерошил рыжеватые волосы Пита.
– Подумать только, именно сегодня я забыл зарядить мобильный телефон!
– У тебя он хотя бы есть, – сказала я. – Мои родители наглухо застряли в двадцатом веке.
Пит натянуто улыбнулся.
– Ладно, попробую тогда найти телефон‑автомат, – проворчал он.
Внезапно я почувствовала себя виноватой во всем. Всего лишь несколько минут назад мы с Питом трунили над Бреттом Джонсоном, которого одолела икота посреди контрольной по химии. Все еще смеясь, Пит посмотрел на меня, и наши глаза встретились. Это было потрясающе, но тут машина издала ужасный скрежет, дернулась и заглохла прямо посреди улицы, на полпути к приюту.
– Я пойду с тобой. – Звон бьющегося неподалеку стекла заставил меня вздрогнуть. – Какое‑никакое приключение.
– Нет уж, кто‑то должен приглядеть за этим добром.
«Королла» была доверху набита коробками, которые не влезли в грузовик, но я сомневалась, что с моей стороны будет правильно остаться.
– Я сама схожу. Ты и так уже достаточно помог.
– Перестань, Грейси. Будь твой отец хоть тысячу раз пастор, он убьет меня, если узнает, что я отпустил тебя расхаживать одну по этому району. – Открыв дверцу, Пит подтолкнул меня внутрь. – Здесь безопаснее и теплее.
– Но…
– Нет. – Пит указал на приземистое здание на другой стороне улицы. Из разбитого окна доносились вопли двух типов, оравших друг на друга. – Пойду постучусь в двери.
– Гениально! Слушай, тогда уж лучше дойти до приюта, до него отсюда километра два в ту сторону. – Я ткнула пальцем в темноту. Мы стояли под единственным работающим фонарем во всем квартале. – По пути туда ты увидишь жилые дома и пару баров, но лучше держись от них подальше, если не хочешь проглотить собственные зубы.
Пит ухмыльнулся.
– Ты что, знакома с трущобами не понаслышке?
– Типа того, – хмуро ответила я. – Давай быстрее и будь осторожен, ладно?
Пит нагнулся ко мне, сияя фирменной улыбкой.
– У нас ведь вроде как свидание, – сказал он и поцеловал меня в щеку.
Я вспыхнула.
– Так значит, это правда?
Пит усмехнулся, покачиваясь на каблуках.
– Запрись изнутри.
Он захлопнул дверцу, сунул руки в карманы своей почтальонской куртки и пошагал прочь, по дороге наподдав по пустой банке из‑под пива. Защелкнув замок, я проводила его взглядом. Едва покинув пятачок света от уличного фонаря, Пит растворился в темноте. Я скрючилась на сиденье, пытаясь согреться, и вздохнула. Как бы там ни было, я на свидании с самим Питом Брэдшоу.
– Хр‑р‑рясь.
Я резко выпрямилась. Похоже на скрип гравия по асфальту. Неужели Пит уже вернулся? Я оглянулась – никого. Проверив дверь со стороны пассажира, я убедилась, что она тоже заблокирована, и уселась обратно, нащупав хоккейную клюшку Пита, которая лежала между сиденьями.
Когда Дон Муни предложил составить нам с Питом компанию, я обмерла. Трудно сказать, догадывался ли он о чем‑нибудь или просто счел, что нам необходим компаньон. К счастью, Джуд спас меня: плюхнув на заднее сиденье коробку с женской одеждой, он заявил: «Место занято», и уговорил Дона втиснуться вместе с ним и папой в грузовик. Они уехали первыми, мы с Питом последовали за ними, но по пути мне пришлось остановиться, чтобы занести Мэри‑Энн Дюк пакет с лекарствами. Несмотря на усталый вид Мэри‑Энн предложила нам выпить чаю с ее знаменитым ревеневым пирогом, но я знала, что она устроит Питу допрос похуже, чем моя родная бабушка, и обещала задержаться подольше в следующий раз. Потом, чтобы наверстать упущенное время, я решила срезать и повернула на Маркхэм‑стрит, о чем сейчас так горько сожалела.
Прежде этот район славился загадочными происшествиями и исчезновениями, но в последние годы слухи поулеглись. И вот, в течение последнего месяца, тут и там вдруг начали объявляться трупы, словно грибы по осени. Полиция и газетчики твердили о серийном убийце, но обыватели перешептывались о мохнатом чудище, которое якобы рыскало по городу ночами. Его прозвали Маркхэмским монстром.
Ну и бред.
Как я уже сказала, с момента последнего таинственного события прошло несколько лет, но все же мне не давал покоя один вопрос: что, если бы Дон и вправду поехал с нами? Было бы мне спокойнее или, наоборот, страшнее, окажись я с ним сейчас наедине?
«Страшнее».
Не успела я об этом подумать, как вновь ощутила угрызения совести. Закрыв глаза, я дала волю своим мыслям, пытаясь при этом не терять самообладания. Мне вспомнилось, как я спросила папу, зачем он помогает тому, кто на него напал.
– Ты ведь знаешь, что означает твое имя, Грейс?
– Да, помощь небес, божественное милосердие или благодать, – повторила я то, что всегда говорил мне отец.
– В этой жизни никто не может обойтись без благодати. Всем нам нужна поддержка, – сказал он. – Есть разница между людьми, которые творят зло, потому что такова их природа, и теми, кого толкают на это обстоятельства. Иные порой впадают в отчаяние, ибо не знают, как просить у Него милости.
– Но как узнать, кто из них злой, а кто нуждается в помощи?
– Лишь Богу дано судить, что скрывается в глубинах человеческой души, мы же должны прощать всех.
На этом папа закончил разговор. Честно говоря, меня по‑прежнему раздирали сомнения: что, если наш обидчик не заслуживает прощения? А если он совершил нечто поистине ужасное?
Тут снова раздался треск гравия, на этот раз с двух сторон. Я покрепче сжала хоккейную клюшку.
– Пит?
Тишина в ответ.
– Хр‑рясь! Щелк!
Неужели дверца? Меня будто дернуло током, руки онемели от ужаса. Сердце гулко стучало в груди, в груди саднило. Я выглянула из окна. Почему ничего не видно?
Шарк, шарк, шарк.
Машину качнуло. Я взвизгнула, мой пронзительный вопль эхом разнесся за пределами машины. Окна заскрежетали, словно вот‑вот готовы были разлететься на осколки. Зажав уши ладонями, я завизжала еще громче. Снаружи вдруг стало тихо. За моей дверцей что‑то звякнуло об асфальт. В висках стучало, будто в голове отдавались торопливые шаги.
Тихо.
Каждый мускул в моем теле изнемогал от напряжения. Чуть шевельнувшись, я вновь услышала звяканье металла, но тут же поняла, что задела дрожащим коленом ключи от машины, которые так и свисали из замка. Нервно усмехнувшись, я прикрыла глаза, задержала дыхание и прислушалась к тишине снаружи, потом испустила долгий вздох и расслабила пальцы, сжимающие клюшку.
Тук‑тук‑тук.
Рука невольно дернулась вверх, и я получила клюшкой по лбу.
За мутным окном появилось чье‑то лицо, неразличимое в густой тени.
– Подними капот, – сказал сдавленный голос. Это был не Пит.
– Убирайся! – завопила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как более хрипло.
– Ну же, Грейси, все будет хорошо, я обещаю.
Я прижала ладонь ко рту. И голос, и лицо были мне знакомы. Помимо собственной воли я сказала: «Ладно», и подняла крышку капота.
Скрипя ботинками по мерзлой мостовой, он обошел машину. Я открыла дверцу и чуть не споткнулась о лом, лежащий прямо на земле. Покрывшись мурашками, я перешагнула через него и пошла за Дэниелом. Он наполовину скрылся за капотом, но даже так было ясно: на нем те же драные джинсы и футболка, что и вчера. Интересно, у него вообще есть другая одежда?
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Сама, что ли, не видишь? – Дэниел отвинтил колпак от какой‑то детали двигателя и извлек оттуда скользкий от масла металлический стержень. – Ты встречаешься с этим Брэдшоу? – Он прикрутил колпак на место.
Его вопрос прозвучал так обыденно, что я на миг задумалась – а не приснилось ли мне это все? Быть может, я задремала, пока ждала Пита? Но лома здесь раньше точно не было.
– В чем дело? – спросила я. – Ты, что, следил за мной?
– Ты не ответила на мой вопрос.
– А ты – на мой! – Я шагнула к нему. – Ты видел, что тут произошло?
«А может, ты предотвратил то, что могло бы случиться?»
– Возможно.
Я нырнула под капот, чтобы лучше видеть его лицо.
– Рассказывай.
Дэниел вытер замасленные руки о штаны.
– Какие‑то дети играли рядом с машиной.
– А лом у них, значит, вместо игрушки?
– Такие уж нынче дети.
– Думаешь, я тебе поверю?
Дэниел пожал плечами.
– Дело твое. Это все, что я видел.
Он снова принялся ковыряться в двигателе.
– Теперь твоя очередь. Ты встречаешься с Брэдшоу?
– Возможно.
– Гляди‑ка, нашла себе настоящего принца, – ядовито заметил Дэниел.
– Пит славный.
Он фыркнул.
– На твоем месте я б не доверял этому самодовольному козлу.
– Заткнись! – Я схватила Дэниела за руку. Его кожа была холодна, как лед.
– Как ты смеешь говорить такое о моих друзьях? Какое у тебя право являться ни с того ни с сего и лезть в мою жизнь? Хватит за мной таскаться. – Я оттолкнула его от отцовской машины. – Вали отсюда! И оставь меня в покое.
Дэниел усмехнулся.
– Старая добрая Грейси, – сказал он. – По‑прежнему командуешь всеми подряд. Скажи‑ка мне…
– Пошел вон!
– Пусти.
– Заткнись!
– Твой папочка знает, как ты теперь выражаешься?
Он рывком выдернул руку и вновь повернулся к двигателю.
– Дай мне починить эту рухлядь, и больше ты никогда не увидишь мою гнусную рожу.
Отступив в сторону, я смотрела, как он работает. Дэниел обладал некой силой, которая в одно мгновение заставляла меня замолчать. Потирая руки, я прыгала на месте, чтобы хоть немного согреться. У большинства жителей Миннесоты горячая кровь, но как же Дэниел выдерживает такой мороз в футболке с короткими рукавами? Несколько раз пнув гравий, я наконец собралась с духом:
– Слушай… Зачем ты вернулся? Я имею в виду, почему именно сейчас? Ведь столько времени прошло.
Темные глаза Дэниела скользнули по моему лицу. В их выражении появилось что‑то новое; быть может, виной тому был оранжевый отблеск фонарного света или манера смотреть не мигая. В любом случае мне почудился в них голод.
Он отвел взгляд.
– Тебе не понять.
Я скрестила руки на груди.
– Неужели?
Отвернувшись к двигателю, Дэниел помедлил, затем снова посмотрел на меня.
– Ты была в MoMA?[5]
– В Музее современного искусства? Нет, я никогда не бывала в Нью‑Йорке.
– Меня занесло туда какое‑то время назад. Представляешь, там лежат мобильники, айподы и даже пылесосы – самые обычные штуки, но в то же время это произведения искусства. – Теперь его голос звучал мягче и казался не таким хриплым. – Обтекаемые формы, идеально подогнанные детали. Функциональное искусство, которое можно взять в руки… оно меняет нашу жизнь.
– И что?
Дэниел подошел ко мне вплотную.
– А то, что кто‑то создал все эти вещи. Кто‑то зарабатывает себе этим на жизнь.
Он сделал шаг вперед, и его лицо оказалось всего в паре сантиметров от моего. У меня перехватило дыхание.
– Вот чем я хочу заниматься.
В словах Дэниела сквозила такая страсть, что мое сердце бешено заколотилось, но его голодный взгляд заставил меня отстраниться.
Резко повернувшись к машине, он забренчал какой‑то железкой.
– Только этому все равно не бывать, – Дэниел склонился над открытым капотом, и из ворота его футболки снова выскользнул черный кулон.
– Почему?
– Слыхала о Трентонском институте искусств?
Я кивнула. Едва ли не все мои товарищи по художественному классу для одаренных учеников мечтали поступить в Трентон. Как правило, это удавалось лишь одному из выпуска.
– Там лучший факультет промышленного дизайна во всей стране. Я отнес туда несколько своих рисунков и чертежей. Одна женщина, миссис Френч, посмотрела на них и сказала, что я «подаю надежды», – при этих словах Дэниел поморщился, словно они были горьки на вкус, – но нуждаюсь в практике. Они готовы дать мне второй шанс, если я получу аттестат и выполню программу приличной художественной школы.
– Это же просто здорово! – Я придвинулась поближе к нему. И как он это делает? Ведь всего минуту назад я была вне себя от ярости.
– Дело в том, что Холи Тринити входит в число немногих школ, которые пользуются уважением даже в Трентоне. Потому я и вернулся. – Он взглянул на меня, будто хотел добавить что‑то еще, и покрутил в пальцах свой кулон. Гладкий черный камень напоминал по форме сплюснутый овал. – Но этот чертов Барлоу выставил меня в первый же день.
– Что? – Я помнила, что Барлоу разозлился на Дэниела, но не могла поверить, что он и вправду его выгнал. – Это же несправедливо!
На лице Дэниела появилась знакомая глумливая ухмылка.
– Именно это мне всегда нравилось в тебе, Грейс, – непоколебимая уверенность, что все в жизни должно быть справедливо.
– Неправда. Просто это… – я осеклась. – Неправильно.
Дэниел рассмеялся и почесал у себя за ухом.
– Помнишь, как мы ходили на ферму к Мак‑Артурам смотреть щенят? У одного из них было три лапы, и Рик Мак‑Артур собирался усыпить его, потому что никто не взял бы такую собаку. Тогда ты сказала: «Это нечестно!» – и унесла щенка домой, даже не спросив разрешения.
– Дэйзи. Я так любила ее.
– Знаю. Она тебя тоже любила – лаяла как ненормальная, стоило тебе уйти из дома.
– Точно. Кто‑то из соседей столько раз звонил шерифу, что родители пригрозили отобрать собаку, если это случится снова. Я понимала, что никто не захочет приютить Дэйзи, и запирала ее у себя в комнате, когда надо было отлучиться. – Я шмыгнула носом. – Однажды она сбежала, и кто‑то убил ее. Вырвал ей горло. – От воспоминаний в моем собственном горле встал комок. – Меня потом целый месяц мучили кошмары.
– Это был мой отец, – тихо сказал Дэниел.
– Что?
– Это он звонил в полицию. – Дэниел вытер нос о плечо. – Просыпался ближе к вечеру – как всегда, не в духе – и хватался за трубку… Он залез под капот и чем‑то звякнул. – Заводи машину.
Попятившись, я залезла на водительское сиденье, произнесла короткую молитву и повернула ключ зажигания. Машина запыхтела, потом издала астматический хрип. Еще один поворот ключа – и «Тойота» завелась! Сложив ладони, я возблагодарила Господа.
Дэниел захлопнул капот.
– Тебе надо выбираться отсюда. – Он обхватил себя руками за плечи, оставляя на коже сальные черные пятна. – Счастливо.
Пнув напоследок колесо, Дэниел пошел прочь.
Не успел он исчезнуть за пределами светового круга, как я выскочила из машины.
– И это все?! Ты опять собираешься удрать?
– Разве ты не этого хотела?
– Нет! То есть… ты что, не будешь больше ходить в школу?
Дэниел пожал плечами, не поворачиваясь ко мне.
– А зачем? Без художественного класса в этом нет никакого смысла.
Он шагнул во мрак.
– Дэниел! – Отчаяние вспыхнуло во мне, как огонь в гончарной печи. Я знала, что должна поблагодарить его за машину, за то, что он явился так вовремя, или хотя бы попрощаться, но не могла выдавить из себя ни слова.
Он наконец повернулся и взглянул на меня из темноты.
– Тебя подвезти? Хочешь, съездим в приют, найдем тебе одежду и что‑нибудь поесть.
– Нечего мне там делать. К тому же у меня есть крыша над головой. Я живу вон там с парой других ребят, – Дэниел ткнул пальцем в сторону приземистой постройки на другой стороне улицы.
– Вот как. – Я потупилась. Быть может, он вовсе не следил за мной, как я вначале решила, а просто увидел нас с Питом по дороге домой?
– Подожди‑ка. – Бросившись к машине, я распотрошила одну из коробок на заднем сиденье, покопалась в ней и вытащила наружу черно‑красную куртку, потом вручила ее Дэниелу. Он замер на мгновение, погладил нашивку с логотипом «Нортфейс» на рукаве и сказал:
– Я не могу ее принять, – и сунул куртку мне обратно, но я отстранила его руку.
– Это не подачка. Ты ведь был мне братом.
Лицо Дэниела дернулось.
– Как трогательно.
– Я бы дала тебе другую куртку, но у меня здесь только женская одежда. Все остальное у Джуда. Ты точно не хочешь заехать в приют?
– Нет.
Из дома напротив снова послышались крики, из‑за угла вырвался свет фар.
– Ладно, возьму. – Кивнув на прощание, Дэниел шагнул в густую тень.
Я стояла и смотрела ему вслед, не замечая, что чужие фары остановились рядом с «Тойотой», пока кто‑то меня не окликнул:
– Грейс?
Это был Пит.
– Все нормально? Почему ты вышла из машины?
Глянув ему через плечо, я увидела медленно подъезжающий белый грузовик. Тусклая лампочка едва освещала Джуда, сидевшего за рулем с непроницаемым, будто каменным, выражением лица.
– Мне удалось ее завести, – соврала я.
– Здорово, но ты ведь совсем замерзла. – Пит заключил меня в объятия и прижал к груди. От него пахло пряно и свежо, как прежде, но теперь мне вовсе не хотелось быть рядом с ним.
– Может, не пойдем сегодня в боулинг? – спросила я, отстранившись. – Уже поздно, да и настроения что‑то нет. Лучше в другой раз.
– Конечно, но за тобой должок, – Пит повел меня к грузовику, обнимая за плечи. – Поедешь с Джудом, там тепло и уютно. Я поведу «Короллу», а потом отвезу тебя домой, когда разгрузимся. Может, выпьем кофе на обратном пути?
– Отличная идея. – На самом деле меня затошнило при одной только мысли о крепком кофе, а от вида пасмурного лица брата вообще захотелось провалиться сквозь землю.
– Он не должен был оставлять тебя одну, – процедил Джуд себе под нос.
– Да, но Пит думал, что так будет безопаснее для меня. – Я вытянула пальцы к обогревателю.
– Кто знает, что могло случиться. – Джуд нажал на газ. За весь вечер он не проронил ни слова.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ЧЕРИТИ НИКОГДА НЕ ПОДВОДИТ [6]
Я бесцельно прослонялась по дому целое утро, как призрак, с той разницей, что это за мной по пятам гнались привидения.
Все ночь напролет мне снилось лязганье машинной дверцы и таинственный звук, несшийся на высокой ноте непонятно откуда. Горящие глаза Дэниела вновь следили за мной, в них полыхало голодное пламя. Несколько раз я просыпалась, обливаясь холодным липким потом.
После полудня я села за сочинение о войне 1812 года, но то и дело устремлялась взглядом, а заодно и помыслами к ореховому дереву за окном. Переписав вступительное предложение в десятый раз, я мысленно дала себе пинка и спустилась в кухню, чтобы заварить ромашкового чая.