Анн Анселин Шутценбергер 13 глава

Из большого числа поступивших (8680), сокращенного до 2402, после отбора по возрастным ограничениям и наличию детей осталось всего 184 больных, или 8% от общего числа: 37 мужчин и 147 женщин (50% протестантов, 35% католиков, 1% евреев):

«Среди больных-женщин совпадение возраста (синдром годов­щины) проявилось у 15 из 65 женщин, потерявших мать, и толь­ко у 9 из 82 женщин, потерявших отца [...]. Эти числа достаточны для статистического изучения. [...] По каждой болезни выделили два возраста. Первый - возраст при первом поступлении в боль-

 

1 Докторантура в области психологии (PhD) при получении стипендии от Нацио­нального института психического здоровья (НИПЗ) в 1954—1959 гг., за которой следо­вало обучение медицине.

 

ницу, второй – гипотетический возраст синдрома годовщины, т. е. предполагаемый возраст больного (больной), если бы старшему ребенку было столько же, сколько было ему (ей) в момент потери родителя (статистик должен был определить, встречается ли со­ответствие между этими возрастами чаще, чем при случайном совпадении). Корреляции указывают на то, что о случайности речь идти не может: синдром годовщины проявляется чаще, чем предполагалось, т. е. он статистически значим на уровне,03 для женщин, потерявших свою мать (т. е. родителя того же пола). Итак, синдром годовщины статистически доказан (в случае пси­хотических эпизодов у госпитализированных взрослых женатых, (замужних) пациентов)».

К сожалению, количество мужчин, соответствующих это­му критерию, слишком мало для статистического анализа. Од­нако достаточно отметить сходную тенденцию у мужчин, поте­рявших отца, при этом статистически связь не является значи­мой для случаев потери родителя противоположного пола.

Может возникнуть вопрос, чем вызвано это различие меж­ду мужчинами и женщинами.

Чтобы ответить на него, Хилгард вернулась к группе боль­ных, госпитализированных в связи с алкоголизмом (930, из них 670 мужчин).

Приняв гипотезу возможного «выбора» между психозом и другими патологическими проблемами у мужчин, а также изу­чая совпадения возрастов и потери от алкоголизма у взрослых мужчин, Жозефина Хилгард доказала, что «алкоголизм – аль­тернатива психозу в ответ на чувство конфликта, создаваемое появлением в доме младенца» (Жозефина Хилгард, Марта Нью-ман, Anniversary in Mental Illness, Psychiatry, 1959; Evidence For Functional Genesis in Mental Illness: Schizophrenia, Depressive Psychoses and Psychoneuroses, J. Nerv. Dis. 132: 3-16, 1961).

Один из важных пунктов этого исследования – открытие синдрома годовщины, и в дополнение к нему – двойной годовщи­ны, или последовательной годовщины: мать двоих детей страдает депрессией с психическим эпизодом в тот период, когда у каж­дого из детей наступает возраст, в котором она сама потеряла мать (например, в случае с больной Мартой М. тридцати лет).

I

13»

 

Напомним, что психическое расстройство с госпитализаци­ей (помещением в закрытое заведение) является статистичес­ки значимым с.03, если речь идет о дочери, потерявшей мать (умерла или заболела психозом), и только вероятным, если речь идет о потере отца (т. е. чаще встречаются и являются более зна­чимыми случаи расстройств при потере родителя одного с па­циентом пола). Для Хилгард тот факт, что психоз реже встре­чался у мужчин, объясняется тем, что мужчины более гибки в ролевом плане и имеют большие возможности выбора по срав­нению с женщинами, стремящимися играть свою роль в обще­стве и в жизни, и многие мужчины в трудных случаях находят «убежище в бутылке», т. е. в алкоголизме.

Хилгард и Ньюман в двух статьях (1959 и 1961) приводят другие клинические примеры.

Исследования случаев потери матери из-за психоза (с поме­щением в лечебное учреждение) показали то же явление синд­рома годовщины: когда дочь достигала возраста, в котором была госпитализирована мать {Hilgard & Fisk, 1960), дочь заболевала психотическим расстройством, которое сопровождалось госпи­тализацией.

«Во взрослом возрасте ясно видна твердая устойчивость психо­тического ядра, состоящего из разного рода спутанностей и не-интегрированных идентификаций. [...] Когда обстоятельства пер­вой травмы повторились (в то время она уже была матерью, а не дочерью), снова реактивировалась (triggered) травма, заложенная в детстве».

Если субъект в определенном возрасте потерял одного из родителей, в момент, когда он достигает «критического возрас­та», велика вероятность возобновления кризиса с психическим расстройством либо в возрасте годовщины, либо когда одному из его детей будет столько лет, сколько было самому субъекту, когда он потерял родителя своего пола.

Это чаще случается тогда, когда ребенок и родитель зани­мают одинаковое место среди братьев и сестер и когда семья или сам человек предвидят такой печальный поворот событий: это сага о психозе (которая, вероятно, близка к тому, что Роббер Розенталь называл «самосбывающимися предсказаниями»), и «семейная игра в сходство» и идентификации.

Однако очень многие люди не страдают психозами или не­врозами от того что в детстве потеряли одного из родителей. Поэтому важно было понять причину проблемы и определить, при каких обстоятельствах смерть родителя (отца или матери) в детстве могла сделать человека уязвимым в период годовщины.

Другие работы Жозефины Хилгард посвящены двум тыся­чам семей людей в возрасте от девятнадцати до сорока лет. Это была контрольная группа – показатель нормальной группы населения, проживающей по соседству с больницей. Эта груп­па так называемого нормального населения менее подвержена влиянию синдрома годовщины, чем обследованная группа гос­питализированных больных.

Каковы различия между этими двумя типами населения?

«Какие факторы ограждали показательную группу населения [community sample] от серьезных психологических травм? [Сре­ди них не наблюдалось уязвимости к психотическим расстрой­ствам.] Ниже приводятся наиболее существенные из них:

– если брак до смерти одного из родителей был гармоничным и стабильным, это было хорошим предзнаменованием для сле­дующего поколения;

– если оставшийся супруг был Достаточно сильным, чтобы со­хранить единую, сплоченную семью;

– если в этой опечаленной семье траур выражали и разделяли (открытое выражения горя, оплакивание...) и принимались не­которые меры компенсаторного характера;

– если удалось привлечь и использовать сеть семейной и со­циальной поддержки, опираясь на возможности местного сообщества».

Многие люди испытывают тоску при приближении или до­стижении возраста, связанного с периодом важнейшей поте­ри. Жозефина Хилгард называет это «умеренной реакцией го­довщины» (mild anniversaries).

Она отмечает, что после того, как период (год) уязвимости проходит, люди (выросшие дети), достигшие возраста умершего или госпитализированного родителя, чувствуют себя лучше. Некоторые даже женятся. Она вскользь замечает, что со смер­тью родителя затрудняется ведение домашних дел, ребенок дол­жен самостоятельно выходить из положения, противостоять множеству трудностей, и травма может остаться зафиксиро­ванной или укоренившейся в бессознательном.

Это возвращение того, что вытеснялось.

Жозефина Хилгард считает, что роль психотерапевта состо­ите том, чтобы предоставить инструмент и обеспечить помощь, выявляя трудные моменты, периоды годовщины, объединяя прошлое и настоящее, чтобы рана от болезненного воспоми­нания лучше затянулась.

«Новое состоит в том, что стали выделять специфический синдром, проявляющийся в тот момент, когда совпадают об­стоятельства и вновь переживается травма, полученная в ран­нем возрасте, что может спровоцировать серьезные психичес­кие заболевания» (ffilgard L, The anniversary syndrome as related to late-appearing mental illness in hospitalized patients, in Silver, eds, Psychoanalysis and psychosis, (Madison, Ct, Internat'l University Press, 1989, p. 247)2.

СТАТИСТИЧЕСКАЯ' ТАБЛИЦА

 

Хилгард Жозефина, Ньюман Марта (1961), Evidence for Functional Genesis in Mental llness: Schizophrenia, Depressive Psychoses and Psychoneuroses, J. Nerv. Mental Dis, 11, 12, 13.

 

Совпадения возраста пациента в момент потери родителя и возраста старшего из детей в момент первого попадания пациента в психиатрическую больницу (из числа женщин, потерявших свою мать между двумя и пятнадцатью годами)
	Потеря отца	Потеря матери
Выборка
Полученные совпадения

 

2 Я благодарю профессора Эрнеста Р. Хилгарда из Сгенфордского университета, приславшего документы, относящиеся к работам его жены, и любезно разрешившего их цитировать.

 

Ожидаемые совпадения	10.56	7.08
Стандартная ошибка	2.99	2.57
Нормальная девиация"1	-.35	2.143
Вероятность*	NS	.032

* Скорректировано по таблицам Линкольна Е. Мозес.

 

Совпадения между возрастом пациента в момент потери (смерти) отца и возраста старшего ребенка пациента в момент его первой госпитализации может быть случайным, но при смерти матери их статистическая значимость.032.

Следовательно, можно выдвинуть гипотезу о неосознанной идентификации родителей со своими детьми.

 

О душе женщины

В VI Веке женщина была объявлена творением дьявола. Ошибочно считалось, что так постановили на Вселенском со­боре в Никее в 325 г. (во время правления Константина), где говорилось о женской душе (см. с. 97-98).

По мнений) специалистов в области латинского языка, это была ошибка перевода (кстати, исправленная на малом совете в Маконе в 538 г.), вызванная плохим знанием латинского язы­ка. Но искажения, ошибки и предрассудки живучи, поэтому в декабре 1993 г. эти оговорки повторились.

 

Пример субституционного инцеста, взятый из истории литературы

В XIX веке в Руане дружили две семьи – Лепуатевен и Фло­бер. Молодой Лепуатевен женится на лучшей подруге молодой мадам Флобер, каждый становится крестным сьша другого: хи­рург Ахилл Флобер (1784 -1846) становится крестным Альфре­да Лепуатевена (1817 - 1849), а Поль-Франсуа Лепуатевен пя­тью годами позже – крестным Постава Флобера (1821 - 1880). Их дети – Альфред Лепуатевен, его сестра Лаура и Постав Фло­бер крепко подружились: мальчики мечтают никогда не расставаться и уехать вместе на Восток, сестренке доверяют все тай­ны. По различным причинам Альфред в 1846 г. (в год смерти своего отца) в возрасте двадцати девяти лет женится на сестре другого Постава – Луизе де Мопассан (сердечный друг Постав Флобер чуть не умер от горя), а его сестра Лаура Лепуатевен выходит замуж за другого Постава – своего нового зятя Поста­ва де Мопассан. Двумя годами позже, в 1849 году, Альфред вне­запно умирает.

Через год после неожиданной смерти Альфреда Лепуатеве-на (ему было 32 года) его друг Постав Флобер 4 ноября 1849 г. отправляется в Египет с другом (замена?) Максимом Дюкамом, и в то же время у Лауры и ее мужа Постава в замке Миромениль появляется сын Ги де Мопассан (1850-1893). Вскоре Лаура по­кидает своего мужа и воспитывает своего сына одна. Подроб­ности можно найти в «Переписке Гюстава Флобера» (1887-1893); ее предваряют «Сокровенные воспоминания» мадам Комманвиль, племянницы, а также исследования Петра Марка Биази и его «Рабочие дневники Флобера» (Париж, Балланд, 1992).

В связи с двойным браком брата и сестры, вероятно, можно говорить о генеалогическом или, скорее, субституционном ин­цесте, к тому же происходит символическое зачатие в конкрет­ный момент, важный для брата и сестры, возникают тройствен­ные отношения замены: Альфред нежно любит и свою сестру Лауру, и своего друга Гюстава, женится на сестре другого Пос­тава, а его сестра выходит замуж за его брата, ее ребенок будет зачат в момент отъезда ее друга Постава на Восток с другим дру­гом (путешествие взамен того, что раньше планировалось Аль­фредом – Поставом?).

Лаура де Мопассан-Лепуатевен попросит Постава Флобера, сердечного друга своего умершего и столь любимого брата Аль­фреда, стать для ее сына почти отцом, что Флобер и сделает. Постав Флобер, ставший известным писателем, учит всему Ги де Мопассана, с 1873 г. вводит двадцатитрехлетнего Мопассана в литературные и светские круги Парижа, представляет Эмилю Золя и вовлекает в число авторов «Меданских вечеров».

В январе 1880 г. тридцатилетний Мопассан публикует «Пыш­ку», Флобер в письме поздравляет его, называет эту вещь шедевром и даже обращается: «Мой дорогой сын». Немного поз­же, в пятьдесят девять лет Флобер умирает, тоже внезапно, от воспаления мозга. Он прекрасно справился со своими творчес­кими задачами и с ролью отца, заменившего родного.

Не будем слишком вдаваться в подробности интимной жиз­ни Флобера, в его признание: «Мадам Бовари – это я», в его потери и сожаления. Будем только констатировать факты.

У 1и де Мопассана будет расстроено здоровье, его жизнь ока­жется одновременно веселой и трудной. К нему придет извест­ность. От своего дяди Альфреда и друга Постава Флобера он перенял любовь к жизни, научился любить ее, как и они, по­знал плотские радости. Он дорого за это заплатит, в первую оче­редь ясностью ума и жизнью. Его поместят в психиатрическую лечебницу, вероятно, из-за последствий плохо вылеченного сифилиса, он умрет молодым, в сорок три года.

«Я припоминаю»: стигматы семейной памяти о несовершенном трауре.

Канадский девиз может быть символичным для случаев необъявленного траура. Его обнаруживают в виде особых «от­метин» – повторяющихся из поколения в поколение несчаст­ных случаев, болезней (когда не считают, что эти события име­ют психологический и психосоматический аспект). Он прояв­ляется в кошмарах потомков семей, переживших травму (напри­мер, смерть). Эта смерть могла быть либо слишком ужасной, либо могла произойти при невыясненных обстоятельствах (когда че­ловек погиб в море, на поле битвы, в лагерях, был похищен, объявлен пропавшим без вести или не был похоронен и семья все еще ждет его возвращения). Такие кошмары могут пережи­вать и потомки, семей, имеющих тайны, связанные с чьей-то смертью. Крики в театре Роя Харта (возгласы солдат, умираю­щих на поле битвы под Вольфсоном), первичный крик (тер­мин Янова), психодраму или другие формы эмоциональной те­рапии, вероятно, можно соотнести с этими случаями, а также со стонами в повторяющихся кошмарах некоторых потомков людей, пропавших без вести или травмированных войной.

 

Травматизм «ветра пушечных ядер»

В связи с празднованиями памятных дат – пятидесятилетия окончания войны (1944 – 1994), пятидесятилетия высадки со­юзников (6 июня 1944 – 1994), освобождения узников лагерей, пятидесятилетия мирового развития без больших войн (1945 – 1995) мы снова стали свидетелями повторных проявлений ужас­ной тревоги и кошмаров у потомков людей, выживших во время газовых атакв Ипре (1915), Вердене (1916), в концлагерях (и даже массового убийства под Седаном 2 сентября 1870 или револю­ции 1789). Эти картины были столь явственными, будто они сами там присутствовали. У них наблюдались разнообразные прояв­ления: кашель, квази-астма, «мертвенный холод», напоминающий тревогу приближающейся смерти, будто смерть касается их сво­им крылом. Они ощущали оцепеняющий ветер от пушечного ядра, которое вот-вот убьет однополчанина.

Когда все это выявляется, обговаривается, помещается в ис­торический и семейный*контекст с помощью терапевта, кото­рый внимательно слушает, оказывает поддержку и понимает контекст, эти проявления уменьшаются и/или прекращаются у взрослых и даже у детей (четвертого поколения после Верде­на).

Мы объясняем подобное явление как нежелаемое и неосоз­нанное наследие травм от ужасных событий, о которых нельзя говорить. (Такие травмирующие события, как Хиросима или Верден, массовые убийства армян или пытки, слишком ужас­ны или пугающи, чтобы о них говорить.) Это травмы невыска­занные, приводящие в смятение, не «метаболизированные» и затем став!ние не «помышляемыми», но они проявляются в виде психосоматических расстройств, воспоминаний о травмах, пе­ренесенных другими людьми. Они проходили через фильтры или «просачивались» по капле из поколения в поколение, их надо преодолевать с помощью экспрессивных методов (психотера­пия, сны, рисунки, даже пение в виде плачей «lamentos»), по­мещая в рамки трансгенерационного подхода.

Например, в момент празднования пятидесятилетия высад­ки союзников в августе – начале сентября у Барбары появи-, лись кошмары. Она «видит» неясные фигуры, которые надвигаются на нее. Барбара описывает и рисует разных людей вер­хом на лошадях, на головах у них что-то вроде горшка, а навер­ху какая-то «штучка». Я внимательно наблюдаю и говорю: «Пру­саки?» Тогда она восклицает с паническим ужасом: «Ой! Ула­ны!» Проводим «расследование» по ее дальней родне и выяс­няется, что отец ее деда в шестилетнем возрасте присутствовал при массовых убийствах под Седаном, когда с криками поги­бали тысячи людей и лошадей... И кошмары исчезают (спустя 125 лет). Мы проигрываем ужасную битву на психодраматичес­ком сеансе. Затем Барбара рисует свои кошмары, мы анализи­руем ее сны, и ей становится лучше.

У маленькой девочки Натали трех с половиной лет повторя­ются кошмары. Каждую ночь она с плачем просыпается, зады­хаясь (квази-астма). Я опробую рабочую гипотезу и спрашиваю у ее матери (она врач), были ли члены их семьи под Ипром или Верденом. Она отвечает: «Не знаю, как насчет газов, но семья моего дедушки жила возле Ипра». В тот вечер у маленькой де­вочки не было астматического приступа, но спустя месяц он во­зобновился. Ее мать рассказала мне об этом, я посоветовала ей предложить девочке все зарисовать. Натали нарисовала «чудо­вище» – причину своих ночных кошмаров, и это оказался... про­тивогаз (которого она никогда в жизни не видела). Мы начали исследовать историю семьи, и выяснилось, что брат деда под­вергался газовой атаке при Ипре, а ее прадед был ранен под Вер­деном в 1916 г. Когда в семье об этом заговорили, кошмары и кашель прекратились (и больше не возобновлялись, как показа­ла проверка через год). Натали родилась 26 апреля 1991 г. (напо­минаем: газовые атаки под Ипром были 22,25-26 апреля 1915 г.).

Инцест и инцест второго типа

Термином «инцест» обычно обозначают запрещенные связи между кровными родственниками (сексуальные или квази-сёксуальные): отец – дочь, дед – внучка, дядя – племянница, бра­тья – сестры, мать – сын, иногда свекр – невестка...

Профессор Гилен Девроед, хирург из Шербрука (Канада), использует клинический тест (связанный с работами Арнольда и Дениса) для выявления и лечения травм, вызванных инцестом и сексуальными злоупотреблениями (или шока от сексуаль­ного домогательства), часто связанных с тяжелейшими запо­рами (последствия «анизма»).

Франсуаза Эритье в 1994 г. выявила (Les Deux sceurs et lew mere, Paris, Odile Jacob) длительную запрещенную семейную связь между лицами, ставшими родственниками в результате брака. По отношению к третьему лицу связь становится квази­инцестом: мужу нельзя иметь отношения с сестрами или мате­рью жены, а также со второй женой своего отца, так как они «заражены» «женскими флюидами», благодаря им супруги ста­новятся «единой плотью». До недавнего времени христианская церковь и закон долго запрещали это, хотя это широко практи­ковалось как в библейские времена (брат был почти обязан же­ниться на вдове своего брата, напомним, что Иаков женился на двух сестрах, Еашели и Лее), так и в наши дни в провинции и в сельской местности.

Американское и французское гражданское законодательство больше не запрещает браки между бывшими шуринами/невес­тками или зятьями/невестками (хотя в 1994 г. Вуди Ален под­нял проблему, касающуюся его отношений с приемной доче­рью бывшей сожительницы). Многие кинофильмы и популяр­ные американские телесериалы, которые показывали во Фран­ции в 1992 – 1996 гг., затрагивают тему различных браков, в том числе повторных, между кровными и некровными род­ственниками.

Синдром годовщины

Человеческое существо «имеет слоновью память» – обы­чаи и привычки в браке, число детей, а часто даже возраст смер­ти, выбор профессии осознанно передаются из поколения в поколение (межгенерационные связи), об этом говорят. От отца к сыну из поколения в поколение люди часто наследуют про­фессию: становятся фермерами, инженерами, врачами, препо­давателями, нотариусами, булочниками, военными или моря­ками. Не зная того, люди умирают и женятся в том же возрасте, а иногда в то же время или того же числа. Люди могут осознанно строить свои планы на этом соответствии или же действо­вать по предсказанию (неосознанно) в силу невидимой лояльнос­ти по отношению к семье (и трансгенерационной передачи).

Но лишь недавно, лет двадцать тому назад (докторская дис­сертация Жозефины Хилгард, посвященная психозам у взрос­лых в США, работы Анн Анселин Шутценбергер по раку (1983), дорожным несчастным случаям и соматическим последствиям военных травм у потомков (1994), выявили синдром годовщины и его влияние на течение болезни (для определенных заболева­ний и определенных больных), т. е. телесный психосоматичес­кий и сомато-психический аспект (bodymind, как обозначает его Эрнест Росси).

Недавние работы констатировали даже случаи кошмаров с почти фотографическим воспроизведением в памяти ужасных, не выразимых словами военных травм в нескольких поколениях у от­дельных потомков выживших узников концлагерей (Юдит Кес-темберг, Натали Зайде), геноцидов, различных массовых убийств, ужасных войн. Наиболее яркие случаи связаны с по>-томками людей, пострадавших от газовых атак под Ипром (1915) и Верденом (1916), в Седане (1870) (Anne Ancelin Schiitzenberger, 1994, 1995). Эти кошмары сопровождались различными симп­томами спазм или воспалений в ротовой полости (кашель, от­харкивание, першение, частые бронхиты, астма...).

Может возникнуть вопрос: как осуществляется этот транс­генерационный переход*, неосознанный и невольный, который «от­мечает» некоторые периоды и семейно-исторические даты, ча­сто вновь оживляя их в дни годовщин и юбилейных дат.

Можно было бы вслед за Морено говорить о семейном и групповом со-сознании и семейном и групповом со-бессознательном; о двойственном единстве «мать – неродившийся ребенок» (in utero) (M. Терек); об «общей» памяти – между отцом и сы­ном, дедом и внуком; о со-Я(Ада Абрахам); о «призраке и скле­пе» (Николя Абрахам и Мария Терек), а следуя тайнам и не

 

* Не путать сознательную межгенерационную передачу с бессознательной иден­тификацией, бессознательной «невидимой лояльностью семье» и бессознательной транс­генерационной передачей (тайна, несказанное, сокрытое, умалчиваемое, непомышляе-мое), часто проявляющихся в виде симптомов.

 

высказанному родителями, – о невидимой лояльности (Иван Бузормени-Надь), о взаимопроникновении поколений, вза­имопроникновении времени {time collapse), о трансгенераци­онной передаче военных травм и о «помечающих – помечен­ных» событиях жизни.

Существуют многочисленные клинические подтверждения по­добных передан и несколько работ статистического характера (Хилгард). Однако, несмотря на открытие новых нейропередат-чиков, пока не выяснено, каковы пути передачи приобретенных черт (неврологические или генетические) и факторы передачи.

Когда людям дают возможность высказаться и помогают разговориться, побуждают рисовать, вновь проигрывать сцены на психодраматических сессиях (в виде маленьких «виньеток»), то таким образом удается прекратить травмирующее воздей­ствие и траур с помощью символического акта, завершающего неоконченные действия*. Когда понимающий человек – кон-тейнирующий психотерапевт** слушает и слышит, у таких па­циентов и даже у их детей симптомы часто прекращаются.

Два клинических случая синдрома годовщины***

Мириам, или рассказ о материализации семейного бессознательного

Мириам было 13 лет, когда в результате несчастного случая она напоролась на железный прут, которым в Квебеке обрам­ляют дорцги.

Это случилось зимой, незадолго до Рождества. В ожидании почтальона Мириам играла на горках скопившегося снега. Она

* Именно это в групповой динамике в рамках школы Курта Левина называют эф­фектом Зейгарник: взаимосвязи внутренней напряженности при незаконченных дей­ствиях (описано в работах Б. Зейгарник [1928]).

** Определение контейнирующий близко к понятию холдинга, введенному Винни-коттом для обозначения поддерживающей среды (иными словами, терапевт, способный слушать, слышать, вмещать, не вынося суждений, не вовлекаясь).

*** Выступление профессора Жислена Девроеда – профессора хирургам (Шерб-рукский университет, факультет медицины, отделение хирургии (Квебек), Канада, центр Эстри, университетская больница Шербрука, Канада).

побежала,, поскользнулась, проскочила мимо края горки и упала на один из железных прутьев, стоявших по обеим сторонам до­роги.

Прут вмерз в землю. Врачи «скорой помощи» не могли увез-,ти инородное тело вместе с жертвой, им пришлось снять ее с прута, чтобы увезти в больницу.

Девочке-подростку трудно дышать из-за правостороннего пневмоторакса, в нем стоит дренаж. Она выживает после не­счастного случая, хотя в связи с двойным прободением двенад­цатиперстной кишки вероятность гибели достигала 50%. На самом деле металлический прут повредил входную и выходную части двенадцатиперстной кишки, вызвал разрыв девственной плевы и перфорацию правой части диафрагмы, что и спрово­цировало пневмоторакс. Все другие органы целы: мочевой пу­зырь, матка, раздвоенная от рождения, аорта и полая вена, тон­кий кишечник, ободочная кишка, печень, желчевыводящие пути и желудок. Прут прошел в нескольких миллиметрах от этих внутренних органов. Ему даже удалось пройти между прямой кишкой и вагиной, через то виртуальное пространство, кото­рое их разделяет, оба органа казались незатронутыми. Через десять дней после несчастного случая Мириам возвратилась домой.

В последуюдцие недели она была неспокойна, плохо спала, вспоминала разговоры врачей «скорой помощи»,, которые сни­мали ее с прута. По просьбе терапевта она стала рисовать проис­шествие в виде комиксов, чтобы «выявить» предмет своей тре­воги невербальным способом. На рисунке, где она накалывает­ся на прут, изображен горящий уличный фонарь, который имеет ярко выраженную фаллическую форму, он эякулирует из своего отверстия черточки света. Подпись к рисунку поясняет, что она наколота на «металлическую хреновину», таково народное на­звание железного прута в Квебеке. Когда девочку снимают, лам­па повисает...

Во время несчастного случая отец Мириам, который был явно старше своей жены, держался в стороне. Он редко прихо­дил к девочке в больницу. А ее мать приходила в клинику каж­дый день и много времени проводила в отделении интенсивной терапии. Она все время раскачивалась. Когда ее спросили, чем это вызвано, Мириам ответила за нее: «Она всегда так!» А мать сказала: «Мириам хотела бы узнать мою самую большую тайну».

 

Семейная тайна

Выяснилось, что мать Мириам изнасиловали двое мужчин точно в том же возрасте, когда ее дочь проткнула себя прутом. Она никогда ни с кем об этом не говорила.

Мириам сопоставляет это открытие с тем, что пережила сама. Она говорит об ухудшающихся отношениях между роди­телями и предсказывает, что они расстанутся. Мириам делает вывод, что изнасилование матери – не единственный случай в семье, подозревая, что и с бабушкой (маминой мамой) случи­лось подобное несчастье. Ей удалось выяснить, что бабушку в 13 лет изнасиловал мужчина и в 11 лет тоже. Бабушка так же, как и мать, никогда об этом не говорила.

Мириам выздоровела физически. Осталась гиперчувствитель­ность промежности, проявляющаяся при любом обследовании, она выходит за рамки обычного и предвещает возможные сексу­альные трудности. Она продолжает регулярно приходить в боль­ницу, в хирургическое отделение, чтобы рассказывать о своей се­мье. Начинает проявляться глубокая, замаскированная экзистен­циальная депрессия. Мириам осознает, что многое делала так, «как если бы...», и что на людях носила маску.

Ноэлла, или одинокие годовщины со скальпелем

Ноэлла – старая дева, страдающая запорами. Ее госпита­лизировали, чтобы провести полную колектотомию с реанас-томозом прямой кишки и частично решить проблему затруд­ненного стула. Хирург без энтузиазма отнесся к идее такой опе­рации, но заявил, что иной альтернативы нет. Однако он поин­тересовался мнением второго хирурга, и тот заключил, что в данном случае, без сомнения, необходимо психотерапевтичес­кое, а не хирургическое лечение.

 

I

Больная категорически отказалась от психотерапии, заявив, что она не сумасшедшая, и предпочитает хирургические мето­ды; ей проводят колектотомию.

Через десять лет она умирает. Все это время ее каждый год госпитализировали незадолго до дня рождения. Три госпитали­зации привели к хирургии придатка лизиса. Задним числом вы­яснилось, что полную колектотомию ей делали в день ее рожде­ния.

Проф. Жислен Девроед (13 декабря 1997)

Фрейд, или Юно говорит с другой сцены»

Фрейд изучал трансформации мысли, в зрительные образы: «репрезентативное содержание возникает не посредством мыш­ления, а трансформируется в чувственные образы, которым ве­рят и которые считают живыми» (S. Freud, Interpretation des reves, p. 454).

Повторяя фразу Фехнера (Elements de Physiques, 1889, t. II, 520) о снах, которые проходят как бы на другой сцене («Szene»), Фрейд, пытаясь сформулировать, как функционирует бессоз­нательное (Standard Edition, vol 4:48 и L'Interpretation des reves, 1900, trad, fir., p. 455), описывает тонкую работу бессознательно­го, сравнивая ее с «местом психики», «не локализованным ана­томически. Это как бы идеальная (а не реальная) точка микро­скопа, где локализуется образ [...], не соответствующая ника­кой осязаемой части прибора».