Но если газета — это традиционный текст в условиях техногенного общества, то ясно все же, что традиционный "современный" текст, т. е. например газета, и традиционный "традиционный" текст, например эпос или наша "Гита" — это не одно и то же. Это безусловно верно. В чем же отличие? Что сразу бросается в глаза?
Метатекст техногенного общества, объединяющий культуру в рамках целостного знания, отличается от традиционного метатекста не своей функциональной природой, не своими коммуникативными тактиками и не отсутствием мифометафоры. Совокупный текст целостного знания техногенного общества, так же строящийся вокруг дискурса о должном благе, не уникален, не подлинен. Он не подлинен потому, что создается при помощи машинных техник, т. е. штампуется, клишируется, тира-
===
===
жируется и т. д.; он существует только в копиях, в то время как его подлинника в природе техногенного общества не существует.
Совокупный текст целостного метафорического знания техногенного общества — газета, сериал, радиопередача и т. д. — существует в действительности, он создает свою реальность, т. е. он реально-действителен, но у него нет подлинника.
Причина этого внешне проста: техногенное общество как культурная целостность направлено на создание механических вещей, технических предметов, машин, приборов, инфраструктуры, а также логических систем и текстов к ним, т. е. текст техногенного общества имеет функциональный характер.
Как вы прекрасно понимаете, машины и вещи не могут обладать целостным текстом и человек не может создать такой текст. Вещи можно озвучить, записать звуки, которые они из дают, их можно "очеловечить", заставить говорить, как в традиционном мифометафорическом тексте, но нельзя записать их текст, их речь нельзя услышать, они не обладают словом как даром речи.
|
|
Поэтому, например, поэтическая попытка русского футуризма создать язык будущего оказалась бесплодной: нельзя представить речь будущего как речь машин или предметов. Это касается не только футуризма, но и вообще искусства или литературы, имеющих в качестве идеала метатехнику.
Традиционная культура как культурная целостность была ориентирована на создание сущностно-значимого текста целостного знания, т. е. текста в онтологическом смысле, текста на все времена, и на комментарий к этому тексту.
Объективно ориентированный в культуре человек, знакомый с классикой не понаслышке, а въяве, духовно-индивидуально, прекрасно понимает, что Библия — подлинник, что без этого текста не состоялась бы современная цивилизация и, более того, вполне возможно, что современная цивилизация в своей жизненной, изначальной основе и есть такой текст.
Далее нам нужно постараться ответить на очень важный вопрос: почему текст традиционной культуры — подлинник? В чем Мы видим его подлинные черты? Другими словами, нам необходимо посмотреть на этот текст не с точки зрения его функции или формы, но и сущностно, с онтологической точки зрения.
===
===
Как я уже говорил, философия закономерно проявляет герменевтически связанные понятия текста и культуры. Причем и то и другое понимается формально-целостно через приставку "мета", т. е. как метатекст и метакультура. Напомню, в связке культура-текст последний есть местодержатель культуры, он удерживает общение и благо вместе, буквально "в месте" культуры, в разумно-духовном пространстве культуры, где люди как существа культуры общаются с собой и с миром ради блага.
|
|
Допустим, человек идет в лес рубить дрова. В этот лес он "несет" текст культуры. Я против того, чтобы считать, как это иногда утверждается в текстологии, вещное окружение человека текстом. Но то, как человек рубит дрова, привычки, правила, по которым осуществляется эта деятельность, имеют символическое содержание и, следовательно, могут рассматриваться как текст. Человек закончил рубить дрова и ушел из леса. Помимо вещно-предметных последствий в лесу остались и символические следы этой деятельности, т. е. текст культуры, который мы можем расшифровать, прочесть, узнать.
Теперь можно сказать (с определенной долей условности, поскольку, конечно, так не говорят), что человек совершил акт "общения" с лесом ради того, чтобы получить дрова или бревна для постройки дома, т. е. ради благо-получия, и текст культуры "удерживал" "общение" человека с лесом. Этот конкретный человек не общался с другими людьми, в действительном смысле он мог общаться только с самим собой, вместе с тем он все равно оставался человеком, общающимся ради блага в рамках текста культуры.
Причем это общение в рамках текста культуры непосредственно не зависит от уровня культуры. Если вы, например, в гостях пользуетесь ножом, вилкой и салфеткой, а дома едите руками, это не значит, что в гостях вы культурный человек, а дома нет. И в первом, и во втором случае вы остаетесь в рамках текста культуры, просто во втором случае это будет менее организованная, более грубая культура. Где бы мы ни находились и что бы мы ни делали, мы остаемся человеческими существами, т. е. существами культуры и текста, общающимися ради определенного блага. Мы забываем об этом, забываем наше человеческое достоинство, начинаем жить как сироты или бомжи, забывая опять-таки, что и бомжи, и бродяги — это тоже человеческие существа, т. е. существа культуры и текста.
|
|
===
===
Значит, текст, со-общая благо, удерживает культуру "в месте", т. е. текст извещает нас, дает нам знание о том, как сохранять благополучие, он подает нам знаки о получении блага. Другими словами, текст — это не только вербально-знаковая символизация культуры, но и знаково-знанческая процедура сообщения блага.
Выше, как вы помните, мы ввели понимание человека не только как существа культуры, т. е. существа, обладающего внутренней способностью к разумно-духовной организации мира, но и существа метафорического, стремящегося выйти за пределы своей природы, стать чем-то большим, чем он есть в своей актуальности.
Это стремление человека стать чем-то большим, чем-то или кем-то другим оформляется метафорой, имеющей онтологический статус, так как само это стремление укоренено в человеческом бытии, оно есть выражение природы человека.
Теперь мы более ясно можем понять, почему текст наполнен метафорой. Люди, общаясь ради блага, наполняют это общение своим стремлением стать чем-то или кем-то другим, чем-то большим, чем они есть. И вот степень этого стремления и есть степень метафоричности текста. Традиционный текст наполнен метафорой потому, что человек создавал мир. Человек неудержимо стремился стать другим, стать больше, лучше, могущественнее, властнее. Это стремление и создавало человеческий мир как мифометафорический текст.
Соответственно о тексте традиционной культуры мы можем сказать, что это знаково-знанческая процедура сообщения блага, выраженная метафорически. Метафора выступает здесь как форма текста, которая выражает онтологическое стремление человека стать чем-то большим, чем он есть, освоить внешний мир, познать и осмыслить его, назвать его реалии.