Как только мы начинаем говорить о социальных законах, мы с удивлением обнаруживаем, что самые рациональные из них, самые продуманные имеют в своей основе что-то мифическое, абсурдное, непонятное.
===
===
Некогда агентство "Ассошиэйтед пресс" распространило сообщение о том, что в одной из американских тюрем приговоренный к смертной казни решил покончить жизнь самоубийством и принял смертельную дозу снотворного. Однако охранники заметили это, вызвали врачей и те спасли самоубийце жизнь. Буквально через несколько часов после того, как угроза для жизни преступника миновала и врачи констатировали, что он находится в сознании, его казнили, причем почти тем же способом, каким он пытался покончить с собой, т. е. путем инъекции смертельного препарата.
Директор тюрьмы заявил журналистам: "Конечно, все это выглядит как насмешка. Однако мы связаны тем же законом, который он нарушил. Оставить без медицинской помощи и дать самому умереть, даже приговоренному к смерти, мы не могли. Тогда мы сами бы считались убийцами"4. Директор тюрьмы признал, что с формально-рациональной точки зрения закон заставляет его, служителя закона, поступать бессмысленно, что это какая-то насмешка над разумом. Однако он понимал, что в законе есть некие высшие этические знаки, некая высшая этическая программа, являющаяся главным содержанием закона. Именно этой программе и должен следовать служитель закона.
Приведем еще один пример действующего закона, а именно, закона денег. Закон денег — это, казалось бы, естественно-социальный закон. Сколько помнит себя человеческая культура, столько были и деньги, которые служили и как средство обмена, средство купли-продажи, и как средство накопления, средство получения богатства.
В последние сто лет деньги приобрели характер формально-рационального закона. Мы в России также включились в общественную систему, управляемую законом денег. У нас появились финансовые учреждения, биржи, валютный рынок, инфраструктуры, обслуживающие монетарные потоки, специалисты, обслуживающие эти структуры, и т. д.
Все это правильно, и скорее всего так и должно быть. Но я как гуманитарный человек хочу спросить: что такое деньги как таковые? Что они, например, стоят сами по себе?
Я понимаю, что на деньги в их вещественном виде затрачено определенное количество труда и средств и что, кроме того, они являются произведением искусства и достижением техники. Все это можно подсчитать и сказать, что производство та-
===
===
ких-то денежных знаков стоит столько-то денежных знаков Получается, что деньги стоят денег.
Это абсурд, потому что получается, что сами деньги ничего не стоят. Можно сказать, что деньгами, которые что-то стоят, является некоторый денежный образец. В наше время таким образцом является доллар, который эквивалентен определенному количеству унций золота. Поэтому стоимость всех остальных денег приравнивается к доллару, который в свою очередь приравнивается к некоторому количеству золотого песка.
Не кажется ли вам все это насмешкой над здравым смыслом? Огромная махина планетарной экономики в основе своей имеет какую-то фикцию, какую-то договоренность людей, произошедшую полвека тому назад, о которой все забыли, а большинство никогда ничего не знали.
Я думаю, что мы не знаем, сколько на планете находится в обороте денег, сколько это составляет в пересчете на золотой песок. Хватит ли у нас этого золотого песка? Сколько стоит то, что не входит в этот перерасчет? Сколько стоит то, что мы не можем оценить, — горы, моря, воздух, сама Земля и т. д.?
Эти вопросы, достаточно логичные сами по себе, выявляют абсурдность закона товарно-стоимостной связи, его условность, фиктивность. Не является ли в таком случае этот закон мифом?
Да, конечно, этот закон мифичен. И постольку, поскольку он является работающим законом, он и должен быть мифичным, т. е. быть нерациональным, содержать паранормальные истины, быть в основе своей непонятным.
Закон действует тогда, когда он непонятен, гласит китайская мудрость. Это абсурдно и вместе с тем совершенно правильно, потому что действующий закон — это не формулировка закона. Действующий закон, который и есть закон как таковой, т. е. действительный закон, представляет собой мотив закона, который можно охарактеризовать как побудительную истину культуры.
У нас, например, действует закон денег. Это означает, что этот закон мотивирует наше отношение к деньгам как к некоторым побудительным истинам, существующим как идеально, так и в своем чувственном выражении: деньги — это средство купли-продажи и деньги — это мифическая мера власти, престижа, успеха и т. д.
Значит, деньги это и конкретная вещь, и символ, вещь чувственно-сверхчувственная. Вот этот чувственно-сверхчувствен-
===
===
ный предикат денег и указывает на их мифическое происхождение.
Люди верят в истины, которые предлагают им деньги, т. е. в то, что деньги являются мерилом стоимости жизни, и люди полагают эти истины ценными. Вот эта вера в ценность истин закона денег, т. е. вера в то, что что-то действительно стоит столько-то денег, создает мотив закона денег, т. е. побудительную истину культуры, имеющую, как мы видим, ценностно-веровательный характер.
Эта побудительная истина обеспечивает саму возможность выполнения закона. И современная, и традиционная культура верит в свои законы, верит в ценность истин своих законов, несмотря на то, что в своей основе эти законы непонятны, условны, таинственны.
С этой точки зрения и законы гражданского общества, и законы традиционного общества несмотря на все их концептуальное отличие представляют собой мифическую, непонятную, условную культурную матрицу, в границах которой культура может быть передана безусловно как истинная информация об объектах культуры. Со стороны субъекта эта информация должна рассматриваться как ценностное знание.
Если мы рассмотрим теперь целостную вещь культуры, то увидим, что эффицирующая причина, о которой выше мы говорили как о связке бытия и долженствования, проявляет себя в культуре как мотив закона, как понимание культурной деятельности и выбора в культуре.