– Фе… Феклушу? — ахнула Вика. – Нет, нет, я лучше принесу что-нибудь другое, но Феклушу отдать не могу.
– А я ничего другого не возьму, – рассердилась Пандора. – Не хочешь – не надо. Ты сама ко мне пришла, сама выбрала кукольный домик – самый лучший домик! – а теперь… Нет – так нет. Выход там, – она махнула рукой в сторону двери, а сама оскорблённо отвернулась.
– Но если… Нет, ну я же не отказываюсь… – в глазах у девочки блеснули слёзы. – Просто это ведь… Это не просто кукла…
– Ну да – память о маме, – насмешливо сощурилась Пандора. – Вот и играй этой глупой тряпкой!
– Почему же, – обиделась Вика, – у меня есть хорошие куклы. Вэнди, Сара и Люк…
– Как же, знаю: китайская штамповка. Куда им равняться с такими игрушками, – Пандора величественно показала на кукол, которые смотрелись самыми настоящими, только уменьшенными, девочками. Такие красивые куклы, длинноногие, в модных нарядах… – И – домик, Вика! У тебя никогда в жизни не будет такого домика для кукол. Да что – у тебя: разве у кого-нибудь в вашем дворе или классе ты видела что-нибудь подобное?
Приходилось признать: все домики, которые до сих пор видела Вика (да и Рита тоже), не шли ни в какое сравнение с этим. Вика ещё попыталась поспорить: что угодно – только не Феклушу! Но Пандора и слышать не хотела ни о чём другом. И девочка, ещё чуть помедлив, достала из кармана Феклушу (Рите показалось, что тряпочные ручки в ужасе взметнулись, закрывая вышитое личико) и не глядя протянула её Пандоре. На лице продавщицы мелькнуло злорадно-торжествующее выражение. Мелькнуло и исчезло.
– Фи, какой хлам, – произнесла она высокомерно и бросила Феклушу в картонную коробку у прилавка. И тут же отдала Вике роскошный двухэтажный кукольный домик.
– Ну, ступай, ступай. Да не оступись!..
Экран погас, и Рита поняла, что уже слегка злоупотребляет временем радушной хозяйки. Да и самой ей не терпелось поскорее поразить всех своим великолепным нарядом.
Звонко постукивая каблучками, она вышла из магазина, небрежно сжимая в руке пакет с собственными джинсами и майкой, с новенькими кроссовками, в которых ещё недавно так гордо щеголяла. Эх, надо было ещё сумочку попросить! – подосадовала она на свою оплошность. И… ощутила в руке приятно лёгонькую сумочку. Изящную, до малейших завитков в узорах подходившую к её платью. И только пакет с вещами портил вид: разве принцессы носят в руках такое убожество? Рита пренебрежительно бросила пакет чуть в сторону от тропинки: вот уж позже вернусь, тогда и заберу.
И величаво поплыла в своем сказочном наряде в глубь двора, и с радостью увидела, как вытягиваются лица у всех, кто был на детской площадке. Зависть, восхищение, немое обожание…
В новом наряде Рита в одно мгновение стала признанной королевой двора.
И ни на секундочку её не потревожила мысль о том, что надо бы поскорее убрать следы сотворённого дома безобразия. Пока бабушка не вернулась.
Волшебная искорка
Джек звонко тявкнул и вырвался из Аниных рук, пушистым комочком прокатился по тротуару и забавно засеменил, стараясь догнать бабочку-белянку.
– Джек, вернись сейчас же! – Аня догнала щенка и крепче прежнего прижала к себе. Джек попытался выскользнуть снова, но это ему не удалось.
– Сидеть, Джек! – строго скомандовала хозяйка, и щенок, тихонько вздохнув, уткнулся носом в тёплую подмышку, щекотно засопел, да ещё и вздумал лизаться!
Аня свободной рукой погладила Джека и с нежностью ощутила, как он доверчиво прильнул к её груди. Какой он хороший, маленький дружок!
Сколько Аня себя помнила, у неё никогда не было друзей или подруг. Стоило с кем-то подружиться, потянуться к хорошей девочке, как уже на другой день та начинала командовать Аней: подай мне совок! Убери в шкаф мои игрушки! Аня обижалась: разве может один друг помыкать другим! И новые подружки сразу отворачивались от неё, дразнили и подстраивали пакости. Так было в садике, ещё хуже стало в школе.
В пятом классе ненадолго сблизилась с Викой: когда её мама тяжело заболела, Вика притихла, растеряв командирские нотки, – и как-то незаметно для себя нашла настоящее сочувствие и поддержку у тихони Аньки. Вика могла доверить Ане самые сокровенные мысли – ей и в голову не пришло бы выболтать Викины секреты. А однажды сама Аня поделилась с подругой своей тайной:
– Знаешь, Вика, а я люблю ходить в церковь! Правда, сейчас мы очень редко там бываем, на Рождество и на Пасху. А когда жива была бабушка, она часто водила меня с собой на Литургию и на Всенощную…
– Вы чё – всю ночь стояли в церкви? – ужаснулась Вика.
– Да нет, что ты! Это только так называется: Всенощная. Бабуля говорила, что раньше, много-много лет назад, вечерние службы и взаправду шли до самого утра. А теперь часа полтора-два – и кончаются. Ну, правда, как раз на Пасху мы с ней до утра были в церкви. Но как там было хорошо – время незаметно летело!
– Я тоже крещёная, – похвасталась Вика и показала красивый крестик на золотой цепочке. – Только в церковь мы вообще не ходим. Даже на Пасху нам соседка святит куличи, а мы не ходим. Мама говорит, в церкви тесно и душно, молятся и поют непонятно. И вообще Бог должен быть в душе, – произнесла она взрослым тоном.
Аня не стала спорить, но неожиданно предложила:
– А давай сегодня после уроков сходим вместе в церковь? Поставим свечи к иконам и помолимся.
– О чём? – округлила глаза Вика.
– О твоей маме, – еле слышно прошептала Аня. – Чтобы она выздоровела.
– А можно? – обрадовалась подруга. И уже не могла дождаться, когда же кончатся уроки.
В церковь решили идти сразу после школы, иначе взрослые – им только попадись – заставят сначала пообедать, потом сделать все уроки, а там найдутся и другие неотложные дела… Нет уж, надумали – так надо идти!
И девочки проехали на трамвае две лишние остановки, потом ещё прошли пешком три квартала – туда, где сияли позолотой купола построенного недавно храма. Раньше Ане с бабушкой приходилось ездить в самый центр города. А когда проезжали мимо этого тихого скверика, бабушка всегда крестилась и надолго умолкала, уходя в молитву. Аня однажды спросила, почему бабушка всегда молится в этом месте. И услышала, что в годы бабушкиного детства здесь стоял красавец-храм с золотыми куполами и крестами, с колоколами, звучавшими на всю округу.
– А потом лихие люди разрушили наш храм, – голос бабушки дрожал от готовых пролиться слез. – Но светлый Ангел плачет над разорённым алтарём храма, он и сейчас здесь – и молится о том, чтобы снова воссияла церковь…
От этих слов у Ани стало тепло и так хорошо на сердце. И с тех пор она, проезжая мимо пустующего сквера, тоже всегда крестилась и про себя молилась: «Господи, сделай, пожалуйста, так, чтобы церковь вос-си-яла!.. А то Ангел плачет…»
– Господь услышал мои молитвы, и твои услышит, – сказала она Вике. – Вот увидишь, как быстро поправится тетя Люба!
Они постояли перед храмом, степенно перекрестились трижды – Аня заметила, что её подруга крестится всей ладонью, да ещё и не в ту сторону.
– Так крестятся во всех сериалах. А что, неправильно? – огорчилась Вика.
Пришлось Ане показать подруге, как надо складывать пальцы в троеперстие, как чётко осенять себя крестом.
– Сначала кладёшь пальцы на лоб, потом вниз… немножечко повыше, чем пупок, потом на правое плечо и от него – на левое. Бабушка мне говорила, что от правильно наложенного креста бесы отлетают, как от удара острым мечом!
А в самом храме было тихо. Утренняя служба давно закончилась, до вечерней было далеко. Только на центральном подсвечнике горела поставленная кем-то свеча и возле больших икон теплились лампады.
Денег, оставшихся у девочек от завтрака, как раз хватило на две тоненькие свечи. И, зажигая их от горящей свечи, Аня и Вика молча молились, как могли, о том, чтобы Викина мама больше не болела, чтобы ей стало хорошо.
Из алтаря вышел усталый старичок в чёрном подряснике. Увидев девочек, подошёл:
– Что, молитесь о хороших оценках?
Вика отрицательно замотала головой, а Аня вместо ответа зачем-то сложила вместе ладошки и поклонилась старичку:
– Благословите, батюшка!
– Ишь ты, – усмехнулся старичок, — а я не батюшка! Я простой алтарник и благословлять не могу. Так о чём вы молитесь?
– О тёте Любе, Викиной маме, – ответила Аня. – Чтобы она не болела и чтобы ей стало хорошо.
– О рабе Божией Любови?.. – он перекрестился, помолчал немного. – Молитесь, девочки, молитесь! Только всё ведь в воле Божией, а она всегда – благая. Что бы ни случилось.
– Как это – «что бы ни случилось!» – Вика вздернула подбородок. – Мы и свечи поставили, и помолились, чтобы мама не болела. И она должна выздороветь!
И, повернувшись, с гордо поднятой головой вышла из храма. Ане пришлось догонять подругу.
А через неделю тётя Люба умерла. За день до этого соседка позвала к ней батюшку, он исповедал и причастил умирающую. Теперь она лежала с таким радостным, просветлённым лицом, словно наконец-то избавилась от мучившей боли. Ей, похоже, и правда было хорошо…
Но Вика билась в истерике:
– Я молилась, а Он… Почему Он не вылечил маму? Я не пойду больше в церковь! И крестик не буду носить!
Она рванула цепочку – и тонкие звёнышки распались, крестик упал на пол. Аня подняла его, протянула Вике, – но та что есть силы ударила её по руке:
– Не хочу! Не хочу больше с тобой дружить! Ты обманщица! – она захлебывалась рыданиями. – Ты говорила: Бог услышит! – а мама умерла!
– Вика, не гневи Бога, – строго одёрнула её соседка. – Ты же не знаешь, почему твоя мама ушла к Богу именно сейчас. Господь так милостив, что забирает нас тогда, когда мы готовы прийти к Нему. Твоя мама очистилась страданиями, ведь до болезни она никогда не молилась…
– Вот и я не буду молиться! – закричала Вика. – А тебя, глупая Анька, я больше знать не хочу!
С тех пор Аня и не пыталась с кем-нибудь подружиться. Как-то так вышло, что и в церкви она за эти два года больше ни разу не была. Крестик, как Вика, конечно же, не снимала, но молиться почти перестала. Иногда, если чувствовала, что может схлопотать двойку, беззвучно шептала: «Господи, помоги! Господи, ну пусть меня не вызовут!» – и чаще всего ей удавалось тихой мышкой отсидеться до конца урока. Но потом недоученное всё равно вылезало, как невыполотый сорняк на грядке. И двойки вперемешку с тройками ехидно скалились со страниц дневника.
Аня не была ни лентяйкой, ни тупицей. Просто на уроках она чаще всего витала в мечтах: «Вот бы сейчас открылась дверь, и завуч завела бы в наш класс новенькую ученицу, – мечтала Аня. — Она – эта Новенькая – была бы такая красивая, высокая, очень умная и добрая. Татьяна Петровна сказала бы ей: выбирай, с кем ты хочешь сидеть. И Вика сразу подвинулась бы, приглашая сесть на свободное место. Но девочка через весь класс прошла бы ко мне на «камчатку» и спросила: у тебя свободно? Можно, я сяду с тобой?.. И мы подружились бы с ней, и вместе шли бы из школы, потому что Новенькая поселилась бы в нашем доме. И вместе играли бы во дворе, и обменивались книжками, и играли с кутятами…»
– Ковалёва, я тебя третий раз спрашиваю, что получилось в ответе! – обрывал её грёзы окрик учительницы. – Да ты, вижу, и не начинала решать задачу… Давай дневник, Ковалёва!
И в дневнике появлялась ещё одна двойка, да вдобавок с припиской: «Опять не работала на уроке!» Мама брала в руки дневник дочери, и на лице её заранее было написано: уж конечно, ничего хорошего в этом помятом и растрёпанном дневнике нет! А как ему не быть растрёпанным, если на переменках мальчишки так и норовили поиграть в футбол Аниным портфелем? Или треснуть кого-то по голове её учебником, даже если идти за ним надо было от самой первой парты?
От футбольных баталий с портфелем ломались лежащие в нём шариковые ручки. Анины руки, а частенько и лицо, были в чернильных пятнах, и какими только прозвищами не награждали её ребята! «Неряха, недотёпа, клякса-вакса», – случалось Ане слышать и ещё более обидные словечки.
И не было, не было, не было у неё друга! Кроме разве что дворовых собак – как и она, не нужных никому и никем не любимых. Кроме мамы да маленького ушастенького Джека, с которым так хорошо вдвоём. Но маме всегда некогда, а глупенький щенок не умеет слушать сказки. Ему бы только играть да носиться по двору с заливистым лаем!
Ах, если бы найти настоящего друга!
В глаза золотисто брызнуло солнечным лучом, упавшим на что-то блестящее и раздробившимся на колкие, мелкие, ослепительные кусочки света. Нет – это так сверкают золотые буквы: «Здесь сбудется твоя мечта!»
Но разве может быть такой магазин, в котором сбываются мечты? Разве здесь можно приобрести друга? Или – всё-таки можно?.. Надпись над дверью манила: зайди, а вдруг… А вдруг там окажется добрая фея или волшебник в расшитом звёздами халате, – и они помогут ей наконец-то найти друга! Ведь очень может быть, что где-то не так уж и далеко страдает от одиночества такая же грустная девочка. Что плохого, если – крибле, крабле, бумс! – кто-то подскажет одной из них, где найти другую!..
С бьющимся сердцем Аня толкнула двери и вошла… да нет же – вышла на ромашковую полянку! У магазина не было ни стен (кроме той, что с дверью и надписью о мечте), ни крыши. Только душистые цветы и ярко-голубое небо! И не было здесь ни волшебника, ни феи. Стройная девушка в простеньком белом сарафанчике в горошек спокойно и приветливо смотрела на Аню. Глаза у неё были синие, под стать небу, на плече лежала свободно заплетённая русая коса, а над светлыми бровями вилась золотистыми кудряшками лёгкая чёлка. И ещё Аня разглядела на лице девушки несколько едва заметных золотистых веснушек. Вся она была такая лёгкая, воздушная, такая милая!
– Привет! – сказала она Ане, как старой знакомой. – Я верно угадала: ты – Аня? Я знаю, у тебя самая замечательная мечта, лучше которой нет ничего на свете: найти друга!
На мгновение у Ани упало сердце. Неужели вот сейчас девушка скажет: я – твой друг? Она очень хорошая, но…
– Конечно же, ты хочешь подружиться со своей ровесницей, – ласково промолвила девушка. – Тебе нужен такой друг, который бы тебя во всём понимал. И у которого есть всё, чего тебе самой так не хватает в жизни. Ведь правда? Ты умница, что пришла сюда, ведь я помогу найти тебе именно такого друга. Вернее, подругу. Смотри!
И всё-таки она оказалась волшебницей! Один взмах руки – и перед Аней прямо среди ромашек и колокольчиков оказалось большое зеркало в резной золочёной раме. И из его глубины на Аню испытующе смотрело не просто её отражение – девочка в зеркале явно жила своей собственной жизнью. Одетая в такое же точно платьице, как то, что надела Аня, в такие же лёгонькие босоножки, она и стояла в той же позе, но взгляд её больших зеленоватых глаз проникал в самую душу, словно спрашивал: ну что – ты будешь моим другом? От этого чуточку кружилась голова и по коже бежали мурашки.
Девушка повела рукой, и зеркало быстро уменьшилось, превратилось в крохотную сверкающую искорку, малый осколочек зеркального стекла.
Ане стало до слёз жаль исчезнувшего видения. Что же, ей предлагают подружиться с собственным отражением? Часами стоять у зеркала и глупо любоваться своим курносым носом?..
– Это не просто отражение, – девушка заметила её огорчение. – Яна (так зовут твоего двойника) настоящая личность. Мыслящая, тонко чувствующая, знающая о тебе всё! Даже то, что сама ты давно забыла или чему не придаёшь значения. И я помогу вам встретиться. Если этот осколочек приложить к большому зеркалу в твоей квартире, исчезнут грани между двумя мирами, и вы с Яной встретитесь! Скажи, ты хочешь иметь такую подругу?
– Хочу… – у Ани от волнения перехватило горло.
– И Яна тоже так давно мечтает о встрече с тобой! Ты – её единственная надежда! Милая Аня, – сказала девушка проникновенно, – как я счастлива, что могу исполнить твою мечту! Вот только… Да нет… – она была в явном замешательстве.
– Ну кто придумал это глупое правило! – воскликнула она чуть не плача. – За всё – понимаешь, за всё! – надо платить. И за то, что ты обретёшь друга, тебе придётся отдать щеночка. Я знаю, как он тебе дорог. Но что же я могу поделать! И потом… – она радостно оживилась, – ты же сама хотела отдать его в хорошие, добрые руки. Вот и получится, что ты и получишь друга, и щенка определишь.
Джек словно понял, что говорят о нём, и завозился, встревожился, шёрстка его вздыбилась от непонятного испуга.
– Не бойся, маленький, – стала уговаривать его Аня. – Эта девушка хорошая, добрая, она будет тебя любить…
– Во всяком случае, определю его в подобающее место, – сказала девушка и выхватила из Аниных рук упирающегося щенка. Он жалобно взвизгнул, но девушка сердито сдвинула брови:
– И нечего визжать! Тебя обменяли – на друга. Ведь это так, Аня?
– Так… – несколько ошеломлённо подтвердила Аня. Что же выходит, она обменяла щенка, как какую-то вещь? И что это за дружба, купленная такой ценой?
Но девушка уже вложила ей в руку сверкающую искорку.
– Не потеряй! Да помни: ты сама сделала свой выбор!
Отчего-то Ане стало неуютно в этом магазине под открытым небом, и она поспешила уйти – скорее, чтобы больше не слышать захлёбывающийся лай брошенного щенка. И руки девушки почему-то уже не казались ей добрыми. Может быть, потому что оказались до жути холодными, как лёд.
Звёздный миг
Два длинных звонка, три коротких. Стася поморщилась: ну вот, опять притащилась Светка, не даст книгу почитать. И ничего не поделаешь, придётся изображать на лице радость от встречи, развлекать двоюродную сестру. Ну почему никто не хочет понять, что Стасе неинтересно тратить попусту время на ненужные разговоры!
Она нехотя подошла к двери, открыла. Светка выглядела возбуждённой, глаза горели.
– Ты тут сидишь над книжкой и представить себе не можешь, что творится во дворе! – выпалила она с порога. Стася иронично искривила губы: ну что могло произойти в их сонном захолустье? Петька с Васькой подрались или кто-то сломал качели?
– Разуй глаза! – вопила Светка. – Я приезжаю к вам, захожу во двор – и что же? Вика хвастается умопомрачительным кукольным домиком со всякими прибамбасами, а Ритка вырядилась – хоть в кино снимай! Настоящая принцесса! И все это они получили чуть ли не задарма в каком-то магазине. То ли «Ящик бандуры», то ли «Ящик пантеры»…
– Да не бандуры и не пантеры, а – Пандоры! – с досадой поправила Стася.
– Точно, Пандоры. Так ты уже всё знаешь, – расстроилась Светка. – А я думала, классную новость тебе принесу…
– Я в первый раз об этом слышу, – утешила Свету Стася. – Но, честно говоря, мне это совсем неинтересно. Глупости какие: платье, куклы…
– Если бы ты их увидела, ты бы так не говорила, – не унималась кузина. – Да, кстати, а откуда же тебе известно, как называется магазин?
– Нет, ну что за темнота! – возмутилась Стася. – Не знать выражения – ящик Пандоры!
– Ну и чё, ну и не знаю. А во дворе у вас тоже никто не знает. Одни говорят, что Пандора – американская рок-звезда, другие – что это горничная из какого-то бразильского сериала. А я думала, это зверь такой. Не то медведь с большими ушами, не то леопард…
На Светку невозможно было сердиться, когда она так уморительно серьёзно молола полную чушь. И Стася просветила двоюродную сестрицу:
– Если бы ты, Светочка, хоть иногда читала книжки, то, может быть, прочла бы и мифы Древней Греции. А в одном из них сказано, что однажды Зевс (это верховное божество… главный бог древних греков) подарил созданной им первой женщине Пандоре ларец. И в этом ящичке были заключены всякие несчастья, беды, болезни, пороки и прочие напасти. Но подарить-то он подарил, а заглядывать в ларчик не велел. А любопытная Пандора взяла и открыла ящик, и из него по всей земле расползлись все эти гадости и стали мучить людей. До этого-то люди будто бы жили, не зная болезней и невзгод. Так вот с тех пор – да будет тебе известно, любезная кузина, – ящик Пандоры символизирует нечто таящее в себе опасную угрозу… Не понимаю я нынешних умников, которые дают названия «покрасивше», а что они значат – и не догадываются.
– Ага, ага! Вот уж точно! – фыркнула Света. – У нас на соседней улице открыли продуктовый магазин, так его додумались назвать «Пуазон»*. Наша училка чуть в обморок не грохнулась! Оказывается, это слово с французского переводится – яд! А видишь ли, хозяину магазина нравятся такие духи, вот он и подумал, что это цветок какой-нибудь или красивое имя…
---------
* Самое удивительное, что как раз когда книга была написана, в одном из микрорайонов нашего города переименовали продуктовый магазин, вместо безобидного «Чебурашки» он теперь называется - «Анчар»! Наверное, его владельцы никогда не читали Пушкина о невероятно ядовитом дереве с таким названием… - Авт.
Стася не скрывая обрадовалась, когда узнала, что Светка приехала ненадолго: её маме срочно понадобился рецепт какого-то мудрёного пирога из их поваренной книги. Света легко отыскала нужную страницу, отсканировала – и аккуратно уложила листок в свою сумочку.
– Настюха, я пошла, а ты давай, тоже не кисни над книгами, всё равно все не прочесть! Лучше проводи меня до остановки и сама погуляй, пока на дворе такая благодать! Солнышко, птички щебечут, Вика с Риткой вот-вот друг другу в волосы вцепятся!..
Стася кисло рассмеялась и покорно пошла, проводила до трамвая Светку. А та, как нарочно, ещё два раза назвала её Настей – будто не знает, что она терпеть не может это дурацкое имя! Удружили родители, назвали в чью-то честь Анастасией. И если бы она не отыскала в книгах звучное имя Стася, так и звали бы её Настасьей да Настёной.
А Стася мечтала о возвышенном и прекрасном! О приключениях, о путешествиях на далёкие планеты или сквозь толщу времени… Но можно ли отправляться в дальние и полные опасностей странствия с таким простонародным именем! Здрасьте, я Настя!.. Что бы родителям назвать ее Беатрисой! Или хотя бы Аэлитой…
– …И в этом самом «Ящике Панфлоры» сбываются мечты, – донеслись до неё слова Светы.
– Какая пошлость! В магазине мечты могут сбыться только у примитивных и ограниченных людей, – возразила Стася. – Можно купить кучу кукол или платье с кружавчиками, но не скачки на крапчатом мустанге по ночной прерии или плавание на каравелле Колумба.
– А ты попробуй, загляни в этот «Ящик», – посоветовала неугомонная Светка. – Вдруг да найдётся там подходящий товар и для такой экстравагантной особы, как ты!
– И попробую. А потом позвоню тебе, посмеёмся вместе над мечтой, упакованной в коробочку с бантиком, – хмыкнула Стася.
– Смотри, не заплачь! – крикнула Светка, запрыгивая в трамвай. И помахала рукой.
А что – и правда, вот пойду и посмотрю, что это там за барахолка для мечтательных клуш.
И Стася направилась к магазинчику, который, похоже, построили у них во дворе совсем недавно.
– О, какие гости к нам пожаловали! – встретил её насмешливый голос. И Стася с удивлением обнаружила, что в этом магазине действительно можно найти множество по-настоящему замечательных вещей!
Здесь были старинные – ещё без Антарктиды и обеих Америк – медные глобусы, карты неведомых земель и звёздные атласы, подзорные трубы и телескопы. Здесь, кажется, веял свежий ветер странствий, и солёные брызги хлёстко били в лицо. И поседевший от старости попугай, сидящий на жёрдочке, жалобно кричал: «Пиа-астр-рр-ры!..»
Обладательница ехидного голоса оказалась тощей нескладной особой неопределённых лет в роговых очках и мешковатой одежде.
– А мне, между прочим, и не обязательно хорошо выглядеть, – изрекла она, поправляя очки. – Это вам, путешественникам, важно произвести впечатление на аборигенов. А моё дело маленькое: отправить мечтателя куда следует – и умыть руки.
– Вы это серьёзно – можете и такую мечту исполнить? – заинтересовалась Стася. – У вас здесь филиал туристического бюро?
– Скажете тоже: туристического бюро… Что они могут – устроить круиз с комфортом или трёхзвёздный отель в Анталии? Нет уж, если вы настроены на такой банальный тур, это не ко мне, – поджала губы продавщица. – Серьёзно, несерьёзно… А то я здесь шутки, что ли, шучу! Ужели вы полагаете, сударыня, что мисс Пандоре под силу помочь осуществлению только таких вот приземлённых желаний: набить брюхо, приодеться, набрать побольше барахла – и всё? О нет, среди моих покупателей встречаются такие мечтатели, что иной раз и сама позавидуешь! Чому ж я, спрашивается, не сокiл, чому ж не летаю… А вы, любезная, куда хотели бы полететь? Или поплыть? А то – на полярную станцию не желаете ли?
Нет, полярными путешествиями Стася переболела ещё в раннем детстве, когда её ровесницы баюкали кукол. Если и были у неё прежде мечты побывать на Антарктиде или под парусами бригантины пересечь океан, сейчас они уже не были такими манящими. Все эвересты давно покорены, на полюсах идёт черновая нудная и трудная работа. А вот если бы побывать на далёкой планете, первой в мире установить контакт с братьями по разуму…
– Оно, вестимо, дело куда как славное слетать в другую галактику! Или хотя бы к Гамме Эридана: вот где ждёт настоящая слава! – проговорила странная продавщица. – А для меня помочь тебе в этом – проще простого. Тебе даже не придётся сотни лет лежать в отключке в анабиозной ванне, пока твой космический скиталец будет отважно бороздить неведомые просторы Вселенной. Просто открою портал, и – вперёд! Per aspera ad astra!*
-------
* Через тернии – к звёздам! – лат.
– Через тернии – к звёздам? К Гамме Эридана? – зачарованно повторила Стася. – А что, там есть обитаемая планета?
– Для вас всё что пожелаете! Устрою вояж на планету Грациэлло.
Это слово звучало как чарующая музыка! Стасе нестерпимо захотелось сию же минуту очутиться на планете с таким необычным, волнующим именем!
Пандора окинула пристальным взглядом Стасю и, кажется, осталась довольна. Или почти довольна. Новенькие светлые брючки, серебристая блузка, фирменные туфельки в тон… Что ещё нужно астронавту, если он путешествует столь необычным способом? Ведь скафандр, кажется, не потребуется.
– В общем-то, не так уж плохо, – пробормотала она с непонятным сожалением. – Только вот мне даже взять в уплату у тебя нечего!
– Как это нечего? – возмутилась Стася, даже не заметив, что Пандора перешла с ней на «ты». – Да у моего отца собственное дело, он у меня «крутой мэн». Так что заплачу вам, сколько нужно, не переживайте.
– Деточка, всех сокровищ султана Брунея не хватит, чтобы оплатить создание такого мощного портала, – пожала костлявыми плечами продавщица. – Даже не пытайся поразить моё воображение, я повидала всякое! И ещё раз повторю: у тебя нет ровным счетом ничего такого, что могло бы меня заинтересовать. Нет даже собственного имени, ведь ты от него отказалась.
– Ну и что? – удивилась Стася. – А если оно мне не нравится?
– Ну да: чересчур тривиальное… O tempora! O mores!..*
-------
* О времена! О нравы! – лат.
– А меня вполне устраивают и времена, и нравы, – огрызнулась юная путешественница. – И вообще – не слишком ли долго мы с вами столь непродуктивно общаемся?
– Ты хотела сказать – болтаем? – криво усмехнулась Пандора. – Ну да, ну да… Самое главное до сих пор не сделано. Раз уж мне нечего взять в уплату у тебя, я сама дам тебе в дорогу кое-что. Что бы вы делали без старушки Пандоры!
И она протянула девочке золотой медальон с выгравированным на нём крылатым и рогатым зверем.
– Надень на себя, – велела она Стасе. – Этот знак – знак Силы – поможет тебе установить контакт с инопланетянами.
И девочка послушно надела украшение. Странно: в руке медальон с цепочкой казался почти невесомым, но надетый на шею в первый момент просто придавил Стасю своей тяжестью. Но через миг он так же стремительно полегчал – и Стася снова смогла гордо выпрямиться.
– Ну сколько же можно копаться! Вы всё-таки создадите портал – или это только пустая похвальба?
– Ещё капельку терпения, Стася, – промурлыкала Пандора. И нажала кнопку на пульте – на вид неотличимом от дистанционки телика.
Мгновенно пространство впереди очистилось, и там, где только что стоял большой лунный глобус, возникла огромная сверкающая воронка из стремительно крутящихся неведомых стихий.
Когда сидя у себя дома в кресле видишь такое в фантастическом сериале о параллельных мирах, впечатляет. А здесь… Стасе стало страшно.
К тому же в портале, похоже, был сильный магнит – медальон на шее Стаси мощно потянул упирающуюся девочку прямо к воронке.
– Ну что же ты медлишь: иди, портал ждать не будет! – заторопила Пандора. И подтолкнула Стасю. Ужас стал просто невыносимым, и чтобы скорее покончить с этим, Стася сама заплетающейся походкой пошла к воронке.
Непостижимым образом она на миг увидела себя со стороны: перепуганная девчонка, бледно-жёлтая от страха, на трясущихся ногах, словно кролик в пасть удава, ковыляет к разверстой дыре, в которой устрашающе кружатся мощные вихри. Даже на расстоянии они обжигали кожу ледяным холодом и нестерпимым жаром. Стася уже сделала последний шаг – и, обмирая, всем телом ощутила засасывающую мощь гигантского круговорота стихий, но, опомнившись, успела крикнуть:
– А как я вернусь?
И услышала в ответ – насмешливое:
– Здесь сбывается только одна мечта!
И всё слилось в ужасающем полёте по узкому сквозному туннелю среди бешено вращающихся леденящих и огненных потоков. Понятия пространства и времени исчезли, и Стася не знала, сколько длился этот полет: сжавшееся в тугой комок тысячелетие или томительно растянутый миг.