Но задумалась Тоня над этим ненадолго. Нужно было почистить портфельчик. Тоня приподняла краешек пальто и стала счищать высохшую грязь.
С утра ей была дана инструкция. Вынуть из кастрюли с супом кусочек мяса, намазать маслом хлеб и съесть с мясом. А потом выпить кружку молока. Но ей было скучно возиться с мясом. Да и доставать молоко долго. Тоня отрезала горбушку хлеба, посыпала солью и стала есть. Хлеб был вкусным, и соль тоже. Тоня сидела на стуле, ела хлеб и думала.
Она думала о новой школе. Дети в новой школе сначала показались чужими, а теперь уже казалось, что она учится с ними очень давно. Появилась даже подруга. Ее звали Эля Лопатина. Она приехала с Севера. Эля спросила Тоню, откуда она приехала и почему по‑настоящему ее зовут Жульетта. Дома Тоне не велели говорить, что ее нашли, и она никому этого не говорила, но Эле она сказала, что ниоткуда не приехала, а нашлась. Как только Эля это услышала, она запрыгала и захлопала в ладоши:
– Ой, как интересно! Как в книжке «Без семьи»! Мне мама читала. Я бы тоже хотела потеряться, а потом найтись.
– Попробуй‑ка потеряйся, – сказала Тоня.
– Верно, – вздохнула Эля. – Теперь уже поздно теряться, я большая.
Наверное, Эля все‑таки проболталась, потому что на Тоню стали поглядывать другие девочки. Но она на них не обращала никакого внимания. Пусть смотрят и завидуют. А с Лопатиной решила больше не играть, раз у нее такой длинный язык.
Тоня доела горбушку и соскочила со стула. Нужно было идти во двор гулять. Она вышла в коридор и закрыла дверь на ключ.
Чикала машинка Олега Оскаровича. Тоня показала язык его двери и пошла к выходу. Когда она зажгла свет перед зеркалом, чтобы надеть шапочку, как это делала Рита, она вдруг подумала, что еще не заглядывала в ящик столика, на котором стоял телефон. Тоня выдвинула его и удивилась. В ящике лежали щетки, бархотка и разные банки с мазями. Тут она поняла, что нужно почистить ботинки. Скинула ботинки и открыла одну из баночек. Мазь оказалась коричневой. Открыла другую. Там была вовсе белая, как жир. Только в третьей баночке нашлась черная мазь. Тоня старательно намазала ею ботинки и начистила щеткой. Правда, потом поняла, что щетка была для желтой мази, но от этого ботинки не испортились.
Пока чистила ботинки, устала. Поскорей засунула все в ящик и задвинула его, как было.
Облегченно вздохнув, Тоня пошла к двери. Она поднялась на носки и повернула собачку замка. В это время под ногами оказалась Василиса, которая стала мяукать и проситься, чтобы ее тоже пустили гулять. Тоня выпустила ее и сама вышла на площадку. И как раз в это время из дверей напротив на площадку лестницы вышел мальчик такого же роста, как Тоня. Он был одет в серенькую курточку, застегнутую на все пуговицы. Высоко под подбородок повязан шарф, а ноги в толстых чулках и ботиках, какие носят девочки. Лицо у мальчика было такое, будто он никогда не ходил гулять. Бледное. А глаза за очками казались очень большими. Мальчик уставился на Тоню, но заговорить не решался.
Она тоже молча смотрела на мальчика. Потом ей надоело молчать, и она спросила:
– Ты откуда?
– Отсюда, – мальчик показал на двери за спиной. – А ты?
– Отсюда, – Тоня кивнула на свои двери.
– Я тебя раньше не видел.
– Я тебя тоже.
Мальчик пожал плечами:
– Раньше тут не было детей.
– А теперь есть. Нашлись. Ты куда идешь?
– Я никуда. Я жду маму. А ты?
– А я во двор играть.
– А меня во двор не пускают. Я болел целый год.
В это время за спиной мальчика появилась женщина в высокой, как ведро, шляпе. Тоня догадалась, что это мама мальчика.
Мама мальчика внимательно осмотрела Тоню и сказала ему:
– Идем, Толик. Мы опаздываем к профессору.
Она взяла его за руку и повела вниз. Тоня обогнала их и выскочила во двор.
Во дворе гуляла тонконогая Лера, которую Тоня не любила. Лера училась в третьем классе и поэтому смотрела на всех, кто младше, свысока, а сама, по мнению Тони, была очень глупой и плохо скакала в «классы».
Стали играть. Тоня проскакала все куда скорее Лериного. При этом Тоня еще умудрялась держать рукой свою другую ногу, а Лера этого не могла.
Пока они так скакали, домой вернулась Анна Андреевна. Проходя через двор, она остановилась возле девочек и спросила:
– Ты ела, Тоня? Ты сыта?
– Сыта‑рассыта! – ответила Тоня.
На минуту они перестали скакать, и, когда Анна Андреевна ушла, Тоня сказала:
– Это моя мама – Аня.
– Знаем, – сказала Лера. – Сто лет знаем, что ты нашлась и что зовут тебя Джульетта.
У нее сделалось такое лицо, будто она съела что‑то невкусное. Тоня насторожилась. Показалось, что Лера не очень‑то ей верит. «До чего же она противная», – подумала Тоня, но только бросила:
– Никакая не Джульетта, а Жульетта! – и заскакала опять.
Но Лера только надула свои тонкие губы: она больше не будет скакать. Тогда Тоня сказала:
– Давайте рисовать на асфальте.
Но своенравная Лера не согласилась и на это. Дело было в том, что до появления во дворе Тони девочками верховодила Лера, а теперь положение менялось, и Лера тяжело переживала потерю прежнего влияния.
Походив одна, она все‑таки вернулась к девочкам и нарисовала принцессу в широкой, как абажур, клетчатой юбке и с прямыми, как палки, волосами до колен. Тоня нарисовала школьницу в фартучке и с косичками, как крючки от вешалки. Потом она посмотрела, что делает Лера, и отнеслась к ее работе критически. На голову своей принцессы Лера насадила корону. Тоня сказала:
– Принцесс с коронами не бывает. С коронами – королевы.
– Ну и пусть, – не стала вникать в ее критику Лера. – Может, моя уже королева.
– Королев таких тоже не бывает. Они в платьях до полу и старые, – авторитетно настаивала Тоня.
– А моя молодая и в юбке из ателье.
– Все равно непохоже. Пусть лучше у нее в волосах будет гореть алмаз.
Тоня присела и, как мастер ученику, стала перерисовывать корону в большой синий камень с лучами.
– Нет, пусть не будет! – крикнула Лера.
Она стерла ногой Тонин алмаз и снова упрямо нарисовала корону в три раза выше, чем была раньше.
– Королев теперь никаких нет, – сказала Тоня. – Тогда пусть она с начесом, – и торопливо переделала корону в высоченную прическу, как у Риты.
– Не смей! Не твоя! Никакого у нее начеса нет! Она принцесса! – визгливо закричала Лера и, подбежав, толкнула Тоню. – Уходи с нашего двора!
– Не уйду, это теперь и мой двор, – Тоня была готова к бою.
– Тогда, тогда… Твоя школьница противная!
Лера кинулась к Тониному рисунку и принялась топтать его и стирать ногами. Тоня подбежала к ней и так сильно толкнула ненавистную Леру, что та не устояла на своих тонких ногах и упала. При этом она задела маленькую девочку. Девочка тоже упала и заревела на весь двор.
Неизвестно, что было бы дальше, если бы в этот момент Тоню не позвала спустившаяся вниз Анна Андреевна:
– Тоня! Иди‑ка домой.
Тоня поскорей подняла маленькую Ксанку и почистила ей пальто.
– Только посмей… Как дам! – грозно и тихо сказала она Лере.
– И посмею! Сотру твою дурацкую жабу.
Драться на виду у всего дома все‑таки не стоило. Тоня бросилась к ни в чем не повинной принцессе и одним взмахом пририсовала ей длинный нос Буратино, потом побежала домой. За спиной она слышала, как шаркали по асфальту Лерины ноги. Но Тоне уже не было жаль своего рисунка. Пусть стирает – она нарисует еще лучше, а королев в таких юбках все равно не бывает!
Еще на лестнице Анна Андреевна сказала:
– Ты зачем это обманула меня? Почему ничего не съела?
Теперь Тоне очень хотелось есть, и она сама не знала, почему тогда не поела.
Вошли в квартиру.
– Сейчас же раздевайся и мой руки, – последовал приказ.
Мимо дверей ванной проплыла кастрюля. Вкусно запахло борщом. Тоня заторопилась.
Через минуту она уже сидела за столом и, дуя на ложку, ела горячий борщ.
В коридоре захлопали двери. Соседи по одному возвращались домой.
– Тоня, – спросила Анна Андреевна, – ты сегодня оставила незакрытыми двери на лестницу?
Тоня поперхнулась остатками борща и закашлялась.
– Не торопись. Ешь спокойно.
– Я увидела мальчика в очках – он живет напротив – и забыла захлопнуть, – сказала Тоня. – Я буду теперь захлопывать.
– Смотри, – кивнула Анна Андреевна.
Тоня надеялась, что на этом дело и закончится. Но когда Аня вышла, оставив дверь приоткрытой, Тоня услышала разговор на кухне.
– Строго ей наказать надо. Так и обворовать могут. – Это Мария Гавриловна.
– Я уже ей говорила. Она больше не будет. – Это Аня.
Тоня в комнате кивнула головой.
Все, кажется, затихло. Но прошло еще немного времени, и Тоня услышала, как в коридоре громко заговорил Олег Оскарович.
– Извините, Анна Андреевна, – сказал он. – Сегодня ваша дочь ушла из дому… Про двери тут уже шла речь, и я не стану повторяться. Но по поводу света… Дело в том, что ваша девочка оставила горящими лампочки по всей квартире… Конечно, пустяки. Но здесь дело общественное. Хорошо, что я был дома и все погасил. И вообще это становится системой… Звонят звонки, горит свет в ванной и кухне… Звонки – это тоже расход энергии. Словом, зачем же звонить во все сразу?
Аня вернулась в комнату.
– Тоня! Ты слышала? – строго спросила она.
– Я забыла ключи, – сказала Тоня.
Анна Андреевна вздохнула.
– Я больше не буду давить на все кнопки, – сказала Тоня.
Вдруг Аня почему‑то улыбнулась. Тоня никак не могла понять, чему она рада. Но догадалась, что гроза миновала, и улыбнулась в ответ.
– Ну, чего же ты смеешься? Ах, Тоня, Тоня. Жульетта… – покачала головой Аня. – Ну разве так можно – во все звонки?!
Можно было надеяться, что на этот раз неприятностям пришел конец. Но прошло еще немного времени, и из коридора послышался голос Ольги Эрастовны.
– Женик! – кричала она. – Женик! Это ты перепутал все крышки банок и намазывал черную мазь желтой щеткой?!
В коридоре скрипнула дверь, и раздался голос Евгения Павловича:
– Я не трогал никаких щеток, Олюша!
– Все банки закрыты кое‑как. Щетка – в черном!
– Действительно, странно, – сдержанно прогудел Наливайко. – Кто бы это мог…
– Бог знает что делается! Чем теперь чистить бежевые туфли?!
– Ты? – тихо спросила Анна Андреевна Тоню.
– Я, – шепотом созналась Тоня.
Аня встала и вышла в коридор.
– Извините, Ольга Эрастовна, – проговорила она так громко, что в комнате было все отлично слышно. – Это натворила Тоня. Она не знала, что щетки не наши.
Тоня высунула голову в коридор и прокричала:
– Я думала, что они общие, всех!
Ольга Эрастовна ничего не ответила. Дверь в их комнаты захлопнулась.
Вскоре Наливайко куда‑то ушли. Тоня уже была в коридоре и играла с Василисой. Видно, Ольга Эрастовна все‑таки нашла чем ей почистить бежевые туфли. После того как за ними затворилась дверь и в коридоре еще пахло духами, Тоня услышала, как за дверью Рита говорила своей тете Мане:
– Ну, правда, как не стыдно… Твои, мои щетки!.. Твоя, моя кнопка! Для смеха это, что ли, назвали квартиры коммунальными?
Глава 12