Нана Сахиб переходит Рубикон 7 глава

Восставшие, руководимые маулави Ахмад Шахом, непрерывно вели артиллерийский и ружейный обстрел резиденции и неоднократно пытались взорвать ее стены. Нот сомнения, что осада не была бы столь длительной, будь у восставших больше единодушия и сплоченности.

Слабость восставших Ауда заключалась также в том, что руководство восстанием осталось в руках фео­далов. Правителем был провозглашен несовершеннолет­ний сын плененного англичанами бывшего наваба Ауда Ваджил Али. Фактически власть сосредоточилась в ру­ках титулованной знати, захватившей все государствен­ные посты. Главным вазиром стал известный аудский вельможа Шариф-уд-даула, военным вазиром — Джанлал Синх, главным казначеем — махараджа Балкишен. Только по решительному требованию солдат в совет, дей­ствовавший при несовершеннолетнем навабе Ауда, был введен маулави Ахмад Шах. Однако и он ничего не мог сделать с развращенной бездельем знатью. Французский историк писал: «Одной из причуд этого импровизирован­ного правительства было назначение им на посты гене­ралов каких-то дворцовых евнухов, для которых эти должности были простой синекурой»¹⁴. Вместо энергич­но подготовленного штурма резиденции и последующего движения навстречу армии англичан, наступавшей из Калькутты, восставшие топтались на месте в Лакхнау. Разобщенность восставших была главным союзником колонизаторов в лагере повстанцев. Даже здесь, в Ауде, где сложилси наиболее широкий фронт всех слоев на­селения, участвовавших в антианглийской войне, сепара­тизм феодалов нарушил возникшее было единство дей­ствий. Сместив иноземцев, феодальная знать стала вос­станавливать свои права, стремясь расширить свои вла» Дения. Это привело к неизбежным вооруженным столкно­вениям феодалов между собой, а также к конфликтам между феодалами и крестьянами. Засевшие в резиденции англичане с надеждой следили за этим разбродом. Финансовый чиновник в Ауде Мартин Губбинс писал: «Талукдары захватили свои прежние деревни и уничтожают любого, кто препятствует им. В каждом районе большей или меньшей степени вновь вспыхнула старая вражда и стычки с применением ружей и орудий» ¹⁵. Многие феодалы, примкнувшие вначале к антианглийскому движению, начали отходить от него. Некоторые из них встали на путь предательства. Тот же Губбинс писал о крупном феодале Ман Сингхе: «Этот хитрый брахманвилял, льстил и заигрывал с индийскими вождями и даже отправил своего брата в Канпур к Нана Сахибу, не одновременно он через своих доверенных агентов переписку и с нами»¹⁶.

Руководители повстанцев, чтобы привлечь феодалов на свою сторону, от имени Бахадур-шаха опубликовали 22 августа специальную прокламацию, обращенную к земельной знатл Ауда, в которой выразили свое удивление и сожаление тем, что в то время, когда армия поднялась на защиту свободы и религии, землевладельцы не оказывают ей той помощи, на которую они рассчитывали. Весьма интересно, что при перечислении тех бедствий, которые несет английское господство, чуть ли не первым упоминается нарушение кастовых обычаев. Аудскую знать пугали тем, что якобы достоверно известно намерение англичан в случае победы собрать представителей всех высших каст и всех неприкасаемых княжества за один громадный стол и заставить их совершить совместную трапезу ¹⁷.

Однако отошедшие от восстания феодалы остались глухи к призывам восставших к единству. Начавшийся среди повстанцев Ауда раскол продолжался. Тем не менее восставшие в Ауде еще обладали большими возможностями для успешной борьбы. Осада английского гарнизона в Лакхнау не прекращалась.

Положение англичан ухудшалось с каждым днем. Начал ощущаться недостаток пищи, воды и боеприпасов. Увеличились потери от огня повстанцев и болезней. 4 июля погиб руководитель обороны резиденции Генри Лоренс, сменивший его майор Бэнкс был убит через несколько дней. Командование принял майор Инглис. Было ясно, что близится развязка.

Понимая критическое положение осажденных, Хавелок оставил в Канпуре для организации управления и наведения порядка Нила с небольшим отрядом и повел двухтысячную колонну солдат с 10 пушками в Ауд. 25 июля он форсировал Ганг и двинулся на Лакхнау, на­деясь снять осаду с английского гарнизона и захватить Нана Сахиба.

Англичане были уверены в своей легкой и быстрой победе. Подполковник Ф. Тейлор писал своему знакомо­му в Дели: «Генерал Хавелок переправился через реку, спеша на выручку Лакхнау, надеясь успеть за четыре дня. Он идет во главе сильного отряда и уже со­вершенно разбил и рассеял силы Нана Сахиба. Мы, ве­роятно, скоро двинемся к Дели с четырьмя или пятью тысячами европейцев при тяжелой артиллерии. Наши войска из Кнтая уже в Калькутте — их пять тысяч че­ловек. Ожидаются новые подкрепления. Скоро мы будем с вами» ¹⁸. Но оптимизм Тейлора оказался необоснован­ным. Не четыре дня, а четыре месяца понадобилось от­ряду Хавелока, чтобы сломить героическое сопротивле­ние восставших, а сам генерал поплатился жизнью за упорное стремление любой ценой восстановить власть колонизаторов на индийской земле.

Сразу же после форсирования Ганга отряд Хавелока был втянут в непрерывные, утомительные бои. Каждую деревню приходилось брать с боем. Особенно яростно и упорно сопротивлялись отряды повстанцев и население небольшого городка Баширатгандж. Первая атака анг­личан была отбита с большими для них потерями. Хаве­лок повел в бой свои войска вторично, и им удалось во­рваться в город, но не успели англичане закрепиться, как стремительным контрнаступлением повстанцы выби­ли их из Баширатганджа. В третий раз бросил вперед свои части Хавелок, и только этот штурм принес ему наконец успех, но это была пиррова победа. Понимая слабость своих позиций в Баширатгандже, Хавелок вы­вел свои части.

Генерал Нил не упустил случая отомстить Хавелоку и поспешил написать ему язвительное письмо, в котором критиковал неудачные операции Хавелока. Раздражен­ный Хавелох резко ответил Нилу: «Я вам пишу конфи­денциально. Вы послали мне письмо с замечаниями о моих действиях, упреками и советами на будущее. Я не хочу и не намерен получать что-либо подобное от офицеров, находящихся под моим командованием, зная по опыту к чему это ведет. Отчетливо усвойте себе, что я рассматриваю это как обструкцию и только необходи­мость налаживания муниципального хозяйства мешает мне предпринять суровые меры и подвергнуть вас аресту. Я предупреждаю вас. Постарайтесь учесть это на бу­дущее»¹⁶.

Но дальнейшие события развернулись так, что анг­лийским генералам стало не до взаимных упреков и препирательств. 11 августа Нил спешно отправил к Хавелоку срочное сообщение, в котором с тревогой писал: «Только что прибывший один из разведчиков-сикхов, ко­торому я полностью доверяю, доложил, что сегодня око­ло 4000 мятежников при 5 орудиях сосредоточились в Битхуре и угрожают Канпуру. Если я не получу под­держки, я смогу только удержаться в укреплениях и не сумею ничего предпринять за их пределами, противник займет город, перережет наши коммуникации и я не сохраню наших позиций. Вся область отсюда до Аллаха­бада будет потеряна, наши боеприпасы и порох, находя­щиеся в пути (если они отправлены не на пароходе, в отплытии которого я не уверен), окажутся в руках вра­га и тогда наши дела будут совсем плохи»²⁰.

Хавелок понял, какая опасность нависла над гарни­зоном Нила и, в случае потери Канпура, над его отря­дом. Он начал обратный марш и к вечеру 12 августа привел свой поредевший отряд в город. Трое суток ему понадобилось для комплектования и подготовки к новым боям своих войск.

16 августа колонна Хавелока вышла на битхурский тракт. В ее составе было около тысячи солдат и офице­ров и 14 орудий.

Агентурные сведения, полученные Нилом, оказались точными и своевременными. Разведка англичан в отли­чие от разведки повстанцев работала очень оперативно. Действительно, после бегства Нана Сахиба оставшийся в Бигхуре Тантия Топи начал энергичную и успешную деятельность по организации сопротивления захватчи­кам. Ему удалось сформировать отряд, насчитывавший около четырех тысяч человек, и начать подготовку к но­вому наступлению на Канпур. В Битхур стекались и уцелевшие после разгрома под Канпуром отдельные подраз­деления войск Нана Сахиба. Судя по некоторым данным сюда вновь прибыл в это время и сам Нана Сахиб, не оставивший мысли о сопротивлении англичанам. Движе­ние войск под командованием Тантия Топи из-под Калпи, о котором сообщили разведчики Нила, и прибытие отряда Нана Сахиба из Ауда, видимо, было согласован­ным действием; Карл Маркс писал по этому поводу: «Это концентрическое движение, руководимое, быть мо­жет, Нана Сахибом, в руках которого, как говорят, на­ходится верховное командование в Лакнау, впервые обнаруживает у повстанцев известное представление о правилах стратегии»²¹. Тантия Топи, изучая в ходе боев науку войны, выдвигался в ряды наиболее талантливых военачальников, рожденных восстанием,

Во второй половине дня 16 августа отряд Хавелока атаковал позиции Тантия Топи. Войска повстанцев пос­ле упорных боев вынуждены были отступить за Ганг. Хавелок писал об этом бое: «Я должен отдать должное бунтовщикам. Они дрались отчаянно, иначе не смогли бы удержаться против моего мощного артиллерийского огня, несмотря на все преимущества, которые давала им местность»²². Хавелок ввел свои войска в Битхур. Каратели решили смести с лица земли резиденцию На­на Сахиба. Дворец пешвы, храм, постройки при дворце, дома приближенных владетеля маратхов были подверг­нуты разграблению, преданы огню и разрушены. После этого Хавелок возвратился в Канпур.

Нанл Сахибу вновь удалось скрыться. 19 августа ка­ратели опубликовали прокламацию, в которой сообщали: «Настоящим доводится до всеобщего сведения, что гене­рал-губернатор Индии уплатит 50 тысяч рупий лицу или лицам, кто доставит Шриманта Данду Панта Нана Са­хиба из Битхура (дистрикт Канпур), обычно называемо­го Нана Сахиб, и передаст его либо в руки любого анг­лийского гражданского чиновника или армейского офицера, или тому, кто укажет его точное местонахождение и окажет помощь в его захвате»²³. Прокламация обеща­ла полную амнистию и прощение участникам восстания, если они помогут арестовать Нана Сахиба.

Англичане пытались любой ценой захватить Нана Сахиба, который в то время был наиболее популярным вождем повстанцев. Но призыв колонизаторов не нашел отклика среди восставших. Они продолжали отчаянную борьбу во всем Доабе.

Кровопролитные бои вконец измотали силы англичан. Хавелок тревожно телеграфировал в Калькутту: «Мы в крайне затруднительном положении. Если не прибудут новые подкрепления, британская армия не сможет предупредить гибель Лакхнау и вынуждена будет возвратиться в Аллахабад»²⁴. В другой телеграмме от 20 августа, отвечая на требование искать и уничтожать силы мятежников, он писал: «Я готов сражаться с кем угодно, но соотношение сил слишком невыгодно. Проигранная битва нанесет непоправимый ущерб интересам государства»²⁵.

Трения между Хавелоком и Нилом и неудачи первого в Ауде заставили Каннинга назначить в этот район наиболее жестоких боев нового командующего. Выбор генерал-губернатора пал на пребывшего 31 июня в Калькутту генерала Джеймса Аутрама.

Аутрам не был новичком и в военном деле и в английской колониальной администрации в Индии. Именно здесь он сделал свою карьеру колониального деятеля. С 1819 года он находился на службе Ост-Индской компании и принимал участие в захватах многих индийских княжеств и земель. Во время первой англо-афганской войны он был командиром одной из английских частей. Даже среди чиновников английской администрации, не отличавшихся чистоплотностью и щепетильностью в делах, касающихся личного обогащения, он снискал себе сомнительную славу стяжателя. 22 мая 1853 года после ознакомления с неблаговидными делами Аутрама генерал-губернатор лорд Дальхузи писал, что «Аутраму грозит наказание быть исключенным со службы на два года»²⁶. Но грех Аутрама был, по мнению Дальхузи, не столь тяжким, чтобы приводить угрозу в исполнение. Более того, именно ему он поручил ответственное и щекотливое дело по аннексии Ауда. Но и здесь новый комиссар был верен своим прежним привычкам и через три месяца после аннексии ему предложили уйти «по болезни».

Когда буржуазная Англия начала захватническую войну в Иране (1855—1857), болезнь Аутрама как рукой сняло, и он стал во главе английских агрессивных сил. «Никто не знает, как это случилось, но совершенно неожиданно Джеймс Аутрам избавился от болезни прострации, в которой он находился»²⁷, — писал об метаморфозе Аутрама крупный английский администра­тор в Индии и апологет лорда Каннинга Кей. После по­беды в Иране, не принесшей славы английскому оружию я лично ему лавров, Аутрам вернулся в Бомбей. Его ждали новые бои, на этот раз с восставшим народом Ин­дии.

Каннинг встретил этого успевшего прославиться ко­лониальными грабежами генерала достойным образом. Он издал специальный приказ, в котором писал: «Благополучное прибытие вчера генерала сэра Джеймса Аут­рама в Калькутту делает возможным использовать это­го выдающегося офицера на пользу правительства Ин­дии»²⁸. 4 августа приказом Каннинга Аутрам был на­значен командующим армией в Канпур.

После поражения в Битхуре разрозненные отряды войск Нана Сахиба снова отошли в Ауд. Нана и его бли­жайшие сподвижники нашли себе убежище в небольшом замке Фатехпур Чаураси, принадлежавшем знакомому Нана Сахиба небогатому аудскому феодалу Джуса Сингху. Сам Джуса Сингх погиб в бою, сражаясь в ря­дах отрядов пешвы; замок он оставил сыну.

Потерпевший жестокое поражение Нана стремился продолжать антианглийскую борьбу. Он не терял связи с Тантия Топи и поручил ему выехать в глубь страны, чтобы сплотить и поднять на восстание сипаев и феода­лов, еще способных сопротивляться колонизаторам, а сам послал гонца в Лакхнау к регентше аудского наваба бегум Хазрат Махал с извещением о своем прибытии в Ауд. Основную ставку он делал отныне на патриоти­чески настроенных аудских феодалов и восставших сипа­ев, штурмовавших гарнизон в Лакхнау. Феодальная знать Лакхнау также охотнее признала бы руководите­лем антианглийских сил Нана Сахиба, чем связанного с простым людом незнатного и неименитого маулави Ахмад Шаха.

В Фатехпур Чаураси была отправлена делегация ауд­ских феодалов с подарками. Кавалькада состояла из двадцати слонов и тридцати повозок. Приняв дары и по­лучив приглашение Хазрат Махал посетить ее дворец, Нана направился в Лакхнау. У въезда в город его встре­тил почетный эскорт. Загремели залпы орудийного са­люта. Во дворце навабов Ауда Нана принял новые под­ношения: двадцать пять тысяч рупий, дорогой меч, слона и верховую лошадь. Хазрат Махал выделила гостю один из лучших своих дворцов.

18 августа восставшие начали новый штурм англий­ского гарнизона в Лакхнау, но вновь были вынуждены откатиться с большими потерями назад. Правда, им уда­лось произвести удачный взрыв большого заряда пороха под стеной резиденции гарнизона и пробить в ней значи­тельную брешь, но у них не хватило сил воспользоваться этим успехом. Осажденным удалось послать гонца к Хавелоку с мольбой о помощи. «Я не могу достигнуть Лакхнау раньше чем через двадцать пять дней» ²⁹, — от­ветил генерал, уже познавший силу сопротивления от­важных аудцев.

15 сентября в Канпур прибыл генерал Аутрам. Первый приказ он посвятил своему предшественнику на пос­ту командующего в Канпуре и сослуживцу по персид­ской войне генералу Хавелоку. Зная, что его назначение могло если не оскорбить, то глубоко обидеть Хавелока, Аутрам фарисейски писал: «Он, который так мужествен­но вел борьбу за сохранение осажденного Лакхнау, он один достоин чести завершить эту задачу. Вот почему я вручаю всю власть командующего мужественному Хаве­локу до освобождения Лакхнау и записываюсь рядовым добровольцем в его ряды»³⁰. Вторым мероприятием Аутрама было воссоздание и укрепление полиции и админи­страции для немедленного возобновления сбора нало­гов с населения Канпура и его области. На эту долж­ность был поставлен опытный полицейский чиновник Шерер, прибывший в город вместе с колонной Хавелока. Шерер начал свою деятельность энергично и жестоко. Он немедленно заменил индийских чиновников налого­вого аппарата, многие из которых служили в свое время Нана Сахибу и симпатизировали ему. Позднее он писал: «Измена индийских чиновников несомненна, а это ока­зывает дурное влияние в дистрикте. Они все без исклю­чения во главе с главным коллектором преспокойно из­менили нам и стали на сторону новоявленной админи­страции. Главный коллектор Рам Лал принял самое ак­тивное участие в организации правления Нана. Это явное предательство всех чиновников сразу же по прибытии я наказывал смертью»³¹.

20 сентября Хавелок, Аутрам и Нил выступили про­тив непокоренного Ауда. Общая численность их войск составляла 3000 человек, 23 сентября у местечка Алам Багх произошел упорный первый бой с повстанцами. Преодолевая отчаянное сопротивление восставших, ко­лонна англичан подошла к Лакхнау.

Войска восставших и население Лакхнау самоотвер­женно боролись за каждый дом. Одна за другой захле­бывались атаки англичан, пробивавшихся к резиденции, где размещался гарнизон.

При взятии Лакхнау за свои кровавые злодеяния в Канпуре поплатился жизнью генерал Нил. Было уже совсем темно, когда войска Хавелока прорвались к осаж­денному гарнизону Лакхнау. За 87 дней осады англий­ский гарнизон потерял более семисот человек.

В боях за свой город повстанцы проявили безгранич­ное мужество и смелость. В отчете об этом сражении Хавелок писал: «Победа досталась нам дорого. Число убитых, раненых и пропавших без вести к вечеру 26-го составляло 535 офицеров и солдат»³².

На следующий день утром колонизаторы убедились, однако, что достигнутый такой тяжелой ценой прорыв не принес освобождения. Впустив в резиденцию англий­ские войска, восставшие, вновь сомкнули кольцо. Осада продолжалась.

Падение Дели

Более благоприятно для колонизаторов сложилась по­литическая и военная обстановка в Дели. Значение этого города для дальнейшей судьбы восстания трудно пере­оценить. Столица олицетворяла силу и размах движения, и сохранение ее в руках повстанцев имело громадный военный, политический и моральный эффект. Джон Лоуренс, с трудом удерживая в повиновении Пенджаб, писал в Калькутту: «Мне кажется, что существует много серьезных причин идти безотлагательно на штурм Дели. Каждый день промедления увеличивает опасность. Каждый день распространяет неповиновение и расширяет сферу восстания. Каждый лишний день увеличивает гро­зящую нам опасность присоединения туземных князей к восставшим против нас»³³.

Если бы восставшие не ограничились взятием Дели, а развернули бы наступление на основные центры сосредоточения английских войск, исход сражения под Дели мог бы быть другим. Но несколько десятков тысяч сипаев находились в Дели без всякого движения; не развили, как мы видели, широких наступательных операций ни Нана Сахиб, ни восставшие в Лакхнау. Оборонительная тактика губительна для вооруженного восстания вообще, тем более роковой оказалась она для восставших наро­дов колониальной Индии. Мобилизация неисчислимого военного потенциала величайшей колониальной империи требовала только времени. Воспользовавшись пассивностью индийцев, англичане сумели перебросить войска из Бирмы и Цейлона, направить в Индию 10-тысячный десант, направлявшийся в Китай, подтянуть части, дислоцированные в Иране. Еще не закончив концентрации войск, колонизаторы начали деятельную подготовку штурму Дели. Здесь, у Дели, они сосредоточивали силы для мощного удара и ликвидации главного центра восстания. Сюда шли отряды и тяжелая осадная артиллерия из Пенджаба, двигались колонны из Центральной Индии и сохранивших относительное спокойствие районов Северо-Западных провинций.

Происходила срочная и, надо сказать, успешная консолидация сил колонизаторов. Между тем, чем дольше длилось пассивное пребывание восставших в Дели, тем сильнее проявлялись внутренние слабости восстания. Несмотря на то, что индийские патриоты отдавали себе отчет в необходимости сплоченной антианглийской борьбы, добиться единства становилось все труднее.

В августе 1857 года в осажденный англичанами Дели прибыл известный мусульманский просветитель Фазл-хан. Он стал членом дарбара Бахадур-шаха и часто присутствовал на заседаниях Совета восставших. Фазл-хан написал для падишаха «Законы об управлении государством», в которых красной нитью проходит мысль о необходимости единства восставших, и издал знаменитую фетву «Братства борцов за веру», в которой восстание объявлялось всеиндийской священной войной против верных англичан.

Однако усилия Фазл-хана и других дальновидных идеологов и вождей освободительной войны, направленные на дальнейшее расширение восстания и укрепление единства действий его руководителей, не увенчались пехом. Ни сипаи, ни городские низы, ни феодалы не смогли объединить национальные силы и руководить ими в ходе восстания. Феодальная знать Дели все откровеннее склонялась к компромиссу с колонизаторами. Совет вос­ставших в этот критический момент сделал еще одну попытку добиться объединения индийцев в антианглий­ской борьбе вокруг любого феодала-патриота. От имени Бахадур-шаха Совет выступил со следующим воззвани­ем: «Мое горячее желание — любыми средствами и лю­бой ценой изгнать ферингов из Хиндустана. Я горячо хочу, чтобы Хиндустан стал свободным. Но война, кото­рая ведется во имя этой цели, не увенчается успехом, если не будет руководима человеком, способным взять на себя все ее бремя, человеком, который смог бы орга­низовать и объединить все силы народа, человеком, ко­торый в самом себе объединил бы весь народ и встал бы в качесгре руководителя этой войны. Я не имею желания управлять всей Индией после того, как англичане будут изгнаны из нее. Я не жажду личного возвышения. Если вы, индийские раджи, готовы обнажить мечи, чтобы изгнать врага, то я откажусь от своей императорской власти в пользу любого союза индийских князей, способного взять эту власть»³⁴.

Из этой прокламации ясно, что имя Бахадур-шаха служило прежде всего и только символом единения на­рода. Но даже заманчивые посулы возглавить освободи­тельную войну, а затем и освобожденную от колонизато­ров империю не могли склонить большую часть знати к активным антианглийским действиям. Более того, сам Бахадур-шах начал тайные переговоры с англичанами о сдаче города. Однако он не успел встать на путь откры­того предательства. Командующий английскими войска­ми Вильсон назначил штурм города на 14 сентября 1857 года. В полках объявили: пленных не брать.

Штурмующие войска колонизаторов повели атаку с четырех сторон. Сипаи и жители Дели героически защи­щали главный центр восстания. Бои на улицах города длились несколько дней. Потери англичан составили бо­лее тысячи человек.

Ночью 19 сентября Бахт-хан вывел свои войска из города, а на рассвете англичане полностью овладели Дели. Прорвавшаяся группировка Бахт-хана, состоявшая из четырех пехотных и одного кавалерийского полков, двинулась по направлению к Фаррухабаду, Перед последней атакой Бахт-хан предложил Бахадур-шаху идти вместе с его отрядом и создать новый центр восстания, Бахадур-шах с двумя сыновьями отказался продолжать борьбу и отступить с сипаями. Он спрятался в расположенном недалеко от Дели мавзолее своего знаменитого предка Хумаюна. Здесь его и нашел отряд английского офицера Ходсона. Ходсон вывел сдавшихся в плен отпрысков Великих Моголов из мавзолея и на берегу реки Джумны лично застрелил из пистолета всех наследников; шаха * (* Расправа Ходсона с наследниками Бахадур-шаха вызвала одобрение английских колонизаторов. «Дорогой Ходсон, — писал ему Р. Монтгомери, крупный чиновник английской администрации я Пенджабе, — честь тебе и слава за то, что ты схватил императора и прикончил его сыновей. Надеюсь, ты будешь убивать и дальше»³⁵.). Сам Бахадур-шах был отправлен в Калькутту, судим и сослан в Рангун, где умер в 1862 году.

Восстание в Дели было разгромлено. Падение Дели было сильнейшим ударом по всему восстанию в Индии и решающим образом повлияло на дальнейший ход ос­вободительной войны. В руки колонизаторов перешел военный и политический центр движения, в котором бы­ли сосредоточены крупнейшие силы повстанцев, находился Бахадур-шах и Совет восставших. Дели в глазах всех индийцев был символом независимости Индии. Характерно, что вскоре после взятия Дели англичанами Каннинг получил поздравительный адрес, подписанный двумя с половиной тысячами знатнейших и именитейших жителей Бенгалии.

Армия колонизаторов, освободившаяся под Дели, бы­ла направлена на подавление других очагов восстания.

На другой день после падения Дели из города напра­вился в Канпур отряд из семисот пятидесяти европейцев и тысячи девятисот сикхов при шестнадцати орудиях, чтобы принять участие в подавлении восстания в этой части Индии. Командование им в Агре принял опытный офицер Хоуп Грант. 26 октября колонна Хоупа Гранта прибыла в Канпур.