— Что значит звездный час? — спросила Момо.
— Понимаешь, порой при движении вселенной наступают особые мгновения, — сказал Мастер Хора, — когда все вещи и все живые существа, вплоть до самых удаленных звезд, принимают участие в исполнении совершенно неповторимой мелодии, поэтому может произойти то, чего никогда больше не происходит. К сожалению, люди, как правило, не умеют этим пользоваться, и потому звездные часы часто пролетают незамеченными. Но если кто-то распознаёт их, в мире случаются большие события.
— Возможно, — сказала Момо, — следовало бы подарить людям такие часы.
Мастер Хора с улыбкой покачал головой.
— Сами по себе часы никому не помогут. Их нужно уметь еще и читать.
Он захлопнул их и положил в кармашек жилета. Заметив удивленный взгляд Момо, он задумчиво оглядел себя, наморщил лоб и сказал:
— О-о, похоже, я немного припоздал, в моде, конечно, имеется в виду. Какая невнимательность с моей стороны! Я все сейчас же исправлю.
Он щелкнул пальцами и мгновенно оказался в черном сюртуке с высоким стоячим воротником.
— Так лучше? — неуверенно спросил он. Но, увидев на лице Момо еще большее удивление, тут же продолжил: — Ну, конечно же нет! Что-то у меня сегодня голова идет кругом!
И он опять щелкнул пальцами и снова предстал перед ней уже совсем в другой одежде, которую ни Момо, ни кто-либо другой никогда не видел, поскольку такие наряды войдут в моду только через сто лет.
— Тоже нет? — поинтересовался он. — Ну, наверное, у Ориона я вытащу нужную информацию! Подожди, я еще раз попробую.
Он в третий раз щелкнул пальцами и наконец оказался в обычном костюме, в каких все ходят на современных улицах.
— Теперь правильно, да? — Он подмигнул Момо. — Надеюсь, я не испугал тебя? Эта была только маленькая шутка. Но теперь я позволю себе пригласить тебя к столу, дорогая девочка. Завтрак готов. Ведь у тебя позади длинная дорога, и еда должна тебе понравиться.
Он взял ее за руку и повел через лес часов. Черепаха ползла немного сзади. Тропа шла, как в волшебном саду-лабиринте, во все стороны, и привела наконец в маленькую комнатку, образованную задними стенками огромных часов. В углу находились столик с резными ножками и изящный мягкий диван с такими же стульями. Здесь все так же освещалось золотым светом неподвижного пламени свечей.
На столике стояли пузатый золотой кувшин, две маленькие чашечки, к ним тарелки, ложечки и ножи — все из сверкающего золота. В корзинке лежали золотисто-коричневые, хрустящие булочки, в блюдце — золотисто-желтое масло, а в другом — мед, который выглядел просто как жидкое золото.
Мастер Хора налил в обе чашечки шоколад из пузатого кувшина и радушно пригласил:
— Пожалуйста, моя маленькая гостья, угощайся без стеснения!
Момо не понадобилось приглашать дважды. О том, что существует шоколад, который можно пить, она до сих пор не знала. И булочки с маслом и медом в жизни у нее были большой редкостью. А так изысканно, как здесь, она вообще никогда не питалась.
Момо уплетала за обе щеки и на какое-то время так увлеклась едой, что обо всем другом забыла. Вместе с голодом уходила и усталость, она чувствовала себя свежей и бодрой, хотя за всю ночь ни на миг не сомкнула глаз. И чем больше она ела, тем вкуснее ей казалась пища. У нее было такое ощущение, что она может целый день вот так кушать.
Мастер Хора ласково смотрел на нее и тактично молчал, чтобы не мешать ей. Он понимал, что это голод многих лет, который гостье нужно утолить. И, возможно, поэтому он на глазах начал стареть, пока опять не превратился в мужчину с белыми волосами. Заметив, что Момо не очень хорошо управляется с ножом, он намазал хлебцы маслом и положил перед ней на тарелку. Сам он ел мало, так сказать, за компанию.
Наконец Момо все-таки насытилась. Допивая шоколад, она поверх золотой чашки изучающе поглядывала на хозяина и раздумывала над тем, кем и чем он все-таки мог быть. То, что он совершенно необычный, она уже поняла, но кроме имени она про него до сих пор ничего не знала.
— Зачем, — спросила она, — ты послал за мной черепаху?
— Чтобы защитить от серых господ, — серьезно ответил Мастер Хора. — Они повсюду ищут тебя, и только здесь ты в полной безопасности.
— Они хотят сделать мне что-то плохое? — испугалась Момо.
— Да, дитя мое, — вздохнул Мастер Хора, — вероятно, можно так выразиться.
— Почему? — спросила Момо.
— Они боятся тебя, — объяснил Мастер Хора, — ведь ты причинила им самый большой вред, какой только можно представить.
— Ничего я им не причиняла, — сказала Момо.
— Напротив. Одного из них ты заставила раскрыть себя. Да еще рассказала обо всем своим друзьям. Вы даже собирались обнародовать правду о серых господах. Понимаешь ли ты, что этого вполне достаточно, чтобы они объявили тебя смертельным врагом?
— Но ведь мы прошли прямо через центр города, черепаха и я, — сказала Момо, — если они меня везде ищут, то могли бы легко схватить. И двигались мы совсем медленно.
Мастер Хора взял черепаху, которая опять устроилась у его ног, посадил к себе на колени и почесал ей шейку.
— Что ты об этом думаешь, Кассиопея? — спросил он, усмехнувшись. — Они могли вас схватить?
На панцире появилось слово: «Никогда», и буквы так весело замигали, что почудилось даже веселое хихиканье.
— Кассиопея, — объяснил Мастер Хора, — обладает способностью заглядывать вперед. На немного, но примерно на полчаса может.
«Точно», — мелькнуло на спине черепахи.
— Прости, — поправился Мастер Хора, — точно на полчаса. Она знает, что случится в ближайшие тридцать минут. Поэтому ей известно и то, встретятся на пути серые господа или нет.
— Ах, — сказала Момо, очень удивившись, — это же здорово! И если она заранее знает, что там-то и там-то встретит серых господ, то просто выбирает другую дорогу?
— Нет, — ответил Мастер Хора, — все, к сожалению, не так просто. Своим знанием она ничего изменить не может, ведь ей ведомо только то, что действительно произойдет. Следовательно, если бы она знала, что там-то и там-то встретит серых господ, то там бы их и встретила. Здесь она ничего не могла бы поделать.
— Не понимаю, — слегка разочарованно протянула Момо, — какая же тогда польза от ее предвидений?
— Иногда польза есть, — ответил Мастер Хора, — в твоем случае, например, она знала, что, выбрав такой-то путь, серых господ не встретит. Это ведь уже что-то, ты не находишь?
Момо молчала, ее мысли разматывались, как клубок ниток.
— Возвращаясь же к тебе и к твоим друзьям, — продолжил Мастер Хора, — я должен сделать вам комплимент. Ваши плакаты и призывы меня исключительно впечатлили!
— А ты их читал? — обрадовалась Момо.
— Все, — сказал Мастер Хора, — каждое слово!
— К сожалению, — вздохнула Момо, — по-моему, их больше никто не заметил.
Мастер Хора сочувствующе кивнул.
— Да, жаль. Об этом позаботились серые господа.
— Ты их хорошо знаешь? — допытывалась Момо.
Мастер Хора опять утвердительно кивнул и произнес со вздохом:
— И я их, и они меня.
Момо не поняла, как отнестись к этому многозначительному заявлению.
— Ты часто бывал у них?
— Нет, ни разу. Я никогда не покидаю свой Дом-Нигде.
— А серые господа тебя навещают?
Мастер Хора усмехнулся.
— Не беспокойся, моя маленькая. Сюда они зайти не смогут, даже если бы знали дорогу к Переулку-Никогда. Но они ее не знают.
Момо призадумалась. Разъяснения Мастера Хора, конечно, успокоили ее, но она хотела бы услышать побольше о нем самом.
— А откуда тебе известно, — продолжала она опять, — о наших плакатах и серых господах?
— Я постоянно наблюдаю за ними и всем, что с ними связано, — сказал Мастер Хора, — следил я и за тобой и твоими друзьями.
— Но ты же никогда не выходишь из своего дома!
— А зачем? — улыбнулся Мастер Хора и опять стал заметно моложе. — У меня же есть мои всевидящие очки. — Он снял свои маленькие золотые очки и протянул их Момо. — Хочешь посмотреть в них?
Момо надела их, поморгала и сообщила:
— Я вообще ничего не различаю. — Она видела только водоворот из расплывчатых красок, световых бликов и теней. У нее даже закружилась голова.
— Да, — услышала она голос Мастера Хора, — такое ощущение испытываешь вначале. Смотреть в эти очки не просто. Но ты сейчас привыкнешь к ним.
Он встал, зашел за спину Момо и осторожно прикоснулся руками к дужке на ее носу. И картинка сразу прояснилась.
Сначала Момо увидела группу серых господ, топтавшихся вокруг трех автомобилей на окраине города. Они как раз толкали свои машины назад.
Тогда она взглянула дальше, и ей открылись другие серые господа, которые, возбужденно жестикулируя, вроде бы что-то обсуждали на городских улицах.
— Они говорят о тебе, — объяснил Мастер Хора, — им не понятно, каким образом ты от них ускользнула.
— А почему у них такие серые лица? — поинтересовалась Момо, по-прежнему глядя вперед.
— Потом что они поддерживают свое существование мертвечиной, — ответил Мастер Хора. — Ты же знаешь, что они живут за счет человеческого времени. Но время это буквально умирает, когда его отрывают от настоящего владельца. Потому что у каждого человека свое время. И только пока оно действительно принадлежит своему хозяину, оно остается живым.
— Тогда, выходит, серые господа вовсе не люди?
— Да, они только приняли форму людей.
— Но тогда что они такое?
— Просто ничто.
— А откуда они берутся?
— Они возникают, когда люди дают им такую возможность. Для них этого вполне достаточно. А теперь люди позволяют им еще и господствовать над собой. И только это им и нужно.
— А если они не смогут больше красть время?
— Тогда им придется вернуться назад, в ничто, откуда они появились.
Мастер Хора снял с Момо очки и положил их в кармашек жилета.
— Но, к сожалению, — продолжил он, помолчав, — у них уже много помощников среди людей. Вот что самое печальное.
— Я, — твердо сказала Момо, — никому не позволю забрать мое время!
— Хотелось бы надеяться, — промолвил Мастер Хора. — Идем, Момо, я покажу тебе свою коллекцию.
Теперь он опять внезапно сделался старым.
Он взял Момо за руку и вывел ее в большой зал. Там он показывал ей разные часовые механизмы, запускал часы мирового и планетарного времени и, видя радость гостьи, снова становился моложе.
— Ты любишь отгадывать загадки? — бросил он мимоходом, пока они шагали дальше.
— О да, очень, — ответила Момо, — а ты можешь какую-нибудь загадать?
— Да, — Мастер Хора взглянул на Момо с улыбкой, — но она очень трудная. Редко кто находит отгадку.
— Это хорошо, — кивнула Момо, — я ее запомню и потом задам своим друзьям.
— Интересно, — сказал Мастер Хора, — поддастся ли она тебе. Вот, послушай:
В одном доме живут три брата,
Совершенно не похожие друг на друга,
И все же абсолютно одинаковые.
Как же их различить?
Первого там нет, он только придет домой,
Второго там нет, он уже ушел.
Только третий там, самый меньший из братьев,
Ибо без него не существовало бы двух других.
И все же третий, о котором идет речь, существует
Только потому, что первый преобразуется во второй.
Но если ты захочешь взглянуть на него,
То увидишь опять же одного из других братьев!
Итак, скажи мне: может, эти три брата — только один?
Или их двое? Или их нет вообще?
И если ты сможешь, дитя мое, назвать мне их имена,
То ты узнаешь трех могучих властителей.
Они вместе правят огромной державой —
И сами ею являются! Потому они и похожи.
Мастер Хора взглянул на Момо и ободряюще ей кивнул. Она внимательно прослушала загадку и, благодаря исключительной памяти, медленно повторила ее, слово в слово.
— Ух! — вздохнула она. — Загадка-то действительно трудная! Понятия не имею, о чем там речь. Не знаю даже, с чего начать.
— А ты все же попытайся, — приободрил ее Мастер Хора.
Момо еще раз пробормотала про себя загадку, потом отрицательно покачала головой.
— Нет, не получается, — сдалась она.
Между тем к ним подползла черепаха. Она устроилась у ног Мастера Хора и внимательно посмотрела на Момо.
— Ну, Кассиопея, — сказал Мастер Хора, — тебе же все известно на полчаса вперед. Отгадает Момо загадку?
«Отгадает», — засветились буквы на панцире черепахи.
— Вот, видишь! — обратился Мастер Хора к Момо. — У тебя все получится. Кассиопея никогда не ошибается.
Момо наморщила лоб и снова задумалась. Что же это за три брата, живущие в одном доме? То, что речь идет не о людях, она понимала. В загадках братья всегда бывали зернами яблок или зубами, в общем, предметами очень близкими и похожими. Но здесь братья каким-то образом превращались друг в друга. Что могло так преобразовываться? Момо посмотрела вокруг. Вот стоят, например, свечи с неподвижными язычками пламени. Их воск через огонь обращался в свет. Да, — это три брата. Но они все трое здесь. А двоих из них не должно быть. Значит, в загадке могло говориться о чем-то, подобном цветам, фруктам и семенам. Да, конечно, здесь уже многое совпадало. Фруктовое семечко было самым меньшим среди них троих. И, когда существовало семечко, двое других отсутствовали и без него не появились бы. Но и так тоже не получалось. Ведь семечко можно увидеть. А в загадке сказано, что всегда видишь одного из двух других братьев, если захочешь посмотреть на самого маленького из троих.
Мысли у Момо блуждали и путались. Она никак не могла нащупать дорогу, по которой следовало идти дальше. Но ведь Кассиопея сказала, что она найдет решение. Момо опять начала сызнова и медленно пробормотала текст загадки.
Добравшись до места: «Первого там нет, он только придет домой…», она увидела, что черепаха ей подмигнула. На ее спине высветилась и сразу погасла надпись: «То, что я знаю».
— Тихо, Кассиопея, — сказал Мастер Хора, улыбаясь и не оглядываясь назад, — не подсказывай! Момо и сама отлично справится.
Момо, конечно, заметила фразу на спине черепахи и начала раздумывать над ней. О чем же могла знать Кассиопея? Например, о том, что Момо загадку отгадает. Но это ничего не объясняло.
О чем же еще? Она всегда знала о том, что должно случиться. Она знала…
— Будущее! — громко воскликнула Момо. — Первого там нет, он только придет домой — это будущее!
Мастер Хора кивнул.
— А второй, — продолжала Момо, — его там нет, он уже ушел — это означает прошлое!
Мастер Хора опять поощрительно кивнул и улыбнулся.
— Но теперь, — задумалась Момо, — теперь дело усложняется. Кто же тогда третий? Он самый меньший из братьев, но без него не было бы двух других… И он единственный, кто там есть. — И тут ее осенило: — Он — настоящее! Вот этот миг! Прошлое — это прошедшие мгновения, а будущее — это то, что придет! Значит, их обоих не было бы без настоящего. Все верно!
Глаза Момо загорелись от радости, щеки покраснели. Она продолжала:
— Но как там дальше? «И все же третий, о котором идет речь, существует только потому, что первый преобразуется во второй». Выходит, настоящее существует только потому, что будущее превращается в прошлое!
Потрясенная, она посмотрела на Мастера Хора.
— Действительно… Я еще об этом никогда не думала. Но ведь тогда настоящего мгновения не существует, а есть одно будущее? Например, пока я говорю об этом мгновении, оно уже становится прошлым! A-а, теперь я понимаю, почему, когда захочешь взглянуть на него, увидишь только одного из двух других братьев! И остальное тоже ясно, ведь можно считать, что в принципе есть лишь один из троих: или настоящее, или прошлое, или будущее. Или вообще никого, потому что каждый существует только вместе с другими! От таких вещей просто голова идет кругом!
— Но загадка еще не кончилась, — сказал Мастер Хора, — что это за огромная держава, которой они управляют и которой сами являются?
Момо беспомощно посмотрела на него. В чем тут дело? Что представляют из себя прошлое, настоящее и будущее — все вместе? Она оглядела громадный зал с многими тысячами разных часов, и у нее, как молния, мелькнула мысль.
— Время! — закричала она и захлопала в ладоши. — Конечно, это время! Это время! — И она запрыгала от восторга.
— А теперь скажи, как называется дом, в котором живут братья! — потребовал Мастер Хора.
— Он называется мир, — ответила Момо.
— Браво! — воскликнул Мастер Хора и тоже захлопал в ладоши. — Мое тебе уважение, Момо! Ты здорово отгадываешь загадки! Я действительно получил большое удовольствие!
— Я тоже! — сказала Момо, немного удивляясь, что Мастера Хора так радует ее правильный ответ.
Они пошли дальше по залу часов. Мастер Хора по-прежнему показывал ей разные редкие вещи, но Момо все еще переполняли мысли о загадке.
— Скажи-ка, — спросила она наконец, — а что это такое вообще — время?
— Ты же это только что сама для себя открыла, — ответил Мастер Хора.
— Нет, я имею в виду само время, — объяснила Момо, — оно же должно чем-то быть. Оно ведь существует. Что же оно в действительности из себя представляет?
— Лучше бы, — сказал Мастер Хора, — ты и на этот вопрос сама нашла ответ.
Момо надолго задумалась.
— Время всегда здесь, — пробормотала она растерянно, — это в любом случае точно. Но потрогать его нельзя. И удержать нельзя. Может, оно как дуновение? Но оно еще и нечто, что беспрерывно идет мимо. Значит, оно должно откуда-то приходить. Может, оно как ветер? Или нет! Теперь поняла! Наверное, оно как особая музыка, но ты ее не слышишь, потому что она наполняет все вокруг. Хотя, по-моему, она иногда для меня звучала, только очень тихо.
— Я знаю, — кивнул Мастер Хора, — потому я и сумел позвать тебя к себе.
— Но должно быть еще что-то, — сказала Момо, мысли которой следовали дальше, — музыка эта пришла издалека, но она звучала глубоко во мне. Возможно, и со временем так?
Она замолчала, совершенно запутавшись, а затем беспомощно пробормотала:
— Наверное, так же волны образуются из воды от ветра. Ах, какой вздор я болтаю!
— По-моему, — сказал Мастер Хора, — ты все отлично объяснила. И поэтому я могу доверить тебе одну тайну: отсюда, из Дома-Нигде, с Переулка-Никогда, выходит время всех людей.
Момо испуганно взглянула на него.
— О-о, — тихо протянула она, — ты сам его делаешь?
Мастер Хора улыбнулся.
— Нет, дитя мое, я только управляю им. Моя обязанность состоит в том, чтобы каждого человека наделить временем, которое ему предназначено.
— А разве ты не можешь помешать ворам времени красть его у людей?
— Нет, не могу, — ответил Мастер Хора. — Люди сами должны распоряжаться отпущенным им богатством и защищать его. Я лишь выделяю время.
Момо оглядела зал и спросила:
— Поэтому у тебя столько часов? По штуке для каждого человека, да?
— Нет, Момо, — сказал Мастер Хора, — это только мое хобби. Они лишь приблизительно отражают то, что у всех людей находится в груди. Ибо так же, как вы имеете глаза, чтобы видеть свет, и уши, чтобы слышать звуки, так у вас есть и сердце, чтобы чувствовать время. И все то время, которое не прочувствовано сердцем, потеряно, как краски радуги для слепого или песня соловья для глухого. К сожалению, существуют слепые и глухие сердца, которые ничего не ощущают, хотя и бьются.
— А если мое сердце однажды перестанет биться? — спросила Момо.
— Тогда, — ответил Мастер Хора, — время для тебя тоже остановится, дитя мое. Можно и так сказать: ты сама проходишь обратно через время, через все твои дни и ночи, месяцы и годы. Ты идешь назад через свою жизнь, пока не приближаешься к большим круглым серебряным воротам, сквозь которые ты однажды вошла. Там ты снова выйдешь.
— А что на другой стороне?
— Именно оттуда приходит музыка, которую ты иногда слышишь в своем сердце. Но, оказавшись там, ты сама станешь принадлежать этой музыке, превратишься в один из ее тонов.
Он посмотрел на Момо изучающим взглядом.
— Но ты еще не можешь этого полностью понять?
— Могу, — тихо сказала Момо, — думаю, что могу.
Она вспомнила свой путь по Переулку-Никогда, на котором жила в обратном направлении, и спросила:
— Ты — смерть?
Мастер Хора усмехнулся и, помолчав немного, ответил:
— Если бы люди знали, что такое смерть, они бы больше не боялись ее. И уже никто не смог бы красть у них жизненное время.
— Тогда тебе нужно все им объяснить, — предложила Момо.
— Ты думаешь? — вздохнул Мастер Хора. — Я напоминаю им об этом с каждым выделенным часом. Но, похоже, они не хотят меня слышать. Они предпочитают верить тем, кто их пугает. Для меня это тоже загадка.
— Я не боюсь, — сказала Момо.
Мастер Хора медленно кивнул. Потом он долго глядел на Момо и наконец спросил:
— Хочешь посмотреть, откуда приходит время?
— Да, — прошептала она.
— Я отведу тебя туда, — сказал Мастер Хора, — но в том месте надо молчать. Нельзя ничего спрашивать и ничего говорить. Ты обещаешь мне это?
Момо кивнула.
Тогда Мастер Хора наклонился и взял ее на руки. Он внезапно представился ей очень большим и бесконечно старым, но не как человек, а как древнее дерево или утес. Потом он закрыл девочке глаза ладонью, и ей показалось, будто легкий прохладный снег упал на лицо.
У Момо было ощущение, словно Мастер Хора шел с ней по длинному темному коридору. Но она чувствовала себя спокойно и ничего не боялась. Сначала она подумала, что слышит удары собственного сердца, но постепенно ей стало казаться, что в действительности это звучит эхо шагов Мастера Хора.
Дорога была длинная, но наконец он опустил ее на землю. Его лицо находилось рядом с ее лицом, он смотрел на нее большими глазами и держал палец на губах. Потом он выпрямился и отступил назад. Момо окружили золотые сумерки.
Только теперь Момо начала понимать, что они стояли под громадным круглым куполом, который показался ей большим, как небосвод. И был он из чистого золота. Высоко вверху, в центре, располагалось круглое отверстие, сквозь которое на такой же круглый пруд вертикально вниз падал столб света. Черная вода в пруду была абсолютно неподвижна, как темное зеркало.
Прямо над ним, в световом столбе, мерцало что-то, похожее на яркую звезду. Оно передвигалось величественно и медленно, и Момо разглядела огромный маятник, который качался над черным зеркалом туда обратно, совершенно ни к чему не подвешенный. Он просто парил в воздухе, абсолютно невесомый.
Когда звездный маятник подлетел к краю пруда, в том месте из темной воды поднялась цветочная почка. И чем больше приближался к ней маятник, тем сильнее раскрывался цветок, пока, наконец, полностью не распустился.
Он засиял такой божественной красотой, какой Момо еще никогда не видела. Он весь переливался светящимися красками. Момо даже не догадывалась, что их вообще существует такое множество. Звездный маятник немного задержался над цветком, и Момо зачарованно смотрела на это чудо, полностью поглощенная им и ничего не замечающая вокруг. Тончайший аромат пробуждал в ней чувства и желания, которые к ней всегда вроде приходили, но только неосознанные и необъяснимые.
А потом маятник медленно, медленно двинулся обратно. И Момо, к своему потрясению, заметила, что, по мере его удаления, божественный цветок начал вянуть. Один за другим его лепестки опадали и тонули в темной глубине. Момо ощутила такую боль, будто от нее навсегда уходило что-то очень близкое и неповторимое.
Когда маятник достиг середины черного пруда, божественный цветок полностью осыпался и исчез. Но одновременно на противоположной стороне из темной воды возник новый бутон. И, пока маятник медленно приближался к нему, Момо увидела, что этот, начавший распускаться цветок еще прекраснее первого. Девочка обошла вокруг пруда, чтобы рассмотреть его вблизи.
Он был совершенно другим. И таких красок Момо тоже никогда прежде не видела, но ей казалось, что они еще богаче и нежнее. Цветок издавал совсем другой, неописуемый аромат. И чем дольше Момо наблюдала за ним, тем больше ей открывалось чудесных деталей.
Но маятник опять двинулся в обратную сторону, и прекрасный цветок так же завял и исчез, лепесток за лепестком, в бездонной пучине черного пруда.
Медленно, медленно маятник полетел на противоположную сторону, но достиг он не прежнего места, а опустился чуть дальше от него. И там опять появилась и начала неторопливо распускаться почка.
Новый цветок показался Момо еще великолепнее двух предыдущих. Это был цветок всех цветов, бесподобное чудо!
Момо захотелось заплакать, когда она увидела, что и это совершенство начало вянуть и тонуть в темной глубине. Но она вспомнила о своем обещании Мастеру Хора не произносить ни звука и промолчала.
А на другой стороне маятник отодвинулся на шаг дальше, и на том месте из темной воды возник четвертый цветок.
Постепенно Момо уловила, что каждый новый цветок был совершенно другим, непохожим на остальные, и самым прекрасным, лучше всех прежних.
Она все ходила вокруг пруда, наблюдая за рождением и гибелью волшебных цветов. И ей казалось, что эта игра никогда ее не утомит.
Но потом Момо начала замечать, что здесь постоянно происходит еще нечто, до сих пор ускользавшее от ее внимания.
Столб света, который падал из середины купола вниз, можно было не только видеть — Момо теперь слышала его!
Сперва это напоминало шорох ветра в кронах деревьев. Но затем шум начал усиливаться и обретать мощь, пока не сделался похож на рев водопада или удары могучих волн о каменистый берег моря.
И Момо все яснее улавливала, что он складывается из бесконечного множества звуков, которые постоянно меняли комбинации и перемещались, создавая новые гармонии. Здесь звучала музыка и в то же время что-то совсем другое. И вдруг Момо узнала ее. Именно она порой доносилась откуда-то издалека, когда Момо вечерами, под мерцающим звездным небом вслушивалась в тишину.
Звуки делались все чище и выше. Момо догадалась, что этот звучащий свет и вызывал цветы из темной глубины пруда единственными в своей неповторимости.
Чем дольше она слушала, тем отчетливее различала отдельные голоса.
Но это не были голоса людей. Казалось, будто пели золото, серебро и другие металлы. Потом, словно позади них, на поверхность всплывали совсем другие голоса, голоса из немыслимых далей, голоса неописуемой силы. Момо все яснее различала слова языка, которого никогда не знала, но все же понимала. Это и Солнце, и Луна, и планеты, и звезды открывали ей свои настоящие имена. И в них заключалось то, как они все вместе влияли на рождение и гибель каждого из часовых цветов.
И вдруг Момо поняла, что эти слова обращены к ней! Вся вселенная, вплоть до самых дальних звезд, повернулась к ней единственным, непостижимо большим лицом, которое смотрело на нее и говорило с ней!
И Момо овладело чувство большее, чем страх.
Тут она увидела Мастера Хора, который молча махал ей рукой. Она устремилась к нему, и он снова поднял ее. Она уткнулась ему лицом в грудь. Его ладони опять мягко и бесшумно, как падающие хлопья снега, закрыли ей глаза, стало темно и тихо, и она почувствовала себя в безопасности. Он понес ее обратно по длинному коридору.
Когда они снова очутились в маленькой комнате среди часов, он уложил ее на тот самый изящный диван.
— Мастер Хора, — прошептала Момо, — я никогда не знала, что все человеческое время такое… — она искала подходящее слово и никак не могла его найти, — такое большое, — сказала она наконец.
— То, что ты видела и слышала, Момо, — объяснил Мастер Хора, — не принадлежит всем людям. Это только твое собственное время. В каждом человеке есть такое место, в котором ты сейчас побывала. Но прийти туда может только тот, кто позволяет мне привести его. И обычными глазами этого увидеть нельзя.
— Где же я тогда была?
— В твоем собственном сердце, — сказал Мастер Хора и погладил ее по курчавым волосам.
— Мастер Хора, — опять прошептала Момо, — а можно, я приведу к тебе своих друзей?
— Нет, — ответил он, — пока нельзя.
— А сколько я еще могу у тебя погостить?
— До тех пор, пока тебя снова не потянет к твоим друзьям, дитя мое.
— Но мне не запрещается рассказать им то, что я услышала от звезд?
— Конечно нет. Только ты не сумеешь.
— Почему?
— Прежде в тебе должны созреть нужные слова.
— Но я хочу передать им все-все! И те голоса тоже! Я верю, что тогда опять все станет хорошо!
— Если ты этого действительно хочешь, ты должна уметь ждать.
— Ждать мне не трудно.
— Ждать, дитя мое, так, как ждешь, пока не взойдет семя растения, спящее в земле в течение целого солнечного круга? Ты хочешь этого?
— Да, — прошептала Момо.
— Тогда спи, — сказал Мастер Хора и провел рукой по ее глазам, — спи!
Момо глубоко и счастливо вздохнула и погрузилась в сон.
Часть 3 Цветы времени
Глава 13
Там один день, а здесь один год
Момо проснулась и открыла глаза. Она долго не могла понять, где сейчас находится. Ее испугало то, что она лежала на поросших травой ступенях старого амфитеатра. Разве она не гостила только что в Доме-Нигде, у Мастера Хора? Как же она в одно мгновение оказалась здесь?
Было темно и прохладно. На восточном горизонте чуть заметно начала пробиваться заря. Момо продрогла и плотнее завернулась в свою огромную куртку.